Глава 3

Сутенер Гриша, владелец фирмы «Лолита», лежал в своей конторе на полу. Лицо заляпано кровью, обильно сочившейся из разбитых носа и губ. Взгляд бессмысленно был устремлен на ноги Самурая и Бони, стоявших перед ним.

– Ну вот, – проговорил Боня, – опять ты не рассчитал – отрубился этот дурик.

– Да нет, – проговорил Самурай, – я его слегка только приложил. Он просто дуркует, – он ткнул в плечо лежащего Гриши и произнес:

– Э-э, мужик, очнись. Разлегся тут…

От толчка голова Гриши безвольно дернулась.

– Нет, наглухо вырубился, – сказал Боня. – Ну что, давай бабам его сиськи покрутим, глядишь, чего-нибудь да расскажут нам.

Оба при этом посмотрели на трех испуганных проституток, забившихся в дальний угол комнаты.

– Ну че, девки, жить хотите? – обратился к проституткам Самурай.

Те в ответ закивали головами.

– Ну тогда быстро выкладывайте, где эта ваша рыжая Рита живет и с кем она водится?

– Да он вам правду сказал, – ответила Полина, испугавшаяся меньше своих подруг. Ей было уже под тридцать, она давно работала проституткой и навидалась за эти годы многого. – Не знает он толком, кто она такая. Она студентка. Подрабатывать только изредка выходит. Мы знаем только, что она квартиру снимает вместе с подругами.

– Что ж нам теперь, весь институт шерстить в поисках этой бляди? – недоуменно спросил Боня, обращаясь к Самураю.

– Если надо будет, весь институт раком поставим, – безапелляционно заявил Самурай, пережевывая жвачку во рту.

– Не-е, весь институт – это долго. У нас времени мало, – отбросил эту идею Боня.

Он посмотрел на лежащий на столе рядом с телефоном блокнот, взял его в руки и раскрыл.

– Во, смотри, Самурай, что я надыбал. Кажись, это его записная книжка. Фамилий-то сколько. – Он полистал блокнот, потом посмотрел на проституток и спросил:

– Как фамилия этой бабы?

– Лапина ее фамилия, – ответила Полина.

– Лапина, – повторил сам себе Боня, – буква «л». Она после чего, где она?

– После «к» и перед «м», грамотей, – язвительно проинструктировала его Полина.

– Ну ты, проблядь, не выступай. Не то я тебя так распишу, что тебя ни на какие заказы брать не будут. Еще самой придется доплачивать, чтобы мужика на себя затащить.

Однако он воспользовался советами проститутки и, найдя фамилию, прочитал:

– Лапина Маргарита, в скобках Яна. А кто такая Яна? – спросил Боня проституток.

– Это ее сценический псевдоним, – усмехнувшись, ответила Полина. – С таким именем она ходила к клиентам, когда не хотела своего настоящего называть.

– А-а-а, – понимающе протянул Боня, – кличка значит, погоняло. Ну так бы и говорила.

– Ты давай смотри адрес, – утомленный разговорами Бони с проститутками проворчал Самурай. – Адрес есть или телефон?

– Да не ори, есть тут все, – огрызнулся Боня. – Адрес: улица Хмельницкая, двадцать пять, квартира пятнадцать. И телефон есть. Может, позвоним? – спросил Боня.

– Нет, звонить не будем, сами подъедем. Давай собирайся, – сказал Самурай. – А вы, – Самурай повернулся к бабам, – чтобы молчали все, иначе головы поотрываю. Усекли?

Проститутки молча кивнули.

– Ну тогда все путем, – широко осклабился Самурай.

В этот момент зазвонил телефон. Самурай посмотрел на телефонную трубку, потом взял ее и произнес:

– Алле, контора слушает.

– Здравствуйте, – проговорил в трубку радостный пьяненький голос, – а девочек вызвать можно? Часа на три.

– Не-а, ниче не получится, – ответил Самурай, радостно улыбнувшись. – Дрочите, мужики, сами.

– Это почему? – удивленно спросил голос на том конце провода.

– У нас бабы тут все обмочились, – ответил Самурай, – да и везти некому. Сутенер, – он посмотрел на лежащего без движения Гришу, – взял больничный. – Самурай еще раз оценивающе осмотрел Гришу и добавил: – Недели на три.

– Все, сваливаем, – сказал Боня и отправился к выходу.

Подойдя к двери, он широко распахнул ее ногой. Самурай и Боня стремительно прошагали по небольшому тамбуру и вышли на улицу. Едва они скрылись за входной дверью, как комнатная дверь, широко распахнутая ими, словно сама по себе начала обратное движение, явив миру прижавшегося за ней к стенке Костю Титова.

Он еще постоял с минуту, а потом отправился вслед за бандитами. На улице Боня и Самурай сели в белый джип «Ниссан-Патрол». Костя Титов перебежал улицу, уселся в ожидающую его серебристую «Тойоту» и приказал ожидавшим его двум парням:

– Давай быстро двигаем за ними.

– Куда они отправляются, слышал? – спросил водитель, включая передачу и нажимая на педаль газа.

– Да, – ответил Костя, – я там за дверью спрятался, пока они сутенера лупили да девок стращали.

– Адрес выяснил? – спросил Костю водитель.

– Выяснил, – сказал Костя. – Улица Хмельницкая, двадцать пять.

– Нам что, туда раньше их надо попасть? – снова задал вопрос водитель.

– Необязательно, – ответил Костя, – главное, чтобы птичка была на месте.

– Тогда я поеду другой дорогой, чтобы не светиться лишний раз за ними, – сказал шофер и повернул на ближайшем перекрестке.

Поплутав минут десять по городу, машина въехала во двор длинного девятиэтажного панельного дома на улице Хмельницкой.

«Ниссан» стоял уже во дворе, и, судя по всему, приехал недавно, поскольку Боня и Самурай только вышли из него и направлялись к подъезду.

– Пойдем за ними? – спросил Костю один из его спутников.

– Сходи и посмотри, что там. На глаза не показывайся, просто послушай, – кивнул Костя.

– Понял, – сказал парень.

В это время Боня уже звонил в дверь квартиры номер пятнадцать. Через полминуты женский голос спросил:

– Кто там?

Самурай и Боня переглянулись, после чего Самурай максимально мелодичным голосом, склонившись под дверью, пропел:

– Это мы. Ваши пупсики.

За дверью воцарилось недоуменное молчание.

– Господи, Вовка, ты, что ли? – наконец послышался голос из квартиры, и дверь, защелкав замками, открылась.

На пороге стояла худенькая черноволосая девушка и удивленно смотрела на двух верзил.

– Здорово, – ответил Самурай и, не дав девушке опомниться, пнул дверь ногой так, что она с грохотом раскрылась, отбросив девушку в глубь коридора.

Бандиты вошли в квартиру. Брюнетка, которую звали Ирой, от страха закричала, но Боня схватил ее за волосы и, подтянув к себе, зажал ей рот. В этот момент Самурай уже ворвался в большую комнату, где находилась Елена и, схватив девушку, бросил ее на пол.

– Лежать, стерва. И чтоб молчали обе.

Через секунду рядом с ней на полу уже лежала Ира. Еще через десять минут бандиты перерыли всю квартиру и не нашли видеокассеты.

– Ничего нет, – сказал Боня Самураю.

– Я тоже ничего не надыбал, – ответил ему Самурай. – Правда, ксиву ее нашел, – он повертел в руках малиновый паспорт и открыл его. – Лапина Маргарита Сергеевна. Родилась в Хабаровске, – прочитал он, после чего хмуро прокомментировал. – Занесли ее сюда черти.

– Где ваша подруга? – спросил Боня у девушек.

– Мы ее со вчерашнего дня не видели, – ответила Ирина. – Утром, когда она пришла, мы еще спали. Она собрала вещи и ушла. Записку только в прихожей оставила.

Боня, обнаружив и прочитав записку, вопросительно посмотрел на Самурая.

– И че делать теперь будем? Пташка, похоже, упорхнула.

– Че делать, че делать, – передразнил его Самурай. – Барыбе звонить надо, пусть он и скажет.

Самурай снял трубку с телефонного аппарата, стоящего на прикроватной тумбочке, и набрал номер.

– Але, Барыба, это Самурай. Ее здесь нет, похоже, она на кого-то работала, потому что утром, едва явившись, сдернула. Знала, падла, что ей за это будет… Хорошо… понял.

Самурай положил трубку и сказал, обращаясь к Боне:

– Сказано зависнуть здесь. Подождем немного на тот случай, если явится пташка.

– Сколько ждать-то? – угрюмо спросил Боня.

– Сколько Барыба скажет, – ответил Самурай. – Бабы, – он посмотрел на лежащих на полу девчонок, – у нас тут есть. За водярой и жрачкой сбегаем.

В этот момент в дверь квартиры позвонили.

Самурай схватил за шиворот Ирину, поставил ее на ноги и, вынув из-за пояса пистолет «ТТ», сказал:

– Сейчас ты тихо пойдешь к двери и откроешь. Если там рыжая, ты ее впустишь. Всех остальных отсылай на хрен. Поняла?

Ирина утвердительно кивнула.

– И не дрожи так от страха, – тряханул ее Самурай и подтолкнул к двери.

Перед тем как она открыла дверь, Самурай спрятался за косяк, прижавшись к стене с пистолетом наготове. Когда Ира открыла дверь, она увидела, что на пороге стоит совершенно незнакомый ей высокий молодой человек.

– Здравствуйте, – улыбаясь, произнес он. – А Рита дома?

– Нет, – еле слышным голосом ответила Ира.

– А когда она будет?

– Не знаю, – слегка скосив глаза в сторону Самурая, произнесла Ира.

– Жаль, – улыбнувшись, ответил молодой человек. – Мы с ней на днях на танцах познакомились, она дала мне свой адрес. Сказала, чтобы я пришел к ней в гости. Вот я и пришел, а ее нет. Ну ладно, – сказал молодой человек, пожав плечами, – зайду в другой раз. Передайте ей привет от Игоря.

Он попрощался и стал спускаться по лестнице. Выйдя из подъезда, он подошел к серебристой «Тойоте», открыл дверь и уселся на заднее сиденье.

– Ну что там? – спросил Костя Титов, сидевший рядом с водителем.

– Похоже, что рыжей нет. Барыбинские братки, видимо, там застряли. Наверное, решили засаду сделать.

– Из чего ты сделал такой вывод? – спросил Титов.

– Баба, когда со мной разговаривала, все время в сторону косилась. Похоже, один из бандюков рядом с ней стоял и грозил ей, чтобы она не пикнула, слова лишнего не сказала. Я подумал, что их в заложницы взяли и будут сидеть там ждать.

– А если она сюда вообще не вернется? – задумавшись, произнес Костя.

– Ну, раз в засаде сели, значит, есть основания думать, что вернется.

– Ладно уж, коли они здесь, значит, и мы здесь будем сидеть, – сказал Костя. – Каждые полдня будем менять машины, чтобы не заподозрили. Один человек пусть будет все время в подъезде. На каком этаже эта квартира?

– На третьем, – ответил Игорь.

– Значит, пусть на четвертом или втором стоят, чтобы дверь квартиры всегда была под наблюдением. Если что случится, пусть сообщает по рации сюда, в машину. Задача ясна? – спросил Костя своих подчиненных.

– Все понятно, – ответил Игорь.

– Ну раз понятно, вот ты и иди первый в подъезд, – отдал распоряжение Костя, улыбаясь.

Потапов вошел в большой зал, в котором располагался штаб избирательной кампании «Движения за экономические свободы». Несмотря на то что день клонился к вечеру, работа в штабе кипела. У стен, увешанных огромными картами города, стояли группы агитаторов, которым работники штаба ставили задачи, показывая на карте район, в котором необходимо будет вести работу. На столах секретарей штаба сортировали только что привезенные из типографии отпечатанные листы с агитационными материалами. Двое диспетчеров-мужчин звонили по телефонам, договариваясь с кем-то об организации предстоящих встреч с избирателями.

Потапов заметил, что за одним из столов сидит Юля и что-то пишет. Он подошел к ней и поздоровался.

– Ну что, включилась в работу?

– Да, уже на полную катушку, – ответила Юля, улыбнувшись. – Временами все это напоминает некое сумасшествие, какую-то азартную игру, в которую вдруг стали играть взрослые тетеньки и дяденьки.

– Выборы – это всегда небольшое сумасшествие, – отмахнулся Потапов, – причем массовое. Что это? – он показал на исписанный листок, лежащий перед Юлей.

– Новая листовка. Ее мы будем давать лично в руки избирателям. Я предложила перед каждой встречей ходить по окрестным домам и раздавать листовки непосредственно избирателям, приглашая их на встречу. Мне кажется, это не менее действенный способ, чем реклама в средствах массовой информации.

– Правда, телевидение я бы тоже не сбрасывал, – заметил Потапов, поворачиваясь к небольшому телевизору, стоящему за столом Юли.

В этот момент по нему передавали местные новости. На экране – знакомое лицо Семена Шатунова. Кто-то из сотрудников прибавил громкости.

– До окончания выборов осталось чуть больше недели, но уже сейчас можно говорить, что эти выборы зарекомендовали себя как самые скандальные в истории нашего города. Мы регулярно сообщаем вам, избиратели, о тех многочисленных нарушениях и безобразиях, которые творятся на этих выборах. К этому часу поступили очередные новости. На сей раз произошло нечто оригинальное.

Шатунов взял в руки лежащий перед ним на столе листок бумаги.

– Эта листовка от кандидата в мэры господина Силантьева, в которой он приглашает избирателей на встречу. Встреча должна состояться в Октябрьском районе нашего города на территории избирательного участка 144, в шесть часов вечера. Казалось бы, ничего необычного в этом нет, – улыбнувшись, прокомментировал Шатунов, – если бы не одна маленькая деталь. В листовке указывается, что на этой встрече избирателям будут раздаваться ценные подарки.

Семен Шатунов поднял глаза, оторвавшись от листовки:

– Правда, в листовке не уточняется, что это за ценный подарок, но можно предположить, что вряд ли это будет портрет с автографом самого кандидата. Наша съемочная группа уже выехала на место встречи, чтобы выяснить, что из себя будут представлять дары Силантьева избирателям. Возможно, нам повезет и кандидат в мэры осчастливит и нас, телевизионщиков.

– Что он несет такое? – возмущенно проговорила Юля, глядя на экран телевизора. – У нас не было таких листовок. Это же явная провокация!

Она перевела вопросительный взгляд на Потапова и спросила:

– Зачем он это дал в эфир? Почему не позвонил нам и не проверил информацию?

Потапов промолчал.

Шатунов между тем продолжал:

– Кроме этого, участились срывы агитационных листовок и портретов кандидатов. Создается впечатление, что в штабах некоторых кандидатов работают специальные бригады тех, кто занимается срывом листовок и портретов своих конкурентов. Больше всего от этого страдает нынешний мэр города господин Стеклов. По его словам, только за последнюю неделю выборов ему пришлось допечатать несколько тысяч дополнительных тиражей наглядной агитации…

Потапов отвернулся от телевизора и переспросил у Юли:

– Ты спрашиваешь, почему он дал эту информацию?

– Да, – подтвердила она и добавила: – Как я поняла, у нас с этим Шатуновым неплохие отношения.

– У него неплохие отношения со всеми, кто платит. Видимо, сегодня кто-то другой заплатил больше. И, судя по второй информации, несложно догадаться кто.

– Вы думаете, это Стеклов? – спросила Юля.

Но ответить Потапову не дали, так как в этот момент в зал вбежал разъяренный Силантьев. Он бросился к нему и закричал, размахивая сжатым в кулаке клочком бумаги:

– Что это такое, черт возьми? Это провокация, это безобразие! Ты только посмотри! – Он развернул смятую листовку и протянул ее Потапову. – Вот это мы сегодня нашли на месте моей встречи с избирателями. Ты только почитай, что здесь написано.

– Незачем, – спокойно ответил Потапов. – Мы только что видели это по телевизору. Господин Шатунов, ведущий теленовостей, только что проинформировал нас.

– Как? – недоуменно и обескураженно глядя на телевизор, произнес Силантьев. – Что, это все уже попало на телевидение?

– К сожалению, да, – ответил Потапов. – Здесь вряд ли что можно было сделать. Эта акция заранее спланирована и потому попала в программу новостей. Полезнее подумать о том, какие контрмеры нам принять в связи с этим. Давайте сделаем это через полчаса в зале для заседаний.

Потапов посмотрел на часы.

– Я жду все руководство избирательного штаба. – Он посмотрел на Юлю и добавил, обращаясь к ней: – Вы тоже будьте.

Через полчаса все руководство сидело в зале заседаний ассоциации «Корвет».

– Есть хорошие новости, – начал собрание Потапов, едва пришедший последним Константин Титов уселся за стол. – Мне только что звонили из социологического центра «Эликс», с которым наше движение работает на этих выборах, и сообщили новые данные социологического опроса. Они весьма радужны для нас. По данным центра «Эликс», наш кандидат в мэры господин Силантьев и Буковский держат первое место. У обоих приблизительно по двадцать четыре процента голосов опрошенных. Третье место занимает действующий мэр, у него восемнадцать процентов голосов. Несколько подрос занимающий четвертое место Караганов, у него пятнадцать процентов. Левые и эколог по-прежнему в аутсайдерах. Среди движений, борющихся за места в думе, наше имеет бесспорное лидерство – тридцать семь процентов голосов. У всех остальных значительно меньше. Если мы сохраним такой задел до выборов, то в городской думе у нас будет самая крупная партия, способная влиять на политику городских властей. Теперь давайте о негативе.

– Негатив заключается прежде всего в том, – продолжил уже Силантьев, – что против нас стали действовать почти открыто, не гнушаясь никаких самых грязных средств. Наших людей избивают. Против нас организуются бесстыдные провокации, как та, что была сегодня с поддельными листовками. Я уже не говорю про атаку на нас с помощью телевидения. Я только что посмотрел видеозапись Шатунова – это безобразие. Он не должен был давать подобную информацию в эфир. Я уже не говорю про то, что лично мне угрожают. Каждый вечер звонят по нескольку раз, угрожают расправами, требуя, чтобы я отказался от намеченных целей и снял свою кандидатуру с выборов. У моей жены уже развилась телефонофобия, ее трясет от каждого звонка.

– Что ты конкретно предлагаешь? – спросил Потапов. – Надеюсь, ты не предполагал, что выборы – это увеселительная прогулка? Легкой жизни в ближайшие дни нам ждать не придется.

– Все это я понимаю, – сказал Силантьев, – но ведь нужны какие-то действенные меры, надо противодействовать…

– О каких мерах ты говоришь?

Силантьев замялся, нервно подергивая плечами и постукивая ладонью по столу. Но тут слово взял Гусев.

– Я думаю, что меры, о которых говорит Леонид, являются прерогативой господ Дегтярева и Титова и структур, подчиненных им. Мы не можем больше терпеть эту безнаказанность. Необходим жесткий ответ нашим конкурентам, который заставил бы их нас бояться.

Он закончил речь и твердым взглядом посмотрел на Потапова. Тот несколько секунд молча обдумывал слова Гусева и наконец прервал тишину в зале:

– Мы не можем допускать крайностей. Идут выборы, мы все находимся под пристальным оком конкурентов, и каждые наши неуклюжие действия, тем более оплошность, будут работать на противников. Теперь что касается конкретики. Всем группам агитаторов, работающим на окраине города, выдадим машины с водителем-охранником, вооруженным газовым оружием и дубинкой. Что касается телевидения. Я сегодня же позвоню Шатунову и потребую от него дополнительного эфирного времени для опровержения сказанного. Если он откажет, – Потапов усмехнулся, – что маловероятно, им займется наш адвокат Троицкий. Опровержение мы дадим в рамках оплаченного нами на телевидении рекламного времени. Королева, – он посмотрел на Юлю, – подготовит опровергающие материалы для публикации в газетах.

Потапов посмотрел на Дегтярева и сказал:

– Иван, ты говорил мне на днях, что были замечены агитаторы Буковского, раздающие так называемые, – он усмехнулся, – ценные подарки.

Иван кивнул:

– Было пару раз. В районе Сенного рынка в частном секторе, а также в поселке Северный и у небольшого местного рынка.

– Что раздавали-то? – переспросил Потапов.

– Точно не помню, – поморщился Дегтярев, напрягая память, – по-моему, курей. И кажется, на всех не хватило. Среди обделенного электората были недовольные, – добавил Иван, ухмыльнувшись.

– Понятно, – сделал вывод Потапов, – займись этим сегодня, Иван. Этих благодетелей надо найти и заснять на видеопленку. И еще, ты же проведи расследование по поводу расклеивания фальшивых листовок. Неплохо бы выяснить, где их печатают и кто дает задание.

– Хорошо, – сказал Иван.

– Ты, Костя, по-прежнему занимайся этой проституткой. Находящаяся у нее видеокассета стоит очень дорого, и она нам очень нужна. Надо использовать все шансы, чтобы ее найти.

– Постараюсь, – ответил Костя.

– Ну вот, пожалуй, и все. Если вопросов ни у кого нет, то я больше никого не задерживаю.

Едва собравшиеся покинули помещение, оставив Потапова одного, как тот взял трубку сотового телефона и набрал номер. Дождавшись ответа, спросил:

– Мне Шатунова, пожалуйста… Семен… Это Потапов. Приветствую тебя. Ну вот что, телеубийца ты наш доморощенный. Видел я сегодняшний твой опус и должен тебе откровенно сказать, что он мне не понравился, топорная работа, Сема.

– Сергей, Сергей, – затараторил тот на другом конце провода, – пойми меня правильно. Я ни с кем не хочу ссориться и стараюсь быть абсолютно объективным. У меня была информация, и я ее выдал в эфир. Такой, какой она и была. Ничего не приукрашивал. Ты же знаешь, я стараюсь быть совершенно объективным.

– Информацию, Сема, солидные журналисты проверяют. Тебе подсунули лажу, таких листовок мы не выпускали. Мы никогда не давали избирателям подарки, и уж по крайней мере ты должен был знать, что мы не такие дураки, чтобы печатать об этом в листовках. Есть у меня подозрения, Семен, что ты знал об этой фальшивке, но все же дал ее в эфир. И это у тебя называется быть абсолютно беспристрастным?

– Сергей, ну ты же знаешь, абсолютно беспристрастным быть невозможно, и, если уж говорить откровенно, мои симпатии всегда были на твоей стороне… Мы же с тобой почти друзья.

– Так вся проблема в том, что друзья друзьями, но мне придется прислать к тебе своего адвоката Троицкого. И скажи спасибо, что пока только адвоката.

– Ты мне угрожаешь? – взвизгнул Шатунов на том конце провода.

– Боже меня упаси, – ответил Потапов, усмехаясь. – Я просто хотел сказать, что есть еще один вариант разрешить эту ситуацию, на мой взгляд, лучший.

– Какой же? – спросил Шатунов.

– Я тебе завтра присылаю девушку из моего штаба с материалами опровержения той «липы», которую ты дал в эфир. И ты этот материал выдашь лично. Кроме того, возможно, будет еще одна видеокассета с небольшим компроматом уже на наших соперников. Ее тоже надо прокрутить в эфире.

– Я не знаю… – начал было Шатунов… – Мне казалось…

– Не волнуйся, – сказал Потапов, – этот человек от меня приедет не с пустыми руками.

Шатунов несколько секунд молчал, потом произнес живым и оптимистичным тоном:

– Сергей, ты же знаешь, я всегда готов нести правду людям. Если мне солгали, то есть меня подставили, я посчитаю своим долгом дать опровержение в эфир.

– Ну вот и договорились… Тариф обычный, – заключил Потапов и положил трубку.

Тяжело вздохнув, Сергей покачал головой, говоря как бы сам себе:

– Воистину вторая древнейшая профессия эта журналистика…