Глава 7
1
Первое, что он увидел, – это серый потолок с потрескавшейся штукатуркой. Трещины создавали причудливый узор, и он некоторое время, как завороженный, силился разобраться в нем. Ему привиделось знакомое лицо. Затем еще одно. После чего он, не удержавшись, застонал.
– Слава богу! – тут же услышал он рядом с собой.
Он не сразу понял, чей это был голос. Он озирался и видел стены – такие же безрадостные, как и потолок; оклеенные потемневшими от времени мрачными обоями, на которых отчетливо виднелись в разных местах подтеки. Еще была кровать, на которой он лежал. И тумбочка рядом.
Наконец он увидел девушку. Она стояла возле тумбочки и с некоторым облегчением улыбалась ему. Девушке было не больше двадцати пяти. Приятное лицо; в глазах какие-то уютные огоньки, от них становилось теплее и спокойнее на душе. Он попытался улыбнуться ей в ответ. Однако ничего, кроме гримасы боли, у него не получилось. Он тихо произнес:
– Где я?
– Ты у меня, – рука девушки легла ему на лоб; затем он почувствовал, как к его губам прижали некий предмет; он посмотрел, это была мензурка, наполненная мутной жидкостью.
– Выпей, – сказала девушка; прозвучало это как приказ.
Который он не стал выполнять. Отстранив руку с мензуркой, он задал прежний вопрос:
– Где я?
– Ты в автомастерской. Не помнишь? – Девушка поставила мензурку на тумбочку и, не скрывая неудовольствия, продолжила: – Ты три дня был без сознания.
– Кто ты?
– Я твой ангел-хранитель, – она подхватила с тумбочки неглубокую стеклянную пепельницу и поднесла к его глазам; на дне пепельницы лежали две пули.
– У меня уже был ангел-хранитель, – не согласился он, разглядывая пули, а затем кивнул на них. – И вот результат.
– Это и мой результат, – она слегка повернула пепельницу, так что пули сдвинулись с места и переместились от одной стенки к другой. – Так что ты ошибся. Насчет своего ангела.
Она поставила пепельницу на место.
– Ты их достала из меня? – понемногу память возвращалась к нему, и это не приносило облегчения; наоборот, это приносило боль.
– Угадал, – сказала она таким тоном, словно он только что сморозил глупость. – Я их достала из тебя. Надеюсь, ты не против?
– Зачем? Зачем ты это сделала?
– Кажется, ты еще не пришел в себя, – вздохнула она.
– Я тебя не знаю, – вглядывался он в ее лицо.
– Ага. Так зачем я тебя вытащила? Это ты хотел сказать?
Он поджал губы. Она угадала.
– Знаешь, – задумчиво сказала она, – не очень приятно находить в своей мастерской людей в луже крови.
– Ты…
– Это моя мастерская. Я здесь хозяйка. Здорово, да? – не без иронии поинтересовалась она. – Может, мне нужно было сдать тебя в милицию?
Он, тяжело задышав, посмотрел в потолок. Но тут же быстро опустил взгляд. Трещины в штукатурке по-прежнему создавали перед его взором причудливую картину со знакомыми персонажами.
– Вижу, что не нужно, – за него ответила она. – Так что тебе не нравится?
– Ты сама меня оперировала?
– Я когда-то работала медсестрой. В реанимационном отделении.
– Вот как! – не удержался от восклицания он. – Медсестра. И владелица автомастерской. Неплохое продвижение по службе.
– Это все благодаря моему бывшему муженьку, – сверкнула глазами она.
– Чем же он оказался плох?
– Тем, что заставил меня продать мою квартиру. Заявив, что пора положить конец фигне и следует заняться настоящим делом. Фигней он считал мою работу в больнице. А настоящим делом – вот эту мастерскую, которую мы купили за вырученные от продажи квартиры деньги.
– Чувствую, радости вам эта перемена не принесла?
– Мне уж точно. У моего муженька ничего не получилось. Не удалось ему наладить дело. И с остатками денег он сбежал от меня.
– А ты одна, значит, подняла мастерскую?
– Ничего я не подняла, – помрачнела она. – Я ищу покупателей, чтобы продать эту мастерскую. И вернуть хоть какие-то деньги. И, естественно, с трупом в нагрузку продавать мастерскую не с руки… Пришлось переоборудовать одну из комнат мастерской под больничную палату. Не обижайся на условия. Но я сейчас живу со своими родителями… А к ним тебя тащить было бы совсем некстати. Я не права?
– Права, конечно, – задумчиво протянул он. – Только вот почему ты на самом деле не сдала меня? Все в ту же милицию.
Он хотел ясности в этом вопросе.
– Вот заладил, – девушка, надув губы, стала похожа на обиженного подростка; схожесть с подростком усиливал комбинезон, бывший на ней, черного цвета и на несколько размеров больше, так что сидел он на девушке мешком. – Ты вот лучше скажи, как попал ко мне в мастерскую.
Он не знал, как ответить. Он вновь попытался улыбнуться. На этот раз улыбка получилась. Пусть и не слишком радостной, как хотелось.
– Чисто случайно, – выдохнул он.
– Угу, – она ждала продолжения.
– Я правда у тебя здесь три дня провалялся?
– Правда. Ты боролся за жизнь три дня.
– Значит, ты на самом деле ангел-хранитель.
– Ну, это тебе решать, кто ангел. Тот, кто посылает свинец, или тот, кто его извлекает.
– И как зовут тебя, ангел?
– Лера. А кто ты?
– Я? – он задумался. – Знаешь, не вижу никакого смысла…
– Н-да, – усмехнулась она. – Никогда еще со мной так не знакомились.
– Со мной тоже.
Она пожала плечами, вновь подхватила мензурку и протянула ее ему.
– Ты был три дня без памяти, – напомнила она. – Тебе нужно набираться сил. Если ты, конечно, хочешь жить.
Он не стал возражать. На смену старому чувству, с коим он провалился в небытие, пришло новое. На смену ощущению, что он умирает, пришло другое – он выкарабкался.
И для чего выкарабкался, он уже ясно себе представлял.
2
Через два дня он поднялся и стал кое-как передвигаться по мастерской.
У Леры он больше не спрашивал – почему та возится с ним. Она приходила ежедневно. Утром и вечером. Меняла повязки, заставляла принимать лекарства, делала уколы. И приносила еду, которую он должен был съедать без остатка. Есть не хотелось, однако не хотелось и отказывать ей, Лере.
После того дня, когда он только пришел в себя, больше он Леру в комбинезоне не видел. Она приходила в белых джинсах, плотно облегавших ее стройные ноги, и в свободной спортивной майке, под которой соблазнительно очерчивались соски.
Мастерскую он не покидал. Только иногда подолгу стоял возле дверей, вдыхая свежий воздух и окидывая взглядом открывавшуюся панораму.
Автомастерская располагалась за городом. Вдали от трассы. И ему было непонятно, чем руководствовался сбежавший от Леры муженек, покупая это заведение. Кажется, он не думал об удобном расположении, потому как такового не было. С одной стороны мастерской тянулся пустырь, с другой – росли мелкие деревья. К самой мастерской вела едва накатанная проселочная дорога, терявшаяся между этими деревьями.
Лера оставила ему пачку газет, чтобы он не скучал в одиночестве. Но читать ему не хотелось. А вернее, просто не получалось. Не мог он сосредоточиться на чтении. Едва пытался, как тут же в голову лезли мысли, от которых хотелось завыть волком.
Он нашел занятие получше. В мастерской у подъемника стоял старенький «Гольф». Как сказала Лера, эту развалюху им продали вместе с мастерской. Вот с этой развалюхой он и стал возиться. Дело успокаивало. И давало возможность отключиться от тревожных мыслей. Он не был спецом в машинах. Но кое-что умел. Жизнь заставила.
Еще через два дня она сняла с него повязки. И именно тогда он заявил, что ему пора уходить. Проблемы требовали решения. Это мертвым уже ничего не надо. Но раз он остался жив – значит, следовало шевелиться.
– Считаешь, что уже достаточно окреп? – она произнесла это без всяких эмоций, словно и сама понимала, что этот момент неминуемо должен был наступить.
– Ты меня вытащила с того света. Откормила, – он грустно улыбнулся. – И я окреп, ты права.
Лицо Леры было непроницаемым. И как он ни пытался что-либо прочесть на нем, из этой затеи ничего не вышло. Лера оставалась для него загадкой. И он понял, что ему придется покинуть девушку, спасшую его, так и не разгадав загадки.
– Подожди, – неожиданно встрепенулась Лера и быстрым шагом покинула мастерскую.
Он тяжело вздохнул, словно расставаться было больно, а затем рассеянно обвел помещение глазами. Он провел здесь не так много времени. Но этих дней оказалось достаточно для того, чтобы несколько свыкнуться с временным жилищем. И многое запомнить. Эти рабочие столы с убогим инструментом. Подъемник, который не приводился в действие со времен царя Соломона. Использованные непригодные покрышки, которым самое место было на свалке. Старенький «Гольф»… А вот и дверь, ведущая в ту комнату, что на время стала для него больничной палатой.
Он ни о чем конкретно не думал. Просто фиксировал предметы, и все. Потому как если бы пришлось все обдумывать, то тут же следовало бы вспомнить, как его припечатали выстрелами вот к этому столу. И кто произвел эти самые выстрелы. А вот этого ему не хотелось. Раз за разом возрождать в душе боль не было желания.
Лера вернулась, держа в руке знакомый ему предмет. И, увидев его, он почувствовал, как засосало под ложечкой. Это было его оружие.
И Лера это тут же подтвердила:
– Твой пистолет. Он был при тебе, когда я тебя обнаружила… Я его припрятала. Мало ли что. А теперь… Раз ты уходишь – значит, его нужно тебе вернуть.
– Ну да, – грустно усмехнулся он. – Как в настоящей больнице. При выписке пациента все его вещи возвращаются.
Он взял пистолет, вытащил магазин, проверил его, остался этим осмотром вполне доволен.
– Ты нашла меня истекающим кровью, с оружием, – он говорил неторопливо и как бы нехотя. – Зачем я тебе понадобился?
– Ты во всем ищешь умысел? Даже когда тебе делают хорошее?
– С некоторых пор – во всем, – он сунул пистолет за пояс и досказал: – Особенно, когда тебе делают хорошее.
– Если кто-то поступил с тобой паршиво, это еще не значит, что и остальные люди должны с тобой так поступать.
– Очень даже значит, – не согласился он, но доводов не стал приводить. – Ты продаешь мастерскую. Если ты надеялась, что я помогу тебе в этом, то, боюсь, ты ошиблась. Здесь я плохой помощник. Можно сказать, никакой… Если на тебя наезжают… То в этом случае ответ тот же. У меня своих проблем полон рот. И у меня совершенно нет времени.
Если он ожидал бурной реакции от девушки, то глубоко ошибся. Ничего не произошло. Она лишь вытащила из кармана листок бумаги и протянула ему:
– Возьми. Здесь мой телефон. Если что – звони.
Она будто обещала, что если ему вновь потребуется помощь, она эту помощь ему окажет.
– У меня такое ощущение, что мне тебя никогда не удастся понять. Сколько бы мы ни были друг с другом.
– Но мы уже расстаемся, – напомнила она. – А поэтому зачем терзаться?
А вот тут он бы поспорил. Она дала ему свой телефон. Значит, она была не против потерзаться.
– Что я могу для тебя сделать? – он погладил ее по щеке.
– Все, что можно, для меня сделал мой уродец муженек.
– Я в смысле хорошего, – обиделся он.
– А в этом смысле я постараюсь сама. С некоторых, как ты выражаешься, пор за себя я борюсь только сама.
Он нахмурился. Ее последняя фраза прозвучала – я доверяю только себе. Но в слова было вложено столько энергии, что в них было невозможно не поверить.
Он отвел взгляд от Леры:
– Ты не одолжишь мне этот «Гольф»?
– «Гольф»? – у нее в глазах застыло удивление.
– Я его починил. Так что можно поездить. Не знаю, сколько, но можно.
Лицо ее осветила легкая улыбка:
– Не знала, что эту рухлядь можно починить… Бери. Можешь насовсем. Не думаю, что с этой машиной мастерская выглядит в более выгодном свете.
– Она не будет выглядеть в выгодном свете в любом случае, – заверил он.
– Я постараюсь что-либо придумать, – успокоила она.
Но он не придал этим словам значения. Тогда не придал. А стоило бы. В тот момент он был уже далеко от этой девушки. И от этой мастерской.
Хотя пришлось еще задержаться.
– Ты был в пиджаке, – сказала она.
– Что? – не сразу понял он.
– Когда я тебя нашла истекающим кровью, ты был в пиджаке, – разъяснила она.
Конечно, он был в пиджаке. Не ходил же с оружием, открыто торчащим из-за пояса брюк. Он помассировал голову, как бы пытаясь избавиться от провала в памяти. Неожиданно посерьезнел.
Девушка вновь покинула мастерскую и вернулась с пиджаком.
Он взял пиджак, а затем пожал плечами:
– Это не мой.
– Как и рубашка, – не стала спорить она. – Ты не забыл, что получил две пули? Как понимаешь, они не могли пройти через одежду, не оставив дыр. Бери… Это моего мужа. Вы почти одинакового роста, так что тебе он будет впору. Как и рубашка.
– У меня в пиджаке были документы…
– Я их переложила. Они во внутреннем кармане.
– Значит, ты все же знаешь – кто я.
– И что?
Он подумал. И согласился:
– И правда – ничего. Только, – он внимательно смотрел на девушку, – что еще было в пиджаке?
– А что-то еще было? – она пожала плечами. – У тебя были только документы. Ну и оружие, само собой.
Он не стал спорить. Он и сам отлично понимал, что иного и быть не могло. Иначе зачем было всаживать в него две пули?
– Давай-ка я лучше посмотрю напоследок на твои раны.
Это было точно лучше. Лучше, чем терзаться вопросами, на которые у него не было ответов.
3
Он остановил «Гольф» у старой пятиэтажки. Знакомый дворик. Такой же, как и раньше, неухоженный и неубранный. Знакомый подъезд, возле которого частенько кучковались алкаши, складываясь друг с другом на пол-литра сивухи. Сейчас алкашей видно не было. То ли они еще не просохли от выпитого накануне (имело место утро), то ли уже успели наскрести деньжат и подались к магазину.
Так или иначе, но в подъезд ему нужно было войти. Если бы кто-то находился возле подъезда, ему пришлось бы подождать. Он не хотел попадаться на глаза. Впрочем, эта возможность оставалась и сейчас, когда возле подъезда никого не было. Внутри могли оказаться. Однако с этим придется смириться.
Он неторопливо выбрался из машины. Оглянулся, как затравленный зверь, никого не увидел и двинулся быстрым шагом к подъезду.
Скособоченная дверь противно скрипнула. Даже в светлое время суток в подъезде было темно. Лампочек, сколько он помнил, здесь никогда не было. Ничего не изменилось за прошедшее время.
Он прислушался, не уловил никаких настораживающих звуков. И вошел в подъезд. А затем, перепрыгивая через две ступеньки, стал взбираться на четвертый этаж.
По пути ему никто не попался. И он посчитал это хорошим предзнаменованием.
Когда он остановился возле нужной двери и прислушался, то понял, что сейчас начнется что-то веселенькое. Несколько секунд он выждал, потом отошел на шаг от двери, прищурился и со всего размаха ударил по этой двери ногой.
4
Дверь с треском раскрылась, ударилась о стену и задрожала на петлях. Широким шагом он миновал коридор, ворвался в гостиную и застыл, едва перешагнув порог.
Картина, представшая его глазам, была совсем не той, какой мерещилась, когда он прислушивался у входной двери. Ему казалось, что если внутри кого и не убивали, то уж издевались, как минимум.
Он ошибся.
На столе, посреди комнаты, на животе лежала обнаженная девица. Возле девицы стоял молодой увалень и дрожащими руками спешно натягивал на себя трико. Голый торс с волосатой грудью, обнаженные кривые ноги – это было смешно и одновременно отвратительно.
Его передернуло. Рука, метнувшаяся к оружию, расслабленно опустилась.
Увалень, наконец, натянул штаны. Он услышал треск выламываемой двери и поспешил одеться. К приходу незваного гостя увальню сделать это полностью не удалось. А что удалось – так это возмутиться.
– Ты?! – зашипел увалень тяжело дыша. – Ты кто?!
– Я здесь живу, – просто ответил он; и это было в некотором роде правдой; он здесь жил – в прошлой жизни, возврата в которую у него теперь не было.
– Ты че несешь?! – возмутился парень. – Ты че несешь, чмошник?!
Он покачал головой. Тон собеседника был ему не по душе. Но уходить он не собирался. Не ради того он сюда явился, чтобы тут же убраться.
Увалень быстро приходил в себя. И, видя, что ворвавшийся человек пришел один, даже несколько приободрился; набычившись, сделал шаг к незваному гостю, чтобы показать, кто здесь на самом деле хозяин.
Он не двинулся с места.
Увалень замахнулся, рука застыла в воздухе и не успела отправиться к намеченной цели. Последовал удар гостя – быстрый, как молния. За ним еще один, еще…
Прежде чем увалень ощутил боль, завершающий удар отшвырнул его к стене.
– Ты мне зуб выбил! – он сполз на пол и взялся рукой за кровоточащий рот.
– А ты думал, я тебя в задницу поцелую?
Он подошел к столу и приподнял голову девушки за волосы. Увидел бессмысленный взгляд серых глаз. Девушка сказала что-то невнятное, а затем противно захихикала.
Он затем осмотрел у девушки руку и, увидев исколотые вены, наконец понял состояние этой секс-дивы. И тяжело вздохнул. От нее ничего вразумительного ждать не приходилось. И тогда он вернулся к увальню. Присел возле него на корточки:
– Ты что здесь делаешь?
– Я что делаю? – изумился парень. – Ни хрена себе!.. Вот я-то здесь живу. Сечешь?
– Не секу, – он достал пистолет; от вида оружия у парня округлились глаза. – Иногда для здоровья полезно отвечать честно. Согласен?
Увалень безмолвно кивнул.
– Сейчас именно такой случай. Так как ты здесь оказался?
– Это… Снял квартиру. На год.
– У кого снял?
– У хозяйки. То есть бабы одной. Она мне сдала. И деньги вперед взяла.
Это уже было похоже на правду.
– Ну, и как она выглядела?
После того, как услышал описание хозяйки, сдавшей жилплощадь, он убрал пистолет обратно за пояс и поднялся.
– А куда она сама подевалась?
– Откуда мне знать, – пожал плечами увалень, утирая с губ кровь. – Говорила только, что уезжает. Далеко. И что это… Может, потом еще продлит аренду.
– Когда она тебе сдала квартиру?
– С неделю назад.
– И больше ты ее не видел?
– Нет. И зачем? Деньги она получила. Зач-чем ей показываться здесь. Да ведь и уезжала она куда-то.
– Куда-то, – передразнил он и шагнул к стене, на которой висели пять репродукций.
Он снял со стены одну репродукцию, разбил стекло, ловко выдрал холст и вытащил стопку долларовых купюр, которую тут же сунул себе в карман пиджака, а испорченную картину бросил в кресло.
Увалень, следивший за его манипуляциями, невольно затаил дыхание.
Он не стал больше задерживаться. Он ведь и не очень надеялся увидеть хозяйку квартиры.
Но у него появилась идея. Быстрым шагом он покинул квартиру.
После того как сумасшедший незнакомец ушел, увалень бросился к стене, на которой висели оставшиеся репродукции. И стал их стаскивать по одной, разбивать стекла и нервно искать под холстами.
Не прошло и пяти минут, последняя картина упала под ноги разочарованному увальню. Он зарычал и, не удержавшись, зло выругался. А поднявшая от стола голову девица в который раз бессмысленно заржала в пустоту.
– Заткнись, дура! – рявкнул в сердцах парень, постоял в задумчивости и ринулся к телефону.
Он стал нервно стучать по кнопкам, и с первого раза ему не удалось набрать номер. Со второго раза получилось.
– Это я, – бросил увалень в трубку, когда ответил абонент. – Ну это… – тут парень назвал свое имя, а затем поспешно заговорил: – Вы тут просили позвонить, если кто… Ага. Да. Приходил… Только что…
И, выслушав ответ, вытянулся в струнку:
– Я все понял…
5
Он зашел на пункт связи, прошел вестибюль и остановился у стеклянного окошечка, за которым сидела оператор. Наклонившись, он непринужденно улыбнулся:
– Мне оплатить телефончик.
– Номер, – тут же отозвалась оператор.
Он назвал. Затем фамилию. А после получил ответ:
– Телефон оплачен.
– Я о том же, – вновь улыбнулся он.
– О чем? – не поняла оператор.
– Что оплачено. Мне бы распечатку.
Женщина хмыкнула. Но распечатку сделала.
Получив ее, он отошел в угол помещения, присел на кожаный диван и стал неторопливо ее изучать.
После чего удовлетворенно кивнул. Он получил то, что хотел. И теперь мог двигаться дальше. Впрочем… ему не хватало одной вещи. И эту вещь он мог оставить только в одном месте.
6
Первая его мысль была – она соврала. Затем он подумал, что и сам виноват. Нужно было не спеша обо всем подумать. Раз судьба дала ему еще один шанс. Бог смилостивился и позволил ему выкарабкаться. И ему не следовало спешить. Тогда бы не пришлось возвращаться.
А теперь… он ехал назад к Лере. Раньше он не был таким рассеянным. У него не оказалось документов. Но у него были деньги. И это, он считал, некоторым образом компенсировало первое. Так что он особо не унывал. Тем более что знал, где их оставил и как сможет вернуть.
На повороте к мастерской не было никакого указателя. Сворачивая на плохо накатанную дорогу, он криво усмехнулся и подумал, что бывший муженек Леры был совсем идиотом в области бизнеса. Если только он не хотел сделать из автомастерской что-то вроде перевалочной базы для наркотиков. Тогда, конечно. Тогда мастерская должна быть в глуши.
«Гольфик» подбрасывало, амортизаторы скрипели, и в один из моментов он почувствовал, что у него появилась боль в старых ранах. Он снизил обороты, насколько мог, и едва не черепашьим ходом дополз до мастерской.
И может, то было к лучшему. Потому что он еще издали приметил джип и успел вовремя затормозить.
Он съехал с дороги, оставил «Гольф» возле деревьев, вышел из машины и первым делом проверил оружие. А уж затем двинулся по обочине к автомастерской.
7
Вполне возможно, это были покупатели. Ведь Лера собиралась продать мастерскую.
Но в это он мало верил. Однако сбрасывать со счетов такую версию тоже не стал.
Все изменилось, когда из джипа выбрался водитель – высокий бритоголовый мужик в джинсах и спортивной майке. Он криво улыбался и смотрел в его сторону. По всей видимости, водитель джипа успел засечь «Гольф».
Вот только один он находился в машине или нет?
– Эй! – заорал бритоголовый. – Не хер прятаться, я тебя видел. Так что… – он развел руки в стороны, показывая, что в этой ситуации лучше не дергаться и поступить так, как было сказано.
В руке у бритоголового блеснула сталь оружия.
– Ну ты че? – вновь раздался удивленный голос. – Я же сказал… Или хочешь, чтобы мы бабе снесли башку?
Нет, этого он не хотел. Мысль, что Лера может быть у них в руках, ему не пришлась по душе. Он попытался ее отогнать, однако ничего из этого не получилось.
Он вышел из-за укрытия, коим были кусты черной рябины, и ровным шагом двинулся к джипу.
– Ай, молодец! – воскликнул тот. – А я не верил. Оказывается, все правда.
– Только для тебя она будет очень горькой, – на ходу зло сказал он.
– Погоди, погоди, – бритоголовый о чем-то вспомнил и стал поднимать оружие. – Ты это того… Тормози, блин. Наслышаны о твоей крутизне. Стой, где идешь, бля…
Рука, как молния, рассекла воздух. Выстрел ударил по барабанным перепонкам. Но звук был для него, что родной.
Водитель джипа, ударившись спиной о корпус машины, рухнул на песок и тут же затих.
Не опуская руку, он сделал шаг вперед, когда услышал новый голос, раздавшийся откуда-то из-за спины:
– Вот только дернись!
Он не стал дергаться. Он остановился. Водитель джипа был не один. Да, вполне возможно, и не двое их. Ведь где-то же девчонка.
Он тяжело вздохнул. Нужно было после выстрела нырнуть в какое-нибудь укрытие. Но раны после тряски на дороге стали гореть, и он не решился совершать резкие движения. Это могло плохо для него закончиться. И уже в следующую минуту.
– Брось оружие и ложись на землю! – отдавал приказания невидимый противник. – Руки за спину, ноги врозь. Ну, ты и сам знаешь.
Он выпустил пистолет. И в этот миг раздался странный квакающий звук. Словно нечто тяжелое опустилось на что-то вязкое. А затем что-то упало.
Он еще не решался оглянуться, когда раздался знакомый голос:
– Можешь расслабиться.
И он расслабился. А затем обернулся в ту сторону, откуда раздался голос.
Из-за постройки, находившейся рядом с автомастерской, вышла Лера. В руке она держала монтировку, с которой капали вишневые капли крови.
Лицо у девушки было белым как мел. Она пыталась улыбнуться ему, но не смогла. Выпустив монтировку, она зажала ладонью рот и бросилась в ближайшие кусты.
Он поднял пистолет и двинулся к постройке.
Второго человека он обнаружил распластанного на земле возле стены. Голова была рассечена, и возле нее уже стала образовываться лужа крови. Парень был таким же бритоголовым, что и его товарищ. Только вооружен пистолетом-пулеметом.
Он подошел к лежащему, присел возле него и попытался нащупать пульс на шее. Парень был еще жив.
– Он… Он… – раздался за спиной голос Леры.
Он неторопливо подошел к девушке и, взяв ее за руку, потащил от пристройки.
– Не умер, – сказал он. – Еще кто есть?
Он остановился и настороженно глянул в сторону автомастерской. Машина его не волновала. Если бы в ней кто был – то уже выскочил бы.
– Никого, – успокоила она. – Только эти двое. Они приехали несколькими минутами раньше. Один выскочил из машины и пошел к мастерской. Второй остался. Я спряталась.
– Умница, – он внимательно посмотрел на Леру. – Ты меня второй раз спасла.
– Это плохо?
– Нет. И я, кажется, начинаю верить, что ты на самом деле мой ангел-хранитель.
– Ты-то зачем вернулся? – теперь уже она внимательно смотрела на него.
– Документов в пиджаке не оказалось, – он похлопал себя по карманам пиджака.
– Наверное, они выпали, когда я осматривала твои раны, а ты отбросил пиджак на стол.
– Наверное, – не стал спорить он. – А ты что здесь делаешь?
– Я? – она удивилась. – Это ведь моя мастерская. Ты успел забыть?
– Да. Конечно. Это твоя мастерская.
Он подошел к джипу и носком ботинка перевернул на спину подстреленного им человека.
– А вот как эти тут оказались, а? – Он на всякий случай заглянул в салон, а затем вновь посмотрел на девушку, будто она была виновата в том, что двое парней приехали сюда; затем он ткнул ногой мертвое тело и произнес: – Этого я знаю. Того, кого по голове погладила ты, – нет. Но достаточно и этого первого, чтобы понять, от кого они. Но откуда они здесь?
– Ты у меня спрашиваешь? – изумилась она. – Ты лучше сам подумай, где был до своего возвращения, раз эти два бугая притащились сюда почти одновременно с тобой.
Он погладил себе подбородок. Вспомнил посещение своей квартиры, подумал об увальне, однако…
– Как они могли узнать о твоей мастерской?
– Они уже были здесь, – ответила Лера. – Раньше.
– Что?
– А то. Пятеро человек. Эти двое были среди тех пятерых.
– Почему ты мне сразу о том не сказала? – он стал мрачен, как могильный камень; неизвестно, что еще скрыла от него эта легкомысленная девчонка.
– А нужно ли было? – с сомнением спросила она.
– По тому, что произошло сейчас, – было просто необходимо.
– Если бы знать наперед.
– Когда они в первый раз объявились у тебя?
– В тот день, когда я нашла тебя, истекающим кровью.
Она не впервые видела кровь. И знала ее запах. Но сейчас все было по-другому.
Человек лежал не на операционном столе, не в стерильных условиях, и над ним не «колдовали» люди в белых халатах. Человек лежал на грязном полу возле рабочего стола, среди мусора и в бензиновой вони.
Лере стало нехорошо. Она не ожидала увидеть в своей мастерской такую картину. Девушка находилась в состоянии прострации и не услышала звука шагов у себя за спиной. И лишь когда кто-то легонько тронул ее за плечо, она пришла в себя и резко повернула голову.
Возле нее стоял бритоголовый парень и лениво жевал спичку. Позади этого субъекта стояли еще двое. А у самого входа в мастерскую – другие.
– Ты? – сказал парень, не выплевывая спичку.
– Я… – она не знала их; и не знала, что нужно говорить; она догадалась, что эти пятеро как-то связаны с тем, кого она обнаружила у себя в автомастерской.
– Ну? – парень, видно, изрядным словарным запасом похвастать не мог.
– Это моя мастерская, – укрепившись духом, выдала она и тут же обмякла, словно вложила во фразу последние силы.
– Ага, – обрадовался бритоголовый. – И че?
Эти «вопросы» выбили ее из колеи. Совсем можно было с ума сойти.
– Я не понимаю, – призналась она.
– Ты че – тупая? – решил прояснить ситуацию он. – Или дурку решила валять?
Она поморщилась. И решила вообще ничего не говорить – валять дурку.
У бритоголового было каменное лицо:
– Я хочу знать, что здесь произошло. Сечешь?
Она кивнула, как бы говоря, что теперь уже, кажется, начала просекать.
– Ну и лады. Так че тут случилось?
– Не знаю. Я только приехала.
– Ну, – бритоголовый был недоволен ответом. – Я ж по твоей роже вижу, что это не так.
– Все так, – протестующе вскинула она руки. – Я приехала и увидела мертвого человека.
И она кивнула в глубь помещения, где у стола в крови лежало тело мужчины.
– Ага, – ухмыльнулся парень. – А говоришь, не знаешь.
Он отстранил девушку и решительно двинулся к рабочему столу.
У неподвижно распростертого тела он остановился, задумчиво окинул его взглядом:
– И кто его?
Вопрос был адресован девушке.
– Откуда я знаю? – нервы у нее не выдерживали, руки тряслись. – Я приехала – он здесь лежал. Можете проверить. Мотор моей машины еще теплый.
– И кроме этого, – бритоголовый кивнул на тело, – больше никого не видела?
– Никого, – твердо заявила она.
– Беня, ко мне… Вы двое обшарьте мастерскую. Вы – машину этой крали и… прилегающую к мастерской территорию.
Приятели бритоголового двинулись в разные стороны согласно распределенным ролям – кто остался в мастерской, а кто вышел наружу.
– Ты тоже – ко мне, – отдававший команды кивнул Лере. – И давай рассказывай.
– Что рассказывать-то? – уже несколько успокоилась она.
– Все. Только поподробней. Когда ты приехала? Точное время. И точно, что видела.
Протестовать она не стала. А потому повторила то, что уже говорила. Она полагала, что до бритоголового туго доходит, и поэтому он заставляет ее все повторять.
Бритоголовый только посверкивал глазищами и жевал свою спичку. Когда она замолчала, он посмотрел на одного из своих дружков и велел:
– Ну-ка, проверь его.
– Шо? – Беня насупился.
– Я говорю – проверь, мертв ли этот… на самом деле.
– А шо я – врач?
– А я? – бритоголовый грозно свел брови. – Тебе че говорят, дурик? Ты делай.
– Если хотите, я посмотрю, – неожиданно нашла в себе смелость встрять в этот изящный разговор Лера. – Я медсестра. Вернее, работала раньше ею.
– А че, – обрадовался Беня. – Пусть посмотрит.
– Заткнись, – рявкнул бритоголовый. – Ты не врешь?
– А зачем? Вам?
– Вроде, незачем. А так – хер его знает.
– Если не хотите… – она пожала плечами.
Парень достал спичку изо рта, поковырял ею в зубах, оценивающе глянул на девушку и лишь после этого дал «добро»:
– Ну давай. Зыркни.
Она нагнулась над телом и стала прощупывать пульс сначала на руке, а затем на шее. Причем делала это явно профессионально. Потом она, слегка раздвинув веки, посмотрела зрачки.
Пульс прощупывался, хотя и слабо. Лежавший в луже крови человек был еще жив.
– Он мертв, – убежденно сказала она. – Можете сами убедиться.
Бритоголовый сунул спичку в рот и отвернулся. А Беня тут же радостно заявил:
– Да и так видно. Вон две дырищи, да и кровищи тут.
– Заткнись, дурик, – властно рыкнул бритый и обратился к Лере. – Сколько он тут уже лежит?
– Я не эксперт, – глянула на человека в крови Лера. – Но полчаса – точно. А может, и больше… Вот он, – она кивнула на Беню, – он точно подметил. Крови много.
Бритоголовый почесал себе затылок. Он собирался с мыслями, пытаясь найти правильное решение.
Лера боялась одного: чтобы раненый человек не вздумал пошевелиться. То, что кто-то из присутствующих мог ее проверить, она не боялась. Они не были медиками – так что не нащупают и обычный пульс, не то что слабый.
Лежащий на полу человек ее не подвел.
Бритоголовый не успел прийти к какому-либо решению. Вернулись остальные и сказали, что ничего существенного не обнаружили, мотор машины девицы, как та и говорила, горячий, а значит, словам ее вполне можно верить.
– А вы думали, что это я его… – Лера прямо возмутилась.
Бритоголовый ухмыльнулся.
– Вот насчет этого мы как раз и не думали, – уверенно сказал он; и Лере не было понятно, откуда у него такая уверенность.
А парень присел возле раненого и не без брезгливости ощупал карманы его одежды. Эту процедуру он не хотел никому доверять.
Лера знала, что ничего существенного он найти не мог. До этого она уже успела вытащить у незнакомого ей человека пистолет и паспорт и сунуть их себе в объемный карман комбинезона. Вот это она успела. И теперь ей оставалось молить Бога, чтобы ее не стали обыскивать.
Ей повезло. Бритоголовый спешил. Он поднялся, выплюнул наконец спичку, вытащил из кармана рубашки сотовый телефон и стал набивать номер.
– Это я, – бросил он в трубку. – Мы на месте. Ага… Все так и есть. Ага… Это он. Точняк. Мертв… Две дырки. Натурально… Не-а. Этого нет. Больше никого… Точняк. Все обыскали…
После этого он стал слушать, что ему говорят, и с его уст слетали лишь «ага» да «ага».
Завершив разговор, он спрятал трубку, посмотрел на свои часы, а затем на ребят.
– Время, – он махнул рукой. – Сваливаем отседа.
Четверка ринулась на выход. Он двинулся следом, а затем у дверей остановился и оглянулся.
Она стояла, боясь сдвинуться с места и все еще не веря, что ей не причинят вреда.
Когда бритоголовый оглянулся, она подумала, что рано радовалась. Это еще не все.
Парень оглядел ее с головы до ног:
– У тебя хорошая мордашка. Ага.
Она поежилась.
– Ты вот что… – он зевнул, выдержал паузу, а затем закончил: – Нас здесь не было. Вообще не было. Сечешь?
Она с поспешностью кивнула:
– Я поняла. Вас здесь не было.
– Молодец.
– А…
– А, ну да, – понял ее по-своему бритоголовый, вытащил из кармана брюк стодолларовую банкноту и небрежно положил ее на стоящее рядом вверх дном ведро. – Ты это… Закопай его где-нибудь. И все. А это тебе за труды. Как могильщику… – и он засмеялся, но глаза у него оставались холодными. – Конечно, надежнее было бы и тебя закопать. Но мы спешим. Ага. Да и стоит ли? Ты, я вижу, понятливая. Сделаешь, как мы сказали, и забудешь. Кроме одного… Мы иногда возвращаемся.
– Я должен был знать об этом раньше, – сказал он, выслушав ее рассказ.
– Что-то изменилось бы? – она устало смотрела на него.
Он не знал. Точного ответа на этот вопрос у него не было.
– Может быть.
– Ну, тогда извини.
Он хотел ее понять.
– Ты нашла меня истекающим кровью, затем к тебе явились пятеро отчаянных мужиков, и ты выдала им меня за труп. А затем вытащила меня с того света. Хорошо сознавая, какому подвергаешься риску. И тем не менее… Ты рискнула. Я не могу понять – зачем?
Лицо у Леры неожиданно стало строгим, как у учительницы, которая выслушала от любимого ученика неправильный ответ.
– И я не пойму, – неожиданно с чувством проговорила она, обведя взглядом мастерскую. – Что теперь с ней делать?
– С чем делать? – нахмурился он.
– С мастерской.
– А что делать?
– Что? – она обиженно фыркнула. – Эти двое назад не вернутся. Я так думаю. Значит, дружки их хватятся. Их раньше было пятеро. Значит, остались, как минимум, трое. И они наверняка знают, куда поехали их товарищи.
– Их гораздо больше, чем трое или пятеро, – заметил он.
– Значит, еще хуже. Похоже, мне не продать эту треклятую мастерскую. Мне сюда вообще лучше не соваться.
Последние слова девушка произнесла с какой-то злой решимостью. И он невольно почувствовал себя в роли человека, который если что и приносит, то только кучу неприятностей.
И еще он подумал, что Лера права. Они знают, что он жив. И они знают эту мастерскую. Они вернутся. Как и обещали – еще тогда, когда он был без сознания и лежал в луже крови на полу.
А когда они обнаружат, в каком виде пребывают их бойцы… Вряд ли обрадуются.
И уж первым, кто попадет под их удар, будет Лера. Потому что она вот – рядом. А он…
– Сколько стоит твоя мастерская? – поинтересовался он.
– Тридцать тысяч.
– Долларов? – уточнил он.
– Не рублей же, – съязвила она.
– За такие деньги можно купить две мастерские и в лучших местах.
– Это ты расскажи моему придурку муженьку. Впрочем, ничего ты ему уже не расскажешь. Смылся он, гад.
– Тебе это тоже нужно делать. Я имею в виду, что лучше тебе уехать сейчас. Хотя бы на время.
– Куда? – она безнадежно опустила плечи.
– Ну… Не знаю. Подальше.
– Вот и увези меня, – она обожгла его взглядом. – Подальше.
Ну, конечно. Только ее ему и не хватало. То, что ему предстояло сделать, он должен был сделать один. И никем не рисковать.
– Я понимаю, – мягко произнес он, – ты меня спасла. Уже два раза. Я не много могу тебе дать. Потому что много у меня и нет. Сейчас нет. И здесь ничего не будет – это уж точно. Мне нужно уехать и… Я компенсирую тебе стоимость мастерской.
– Отлично, – засобиралась она. – Едем. И ты мне выдашь тридцать кусков. Раз уж ты сам их предлагаешь, пожалуй, не стоит отказываться. Особенно сейчас.
И Лера обвела рукой «поле боя». Лицо у девушки было полно решимости. Она выглядела крутой девчонкой, которая ради достижения своей цели готова пройти сквозь огонь и воду.
– У тебя здесь родители…
– А вот о них ты не беспокойся, – взгляд у нее был твердый.
Хотя… Хотя что-то тут было не так. Смутно он чувствовал тревогу, но разобраться в ее происхождении не мог. Понятно, что тревожила ситуация с Лерой. Но вот что конкретно?
– Где мои документы? – спросил он.
– В мастерской. А они настоящие?
– Чего? – изумился он.
– Ну, паспорт у тебя там настоящий?
– А если нет, то что?
– Только одно. Я по-прежнему не знаю, кто ты на самом деле.
«Зато ты знаешь кое-что другое». И вот об этом ему хотелось бы тоже узнать.
– Что будем делать с этими? – она кивнула сначала в сторону джипа, а затем в сторону постройки.
– Отгоним джип с двумя пассажирами подальше, сунем в бак фитиль и…
– Ясно, – она вроде не удивилась. – А затем?
«Затем… Хотелось бы знать, что затем».
Он в который уж раз окинул взором Леру. Твердый взгляд, великолепная фигурка… Соблазнительно. И опасно.
В последнем почему-то он в эти минуты не сомневался.