Глава 5
– …он должен заплатить за все, – промолвил Карл, – сначала мне, потом братве. Пацаны на него ох какие злые. Но у меня к нему свой счет, и я первый в очереди стоял.
Бунин молчал, он не услышал от законного и сотой доли того, что вспомнил, додумал Карл, но суть уловил – этот человек повинен в смерти его отца, а такое не прощают. Это Николай знал по собственному опыту – он-то с убийцей поквитался. Никого не просил, сам все сделал, хоть и пришлось ждать долгие годы, когда судьба дала ему этот шанс. Не отомстив, не смог бы жить спокойно. Карла он теперь понимал. Но все еще сомневался. Читалось и сомнение в глазах законного.
– Ты уверен, что это он?
– Если бы был уверен, он бы уже не жил, – краешек губ у Карла нервно дернулся, – не посмотрел бы, что вокруг тьма народа. Пока хоть капля сомнения остается…
– Что думаешь делать?
Карл сцепил пальцы, не хотел, чтобы Бунин заметил нервную дрожь.
– Для начала я должен увериться, что это точно он.
– Спросишь у самого, что ли?
– Спросить можно у людей знающих. К нему самому подходить тебе не советую. Ты рядом стоял, но я-то видел, возле него двое крутились. И не понять, то ли топтуны, то ли охрана.
– Не заметил, – честно признался Бунин, – я за руками следил, что они друг другу передавали.
– Пошли, – законный, ничего не объясняя, поднялся и двинулся к выходу из сквера.
Николай шел рядом. Они вновь оказались на Тверской. Неподалеку от гостиницы «Минск» Карл замедлил шаг, он выискивал взглядом кого-то среди людей, стоявших у входа. Наконец его глаза остановились. Законный смотрел на девушку в длинной черной юбке с высоким, доходившим до самого бедра, разрезом. Карл не поманил ее пальцем, даже не кивнул. Девушка сама перехватила взгляд, брошенный на нее, приблизилась. Бунин наметанным глазом сразу определил – проститутка, но не из дешевых, не ширпотреб для народа. Умелая и дорогая.
– Здравствуй, Карл, – голос у девушки оказался слегка хриплым, низким, он не очень вязался с ее почти ангельской внешностью, взгляд у нее был безгрешен, как у пятилетнего ребенка.
– Клара, – законный смерил проститутку глазами с ног до головы, – ты не стареешь.
– Профессия такая. И меня здесь не Кларой называют, я Ли-Ли. Давненько меня настоящим именем никто не звал.
Бунин, глядя из-под темных очков на проститутку, не мог определить, сколько же ей лет. Если бы ему сказали, что ей двадцать – поверил бы, сказали бы тридцать – тоже. Красота ее была зрелой, потому и сразу же останавливала на себе мужские взгляды.
– С тобой стоять на улице себе дороже. Все мужики с тебя глаз не сводят.
Клара, улыбаясь, кивнула Бунину и коротко вскинула ладошку в приветствии.
– Это кто такой? Слепой милашка. На мальчиков, Карл, потянуло? Или зону вспомнил? Там ведь, кроме мужчин, и трахать-то некого, бывает, некоторые так сильно привыкают, что потом на женщин и смотреть не могут, – но тут же, заметив, как плотно сжались в злости губы Николая, добавила: – Неудачно пошутила, извини, пацан. Отойдем, Карл, меня здесь многие знают. Расспрашивать станут, зачем я такому человеку, как ты, понадобилась.
– Скажешь, что к себе позвал, поразвлекаться…
Карл подвел проститутку к торговому павильону. Оставил девушку и Бунина у стойки.
– Карл у Клары украл кораллы, – улыбнулся Бунин, – а Клара у Карла украла кларнет? Вы так познакомились?
– У Карла что-нибудь украдешь! – Клара засмеялась. – Ты мне нравишься все больше и больше. Хотя мужчины мне совсем не нравятся – животные, натуральные животные. К Карлу, правда, это не относится.
– Почему?
– Потому что он в первую очередь человек, а уж потом – мужчина. Тебе таких тонкостей не понять и уж там более не увидеть. Странно наблюдать тебя рядом с Карлом. Ведет он себя, словно ты его друг.
– Мы и есть друзья.
– Не верю.
– Как хочешь.
– Ты не очень любезен – тыкаешь, а я, между прочим, старше тебя. Во всяком случае, опытнее.
– Я этого не вижу.
– Почувствуй, – Клара взяла ладонь Бунина в свои пальцы и слегка сжала их, пожатие получилось чувственным и трогательным.
– На ощупь тебе тридцать лет. Кожа уже не такая эластичная, как у девочки. Да и домашним хозяйством тебе приходится заниматься самой.
Клара хотела выдернуть руку, но Николай удержал ее.
– Я еще не все сказал, – он прикоснулся к щеке проститутки, – косметикой злоупотребляешь, пудры на тебе несколько слоев.
– Хам, – сказано это было весело.
Карл вернулся от киоска с пивом и пластиковыми стаканчиками, себе принес кофе.
– Я вижу, вы уже вовсю знакомитесь. Если бы я ходил дольше, пришлось бы отойти и не мешать вам.
– Я люблю пить из горлышка, – Клара перевернула пластиковый стаканчик кверху донышком, схлопнула его, как гармошку, и сделала пару глотков прямо из бутылки.
– Ты не пьешь, а отсасываешь, – Карл пригубил чашку.
– Тебе дело? Ты тоже хам, как и твой юный друг.
– Мне до всего дело, – Карл разительно изменился: если в скверике он был напряжен и мрачен, то теперь просто искрился жизнелюбием, – ты в 343-м номере бывала? – как бы между прочим поинтересовался он.
– Триста сорок третий? – задумалась Клара. – Я бывала во всех номерах гостиницы. Но тебя, как понимаю, интересуют последние дни?
– Вот именно. Кто там живет?
Клара задумчиво чертила длинным ногтем на крышке стола замысловатые фигуры.
– Я могу знать, зачем тебе это надо?
– Нет, – отрезал Карл.
– Тогда и сам не узнаешь. Ты мне, Карл, никто. Пусть пацаны и сутики боятся тебя, как огня. Их дело. Для меня ты просто дедушка с улицы. Приятный, умный, не жадный, но… и не больше. Мне плевать, что ты в законе. Я же знаю, что ты с женщинами никогда не воюешь.
В подобном тоне разговаривать с Карлом не позволял себе никто. Для осмелившегося могло кончиться очень плохо. Но в устах молодой женщины эти слова прозвучали не обидно, а игриво. Да и смотрела Клара после этой тирады, невинно моргая, хлопая длиннющими ресницами.
– Не воюю, – на законного слова не произвели никакого впечатления. – Ты сделаешь и скажешь все, что мне нужно. И спорить мы с тобой по пустякам не станем.
Карл властно взял Клару за подбородок, заставил смотреть себе в глаза, затем резко разжал пальцы.
– Не выпендривайся перед молодым парнем.
– Ладно, – сдалась Клара, – что именно тебя интересует?
– Все.
Молодая женщина потерла виски, после пристального взгляда Карла у нее мгновенно разболелась голова.
– Была я в этом чертовом номере. Вчера ночью. Неохота и вспоминать.
– Подробности секса и извращений меня не интересуют.
– А что я еще могу знать? Для другого меня и не приглашают. Попадаются, правда, идиоты, которые пытаются всю свою жизнь рассказать или напоить зачем-то. Так мне от них блевать хочется, – Клара нервно качнула бутылку, высосала из нее еще немного пива. – Мерзкий он, хоть и обходительный не в меру. Даже деньги, и те в конверте отдал.
– Кто?
– Я почем знаю? Он мне своего имени не называл, а я и не спрашивала.
– Он араб? – без особого интереса спросил Карл.
– Мне тоже вначале так показалось, а потом…
– Что, необрезанный?
– Я всяких повидала. Тут меня не проведешь. Обрезанный, как положено. Но так трахаться может только советский мужик.
– Как именно?
– Объяснить не могу. А тебе этого и не понять. Поверь уж профессиональному чутью. Иностранец, даже самый задрипанный поляк или румын, трахается спокойно, как свободные люди. А советский так, словно боится, что в любой момент его могут застукать. Уж не знаю кто: жена, мама, дети, начальник? Молодые, кто Советского Союза почти не помнит, уже другие в постели. Вот и твой молодой друг может это подтвердить. Ты же не боишься, что тебя застукают?
Бунин набычился.
– Значит, советский он? – Законный старался выглядеть спокойно, но блестящая зажигалка вертелась в его пальцах быстро, как булава в руках у жонглера.
– Я даже ради интереса попробовала его раскручивать. Ну, знаешь, как это бывает. Сама слова всякие говорю, завожусь как будто. Самой-то все его суетливые движения до сиреневой звезды. Чувств никаких, атрофировались еще в детстве, когда отчим меня первый раз изнасиловал. Царство ему небесное, зла не держу, бог ему судья, а не я. – Клара глотнула пива. – Обычно мужики, стоит их хорошо завести, с катушек слетают, тоже в ответ чушь всякую несут или хотя бы «быстрей», «медленнее» командуют. Ну, думаю, посмотрим, на каком ты языке «шпрехать» станешь? Какие колыбельные тебе мама над люлькой напевала? Бывает, крутые московские начальники, особенно из тех, кто истинно русских из себя корчит, когда кончают – по-украински, по-белорусски, а еще чаще на тарабарщине какой-нибудь кавказской лопочут. Я уж специально и с ритма сбивалась. Так он ни слова не сказал, словно немой, а взял меня, схватил руками и, словно куклу, тряхнул так, что у меня всякая охота к дурацким экспериментам отпала. Думаю, пошел ты на хрен, сто раз нерусский, чтобы я из-за тебя синяками покрылась, как плесенью. Хочешь молчать – молчи. Мне-то какое до тебя дело? Когда выдохся, валяться не стал, сунул в зубы мне конверт с баксами и на дверь показал. Мол, вали отсюда.
Бунин почувствовал, что с Карлом Клара позволяет себе быть непосредственной, не рисуется, не манерничает.
«Развязная, но неглупая и наблюдательная, невредная сучка. Попала бы в другую жизнь, могла бы стать неплохой журналисткой. Там тоже развязность и наглость в цене. Талант, он погибнуть не может. Он только трансформируется под влиянием обстоятельств».
– Соблазнил ты меня пивом, Карл. У меня дурной характер, если до обеда хоть каплю алкоголя попробую, то потом организм требует добавлять, к вечеру непременно напьюсь. Мне только после обеда пить можно. Тогда все спокойно проходит. Вот как.
– Ты это знала, когда бутылку в руки взяла.
– Я женщина слабая, – вздохнула Клара, – ты от меня, не могу понять, чего хочешь, а отказать не могу.
– Что-нибудь в номере странное видела?
Клара задумалась:
– Странного, считай, ничего. Хотя, ты знаешь… для мужика у него идеальный порядок в номере. Будто и не живет там никто. Грязные носки на полу не валяются, трусы в ванной на змеевике не висят, даже брюк на спинке стула, и тех не видела. Он меня как в халате встретил, так в халате и выпроводил, даже помыться толком не успела. Я для него, наверное, тоже что-то вроде мусора, скомканной бумажки на полу. Выбросил за дверь и – порядок.
– Мусор – не тот, что на полу валяется, мусор, он форму носит, – машинально уточнил Карл, а сам припомнил, что и в шушарке у Мальтинского всегда царил идеальный порядок.
– Клара, мне надо знать, кто живет в 343-м номере.
– Я тебе его, как могла, описала.
– Я его и без тебя видел. Мне имя нужно знать.
– С твоими-то возможностями ты к бедной проститутке обращаешься? – изумилась женщина. – Кто я такая, а кто ты?
– Ты одна из моих возможностей. И не болтливая.
– Я не болтливая? Трещу без умолку, даже с клиентами. Мужики любят, когда им лапшу на уши вешают.
– Я не хочу, чтобы знали, что я им интересовался. Что касается чужих тайн…
– Тут я – могила, – Клара прижала изящный пальчик к губам.
– Сделай для меня.
Женщина вновь принялась чертить ногтем на крышке стола замысловатые фигуры.
– Странный он. Боюсь.
– Я знаю, что мутный. Потому мне и надо.
– Расходы за твой счет.
Сказав это, Клара быстрым шагом направилась к гостинице. И хоть шла она быстро, но не забывала о походке. Ноги ставила, как модель на подиуме, спину держала прямо, распущенные волнистые волосы переливались, сверкали. Мужики головы себе сворачивали.
В гостинице женщина подошла к кабинке администратора и, перегнувшись через стойку, зашептала:
– Мужик из 343-го скоро съезжать собирается?
Администратор полистала записи на мониторе гостиничного компьютера.
– Номер у него на десять дней вперед проплачен. Но это не факт. Что-то не в порядке у тебя с ним? Заразой наградил?
– Я не дура – без резинки работать. Другое. Его зеленый полтинник мне знакомый приемщик в обменнике вернул. Сказал, что похож на фальшивый. Неохота деньги терять. Он друга попросил, тот на солидной аппаратуре проверит. Если фальшивый, пусть меняет. Я всегда номера переписываю.
– Да уж, – вздохнула администратор, – такое лучше полюбовно решить. Нам скандал и менты ни к чему. Но и наезжать на него нельзя. Может, и ни при чем мужик. Мало ли, где ему деньги сунули.
– Ты бы посмотрела, кто он такой, а то свалит, пока я разберусь.
Администратор принялась листать записи на экране компьютера. Если у россиян и граждан СНГ паспорта изымались при вселении, то «полноценным» иностранцам делали скидку. Как-никак паспорт – собственность государства, его выдавшего, а гражданин просто носит паспорт в кармане. Ради таких постояльцев в гостинице прикупили к компьютеру еще и сканер. Теперь администратор с милой улыбкой сканировала документ и возвращала его владельцу, а точная копия оставалась в недрах компьютера, в случае чего всегда можно было проверить данные, установить личность.
Заселялся «араб» не в ее смену. Администратор ожидала увидеть хитросплетение арабской вязи и какой-нибудь аляповатый герб с полумесяцем. Но на нее смотрела строгая страница американского загранпаспорта, с абсолютно читаемым, если, конечно, знать язык, текстом. Чисто машинально женщина прочитала: «Миир Харапп», а струйный принтер уже шипел и щелкал, толчками извергая из утробы лист бумаги.
Клара вернулась к стойке, в обмен на распечатку отдала администратору пять долларов. Бумажка была сложена в несколько раз, так что больше походила на фантик от конфеты, чем на купюру. Клара возвратилась быстро. Карл и Бунин даже не успели заскучать. Распечатка тут же оказалась в руках законного, он, глядя на листок бумаги, жестом указал на бутылку с пивом, для девушки.
– Сама говорила, что будешь пить до вечера не переставая.
– Пивом душу не обманешь, – Клара прижала к запотевшим бокам холодной бутылки ладони и зажмурилась от удовольствия, – в такую погоду все, что прохладное – прелесть. И водка должна быть холодной. Во всяком случае первая рюмка, а потом мне уже станет все равно. Я быстро пьянею, если захочу.
– Говори, сколько я тебе должен? – не отрывая взгляда от листка, спросил Карл.
– Ерунда. Можно забыть. Я другим себе на хлеб с икрой зарабатываю. Из уважения к твоим годам, Карл, сделала это бесплатно.
– Американец. Ну да, американец, – сам к себе обращался Карл, – конечно, американец с арабским именем. Лучший способ для еврея замаскироваться – притвориться арабом. И… наоборот.
Проститутке явно льстило, что Карл, вор с положением, снизошел до ее общества. Такое случалось редко. Девушек для развлечений братва и за людей не считает. Они блатным нужны лишь для одного – «использовать по назначению», как любила выражаться сама Клара. Карл же делил людей не только на правильных и остальной мир, он еще уважал людей умных, к какой бы социальной группе они ни относились, какого бы пола ни были. Именно поэтому Клара и могла себе позволить говорить с законным в подобном тоне, умным с его стороны прощалось многое. Девушка, помогая Карлу, конечно же, не была бескорыстна, знала, в любой момент сможет напомнить об услуге.
– Дался тебе этот арабоеврей, – лениво проговорила Клара. – Ни хрена в нем интересного нет. Нудный и мутный.
– Не скажи, – законный еще раз впился взглядом в портрет на распечатке, как сфотографировал. – Ты сможешь забраться в его номер?
– Красть там я ничего не стану, – испуганно сообщила Клара, – даже для тебя. Мне тут еще работать и работать. Ты же мне пенсию не назначишь. Я как балерина, должна за юные годы, пока тело гибкое и суставы солью не обросли, обеспечить свою старость. Подбросить ему что-нибудь безобидное – это еще куда ни шло.
– Воровка из тебя никудышная. Пошерудишь немного, незаметно. Там точно что-нибудь интересное найдется.
– Интересное: для тебя или для меня?
– И твой интерес соблюдем.
Клара задумалась, от вора в законе многое могло зависеть в ее дальнейшей судьбе. Карл, как всякий правильный, далеко держался от сутенеров и их бизнеса. Настоящему блатному жить с «мохнатого сейфа» западло, другое дело – казино или ресторан, но именно поэтому сутенеры и боялись Карла. Если случалась какая непонятка или мутка, договориться с ним было невозможно, карал он беспощадно. Наконец проститутка решилась.
– Идет. Что я должна найти?
– Документы. Посмотришь, от кого и кому. Могут оказаться драгоценности – камни. Деньги. Дурь. Не мне тебя учить. Стандартный набор командированного ты знаешь. Все, что выходит за его рамки, просмотри и аккуратно верни на место.
– Он американец, а не командированный.
– Он командированный американец. Деньги возьми, – Карл сунул в ладонь Кларе полтинник баксов.
Клара терла лоб, пытаясь придумать, под каким соусом ей лучше всего залезть в номер к иностранцу.
– А сам ты почему не хочешь? – спросила она.
Карл отшутился:
– Я не домушник, я щипач.
– Хорошо, уговорил. Только мне твой слепой пацан понадобится, – проститутка качнулась и задела Бунина плечом.
– Бери, но вернешь назад.
– На хрен он мне сдался? Попользуюсь, положу на место.
Николай терпеливо сносил подколки, решив, что не стоит дергаться. Лишь бы девка дело сделала. К тому же Клара понравилась ему своей бесшабашностью и необидным нахальством.
– Пошли, если араб не вернулся, быстро управимся, – подхватив Бунина под локоть, Клара, будучи уверенной, что ее спутник слепой, повела его к гостинице. – Я тебя вспомнила. Ты в переходе на клавишах играешь. Народу нравится.
– А тебе?
– Я в музыке не разбираюсь. Даже когда пою, обязательно сфальшивлю. Значит, так, – она сменила тон, – мы с тобой в гостиницу идем трахаться. Усек? Поэтому сострой подходящую рожу. Ухмылку дурацкую напусти. Иначе мне тебя не протащить в номер.
– Думаешь, будет выглядеть убедительно?
– Чем более дурацкий у тебя будет вид, тем лучше. Ты слепой мальчишка, который на родительские деньги первый раз в жизни снял проститутку.
– Похоже? – Николай состроил мечтательное лицо и растерянно улыбнулся.
– Сойдет. Жаль, что ты не можешь видеть себя в зеркале. Ухохотался бы. Карл для этой роли не годится, у него всегда вид солидный. Такие люди если проститутку и снимают, то ведут ее в свои апартаменты.
Бунин только по ходу стал понимать, что именно задумала Клара. У стойки портье она бросила беглый взгляд на подставку с ключами. 343-й оказался на месте.
«Значит, араб вышел. Вот только надолго ли?»
Лифтом пользоваться не стали. Возле него стояли трое мужчин. Двое – как инкубаторные, коротко стриженные, в костюмах и плащах. Третий – в светлом костюме и армейских ботинках. «Петрович», – уважительно назвал его один из двоих. Николай задержал взгляд на Петровиче, чем-то он ему не понравился. Мужчина взглянул на часы и проговорил:
– Не успею, будьте на связи, – и зашагал к выходу.
На третий этаж поднимались по лестнице, по дороге Клара шепотом инструктировала Бунина.
– Разыграем типичную ситуацию, то, что каждый день случается. Ты меня снял, а трахаться негде. Не в детский же парк на лавочку идти среди бела дня! Денег у тебя не хватает. За десятку коридорная может пустить нас в номер, из которого ушел постоялец. Нам надолго и не надо. Понял?
– Чего ж тут не понять? Не маленький.
Лестница кончилась. Клара приложила палец к губам и шагнула в коридор. Неподалеку от двери за письменным столом, увенчанным настолько лампой, восседала коридорная – с первого взгляда она казалась миловидной женщиной, но вблизи иллюзия рассеивалась.
Николай остался стоять у двери, проститутка приблизилась к столу. Коридорная вопросительно посмотрела на нее. Разница в возрасте была небольшая, служащая гостиницы была лет на пять старше Клары, но тем не менее проститутка обратилась к ней уважительно:
– Андреевна, мне бы ключик от 343-го на четверть часика. Я там книжечку записную в прошлый раз забыла, заодно бы и забрала. А?
– Знаю я твою книжечку, – усмехнулась коридорная, – номер угловой, соседей нет… Мальчишечка-то молоденький. Тихо не сумеет. – Женщина смерила Бунина придирчивым взглядом. – Кого только ты не водишь. Слепому-то рожа твоя зачем смазливая? Ладно, держи, – и коридорная извлекла из выдвижного ящика письменного стола запасной ключ от номера, предназначенный для уборщиц.
– Я не рожей, я другим местом беру мужчин за живое.
Бунин двинулся по коридору, придерживаемый под локоть Кларой. Коридорная лениво сняла трубку и набрала внутренний номер гостиницы:
– Таня, если 343-й вернется, ты мне быстренько звякни.
– Идет как по маслу, – подбодрила Клара, – ты не волнуйся, все будет тип-топ.
– Я и не волнуюсь.
– Волнуешься, у тебя рука подрагивает. Или это оттого, что я близко? – на ходу Клара прижалась упругой грудью к парню.
– Не глупи.
– В самом деле, чего я стараюсь? Прибыли мне от тебя никакой. Удовольствия тоже.
Парочка завернула за угол, скрывшись с глаз коридорной. Клара сперва постучала, прислушалась и, не получив ответа, легко и привычно, как собственную квартиру, открыла дверь номера. Прошептала:
– Заходи.
Номер выглядел так, словно в нем никто и не жил. Чисто подметено, ни на столе, ни на тумбочках ничего, кроме перечисленного в дурацком списке, укрепленном на стенке возле платяного шкафа: стол письменный – 1 шт., кровать двуспальная – 1 шт., стаканы сувенирные – 4 шт., люстра трехрожковая… Ключ повернулся в замке.
– Пользы от тебя не много, не ходи.
Клара открыла шкаф, присела и выдвинула с полки вместительный пластиковый чемодан с колесиками, под ним, на самом дне шкафа, поблескивали две пары одинаковых идеально начищенных туфель. Каблуки оказались выровненными по одной линии. Щелкнули замочки. Клара переворошила содержимое чемодана, но ничего интересного не обнаружила: новое, запакованное в пластик белье, кое-что из верхней одежды – совсем немного, остальное висело аккуратно развешанное на плечиках. Обыск карманов тоже ничего не дал: начатая пачка сигарет, немного мелких денег и нераспакованная жевательная резинка, никаких бумаг, документов.
– Ну не могут в ней быть наркотики, – проговорила вслух Клара, принюхиваясь к пачке жевательной резинки. Карла интересует что-то масштабное.
Когда вещи находятся в идеальном порядке, обыск идет быстро, не надо копаться, все и так видно. Один за одним выдвигались ящики письменного стола. В самом нижнем лежало что-то аккуратно завернутое в полотенце.
– Пистолет, – выдохнула Клара и выщелкнула обойму, из нее на проститутку смотрел желтый, похожий на спелый желудь-малютку, патрон, из узкой щели выглядывали его братья. – Хрен его знает, я в пистолетах не очень разбираюсь, но, кажется, наш «макаров», – бубнила себе под нос Клара, разглядывая маркировку, – ну и что из этого? Теперь пистолетом никого не удивишь. Я бы и сама обзавелась оружием, будь немного более уравновешенной. Мне пистолет противопоказан, вспылю и пристрелю какого-нибудь идиота, посчитавшего, что за свои вонючие деньги он может не только наслаждаться со мной сексом, но и указывать, как мне жить. Терпеть не могу поучений. Они остаются в памяти в отличие от телесной близости. Трахнулась – и под душ, вот и все воспоминания…
Пистолет благополучно исчез в недрах письменного стола. В тумбочке отыскалась стопка газет – все, как одна, российские, и даже пометки на полях, маловразумительные, сделанные только для себя, были исполнены на русском языке. Клара догадалась их пролистать, среди них затерялась пластиковая папка с документами. Сидя на полу, сложив по-турецки ноги, Клара просматривала их:
– Авиаремонтный завод. «Ан-2», из Таджикистана под Москву… Таможенные разрешения… Что они вывозят самолетом? Дрожжи? Лом? Кому как нравится. Хотят платить за перевозку воздухом, пусть платят. Эти бумажки Карлу будут интереснее. Жаль, что нельзя их прихватить.
Пластиковая папка вновь спряталась среди газет. Клара взглянула на часы. Николай вертел в пальцах незажженную сигарету. Ужасно хотелось курить – от волнения. Девушка махнула рукой Бунину:
– Выходи, раз невмоготу, я сейчас, – она стояла посередине комнаты и осматривалась, все ли привела в идеальный порядок.
Бунин вышел в коридор, стал у ближайшего окна, опершись на дюралевую тросточку, закурил. В его черных очках отражался короткий, до поворота, отрезок коридора и дверь пожарного выхода из здания. Гулкая бетонная лестница, лишенная мягкого покрытия, гудела под сквозняком, на нижнем этаже то и дело хлопало плохо прикрытое окно. И тут он услышал за углом мягкие шаги, судя по звуку, приближались двое или трое, шли торопливо. Николай двинулся было к двери номера, предупредить Клару, хоть и не знал наверняка – стоит ли? Мало ли кто может ходить по гостинице? Сотни дверей, сотни постояльцев! Если бросаться, заслышав малейший звук, то Клара ничего и не успеет высмотреть, найти. Бунин опоздал, из-за угла на неровно положенный ковер скользнули две тени. Он лишь успел отпрянуть к окну…
* * *
Неподалеку от гостиницы, в соседнем квартале, прямо под знаком, запрещавшим стоянку, уже второй день располагался микроавтобус с нейтральной надписью по обоим бортам: «Технологический». Вроде бы и написано что-то, но такая надпись ничего толком не объясняет. В технологическом транспорте может разъезжать начальник небольшого государственного строительного управления, которому по штату не положен персональный автомобиль, в нем может оказаться бригада монтеров связи, специалистов уличного освещения…
Микроавтобус стоял с наглухо закрытыми дверцами, окна изнутри покрывала краска. Казалось бы, в жару сидеть в такой консервной банке невыносимо, но тем не менее в салоне постоянно дежурили два человека. Внутреннее убранство микроавтобуса внушило бы трепетное уважение любому непосвященному в последние технические новинки человеку. Специалист же по прослушке с ходу бы сказал: «Вчерашний день прогресса, так может быть оснащена только государственная контора».
Вдоль одной стены проходил узкий стол с закрепленными на нем усилителями, приемниками, осциллографами, звуковым пультом, магнитофонами. У стола на высоких ножках были намертво прикручены к полу два высоких кожаных кресла с истертыми в клочья подлокотниками. Видать, работа здесь шла нервная и сидевшие в креслах нещадно теребили обшивку, пытаясь успокоить нервы.
Мужчина с вытянутым, как у коня, лицом от нечего делать переставлял на столе три стопки мелких монет разного достоинства. Его напарник дремал в кресле, чудом удерживая в ослабшей руке открытую бутылку с минеральной водой, пузырьки газа еще появлялись, росли и, оторвавшись от пластиковой стенки, взмывали к узкому горлышку. Из лежавших на столе наушников послышалось пощелкивание и скрежет, мужчина с «лошадиным» лицом тут же надел их и прислушался. Рука с монеткой зависла над столом.
– Эй, – позвал он напарника, – если ты не проснешься, придется тебе расстаться со службой.
– Не очень-то я за нее держусь, – ответствовал второй слухач, прикладывая к голове одиночный наушник, – херня какая-то, – пробасил он, – только что связывался, Харапп сейчас в торговом центре.
– Может, обслуга в номер зашла?
– Ага, – издевательски прозвучало в раскаленном на солнце микроавтобусе, от жары не спасал даже вентилятор, – что-то я не слышу гула пылесоса и шороха швабры. Лучше перестраховаться.
Он подхватил со стола портативную рацию и забубнил:
– Пятый, пятый… ответьте второму.
После очередного позывного рация ответила сквозь треск городских помех.
– Пятый на связи.
– В номере подопечного кто-то появился.
– И что мне с этим делать?
– Что хочешь.
Мужчина с вытянутым лицом озабоченно прислушивался к звукам, доносящимся из наушников.
– Там женщина… не могу понять, одна она зашла или есть еще кто-то.
– С кем-то она разговаривает?
– Не разговаривает, а говорит. Женщины такие существа, что болтают без умолку. Моя первая жена, например, часто разговаривала с телевизором.
– С включенным?
– Она же не дура, чтобы с выключенным телевизором беседовать? – засмеялся слухач.
– Может, поделиться сомнениями с ними? – рука легла на рацию.
– Они тебя спрашивали? Ну так и сиди. Если им интересно, то сами отзовутся.
По коридору гостиницы решительно шагали двое мужчин, оба высокие, коротко стриженные, крепко сложенные. Они не разговаривали, лишь, перед тем как свернуть за угол коридора, обменялись короткими взглядами. Вышедший из-за угла первым чуть замедлил шаг, увидев возле окна парня в темных очках, опирающегося на дюралевую тросточку. Напарник уже наступал ему на пятки.
Лицо парня напряглось, он склонил голову, пытаясь понять, что происходит. Один из мужчин, долго не раздумывая, вытащил из-под пиджака пистолет и направил ствол на парня. Тот по-прежнему напряженно прислушивался, ни один мускул на его лице не дрогнул. Мужчины вновь обменялись взглядами, оба кивнули, согласившись друг с другом, что перед ними слепой, пистолет исчез под полой пиджака.
Плоский ключ, уже зажатый в пальцах, не понадобился, дверь в 343-й номер оказалась не замкнута. Мужчины вошли вместе, плечо к плечу.
Клара лишь успела обернуться и застыла с сумочкой в руках, но быстро совладала с собой.
– Что вам здесь надо? – довольно спокойно спросила она, могло оказаться, что люди ошиблись номером.
Один из мужчин подошел к ней и крепко взял за руку повыше локтя.
– Пусти. Мне больно!
– Пошли, – слово прозвучало властно.
В спину Кларе уперлось что-то твердое.
– Вы чего?
– Не глупи, ты забралась в чужой номер, – говорили негромко, в самое ухо, а ствол уже заставил Клару сделать шаг вперед.
Бунин видел, как проститутку выводят из номера. Но что он мог сделать? Двое крепких мужиков, вдобавок вооруженные, уже вели ее по коридору.
– Какого черта? Никуда я с вами не пойду. Ваши документы? Кто вы такие? Я кричать буду, – пыталась качать права Клара.
В ответ пальцы, сжимавшие ей руку, усилили хватку. И она почувствовала, еще немного – хрустнет кость.
– Хорошо, – сдалась девушка.
Мужчина толкнул плечом дверь пожарной лестницы, и вот уже каблучки Клары звонко застучали по голому бетону. С ней не церемонились, стоило ей на секунду задержаться, как ее уже волокли. На нижней площадке мужчины ненадолго задержались, пришлось повозиться с замком двери запасного выхода из гостиницы. Наконец замок, которым давно не пользовались, поддался. Даже Клара, завсегдатай гостиницы, раньше никогда не бывала в хозяйственном дворе. У сетчатой ограды стояли переполненные контейнеры с мусором, облезшие ворота гаража подпирали машины работников гостиницы. Стайка голубей вспорхнула на карниз, оставив на произвол судьбы надкусанную сдобную булочку.
– Чего вам от меня надо? – Клара решила, что для разговора может подойти и это безлюдное место.
Но притащившие ее сюда мужчины так не считали. Один из них сел за руль темно-синей «Волги», второй втолкнул Клару на заднее сиденье, ручка с ее стороны была предусмотрительно отвинчена, вместо нее торчал короткий рифленый штырь. Об него Клара больно оцарапала руку и теперь сидела, забившись в угол, зализывая кровоточащую царапину.
В сумочке у нее лежал баллончик с полицейским газом, и девушка прикидывала, есть ли смысл попытаться им воспользоваться. С одной стороны, ее словили за недозволенным занятием. С другой, она не могла понять, кто ее похитители. На ментов они не походили. Менты, если приходится переодеваться в штатское, отдают предпочтение грубым китайским кожаным курткам, кроссовкам и спортивному трико, в крайнем случае, джинсам. На мужчинах же были не самые дешевые костюмы, хорошие туфли, свежие рубашки, галстуки. Менты молчаливостью никогда не отличались, чуть что, одновременно сыпали сальными шутками, угрозами и матом. Мужчины же, сидевшие в машине, казалось, никаких эмоций по отношению к Кларе не испытывали, просто делали свою странную работу без лишних слов. Вот это-то и пугало. Человек без эмоций способен на все.
– Ну, ладно, – напустив на себя циничное безразличие, сказала девушка, – выкладывайте, чего вам надо.
На нее посмотрели снисходительно, мол, ты и сама не понимаешь, в какое дело вляпалась.
– Ты дура или прикидываешься?
Двигатель машины завелся легко, и они выехали на оживленную улицу.
– Куда мы едем?
– Тебе знать необязательно.
– Я хочу знать.
– Для тебя это ничего не изменит, – усмехнулся сосед Клары и, достав пачку, предложил закурить.
Если бы к Кларе на улице пристали два подобных типа, она бы не задумываясь пустила в ход баллончик с газом, но сейчас, прежде чем запустить руку в сумочку, стоило поразмыслить. В гостинице ее знали, знали, где она живет. Это на улице можно убежать от незнакомых!
Проститутка приняла сигарету безо всякой благодарности, склонилась над язычком пламени бензиновой зажигалки, глубоко затянулась и откинулась на спинку сиденья. Казалось, о ее существовании забыли. Мужчины между тем вели странный разговор.
– Куда? – спросил сидевший за рулем.
– К Петровичу, он пусть решает.
– Петрович может быть недоволен.
– Я не хочу брать на себя больше, чем нужно.
– Вы обо мне говорите? – спросила Клара, пытаясь улыбнуться, улыбка выдала испуг.
– О Петровиче, – ответили ей не слишком любезно и тут же продолжили прерванный разговор, – я не стал бы ему предварительно звонить…
Клара приоткрыла сумочку, баллончик лежал на самом верху. Сидевший рядом с ней оказался предусмотрительным, он уже не сводил глаз с ее рук. Напрягся, когда пальцы Клары исчезли внутри сумки, и расслабился, когда девушка вытащила на свет пудреницу.
– Не окажется на месте – тогда и решим, что делать.
Пудреница сухо щелкнула. Клара вернула ее на место. Взять баллончик она так и не решилась. Машина уже проехала с десяток кварталов. Наконец «Волга» завернула во двор, остановилась у невзрачной двери в глухой стене довоенного дома.
– Выходи и не вздумай пытаться бежать.
Клара выбралась из машины. Пока с ней обходились вполне сносно, если не считать эпизода на пожарной лестнице в гостинице. Но тогда она сама была виновата, вела себя нервно. Облезлая, давно не крашенная дверь отворилась. Крутые кирпичные ступеньки вели в подвал. Перил не было, и кирпичи на уровне плеча отполировались до блеска. Клара шла первой, у себя за спиной она чувствовала дыхание, мужчина не отставал от нее ни на шаг. Дверь за ними закрылась, щелкнул замок. Спускаться было неудобно, ступеньки, выложенные из кирпича, были короче и выше привычных, стандартных.
Чисто подметенная площадка с бетонным полом, дверь за ней – самая что ни на есть обыкновенная, но, когда она отворилась, Клара зажмурила глаза. Навстречу ей ударил яркий свет мощных галогенных лампочек, усыпавших потолок из звукопоглощающих плит. Коридор оказался нешироким: расставишь руки – упрешься в стены. Три двери из деревянного массива, лишенные каких бы то ни было табличек, прерывали однообразие ровной, выкрашенной белой краской стены. Клару поставили лицом к стене.
– Сумочку, – услышала она властный голос и без колебаний рассталась с ней, затем сильные мужские ладони прошлись по ее телу. – Можешь повернуться.
Клару провели в странную комнату: письменный стол, абсолютно пустой, два стула, умывальник в углу, такие же, как и в коридоре, яркие лампочки на потолке.
– Располагайся.
Она села на стул, забросила ногу за ногу.
– Спрашивайте, чего вам надо.
Ей не ответили, дверь закрылась, в замке провернулся ключ.
– Какого черта? Я что, убегать собралась?
Девушка поднялась, шагнула к двери, но не успела еще коснуться блестящей медной ручки, как погас свет.
– Эй, уроды, – крикнула она и хотела ударить ногой в дверь, но вместо этого угодила в стену.
Боль пронизала ступню. Заскулив, Клара опустилась на корточки, всхлипнула и принялась разминать ушибленные пальцы. Вначале она почувствовала не столько страх, сколько обиду и унижение. Страх пришел позже, когда девушка позвала, для начала негромко, потом она крикнула, а ее голос даже не вернулся эхом, просто растворился в глубоком подвале. Было непонятно, сколько еще здесь придется сидеть. Когда и кто явится ее вызволить. Неопределенность – самое страшное наказание.
«А если никто и никогда…» – закралась леденящая мысль, и на душе стало тоскливо и одиноко.
Предложи сейчас Кларе кто-нибудь обменять все ее московские «достижения» на прежнюю спокойную жизнь в провинции, она не задумываясь согласилась бы, та жизнь была до конца ей понятна и предсказуема. Вышла бы замуж за прапорщика или сверхсрочника – в городке располагалась воинская часть, и в женихах, пусть и незавидных, недостатка не было.
Хотелось плакать, хотелось, чтобы кто-нибудь пожалел ее. Но если с первым можно было помочь себе – сиди и реви, сколько влезет, то со вторым – пожалеть, приходилось ждать лучших времен.
Клара сидела до тех пор, пока не затекли ноги. Словно тысячи мурашек ползли по ее бедрам и икрам. Лишь после того как проститутка минут пять поприседала, покалывание сделалось не таким ощутимым.
«Вот так влипла. Чертов Карл».
На Бунина она зла не держала, парень в ее понимании был таким же подневольным, как и она сама. Мелким сошкам против законного не попереть! Карла она уважала просто как умного человека, с которым иногда приятно поговорить, если, конечно, он снизойдет до болтовни с проституткой. Такое иногда случалось. Когда собиралась верхушка криминальной Москвы, не только обсудить-перетереть дела, качнуть рамсы, но и расслабиться после этого, Карл иногда заказывал для себя Клару. Была еще пара девушек, с которыми он не знал скуки, но об их существовании Кларе приходилось только догадываться.
В кромешной темноте она встала, распростерла руки и двинулась туда, где, по ее представлению, должен был находиться стол, но наткнулась на низкий стул и чуть не упала.
«Стул, стул… – лихорадочно припоминала она, – где же он стоял?»
Наконец отыскался и стол. Появилось занятие. Клара один за другим выдвигала ящики и пыталась на ощупь определить, что в них находится.
«Листы бумаги… Чистые, или это распечатанные документы? Черт их поймет. Хоть к носу подноси, хоть языком лижи, ни хрена не поймешь».
Девушка, чтобы хоть чем-то занять себя, ковыряла ухоженным ногтем бумагу, пытаясь определить, есть на ней буквы или нет. Она уже не знала, сколько времени прошло, день на дворе или ночь. Клара сидела на стуле, голова ее клонилось, смаривал сон. Усталость навалилась на нее внезапно, словно снотворного выпила. Глаза слипались, когда она усилием воли старалась поднимать веки.
«Не поможет, здесь такая темнота, что можно спать с открытыми глазами».
Кларе показалось, что где-то над головой послышался еле различимый шорох. Она задрала голову, вспомнила, что в центре потолка располагается вентиляционная решетка. Через нее и мог проникать звук. Шорох усилился. Теперь уже стало ясно, что доносился он не через вентиляцию, а из коридора. Захотелось крикнуть. Но Клара сдержала себя. Кто знает, кому взбрело в голову спуститься в подземелье? Друг или враг? Вскоре послышались мягкие, но уверенные шаги за дверью. Шаги стихли, и в дверь постучали. Этот стук застал Клару врасплох. Она уже свыклась с мыслью, что является пленницей, а тут вроде бы даже спрашивали разрешения войти.
– Да, – отозвалась Клара из глубины комнаты.
– Сиди, где сидела, – раздался мужской голос и тут же в замке провернулся ключ.
Яркий свет ударил в глаза, одновременно полыхнули все лампочки. Клара прикрыла глаза рукой и сумела рассмотреть лишь силуэт вошедшего. Что-то знакомое почудилось ей. Но мало ли мужчин приходилось ей видеть в жизни. Когда глаза окончательно привыкли к свету, девушка отняла ладонь от лица. Дверь уже оказалось закрытой, перед ней на стуле сидел тот, к кому она сегодня забралась в номер. Мужчина смотрел на нее без злости, без укора, просто изучал взглядом. Из-под коротковатых штанов выглядывали белоснежные носки. Это было так нелепо и забавно, что Клара даже улыбнулась.
– Пришла в себя? – на чистейшем русском языке осведомился «араб».
– Почти.
– Вспомнила меня?
– Вспомнить вспомнила, но имени вашего я никогда не слышала.
– Зачем врать? Ты даже сняла копию с моего паспорта.
– Не понимаю.
– Зря ты пытаешься обмануть меня. Тебе нужно говорить правду, – глаза «араба», казалось, лучились добротой и состраданием, – тебе было плохо со мной? Я тебе не заплатил? – настойчиво напоминал он об их единственной встрече.
– Я не… – Клара замялась, – заплатили, и было не хуже, чем с другими, даже лучше…
– Рад слышать. Тогда почему? – улыбка тронула пухлые губы.
– Что?
– Не притворяйся, что не понимаешь. Зачем ты забралась в мой номер? Что искала?
– Я забыла у вас мою записную книжку. Решила забрать. Глупо получилось. Я уже собиралась уходить, когда…
– Нашла?
– Да, она лежит в моей сумочке.
– Ты хочешь, чтобы я тебе поверил?
– Я говорю правду.
«Араб» покачал головой, так мог качать головой отец, которому врет любимая дочь.
– Начнем с того, что в моем номере царит идеальный порядок. Что поделаешь? Мама с папой приучили наводить чистоту. И никакого чужого блокнотика у меня не было. Я бы заметил. Учти, я говорю чистую правду и жду взаимности.
Клара кивнула:
– Понимаю.
– Ты мне понравилась, и я вскоре пригласил бы тебя к себе вновь. Ты бы пришла?
– Так я зарабатываю деньги на жизнь.
– Пришла бы?
– Конечно.
– Тогда вернемся к началу. Зачем ты забралась в мой номер?
Клара сидела и ковыряла пол носком туфли.
– Я уже сказала.
– Забудем о твоих словах. Я даю тебе еще один шанс. Кто послал тебя?
– Я сама пришла, – девушка отвела взгляд, при всей своей наглости врать она не умела, – так получилось. И вообще, я хочу выйти в туалет. Сколько можно держать меня взаперти?
– Ты сама себя держишь. Скажи правду и уйдешь на все четыре стороны.
– Вам легко так говорить.
– Тебя послали влиятельные люди, они могут потом отомстить тебе?
– Ни хрена я вам не скажу, – Клара злилась на себя за то, что не смогла до конца выдержать роль глуповатой проститутки.
– Подумай.
– Я залезла в номер, потому что думала, найду спрятанные деньги. Вот как.
– На полную дуру ты не похожа. Гостиничные проститутки клиентов не обворовывают. Я жду правильного ответа. Ты не воровка.
«Араб» явно начинал скучать, вытащил сигареты, как бы невзначай предложил закурить и Кларе. Когда первые – самые желанные, затяжки были сделаны, он продолжил.
– Войди в мое положение. Кто-то посылает тебя проверить мой номер. Ты находишь документы, оружие. Должен же я знать, кто надоумил тебя?
– Должны, – сдалась Клара, – но я ничего не скажу.
– Глупо, – подытожил «араб». – Если тебе понравилось сидеть взаперти, сиди. Сюда, случается, месяцами не заходят люди. Сдохнешь от жажды.
– Здесь есть умывальник, – напомнила Клара, она еще не верила в серьезность передряги.
– Тогда от голода. И уж, во всяком случае, тебе не придется выходить в туалет. Кто тебя послал?
Девушка решила разыграть из себя полную дуру.
– Я даже не знаю. Подошел какой-то мужик, дал полтинник и сказал, что…
«Араб» даже не стал выслушивать до конца эту галиматью.
– Не трать свои силы и мое время, – он взял Клару за подбородок и заставил смотреть себе в глаза, так же, как сделал это совсем недавно Карл, – кто?
– Не знаю.
Мужчина грубо оттолкнул проститутку.
– Ты врешь. Я думал, ты умнее. Ты упускаешь свой шанс. Я хотел бы повсюду возить тебя с собой. Я люблю постоянных женщин. Вместо того чтобы обслуживать клиентов десятками, тебе нужно было бы пару раз в неделю переспать со мной, и все. Ты бы имела многое. Наряды. Путешествия. Карманные деньги. Я умею быть благодарным.
– Почему я должна верить?
– Тебе ничего другого не остается. Ты хочешь этого. Или предпочитаешь через десяток лет сдохнуть под забором?
– Не хочу ни того, ни другого.
Клара сидела, закинув ногу за ногу, скрестив на груди руки, всем своим видом показывая, что никого не выдаст.
– Если я залезла в ваш номер – сдайте меня милиции. Если хотите сделать меня своей наложницей – обсудим детали. А об остальном – забудьте.
– Есть два условия, чтобы сделать тебя моей, как ты выразилась, наложницей. Первое: ты говоришь, кто тебя подослал ко мне. Согласись, не выяснив этого, я не могу рисковать. И второе: ты должна доказать, что не предашь меня. За деньги, естественно. Мне сегодня нужна твоя помощь. Идет?
– Какие гарантии?
– Гарантии чего?
– Моей безопасности. Я скажу, кто меня послал, а потом мне открутят голову.
«Араб» вздохнул:
– Тяжело говорить с женщинами. Подумай сама, какой резон мне говорить своему врагу, кто вывел меня на него. Он никогда не узнает.
– Они узнают все, что им надо.
– Я не бандит, не уголовник, не мент, – «араб» улыбался приторной улыбкой, – меня «пробить» невозможно. Никто и никогда не узнает, от кого я услышал имя, которое ты мне сейчас скажешь. Я должен обезопасить себя, знать, кто мной заинтересовался. Не забудь, я предложил тебе хорошую сделку. Ты мне нравишься, и я готов дать тебе счастье на несколько лет. Осмотришься, подкопишь деньжат и сможешь вернуться к нормальной жизни. С людьми я привык расставаться по-хорошему, не наживать себе лишних врагов. Как видишь, у меня их и так хватает. Я слушаю.
Клара сидела задумавшись. Ей не слишком улыбалось сдать Карла, девушка прекрасно отдавала себе отчет в том, чем это ей грозит. Потом никто не станет спрашивать, был ли у нее выбор. К Карлу особо теплых чувств она никогда не питала, как и ко всем блатным, хотя и уважала. В проститутки ее «занесло». Никогда не мечтала о такой карьере. Приехала поступать в Москву после школы – не поступила, а сказать родителям о неудаче не хватило силы. Как же – золотая медалистка, гордость школы. Домой не вернулась. Написала письмо, мол, все в порядке, учусь, новые друзья нравятся… А потом кончились деньги, и все покатилось к чертям собачьим. Один из новых друзей оказался сутенером и подложил девушку воровскому авторитету, падкому на девственниц. О том, что это был не Карл, Клара сейчас не задумывалась. Законный был одним из «них». Попав в подвал, она взглянула на прошлое с той стороны, какая ей была выгодна. Сейчас Карл явился одной из причин ее несчастий. Но дешево продаваться она не собиралась.
– Вы говорили о двух условиях. Если соглашаться, то хотелось бы узнать и второе.
– Сущая ерунда. Всего лишь еще одна возможность заработать неплохие деньги.
– Неплохое начало для предложения стать постоянной женщиной.
– Предложение простое. Немного нервное, но это окупится. Есть у меня один клиент, который решил, что мне можно не отдать деньги. Упрямый мужик. На него обычные наезды не действуют. Нужно ударить наверняка. Все, что от тебя потребуется, разыграть при нем такую же упрямую дуру, как он сам. Не соглашаться отдать долг. Он почувствует, что вам нужно держаться вместе. Всегда легче, если страдаешь не ты один. А в последний момент ты сломаешься и согласишься платить. Он не выдержит, сломается вслед за тобой. Вот и вся твоя работа.
– Пытать будете по-настоящему?
– Ты что? – «араб» рассмеялся. – Разве я похож на человека, способного пытать женщину?
Клара посмотрела на него еще раз и не нашлась что сказать. Тот, в паспорте у которого было написано «Миир Харапп», не походил ни на кого из тех, кто был знаком ей прежде.
– Я человек цивилизованный, но здесь Россия, и иначе не получается. Я не хочу никому принести вред. Мне нужно получить свои деньги назад. Большие деньги. Приходится прибегать и к таким методам. Ты только держись тверже и подзуживай его ни за что не отдавать долг. Когда я дам знак, делай вид, что согласилась расстаться с деньгами. Сломается и он. Ты получишь за вечер притворства тысячу долларов. Идет?
– Насчет тысячи долларов я согласна. Насчет того, сказать или нет имя – еще раздумываю.
– Не тяни время. Я и так потратил его на тебя слишком много… В случае, если ты не согласишься… Но нет, ты захочешь уехать со мной в Штаты.
– Это непростое решение.
– Я простыми решениями и не занимаюсь, для этого есть дуболомы. Ты девушка разумная и не станешь спорить по пустякам. К чему тебе лишние страдания? Умный человек принимает неизбежное, дурак противится до последнего. Думаешь, тебя кто-нибудь найдет, даже если станет искать? В Москве хватает проституток. Одной больше, одной меньше.
Клара меньше всего верила в обещания обеспечить ее будущее. За свою короткую жизнь она наслушалась их предостаточно. Но кое-что «араб» мог для нее сделать. И тут произошло то, чего она больше всего опасалась, даже запрещала себе и думать о таком.
– Не дорожишь собой, своим телом? Придется напомнить, что у тебя кое-кто есть в Белгороде…
Клара до боли в суставах сжала пальцы, об этой ее тайне не знали даже гостиничные сутенеры, не знал и Карл. В курсе были лишь две подружки, работавшие вместе с ней в гостинице.
«Значит, взялись и за них. И очень быстро. Насчет Америки врет, конечно, раскатывает…»
Ее маленького сына растила в Белгороде нанятая за сто пятьдесят долларов в месяц пенсионерка. Клара наведывалась туда раз в два месяца. Деньги переводила почтой. Забеременела она в начале своей «карьеры», когда еще зарабатывала на жизнь, снимая клиентов на улице, в барах. Cперва пришло отчаяние, одеждой еще кое-как удавалось маскировать растущий живот, но куда спрячешь его, оказавшись в постели голой. И тут произошло неожиданное открытие, выяснилось – многих мужчин заводило именно то, что проститутка беременна, даже платить ей стали больше обычного. Она «работала» до самых последних недель. Слава богу, достало ума не тратить деньги все без остатка.
Потом их хватило, чтобы оплатить роды в Белгороде, прожить там три месяца, нанять няньку. Привыкшая к московским ставкам, Клара не стала задерживаться в провинции, укатила в столицу и, устав рисковать, переквалифицировалась в гостиничную проститутку. Денег меньше, зато теперь ее серьезно прикрывали, не давали в обиду. Но даже это не помогло ей сегодня.
«Откуда он знает? И знает ли? – с ужасом думала проститутка. – С ним опасно иметь дело. При желании можно узнать все. Абсолютных тайн не существует. Но сделал он это быстро».
– Я не хочу никому навредить. Но и не хочу, чтобы навредили мне. Не надо меня злить. Чем больше сил я на тебя потрачу, тем большего от тебя потребую, – глаза говорившего недобро блеснули.
– Согласна, – решилась наконец Клара, – и потом все будет, как вы сказали?
– Зачем мне врать? Если бы я решил тебя «бросить», то не стал бы заводить разговор насчет твоей сегодняшней работы на тысячу долларов. Логично?
– Логично. Деньги вперед.
– Как ты подозрительна, нельзя жить без веры в людей, – «араб» запустил руку в карман, извлек бумажник. – Странно, но сегодня у меня с собой наличка, словно заранее знал, что понадобится. – Он отсчитал пятьсот долларов, протянул Кларе, – остальное получишь после. У меня не благотворительная контора и не сиротский приют. Я плачу только за работу.
«Араб» держал деньги, Клара протянула к ним руку, тонкая стопка дернулась, и пальцы словили воздух.
– Имя.
Клара смотрела на приближающиеся к ней деньги.
– Карл, – прошептала она.
– Кто? – на мгновение деньги остались без присмотра, «араб» вовсю глазел на девушку.
– Карл, – повторила Клара и перехватила доллары, – я не знаю его настоящего имени, фамилии, только погоняло.
– Карл, – задумчиво проговорил «араб», забыв о деньгах, – кто он?
– Не знаю толком, – шепотом добавила проститутка.
– Да, конечно, ты не скажешь, что он вор, – рассеянно проговорил «араб», словно забыв о договоре, о деньгах.
Он поднялся, прошелся по комнате, потер виски, как делает человек, если у него болит голова. Кларе казалось, что сейчас ей придется подробно рассказывать о том, где и как можно отыскать Карла, назвать места, где он часто бывает. Много она и сама не знала. Страх, после того как она произнесла его имя, сковал девушку.
– Нет, ты не волнуйся, никто не узнает, что ты шепнула погоняло законного, – задумчиво улыбнулся он. – Я и без тебя знал, кто мной заинтересовался, но хотелось убедиться наверняка.
«Араб» приоткрыл дверь, за ней Клара увидела мужчину в светлом костюме и в абсолютно не подходящих к отутюженным брюкам ботинках на толстой рифленой подошве.
– Петрович. Сегодня мне понадобится Малышев, работать будешь с ней.
Мужчина в светлом костюме выглянул из-за плеча «араба». Он рассматривал девушку, как рассматривают товар в магазине. И, кажется, остался доволен приобретением.
– С бабой, оно даже лучше.
– Она не баба, она соблазнительная женщина, – ответил «араб» и вскинул руку.
– А теперь что? – крикнула Клара.
– О тебе позаботится Петрович. Ты должна выглядеть, как настоящая бизнесвумен.
Сказав это, «араб» исчез в коридоре. Еще немного были слышны его шаги, а затем и они растворились в тишине.
– Меня кто-нибудь проведет в туалет? – вывела из ступора Петровича Клара. – Cколько можно сидеть здесь?
Петрович не отличался ни особой чувствительностью, ни особым тактом. Он непонимающее поглядел на пленницу, а затем ударил себя ладонью по лбу.
– Не подумал. Обычно здесь сидят мужчины, и для них отлить в умывальник – не проблема. Пошли.
Оказалось, что туалет скрывался за соседней дверью. Белоснежная плитка, испанская сантехника, благоухал дезодорант. Можно было подумать, что оказалась на цветущем лугу. Вот только защелок на двери не было. И зеркало оказалось вмурованным в стену. Петрович далеко от двери не отходил. Лишь только Клара вышла в коридор, он тут же взял ее за руку повыше локтя и прошептал на ухо. Шепот всегда доходит до сознания лучше, чем крик.
– Вздумаешь бежать, пожалеешь.
– Зачем мне убегать? – удивилась Клара.
– Я почем знаю?
Петрович улыбнулся, и сразу стало видно, что улыбка не часто появляется на его лице.
– Пойдем, к вечеру ты должна быть готова.
Петрович, не выпуская Клару, вытащил мобильник и сделал короткий звонок.
– Василий, Малышев должен быть к вечеру. И никаких отговорок с его стороны.
* * *
Бунин, лишь только стихли шаги на пожарной лестнице, тут же бросился вниз. Он оказался на улице и не знал, что делать. Стоял в растерянности. Из-за гостиницы выехала «Волга». За стеклом он успел разглядеть профиль Клары, вместе с ней ехали двое мужчин, те самые, которые проверяли его слепоту в гостиничном переходе. Машина ловко влилась в поток автомобилей. Николай, забыв о том, что он слепой, выбежал на проезжую часть и замахал палочкой. Остановился частник, подъехал с ювелирной точностью: передняя дверца оказалась точно напротив молодого человека. Бунин впрыгнул в салон.
– Вон за той машиной, за «Волгой».
Водитель машинально глянул перед собой. Впереди виднелась лишь одна «Волга», та, в которой увозили Клару.
– Попробуем.
Проехали пару кварталов. Бунин нервничал, еще немного – и согнул бы в руках дюралевую палочку.
– Они уходят.
– А я что сделаю? Машину на руках не понесешь, – водитель спохватился, – а как вы их видите? – его взгляд остановился на черных очках Николая.
Бунин спокойно снял очки.
– Молча. Я их молча вижу, – и принялся копаться в кошельке, бросил на панель несколько смятых купюр, – догоните – будут ваши.
Таксист-частник, привыкший к странностям пассажиров, попытался и дальше преследовать «Волгу», но ее водитель оказался опытнее, и через двадцать минут «Волга» окончательно потерялась из виду. Уверенности, что она и дальше едет по Тверской, не было, могла уже десять раз свернуть в боковую улицу или во двор.
– Приехали, – грустно сообщил водитель пассажиру, – куда дальше?
– Назад, к гостинице.
Выходя, Бунин от расстройства не стал даже забирать лишние деньги, брошенные на панель, махнул рукой:
– Езжай.
Карл тоже исчез, во всяком случае на прежнем месте его не оказалось, а телефон был отключен. Бунин чувствовал себя гнусно, хотя мог считать, что ему повезло. Задержался бы он в 343-м номере, замели бы и его. Он уже отчаялся, когда законный появился. Карл шел навстречу ему по тротуару. Николая выслушал спокойно, без эмоций.
– Не переживай, всякое в жизни случается. Пробью. Узнаем, куда ее забрали. Девку вызволим, ничего такого она не сделала.
Для Бунина всегда оставалось тайной, как Карл узнает то, что должно быть известно только ментам. В его представлении законный не мог встречаться с ментовскими офицерами, говорить с ними. Ведь они принадлежали к разным мирам. Карл оставил Николая в скверике, а сам сел в такси и уехал. Не было его довольно долго, уже успело похолодать, когда та же самая машина остановилась у входа в сквер.
– Ничего не могу понять, – сказал он, опускаясь на скамейку.
– Где она?
– В том-то и дело, что Клары нигде нет.
– Может, она чужим именем назвалась? – предположил Николай.
– Не в ее ситуации. Взяли-то в гостинице, а там ее каждая собака знает. И что самое странное, ни менты, ни даже контора ею не интересовались.
– Те мужики с виду были… – Бунин задумался, – странные какие-то. Не менты – точно, не блатные. Этих бы я узнал. Но вели себя так, словно им все нипочем. Будто у них на каждый дурацкий вопрос по десять убойных ответов приготовлено. Это я виноват. Не нужно было ее одну в номере оставлять.
– И что бы это изменило?
– Отбились бы. Голову задурили, убежали. Двоих сложнее словить, чем одного…
– Ты все сделал правильно. Найду, – без особой уверенности произнес Карл, он-то прекрасно знал, что исчезнувший человек находится или сразу, или никогда, но добавил: – Я еще уточню.
– А номер «Волги» ты пробил? – вспомнил Николай.
– Пробил. Такого номера вообще не существует. Иди домой.
Карл коротко попрощался, просто коснулся ладони Николая холодными пальцами и, чуть ссутулившись, зашагал по улице. Он не сказал Бунину всей правды. Законный уже убедился, что сглупил, недооценил исчезнувшего на время из его жизни Мальтинского, всплывшего теперь под странным именем – Миир Харапп. Он-то думал, что вновь увидел шерстяного с зоны. Но как много в Мальтинском поменяли годы и большие деньги. Миир Харапп не появился в гостинице, и даже вещи его вынесли. Оставалась еще надежда, что он вернется, номер был оплачен вперед, но надежда очень слабая.
* * *
Клара не понимала, в качестве кого она находится рядом с Петровичем. Тот не отпускал ее от себя ни на секунду даже на пустынной улице. Машина у Петровича была неприметная – белые «Жигули». Он оставил ее во дворе нового района. Клара тут прежде никогда не бывала. Придерживая девушку за руку, Петрович повел ее к торговому центру. Возле вывески нежно-сиреневого цвета «Парикмахерская „Жасмин“» они свернули по стрелке, направленной точно вниз – в преисподнюю, чтобы случайный посетитель не спутал направления и не попал в бывший пункт приема стеклотары, подвал которого переделали в парикмахерскую.
Спуск по ступенькам живо напомнил Кларе недавнее заточение в таинственном подвале, она и теперь ожидала подвоха, но обошлось. В хитросплетениях подвала, вполне пристойно отремонтированного, но все равно сырого и прохладного, отыскалась дверь с надписью: «Женский зал». Под зеркалом во всю стену скучала на мягком диване женщина лет под сорок в легкомысленном сиреневом передничке с оборками. Из узкого нагрудного кармашка торчали остро отточенные ножницы. Казалось, что к концу дня «мадам» обязательно выколет ими себе глаз – задумается, нагнется, и плотно сомкнутые острия пропорют глазное яблоко.
Петровича мастерица признала тут же. Поднялась с дивана и томной походкой приблизилась к нему.
– Ты не один пришел? – недоброжелательно поглядывая на Клару, спросила она.
– Она не в счет. Считай, работу на дом принес.
Женщина-парикмахер кокетливо погрозила ему пальцем:
– Петрович. Не рассказывай сказки. Я девушек, которые работают, по глазам узнаю.
Клару вновь не брали в расчет, о ней говорили, как о вещи.
– Хороша? – не удержался Петрович.
– Если ты ее при мне хвалишь, значит, точно работа. Правда, какая такая у тебя работа, до сих пор в толк взять не могу. Думала, просто ко мне заглянуть решил, а о времени для приличия спросил.
– Садись, – Петрович указал рукой на парикмахерское кресло. – Сделай из нее приличную деловую женщину. – Петрович прищурил один глаз и наклонил голову.
– Может, дама сама скажет, как ей хочется выглядеть?
– Меня и мой теперешний вид полностью устраивает, – отозвалась Клара, рассматривая свое отражение в зеркале.
– Тебя не спрашивают, – напомнил Петрович. – Она должна выглядеть, как самостоятельная, обеспеченная женщина, живущая за свой счет.
Он присел на диван и взял в руки толстый женский журнал, зашелестел глянцевыми страницами. Мастерица приложила ладонь к губам и обдумывала, с чего бы начать.
– Вот, – отозвался Петрович, разворачивая журнал, – то, что нужно. Бизнесвумен.
С разворота на Клару смотрела худосочная немка, абсолютно лишенная привлекательности, на переносице прочно сидели очки-велосипед в толстой роговой оправе. Жакет в тонкую серебристую полоску, рубашка, галстук. Если бы не юбка и еле различимая грудь, можно было бы засомневаться, мужчину или женщину запечатлел фотограф. Вместе с тем было в женщине на фотографии что-то, заставляющее смотреть на нее не отрываясь, какая-то загадка. Клара тут же поняла, что поработали над моделью основательно, из красивой разбитной «телки» соорудили дорогое и строго одетое огородное пугало.
«Если снять очки, распустить волосы и сбросить жакет, на нее мужики полетят, как мухи на…» – подумала Клара.
– Ну как, милочка, сделаем что-нибудь подобное? – клацая ножницами у самого уха, осведомилась женщина.
– Если Петрович просит, – Клара пожала плечами, – придется подчиниться. Я девушка подневольная, во всяком случае сегодня.
Мастерица отложила ножницы и принялась колдовать, смешивая в стеклянной чашке несколько видов краски, подливая жидкости из маленьких бутылочек. Кларе ничего не оставалось, как довериться ей.
Понять, что творится с ее головой, она не могла. Мокрые волосы, масса заколок, разноцветные пенки. Единственное, что с точностью могла сказать девушка, это то, что ее волосы не станут длиннее. Ножницы то и дело противно щелкали, на пол, на сиреневую накидку падали острые, как иголки, слипшиеся пряди.
Наконец загудел фен, заструился обжигающе-горячий воздух.
«Как в пустыне».
Контуры прически стали проявляться. Летала, вращалась длинная, как нож мясника, металлическая расческа с короткими зубьями, ей на помощь приходила другая – редкая, словно садовые грабли. Кларе временами казалось, что у женщины из парикмахерской как минимум четыре руки.
– Ну как? – голос звучал с придыханием, чувствовалось, сама мастерица без ума от своей работы.
Клара, соверши с ней такое в другой ситуации, выругалась бы матом. Она походила на университетскую преподавательницу худшего толка – зануда, способная держать поточную аудиторию в страхе сорок пять минут кряду.
– Что заказывали, – прошелестел у ее уха голос мастерицы, – если бы мне сказали сделать из вас Золушку на балу у принца, получили бы и это.
– Ничего. Волосы отрастут. Только перекрасить их потом придется.
– Блондинки серьезными не бывают. Бизнесвумен должна быть на худой конец темно-русой.
– Спасибо, – Клара поднялась с кресла.
Петрович строго посмотрел на нее и произнес:
– Подожди здесь.
Пока Петрович рассчитывался и любезничал с парикмахершей, Клара раздумывала, не попытаться ли ей дернуть отсюда.
«Можно броситься в коридор. На лестнице он получит ногой в лицо, – Клара уже видела себя вцепившейся в перила двумя руками, бьющей ногой в голову Петровичу, тот катился кувырком по высоким ступенькам и замирал внизу лестницы, уткнувшись головой в кадку с искусственной пальмой, – но все это имело смысл до того, как я произнесла имя Карла. Теперь – что бежать? Зачем искать его? Признаваться, что сдала законного какому-то хмырю?»
У Клары было время изучить своего провожатого. Петрович смотрелся основательно. Так может выглядеть человек, который знает, что за ним стоит солидная сила, а он часть всесильной системы.
«Спецслужба? ФСБ? Но тогда я вообще ни хрена не понимаю!»
Петрович вновь взял Клару за локоть.
– Правильно сделала, что не дернулась. Я бы догнал.
– Я и не думала убегать.
– Рассказывай, – в голосе чувствовалась уверенность в том, что девушке не помогут никакие ухищрения.
– Я теперь выгляжу, как последняя идиотка, – сказала Клара уже на улице.
– Сейчас и прикид тебе подходящий найдем.
На этот раз «Жигули» недолго колесили по городу. Машина остановилась у маленького магазинчика. Девушка даже не сумела толком рассмотреть неудобочитаемую вывеску, исполненную метровыми буквами, таким узким оказался тротуар. В тщательно отделанном помещении, среди стоек, вешалок, стеллажей, заполненных одеждой, скучал усатый мужчина-продавец. Он оживился при виде посетителей. Нечасто в магазине появлялись люди.
– Вам помочь, или для начала осмотритесь? – Он не сумел скрыть улыбку, деловая прическа Клары находилась в страшном диссонансе с ее одеждой.
– Помогите сразу, – Петрович всем своим видом дал понять продавцу, что заплатит за покупку именно он и что цена принципиального значения не имеет.
– Что бы вы хотели выбрать? – вопрос предназначался девушке, но ответил на него Петрович.
– Деловой костюм. Можно брючный, можно с юбкой.
Продавец задумался, оглядывая вешалки.
– Кажется, я знаю, что вас заинтересует, – он безошибочно выдернул из плотно висевших нарядов один и разложил его на деревянном столе.
– Брючный костюм.
Брюки были прицеплены к вешалке, а не переброшены через нижнюю перекладину, поэтому костюм выглядел опрокинутым навзничь безголовым пугалом. Сверху легла белоснежная блузка и несколько легкомысленный галстук.
– Примерь, – кивнул Петрович на кабинку.
Когда Клара скрылась за занавеской и попыталась плотно задернуть ее, Петрович придержал плотную ткань ладонью.
«Ну и хрен с ним, пусть смотрит, – зло подумала девушка, – мало ли кто на меня пялился? Не убудет».
Она разделась до белья, игриво глянула в зеркало, где отражался поблескивающий, словно стеклянный, глаз Петровича, подтянула чулок, поставив ногу на низкую скамеечку. Одевалась не спеша. Жакет еще висел на плечиках, когда случилась заминка с галстуком. Как и большинство незамужних женщин, Клара не имела представления, как завязываются узлы.
– Я помогу, – Петрович попытался завязать концы, держа галстук в руках, но ничего у него получилось, – погоди, – он зашел в кабинку и, стоя за спиной у Клары, принялся колдовать у ее шеи, воображая, что повязывает галстук самому себе.
На этот раз – из привычной позиции, все вышло наилучшим образом, двойной узел получился на славу.
– Я бы посоветовал вам, – вклинился продавец, – немного ослабить узел и расстегнуть верхнюю пуговичку блузки. Немного легкомысленности не помешает.
Клара так и сделала. Она рассматривала свое отражение и удивлялась произошедшей метаморфозе. Оказалось, чтобы превратиться из проститутки в деловую женщину, надо совсем немного – сменить прическу и одежду.
Петрович остался доволен, он забросил на заднее сиденье машины старый наряд Клары, посмотрел на часы. И спокойно закурил. Он сидел и молча выпускал в опущенное стекло клубы дыма.
– Долго еще ждать? – не выдержала Клара. – Я не привыкла сидеть без дела.
– За штуку баксов можно и на муравейнике посидеть голой задницей, – отозвался Петрович.
– Его зовут Малышев? Моего клиента?
– Да, – еще одно облачко дыма покинуло автомобиль, – тебе лучше всего будет сделать вид, что ты его узнала. Мол, виделись как-то.
– Где?
– Скажешь, что вас познакомили на одной из промышленных выставок торгового оборудования в «Олимпийке», ты будто бы держишь небольшую фирму по наладке холодильных камер. Он должен поверить, но не переусердствуй, назови только его фамилию, а имя пусть напомнит сам. Иваном его зовут. Иван Малышев. Скоро ты его увидишь…
– По отчеству его как?
– В нашей ситуации отчество знать не обязательно.
– Какая такая ситуация?
– Скоро сама увидишь.