Глава 8
Садово-парковые разборки
Его величество случай изволил вмешаться в тот момент, когда все участники представления намеревались действовать по строго намеченному плану. Когда Власов звонил Пеплову и забивал с ним стрелку, приключилось небольшое дорожно-транспортное происшествие, вызвавшее на улицах города самый настоящий коллапс.
Можно говорить о дисциплине, горячей крови или опасности безделья, но факт остается фактом. На самых подступах к городскому парку в 11 часов утра «Тойота», в которой сидели пять людей Пепла, столкнулась с «Доджем», где теснились угрюмые люди Мусы.
Ситуация была спорной, но ни одна из сторон не собиралась признавать правоту другой. Повреждения были минимальны — царапина на «Додже» и слегка помятое крыло «Тойоты». Можно было бы разойтись, вообще не поднимая шума. Но братки решили пойти на принцип.
Сначала слово за слово, потом тычки в грудь. «Да ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?» «Ты зачем в наш город приехал?» «Тебе проблемы нужны, да?» Засверкала сталь финок, которые еще не пошли в дело, но рукоятки уже теплели в ладонях.
Люди Пепла быстро оценили обстановку, сразу вызвонили босса и сообщили ему, что «на нас черные наехали». Бойцы Мусы тоже кликнули своих ребят. Дальше все покатилось как снежный ком.
Парк — разумеется, имени А. М. Горького, по советской славной традиции — располагался в самом центре города. Это место, некогда просто роскошное, постепенно стало приходить в упадок вместе со всей страной.
К середине девяностых оно выглядело как нечто среднее между болотом и помойкой. Но участок выкупила одна крупная фирма, связанная с карманным банком Пепла, и за короткое время превратила парк в образцово-показательный.
Появились новые аттракционы, в том числе и экстремальные, снова заработали старые — классические «цепочки», машинки и колесо обозрения.
Вычищенные пруды послушно отражали небо, в них задумчиво — мол, а где же рыба? — плавали монохромные лебеди, предусмотрительно отгороженные от уток. В последнее время в этих водоемах можно было увидеть и деловито снующих черепах.
Политические акции Пепла стали резко падать. В городе сменилась администрация. Сюда пришли варяги, которые попытались не то чтобы отжать парк — зачем городу лишняя финансовая обуза? — но прощупать, насколько Пепел еще в силе.
В послушной местной прессе появились гневные репортажи о том, что парк не выполняет свои функции в полном объеме именно потому, что его хозяева стремятся к обогащению, а не к организации досуга горожан. Авторы таких публикаций прежде всего сетовали на излишнее количество кафе и внушительные цены на пустяшные продукты вроде колы, мороженого или вареной кукурузы.
В парке появились инспекторы, которые сокрушенно качали головами, видя облупившуюся краску на бордюре или неубранный листик. Но Пепел исчез, парк перешел в ведение Крайнова. Шум, начавшийся было, внезапно прекратился как по мановению волшебной палочки. Практически в любое время дня парк был наполнен громогласными детьми, волокущими своих предков к очередному ларьку со сладостями, праздной молодежью и пенсионерами, уставшими от этой жизни.
Здесь-то и встретились Пепел с Мусой.
По традиции древних богатырей и рыцарей, сначала бились первые лица. В зависимости от исхода их схватки определялся итог общего противостояния. Эта традиция была хороша тем, что экономила и время, и людские ресурсы. Почему она изменилась? Очевидно, выше стала цениться роль руководителя. Теперь в битву сначала вступали отнюдь не лидеры, а боевые отряды. Так произошло и на этот раз в радловском парке культуры и отдыха.
Когда началась стрельба, в парке было еще не так много посетителей. Час стоял ранний. На звуки выстрелов сначала прибежала охрана, но быстро сообразила, что ей как боевой силе делать тут нечего. Поэтому охранники быстро связались по рации с руководством и приняли решение, единственно верное в такой ситуации — как можно скорее эвакуировать людей.
За несколько минут были прочесаны все закоулки и дальние окраины. Сторожам в униформе удалось выгнать из парка посетителей. Большинство из них, конечно, сделало ноги самостоятельно, не дожидаясь настойчивого приглашения, но кое-кого пришлось выставлять едва ли не силой.
Женщина неопределенного возраста выгуливала в парке ребенка. Вчерашний день для нее явно прошел не зря. Об этом убедительно свидетельствовало лицо, изможденное алкоголем, пластиковая бутылка пива, к которой похмельная дама изредка прикладывалась. После очередного живительного глотка на ее лице появлялось непередаваемое выражение, свидетельствовавшее о том, что жизнь потихоньку налаживается.
Ее внимание было поровну разделено между чадом и бутылкой, так что суету, поднявшуюся вокруг, и стремительное бегство утренней публики из парка она просто не заметила. Парковой охраны, которая пристально следила за тем, чтобы посетители публично не употребляли спиртные напитки, в обозримом пространстве не наблюдалось. Ну и ладно, остальное в данный момент не так уж и важно.
Сидя на лавочке перед широким прудом, она сделала очередной глоток и соизволила удостоить вниманием сына, который уже несколько минут методично дергал ее за рукав мохеровой кофты.
— Мама, а что эти дяди делают? Стреляют друг в друга, да? А у них настоящие пули или игрушечные?
— Это тир, наверное, — сказала она первое, что пришло ей в голову.
— А-а, — протянул ребенок. — А почему они тогда бегают на лужайке, а не стоят в вагончике?
— Ну, значит, кино снимают. — Мамаше явно не хотелось ломать голову над такими неинтересными предметами беседы.
Сынок на время замолк, снова присмотрелся и сказал:
— Нет, мама, если бы снимали кино, были бы режиссер и оператор. А тут никого нет. Ни съемочной группы, ни человека, который дубли обозначает. Мама, ну посмотри, скажи, что они делают?
Ей пришлось посмотреть. За прудом действительно бегали какие-то мужики с оружием. Они прятались за огороженным домиком для лебедей и время от времени высовывались из-за укрытия, чтобы выпустить очередь по противнику.
— Да, я вижу, — констатировала дамочка. — Впрочем, расплывчато как-то, нечетко. Надо линзы заказать… завтра.
— Мама, у них кровь на рубашках, — встревоженно заверещал мальчик.
Дамочка присмотрелась повнимательнее.
— Действительно, — вынужденно согласилась она, поднесла ко рту бутылку и сделала сразу три больших глотка.
Мамаша вытерла платком с губ полоску пены и на несколько минут впала в глубокую задумчивость.
— Вот! — Ей пришло в голову решение, единственно возможное в такой ситуации. — Это игра такая…
— Я тоже хочу так играть! — немедленно заявил мальчик.
— Это только для взрослых! — уверенно сказала дама. — Пейнтбол называется. Игроки делятся на команды и стреляют друг в друга шариками с краской.
— А ты откуда знаешь? — приставал мальчик.
— У нас на работе народ вывозили так играть, я сама видела, — устало ответила мамаша, делая очередной глоток.
— А ты тоже играла? — Мальчик аж подпрыгнул. — Бегала с автоматом, как эти дяди, и тра-та-та?
— Нет, мы в это время… ну, неважно. Смотри, какая белочка по дереву спускается. Ты ее тоже видишь?
— Да, мама, вот она. Хвостик у нее пушистый!
— Иди, дай ей орешков.
Женщина отсыпала мальцу горсть кешью и, довольная тем, что ей удалось переключить внимание ребенка, вернулась к вдумчивому сравнению разных глотков пива, пока еще холодного.
Сынок кормил белочку. Он рассыпал на земле орешки, хохотал, хлопал в ладоши и следил, как зверушка поглощала их один за другим.
В это время что-то чиркнуло по стволу дерева, под которым сидели ребенок и белка. Срикошетив, пуля пробила литровую пивную бутылку и с мерзким свистом ушла в толстую деревянную спинку скамейки.
Дама какое-то время смотрела, как драгоценный живительный напиток выливался из бутылки на землю радловского парка, и без того влажную. Потом она перевела взгляд на автоматчиков, совершавших перебежки на другом берегу пруда, и резко встряхнула головой. Мамаша встала, не говоря ни слова, крепко взяла мальчика за руку и быстро увела его за пределы зеленого массива.
Она дошла до дома на негнущихся ногах. Там женщина, не разуваясь, сразу набрала 02 и, не выбирая выражений, сообщила дежурному о том, что творилось в парке.
Это был восемнадцатый звонок за последний час с небольшим. Первые сообщения были приняты и зафиксированы, потом начальство приказало выдвигаться. Прошло полчаса. Еще десять минут спецназ потратил на дорогу и прибыл в городской парк.
Но было уже слишком поздно. Все участники схватки давно покинули поле боя.
Машины на предельной скорости неслись по проезжей части, распугивая прохожих визгом покрышек на поворотах. Люди, которые находились внутри, грубо нарушали субординацию. Кавказцам, положим, было все равно, но люди Пепла обязаны были сообщить ему о происходящем. Это было сделано, но постфактум, когда первые выстрелы уже прогремели.
Да и сообщение по мобильной связи было передано довольно невнятное: «Сема, на нас тут черные гастролеры наехали. Сейчас с ними быстренько разберемся, и сразу назад».
Пепел пытался вызванивать своих раздолбаев, но было уже поздно. При таком звуковом сопровождении звонки были просто не слышны. Да и ответить на вызов, отстреливаясь, было бы проблематично.
Сыграло свою роль и еще одно обстоятельство. Костоломы наконец-то почувствовали себя, что называется, в своей тарелке. Вернулись старые добрые времена. Едешь по городу как хозяин, ветерок ерошит волосы, сердце приятно екает перед очередной битвой за честь и территорию. Романтика, короче говоря. Для одних давно забытая, а для других — и первое боевое крещение. Так что Пеплу было бы весьма затруднительно остановить своих ребят. Тем более что он тут и не присутствовал.
Две тачки притормозили перед главным входом в парк и заняли оба парковочных кармана, рассчитанных на пяток машин каждый. «Тойота» и «Додж» замерли поперек их, оставив черные следы разворотов на асфальте.
Быки не спешили устраивать разборку. Они чинно прошли в ворота и даже пропустили вперед участников свадебной церемонии, прибывших явно с какой-то окраины. Жених, стриженный наголо, не считая десятка волосков русой челки, органичнее смотрелся бы в трениках и «петушке», нежели в новом дорогом костюме. Невеста в подвенечном платье необъятных размеров нервно курила тонкие сигареты и грызла семечки, стараясь не повредить утренний навороченный маникюр. Друзья и свидетели лихо налегали на водочку, запивая ее «Вдовой Клико» прямо из горла. При этом все сходились во мнении, что наше полусладкое шампанское гораздо вкуснее.
Сразу за воротами братки принялись за дело. Ритуальные оскорбления и пара тычков в челюсть заняли всего-навсего минуту-другую. Дальше аргументами в разгоревшемся споре уже служили стволы.
Первым начал стрелять Джабраил. Это был мужик средних лет, который работал с Мусой с самого начала. За это время он усвоил нехитрый принцип, который несколько раз спас ему жизнь: вынул оружие — стреляй. Причем первым.
Его пуля поразила одного из людей Пепла, угодив ему в коленку. Тот дико заорал и, уже падая, выхватил из-под ветровки автомат. Он выпустил половину обоймы по черным курткам кавказцев и рухнул у памятника с громким названием «Материнство», измазав кровью постамент.
После этого бойцы с обеих сторон уже ничего вокруг не замечали. Они, очевидно, рассчитывали на благоразумие посетителей парка, которые сочтут правильным побыстрее убраться с линии огня.
Так и произошло. Первой опомнилась невеста. Она схватила жениха за ворот костюма — материя тут же затрещала и начала расходиться по шву — утащила его прочь отсюда и буквально зашвырнула в распахнутую дверцу арендованного белого лимузина, поджидавшего их при входе. Следом рванулись остальные.
Последней была женщина, которая семенила за толпой, размахивая огромным букетом. Очевидно, молодожены собирались возложить его к памятнику. В проеме ворот она остановилась в нерешительности и все же швырнула охапку розовых роз в направлении «Материнства».
Конечно, женщина промахнулась, вьющаяся лента при этом развязалась, букет рассыпался прямо в воздухе. Через минуту все цветы были затоптаны бандитами, перебегающими от одного укрытия к другому. Стрелки выбирали для этого то, что подвернется под руку, — памятник, здание музыкальной школы. Слава богу, оно в этот день оказалось на ремонте. Игрушечный паровозик был мгновенно брошен водителем и малолетними пассажирами, которых под мышками уносили с собой голосящие родители.
За десять минут перестрелки потери были невелики — двое раненых со стороны Пепла и один убитый у Мусы. Неизвестно, чем закончилась бы эта потасовка, если бы в ход событий не включился Власов.
Узнав о том, кого именно повстречали кавказцы, майор пришел в бешенство.
— Муса, какого черта?! — орал он на вора. — Мы же договорились! Зачем ты тут балаган мне устраиваешь?
Муса мрачно сопел в трубку и гордо говорил, что задета его честь. Он не может — даже если бы и очень хотел! — запретить своим людям наказывать наглецов.
Аргументы типа «приперся в чужой город и творишь беспредел» и «ты нас подставляешь» Мусой вообще не рассматривались. В данном случае этика отступала на второй план перед своеобразно, по-восточному, понятой необходимостью. Единственное, что обещал Муса — поехать туда самому и ускорить разборку. С ним, разумеется, отправились Крайнов с Власовым, взяв для этого служебный автомобиль. Остальной народ Мусы следовал за вождем в трех старомодных джипах.
— Не западло тебе на ментовской машине кататься? — спросил его Власов, когда автомобили отъехали от полицейского управления.
— А тебе, майор, с вором в розыске на разборку ехать? — Муса прищурился. — Обидеть хочешь? Зря ты так. Вот полковник сидит себе тихо, все ему понятно и ясно, кто он, с кем и зачем.
Власов прикусил язык. Сейчас Мусу и вправду злить не стоило. Майор поймал пристальный взгляд опытного преступника и даже похолодел.
«Вдруг он догадается, что мы его сами тюкнем после того, как он Пепла определит, — с ужасом подумал майор. — А с него станется! Бывалый черт!»
Но Муса уже отвернулся и сейчас пялился в окно, попыхивая вонючей сигареткой с ментолом.
— Подъезжаем, — объявил водитель.
Власов выглянул в окно и крикнул:
— Черт, тормози!.. Там народу полным-полно. Давай позвоним сначала. Муса, вызовешь своих?
Тот сидел, не шелохнувшись.
— Кончай выдрючиваться и звони, — буркнул полковник. — Сейчас не до понтов, сам видишь.
— Сами наберут, — ответил Муса. — Во время боя не звонят.
— Какого боя? — взвился Власов. — Тут никого уже нет, ежу понятно. Куда их черт понес сейчас, а? Что вообще происходит?
— Не дергайся, майор, — спокойно произнес Муса. — Мужчина, если он, конечно, настоящий джигит, сам все решит, причем правильно.
— А твои люди сплошь джигиты? — не унимался Власов.
— Других не беру, — гордо заявил Муса.
Звонок раздался через минуту.
В парке было по-прежнему безлюдно, зато перед входом собралась огромная толпа. Народ кучковался за узорной решеткой, рядом со стендом с фотографиями лучших людей города. Те любопытные, которые подошли позже, из-за спин везунчиков, стоявших в первых рядах, старались разглядеть, что творится внутри, за оградой. Поскольку действо происходило в самом центре парка, то никому ничего не было видно. Но народ упорно не желал расходиться, несмотря на сотрудников полиции, бубнящих в мегафоны.
Текст, впрочем, был довольно нейтральный. Народ решили не пугать. Стражи порядка знали, что никто не поверит, но пытались внушить населению, что в парке проводятся внеплановые учения местного МЧС. Так распорядился Власов, согласовав формулировку с полковником Крайновым.
Они подъехали сразу к центральному входу и к воротам, ведущим в тихую аллею. По ней только что отступали отряды, потерявшие несколько бойцов, обмениваясь последними выстрелами. Пули уже тратились понапрасну, цели не достигали, но остановиться и тем, и другим было трудно. Если бы не поступил приказ немедленно прекратить огонь и покинуть парк, то затянувшаяся перестрелка еще не скоро завершилась бы.
Спецназу не оставили даже трупов. Бойцы обеих сторон успели унести убитых и раненых, так что о недавней потасовке свидетельствовали только бурые пятна крови на лужайках.
Вскоре стало ясно, что жизни и здоровью людей уже ничто и никто не угрожает. Но народ в парк все равно не пускали, дожидаясь приезда высоких гостей.
Через полчасика сюда прибыла огромная делегация, состоящая из представителей местного истеблишмента во главе с мэром Горбунцом. Анатолий Семенович оборвал все телефоны Крайнова, требуя немедленно навести порядок. Полковник отчитался перед своим руководством о том, что инцидент улажен и будет тщательно расследован, а потом не преминул в отместку мэру нажать на кое-какие кнопочки.
Теперь уже начальство Горбунца велело ему бросить все дела и как можно скорее явиться в парк, чтобы личным примером успокоить население и загасить слухи, захлестнувшие город. Горбунец понял, кто рекомендовал его начальству выступить с подобной инициативой, но деваться было некуда, пришлось ехать.
Мэр слегка отвел душу, отдав срочное распоряжение прекратить всю работу городской администрации. Он захватил с собой едва ли не половину персонала. Чтобы конклав был еще внушительнее, Горбунец привез и депутатов различных уровней, и те не упустили случая лишний раз попиариться.
Теперь по дорожкам парка вышагивали отцы города и даже некоторые матери, с опаской оглядываясь по сторонам. Было не очень понятно, чего они опасались больше. То ли стрелка, не обнаруженного охраной и спрятавшегося под кустом, то ли народа, который поглядывал на них как на диковинное зверье, к которому лучше не приближаться на близкое расстояние. Себе дороже! Тем более что на одну ВИП-персону приходилось полтора сотрудника службы безопасности.
Так что к полудню, времени несостоявшейся стрелки между Пеплом и Крайновым, парк был на редкость многолюден для середины рабочего дня. Мэр решил, что раз уж он здесь, то нужно будет сказать несколько слов. Толпа тотчас же ломанулась к парковой эстраде, обычной «раковине», торчавшей на возвышении, состоявшем из пяти ступенек.
Народ тотчас же аккуратно оттеснили и заняли первые ряды одинаковые на вид дородные парни в темных костюмах. Они нервно вертели головами и реагировали на каждое движение в людской гуще.
Горбунец вышел к микрофону и заговорил так же длинно и путано, как и всегда. Референт успел набросать только главные темы, развивать которые Анатолию Степановичу приходилось самостоятельно, а он этого не умел и не любил.
Слова вылетали из его рта короткими порциями, с трудом складываясь в простые фразы. Общий смысл выступления Анатолия Горбунца был таков — как же хорошо жить в Радлове, когда в городе стабильная обстановка, сознательное население и реально работающая власть.
Мэра в городе недолюбливали. Такое отношение к нему подогревалось кампанией в прессе, инициированной Крайновым. Что бы Горбунец ни говорил, его речь всегда воспринималась в комическом ключе: «О, наш снова что-то вякает, пойдем поржем».
Редкие журналисты держали наперевес диктофоны, а народ щелкал Горбунца на камеры телефонов, высоко поднимая руки и в очередной раз нервируя ребят из службы безопасности. Они автоматически дергались даже от бликов на дисплеях, не говоря уже о руках с какими-то предметами.
Но вовсе не Анатолий Степанович стал сегодня героем дня. Через пять минут на край эстрады, аккурат рядом с ногами мэра, приземлилась толстая ворона, которая что-то держала в клюве. Горбунец попытался ее отогнать. На семинарах по личностному росту Горбунец узнал, что оратору не стоит продолжать речь, если на сцене вдруг появляется животное или птица. Конкурировать с ними невозможно.
Флегматичная ворона в ответ на его демарш подобрала свою ношу и переместилась на один сантиметр влево. В толпе раздались смешки. Горбунец понял, что если он будет бегать за вороной по всей эстраде, то это забудут нескоро, и решил попробовать вернуть к себе внимание. Он заговорил про лихие девяностые, про то, как тогда было плохо и страшно, а сейчас хорошо и спокойно живется всем, начиная от простого рабочего и заканчивая чиновниками самого высокого ранга.
Смешки вскоре прекратились. Горбунец приободрился, но тут из народной массы послышались невнятные восклицания, ахи и охи. Потом в толпе кто-то упал, и раздался крик: «Скорую! Человеку плохо!»
Горбунец также обратил внимание на то, что поднятых рук с телефонами становилось все больше. Он прервался на полуслове, опустил глаза на злосчастную ворону и с ужасом увидел, что она терзает человеческий палец, аккуратно прижав его лапкой к дощатому полу эстрады.
Глава администрации Радлова машинально пробормотал в микрофон длинную и крутую матерную тираду. Он тут же услышал свои слова, усиленные многократным эхом репродукторов, развешанных по дубам.
Мэр побледнел, потом позеленел, снова посмотрел на ворону, и его тут же смачно вывернуло наизнанку. Он едва успел отвернуться, разбрызгивая веером капли рвоты, но дорогой пиджак все же изрядно испачкал.
Ретироваться совершенно незаметно не получилось. Горбунец быстро спустился с эстрады, его плотно обступили охранники, и он с позором покинул импровизированную трибуну.
Как бы там ни было, мэру удалось-таки переиграть ворону, но он уже сильно сожалел об этом. Свита устремилась за ним, торопясь покинуть это странное и, как выяснилось, небезопасное место — городской парк культуры и отдыха.
Дети потом несколько дней подбирали в траве длинные поцарапанные автоматные гильзы.
Пепел тоже решил подъехать к своим. Разборка затянулась, он планировал привезти с собой свежие силы, еще несколько ребят, и быстро все завершить. Но оказалось, что Магомет с горой уже двинулись навстречу друг другу, причем раньше, чем предполагалось.
В парк Пепел не поехал. Ему стало известно, что там все закончилось практически вничью. Сейчас, как сообщили Семену его парни коротким звонком из «Тойоты», действие переместилось на окраину, в район заброшенного клуба.
В советское время там работали различные кружки, и раз в неделю проводились танцы. Потом значительная часть здания перешла каким-то невнятным, но весьма многопрофильным кооперативам.
В двухтысячных годах клуб начал быстро хиреть. Он был мгновенно приватизирован и, скорее всего, стал бы небольшим офисным центром. Но собственник-армянин оказался финансовым авантюристом и числился в розыске уже несколько лет. Таким образом, власти не могли ни снести клуб, ни передать его в чужие руки.
Здание медленно умирало. Умные люди даже собирались ему в этом помочь. Ведь земля не была приобретена в собственность, и отсутствие строения развязывало руки, хотя бы формально. Мало кто верил, что хозяин вообще вернется. Если такое чудо и произойдет, то в мгновенное и скорое преображение бывшего клуба не верил вообще никто.
Сюда-то и подрулили две тачки. Они всю дорогу шли нос к носу на огромной скорости, по-хозяйски заняв обе полосы.
За несколько метров до предполагаемой остановки возле клуба «Додж» резко рванул вперед, с визгом развернулся и ринулся прямо на «Тойоту» Пепла. Такого маневра никто не ожидал. Водитель «Тойоты», само собой, вдарил по тормозам и попытался вывернуть машину, чтобы избежать лобового столкновения.
Проигранной секунды было достаточно. Джабраил успел выскочить из авто. Пока «Тойота» старалась удержать равновесие на колесах, он подскочил к ней и бросил в раскрытое окно две гранаты подряд, одну за другой.
Он успел отпрыгнуть, а потом даже отбежать на несколько шагов, прикрыв голову руками. Когда раздался взрыв, Джабраил упал на землю да так и остался лежать. Крутящийся лист металла, оторванный от «Тойоты» взрывной волной, снес ему полголовы.
Его друзья-кавказцы сразу же выскочили из «Доджа». Они на всякий случай расстреляли полыхающий автомобиль длинными автоматными очередями.
— Неплохо, да? — спросил Муса у Власова.
Вор казался совершенно спокойным, что вызывало у майора прилив дикой ненависти. Крайнов же сидел молча. Его каменное лицо ничего не выражало, хотя пальцы рук, сведенные в замок, побелели от напряжения. Он лишь оглянулся, чтобы проверить, не отстала ли машина с парнями из спецназа. Этот элитный отряд был готов выполнить любые его приказания.
В этот момент Пепел подъезжал к этому месту и видел все из своего джипа. Семен стиснул зубы так, что они даже заскрипели, обдирая эмаль, но велел не останавливаться. Машина резко вильнула на обочину, развернулась и рванула назад, к городу.
— Похоже, это наш гость. — Крайнов быстро достал телефон и дал постам ориентировку на перехват.
Потом он захлопнул мобильник и устало откинулся на сиденье.
— Мне отлить надо, — сказал Власов, выкарабкался из машины, спустился с насыпи и подошел к высокому кустарнику.
Мочиться он, однако, не стал. Майор вынул мобильный и сделал звонок по номеру, недавно забитому в память. Искать долго не пришлось. Он сообщил, что кавказцы перебили почти всех людей Пепла, который на джипе возвращается в город.
— Вот, значит, как, — сказал его собеседник. — Ну что же, я могу подсказать вам, куда он сейчас поедет.
Даша пыталась кричать, но клейкая лента плотно залепила ей губы. Связанные руки успели онеметь, и она судорожно двигала верхними фалангами пальцев, чтобы как-то разогнать кровь. К тому же это помогало ей хоть немного отвлечься от того кошмара, в который ее погрузили четверть часа назад.
— Он явно собирается взять реванш, — предположил Карлсон, разговаривая с кем-то по телефону. — У него на окраине есть гараж, подвал которого забит оружием, спрятанным там с давних времен. — Карлсон принялся объяснять, как добраться к гаражу.
Даша все это слышала и понимала, что в городе творится что-то страшное, жизнь Семы — под угрозой. Но сейчас ей стоило думать только о себе.
Карлсон вломился в ее квартиру, пока она принимала душ. Услышав шум, Даша выглянула из ванной и тут же получила страшный удар по голове. Очнулась она уже связанной по рукам и ногам.
Тело девушки тоже было опутано веревкой. Незваный гость плотно примотал ее к креслу. Обидней всего, что к любимому, в котором Даша обожала нежиться по утрам с чашкой кофе, глядя в окно на густеющие краски нового дня. Сейчас это кресло казалось Даше плахой, вдобавок жутко неудобной.
— Все, — объявил ей Карлсон, закончив разговор. — Твоему хахалю крышка. Так что теперь никто не помешает нам спокойно поговорить. Хочу заметить, что наша беседа должна быть откровенной и предельно искренней. Иначе… — Он осмотрел комнату, и его взгляд остановился на маленьких маникюрных ножницах, которые лежали на прикроватной тумбочке.
Даша едва не взвыла. Вечная аккуратистка, она вчера вечером поленилась убрать их в пенал, где хранились прочие подобные инструменты. Может быть, тогда ножницы не попались бы на глаза этому гаду!
«Впрочем, какая разница, — подумала она. — Он придумал бы что-то еще. В любой комнате найдется предмет, которым можно убить человека».
Ей вдруг стало как-то все равно. Напряжение разом спало, нахлынула огромная усталость, рот даже свело судорогой зевоты. Это не укрылось от внимания Карлсона.
Он радостно кивнул и полюбопытствовал:
— Что, перегорела твоя лампочка? Будем говорить? — Негодяй подошел к ней, чуть отлепил ленту от щеки — там сразу противно и призывно зачесалось — и предупредил: — Сейчас будет немного больно. Подчеркиваю, немного. Не ори, почувствуй, каково это, и умножь эту боль на миллион. Я обещаю, что тебе будет больно именно так, если ты мне сейчас же все не расскажешь. — Он резким движением рванул ленту.
Даша охнула, но сдержала вопль. Кожа слегка содралась. Весь рот уже не только чесался, но и кое-где горел.
— Что вам нужно? — спросила она без выражения, с трудом выговаривая слова.
Собственные губы казались ей чужими.
— Кое-что у тебя узнать, — ответил Карлсон в той же манере, передразнивая ее.
Он нагнулся, дыша ей в лицо чем-то луково-чесночным. Этот запах смешивался с дорогим парфюмом, и Даша мгновенно почувствовала прилив тошноты.
«Может, мне в обморок упасть? — подумала она. — Хоть падать в буквальном смысле и некуда».
Она попыталась закатить глаза и обмякнуть, но этот номер не прошел. Сильный удар по щеке отбросил ее голову назад так, что затылок больно стукнулся о спинку кресла. Удар отозвался в висках мгновенно вспыхнувшей болью. Теперь ей казалось, что в мозгах сидит маленький кузнец и бьет по ним горячим молотом. Каждый удар уходил глубоко в тело, проникал в шею, потом в грудь и нашаривал там сердце, чтобы оборвать какую-то тонкую ниточку.
— Если ты думаешь, что я бандит, то ошибаешься. — Карлсон повертел в руках ножницы и положил их на тумбочку. — Я даже немного полицейский. Связной между криминалом и стражами правопорядка. На кого же я работаю на самом деле? Только на себя! Но меня прикрывают и те, и другие.
Он снова взял ножницы, раскрыл их и несколько раз пощелкал перед носом Даши. Потом Карлсон как бы случайно задел волосы пленницы. Негодяй перебрал пальцами прядь и отрезал ее, не заботясь о том, чтобы сделать это ровно.
— Для симметрии. — Рука с ножницами переместилась на ту сторону лица, что была ближе к окну.
Раздался еще один щелчок. Карлсон поднес прядь к носу и, раздувая ноздри, сделал глубокий вдох. На его лице появилось хищное выражение.
— Хорошо пахнешь. Какой это шампунь?
Даша даже зачем-то собиралась ему ответить, но Карлсон внезапно оживился и стал мелко и быстро срезать волосы то с ее челки, то с макушки, уже не заботясь ни о какой симметрии.
Колючие волосы падали за воротник. Даше стало невыносимо жарко, и она поняла, что только сейчас по-настоящему испугалась.
— Вот, можешь полюбоваться. — Карлсон сорвал со стены квадратное зеркало и показал Даше, как она сейчас выглядит.
На ее глаза навернулись слезы.
«Да он сумасшедший!» — подумала она, глядя на испорченную прическу.
— Алмазы, — требовательно напомнил Карлсон. — Где камушки, детка? Быстро скажи мне, и я уйду.
Внезапно дверь спальни распахнулась. На пороге стоял Мальцев, переминающийся с ноги на ногу.
— Внизу было открыто, и я решил войти без звонка, — начал он объяснять свое появление, и тут разглядел, что происходит с Дашей и как она сейчас выглядит.
Андрей заметил Карлсона, стоявшего рядом с ней. Швед сжимал в руке ножницы, а к ручке кресла был приклеен за край лоскут широкого скотча с розовыми пятнами по бокам ленты.
— Что тут творится? — спросил обомлевший журналист.
Вместо ответа Йенс Карлсон сунул руку в карман куртки и, не вынимая ее оттуда, выстрелил в Мальцева.
— Перехват не сработает, — сказал Власов, возвращаясь к машине. — Семена просто нет в этих краях, но я знаю, куда он сейчас направляется. Поехали за ним. Давайте закончим эту работу.
Крайнов ничего не сказал, но Власов не сомневался в том, что полковник попозже обязательно захочет узнать все подробности его разговора с Карлсоном.
«Что ж, хотеть не вредно, — подумал майор. — Я все тебе расскажу, только сначала нам нужно успеть к складу, пока Пепел не загрузил свой джип оружием под завязку».
Власов понимал, что после гибели его людей Пепел стал вдесятеро опаснее. От Семы сейчас можно ждать чего угодно. Например, новой бойни в центре Радлова. То-то Крайнов с его заклинаниями о стабильности обрадуется!
Нужно было торопиться. Шофер достал из-под сиденья магнит с мигалкой, высунул руку и на ощупь прикрепил его на крышу.
— С ветерком поедем, — заверил он Крайнова и Мусу. — Можно даже спеть что-нибудь, все равно никто не услышит.
Муса заметно повеселел и заявил:
— Хороший информатор — это половина дела. Одно сообщение, доставленное вовремя — и ты снова на коне! — Он повернулся к Крайнову и спросил: — Мне моих ребят брать для верности?
— Обязательно бери, — посоветовал майор. — Мало ли что.
Муса высунулся в окно и что-то коротко проговорил, обращаясь к своим людям. Звуки незнакомого языка, наполненного согласными, были короткими и какими-то зловещими.
Снова засверкали мертвенно-синие мигалки, зловещий вой разнесся по округе.
Власов протестующее замахал руками и прокричал:
— Спугнем! Выруби!
Он объяснил, как добраться до старого гаража, и предложил на развилке разъехаться по трем направлениям, чтобы взять Пепла в кольцо. Крайнов кивнул и отдал по рации приказ. При этом он потребовал от водителей сверить часы. Было важно подъехать именно всем сразу, чтобы лишить Пепла возможности сопротивляться.
Впрочем, решало ли это проблему?
Наверняка Пепел сейчас находился в таком состоянии, что был способен на самые отчаянные поступки. Человек, которому нечего терять, способен на все. Его слабость превращается в силу, и теперь ему уже море по колено.
Власов тревожился, что машины не смогут прибыть вовремя. Вдруг случатся пробки или авария? По закону подлости в самый неподходящий момент может начаться такая неразбериха, что поневоле задумаешься, стоит ли вообще что-то планировать, если судьба так бесцеремонно вторгается в твои планы?
Но пускать все на самотек еще опаснее. Потому что в этой ситуации все тоже зависело от благоприятного стечения обстоятельств. Вдруг оно, по тому же самому закону, возьмет да и не появится? И ничего не поделаешь, на то он и случай, а не послушная собака, которая выполняет любой приказ хозяина.
«Наверное, нужно быть продвинутым магом, чтобы приманивать случай, — думал Власов, пока их машина неслась по бездорожью в сторону города. — Но мне уже поздно учиться этому ремеслу. А что, было бы здорово. Власов Иван Георгиевич, майор полиции, маг девятого уровня. Мгновенное разрешение любых ваших проблем за разумную плату. Хотя…»
Он посмотрел на Крайнова так, как будто видел его впервые.
Да вот же он, маг девятого уровня, который действительно может решить любую вашу проблему. Вместо халата, расшитого звездами, — мундир с погонами, на которых, кстати, тоже звезды. Вместо волшебной палочки — телефон, по которому Крайнов вызывает могущественные силы. Вместо жезла — пистолет. Вместо послушных духов, готовых в любую секунду исполнить приказ повелителя, — отряд спецназа, подчиненный ему. Чем не маг?!
Вопрос только в том, надолго ли хватит ему той магической энергии, которая порождается его особенным статусом в Радлове. Ведь подчас самоуверенность мага, колдуна или неформального отца города может сыграть с ним злую шутку. Энергия, которую он направлял вовне, ринется на него самого. Ну да, получается, что это тот же случай, который мстит человеку за свое временное подчинение, причем жестоко, даже смертельно.
Власов помотал головой, чтобы отогнать дурацкие мысли. Машина была уже близка к намеченной точке. Он даже велел чуть сбавить скорость и дождаться сигнала от двух других экипажей.
Муса слегка оживился. Его глаза начали разгораться, он то и дело облизывал сухие губы. Кавказец был сейчас похож на гончую собаку, которая почуяла добычу и рвалась с привязи, чтобы пулей устремиться за петляющим зайцем или хитрой лисой и намертво вцепиться в трепещущую плоть.
— Он мой, — заявил Муса непререкаемым тоном. — Никто не смеет его трогать. Скажи своим людям, командир.
Крайнов пожал плечами, слегка улыбнулся и процедил:
— Не возражаю. Делай с ним, что хочешь.
Власов при этих словах вздрогнул. Он уже слышал их сегодня от одного серьезного человека.
— Священное право мести нужно уважать, — продолжал Крайнов. — Ты как, майор, поддерживаешь это мнение?
Власов, разумеется, тоже не возражал. Пусть Муса развлекается, принося жертву богу мести, только недолго. У Власова с Крайновым сегодня еще много дел, и промедление не в их интересах.
— Ага, все на местах, ждут команды. — Власов по рации получил сигналы от коллег. — Прибывшие первыми говорят, что Пепел подъехал три минуты назад.
— Значит, успеваем, — заметил Крайнов. — Ну что же, тогда пора начинать! Муса, готовься, сейчас твой выход.
Кавказец осклабился, достал из кармана куртки пистолет, проверил обойму и загнал патрон в ствол.
Пепел понимал, вернее, чувствовал — мозги его сейчас практически не работали, и он доверился своей интуиции, — что еще есть маленький шанс. Можно попытаться если не дать последний бой, то хотя бы вырваться из ловушки.
Появление в Радлове Мусы разрушило все его планы. Ведь именно сегодня дело должно было решиться в его пользу! Чертов кавказец! Как он умудрился выжить за эти пять лет?
Ведь такие отморозки долго не живут. Они прут на рожон, не раздумывая, и рано или поздно нарываются. Так мотыльки лезут к стоваттной лампочке, порхают минуту-другую, а потом раз — и все, крылышки сгорели.
Семен пообещал себе разобраться с Мусой если не сегодня, то в ближайшее время. Пепел понимал, что кавказец знает, что он жив, и будет идти по следу. В один прекрасный момент они встретятся. Тут главное, чтобы это событие подготовил он, Пепел. Тогда Семен будет не защищаться, а нападать.
«Ведь тут даже отступными не отделаешься, — решил Пепел. — Ему наверняка нужна моя голова, а не компенсация за алмазы».
Тут он вспомнил про Дашу, понимал, что не вовремя, но не мог отогнать эти мысли. Пепел внезапно почувствовал, что она — единственный человек в его жизни, не считая матери и сестры, рядом с которым он мог быть самим собой. Не удачливым бандитом, не изворотливым бизнесменом, не князьком от криминала с политическими амбициями, а просто парнем по имени Семен.
— Поезд ушел, уже слишком поздно, — пробормотал он и обернулся к своим ребятам: — Я сейчас в гараж, достану оружие, и будем либо драпать, либо прорываться. С теми стволами, что у нас сейчас с собой, мы далеко не уйдем. А там всего навалом, самой разной конфигурации.
Машина остановилась у гаража. Пепел велел парням выстроиться в цепочку и принимать у него ящики, которые он будет выгружать из подвала.
Дверца хлопнула. Пепел выскочил из машины и рванул к гаражу.
Потом он передумал, бросил ключи быку, стоявшему рядом, и сказал:
— Открывай, я сейчас…
Пепел отошел на шаг, достал телефон и набрал номер Даши. Гудок, еще один…
«Ну, давай же!» — молил он.
После восьмого гудка раздался механический женский голос:
— Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Оставьте сообщение после звукового сигнала.
Пепел выругался, отметил, что успел это сделать до того, как в трубке пикнул зуммер, и быстро проговорил:
— Привет! На всякий случай — прощай. Я тебя любил… люблю…
Он не знал, что еще нужно сказать. Правильные слова никак не находились, и Пепел нажал кнопку отбоя.
«Не надо тратить время на всякие пустяки, — подумал он. — Гляди-ка, прощаться решил, когда дорога каждая секунда. Ну уж нет, я просто так не сдамся. Еще неизвестно, чья возьмет. Мне бы только выбраться отсюда, а там упаду в ножки нашим уродам из Интерпола, пусть меня прикрывают. В конце концов, если бы я не был им нужен, они не выпустили бы меня из Стокгольма. Значит, шанс есть. Да что я, в конце концов! Он есть всегда, нужно только его разглядеть и не упустить!»
Пепел уже выстроил своих парней в линейку и спускался в подвал, чтобы самому выбрать нужное оружие. Не тащить же с собой весь схрон.
Во-первых, там слишком много всего, во-вторых, нет времени на погрузку. А так пяти минут хватит, чтобы вытащить автоматы на всех. Потом надо будет взять как можно больше запасных магазинов и гранат.
Пепел снова вспомнил горящий автомобиль со своими ребятами и почувствовал, как его с ног до головы обдала жаркая волна ненависти.
«Ага! — поприветствовал он знакомые ящики. — Вот вы снова мне пригодились, дорогие мои. Предусмотрительность — великая вещь. А ведь, оставляя вас здесь на неопределенное время, я даже не знал, вернусь ли сюда когда-нибудь. И вот момент нашей встречи.
Стоило ли вообще возвращаться? А как же алмазы, Даша? Наконец, есть гарантии, которые предоставили мне федералы.
Нет, я поступил правильно. Если даже где-то ошибся — проанализируем и разберемся потом. Сейчас не время для сомнений».
Эти мысли судорожно неслись в голове Пепла, пока он вынимал автоматы и откладывал их в сторону, чтобы освободить один ящик и сложить туда то, что намеревался взять с собой.
Внезапно Семен услышал шум машин. Они явно неслись на большой скорости и были уже совсем недалеко. Вслед за этим раздался короткий треск автоматных очередей.
Пепел почувствовал себя окончательно пойманным. Ловушка теперь обрела вполне материальные черты. Вот узкий погреб, где с трудом можно развернуться, лестница, которая мешает любым движениям, замкнутое пространство, откуда опасно даже высовывать голову.
«Дверь! — подумал он лихорадочно. — Если бы они успели ее закрыть! Я, может быть, смог бы договориться».
Но, судя по световому пятну, которое отнюдь не уменьшалось, дверь гаража была распахнута настежь.
«Всех ребят положили или кто-то остался? Ранены? Сдались, побросали оружие или сейчас будут отстреливаться? Но как? Ведь внутри помещения укрыться негде, гараж абсолютно пустой! Что мне теперь делать, черт возьми?» — в отчаянии размышлял Пепел.
Внезапно настала тишина. Семен прислушивался, старался уловить хоть малейший шорох, но все было тихо, даже слишком. Пепел понял, что это дурной знак, и приготовился к самому худшему.
— Семен! — раздался сверху и откуда-то сбоку мерзкий голос Мусы. — Не хочешь со мной побазарить?
В ответ Пепел поднял автомат и послал очередь вверх. Пули пробили крышу гаража, начинавшую ржаветь, и на голову ему посыпалась рыжая пыль.
— Ты говорить разучился? — продолжал Муса.
— Что ты хочешь? — спросил наконец Пепел.
Его голос охрип, и пришлось прокашляться.
Муса в ответ рассмеялся и сказал:
— Не трусь, Пепел. Ты же всегда был мужиком, пока не стал крысой.
Пепел вставил новый рожок и передернул затвор.
«Если он спросит, где камни, что я ему отвечу? — лихорадочно соображал Семен. — Я никогда и ни за что не скажу, где спрятаны алмазы. Можно попробовать затянуть ситуацию, авось и сработает. Главное сейчас — выиграть время, хоть немножко, самую малость».
— Ты думаешь, что я спрошу тебя, где алмазы? — заявил Муса.
— Можно обсудить, — ответил снизу Пепел, облизав пересохшие губы. — Я готов начать переговоры.
— Это хорошо, — одобрил Муса. — А я вот не готов. Мне нужны не камни, Сема, а ты. Только ты. Алмазы где-нибудь всплывут рано или поздно, если так будет угодно Аллаху, а вот ты, считай, уже утонул.
Кавказец практически перешел на шепот, но Пепел отчетливо слышал каждое его слово. Голос вора слегка вибрировал, отражаясь от стенок пустого гаража.
— Так вот он я, — закричал ему Пепел. — Дальше что?
— Сема, ты мне нужен не живой, как можно было бы предположить, — закончил свою речь Муса, голос которого звучал уже торжественно. — Я дал клятву и во имя Всевышнего сейчас исполню ее. Сдохни, гад!
Он быстро сунул руку в проем погреба и выпустил всю обойму. Муса вращал кистью так, чтобы пули в любом случае поразили цель.
Снизу раздался крик, а потом прогремел глухой взрыв. Пули попали не только в Пепла, но и в ящик с гранатами, который лежал сверху.
Наружу вырвался столб огня, по полу прошла широкая трещина. Муса едва успел отшатнуться. Он упал на цементный пол и перекатился к дальней стене. Гараж содрогнулся. Внизу продолжались взрывы, но это были уже завершающие аккорды.
Все кончилось.
