Эрл смотрел на телеграмму, проклиная ее за то, что она пришла. Так и не вскрытая, телеграмма лежала на столике у крыльца. На самом деле ее доставили еще вчера, но Эрл до сих пор никак не мог решиться ее вскрыть. Телеграмма могла быть только от Сэма. Сэм дал слово, что если решит выступить против замысла Эрла, то скажет ему об этом как мужчина мужчине, глядя в глаза. Быть может, Сэм не смог приехать, поэтому он прислал телеграмму. Эрл не сомневался, что она содержит такие слова: «Если до полуночи я не получу от тебя никаких известий, я обращаюсь в полицию штата. Сожалею».

Если честно, Сэм не был создан для войны. Сэм был человек сугубо гражданский. Он думал и действовал как человек гражданский, у него были страхи и сомнения человека гражданского. Эрл же был солдатом. Эрл убивал людей. Два мира, в которых существовали они с Сэмом, разделяла огромная пропасть, преодолеть которую Эрл не мог.

Напрасно он во всем признался Сэму. Ему не следовало возвращаться домой. Он должен был сам разобраться с этим.

Эрл сидел на крыльце сельского домика во Флориде. У него перед глазами были пустой сарай, бескрайние поля, уходящая прочь грунтовая дорога, вдалеке лес, топорщившийся острыми листьями пальм, а над всем этим ослепительное солнце.

Ему оставалось только ждать. Завтра-послезавтра начнут съезжаться ребята, а до новолуния осталось всего четыре дня. Чтобы не сидеть сложа руки, Эрл занимался подготовкой мощных патронов 38-го калибра. Он по очереди доставал из коробки каждый из пятидесяти патронов и шилом проделывал отверстие в головке пули с мягким наконечником. После такого небольшого усовершенствования пуля, попав в мягкие живые ткани, разорвется на части — на этом же принципе было основано действие пули дум-дум. Применение подобных боеприпасов было запрещено международными конвенциями, однако сейчас предстояла особенная битва. Это будет священная война, в которой соотношение сил будет — семеро против Фив. Поэтому в ней разрешено все.

Эрл работал старательно, пытаясь не забивать голову ничем посторонним, всеми силами отгоняя тревогу. Он мысленно повторял свой замысел, каждый раз рассматривая его с новой стороны, ища в нем слабые места, стараясь предугадать непредвиденные случайности. Эрл понимал, что ощущение спокойствия, основанного на уверенности в том, что предусмотрены все мелочи, является верным признаком опасности.

И вдруг он увидел машину.

До нее было очень далеко. Машина петляла по грунтовой дороге, оставляя за собой клубы пыли. На столике рядом с Эрлом, прикрытый газетой, лежал «кольт» 357-го калибра, снаряженный разрывными пулями. Карабин был также заряжен разрывными пулями. Эрл мог в считанные мгновения дотянуться до оружия, но он надеялся, что до этого дело не дойдет.

Однако вскоре машина приблизилась настолько, что появилась возможность ее рассмотреть, и Эрл отбросил все мысли о карабине. Это был лимузин «кадиллак», на котором предпочитал путешествовать по стране мистер Дейвис Тругуд.

Успокоившись, Эрл продолжал возиться с патронами до тех пор, пока машина не остановилась перед крыльцом. Выскочивший из нее водитель подобострастно распахнул дверь перед августейшей персоной мистера Тругуда.

Эрл встал и посмотрел на гостя. В кремовом льняном костюме, голубой рубашке с желтым галстуком и красивой соломенной шляпе с желтой полоской в тон галстуку мистер Тругуд выглядел восхитительно.

— Добрый день, сэр, — сказал Эрл, шагая навстречу гостю.

— Здравствуйте, Эрл. Кажется, вы не слишком рады видеть меня.

— Проходите в дом, укрывайтесь от жары.

Мистер Тругуд поднялся на крыльцо. Пройдя следом за Эрлом в убогую гостиную, он с видимым отвращением огляделся по сторонам.

— Определенно это не роскошь, вы согласны? Что ж, вот что в наши дни можно снять за шестьдесят долларов в месяц.

— Мои ребята даже не обратят на это внимания. Они будут слишком поглощены спорами о сравнительных достоинствах тех или иных видов оружия и боеприпасов.

— И все же вы не рады моему приезду.

— Сэр, мне бы не хотелось, чтобы вас здесь видела хоть одна живая душа, которая смогла бы впоследствии вас опознать. Если мой план окончится провалом, я хочу оставаться единственным, кому известна вся картинка. Мне бы не хотелось, чтобы вас это коснулось каким-либо боком.

— Понимаю. И еще вас совершенно не радует, что какой-то богатей в роскошном лимузине привлек к себе внимание всех обитателей этой глуши. Я правильно говорю?

— Да, сэр.

— Что ж, успокойтесь, мы ехали сюда окружными дорогами, а после Монтгомери я ни разу не выходил из машины. Вас это устраивает?

— Да, сэр. Поскольку вы платите, вы всегда желанный гость.

— Эрл, я приехал, чтобы поговорить с вами о плане.

— Да, сэр?

— Должен сказать, в нем есть один существенный недочет.

— Вы оплачиваете все счета, мистер Тругуд, и, раз вам кажется, что есть недочет, я внимательно вас выслушаю и попытаюсь его исправить.

— Замечательно.

— Я сейчас как раз занимался тем же самым. Пытался взглянуть на все свежим глазом. Быть может, вы увидели что-то такое, чего я пока что не замечаю.

— На самом деле это относится не к собственно нападению. Я имел в виду более широкую картину.

Эрл прищурился. Что задумала эта птица?

— Да, сэр?

— Вы морской пехотинец. Вы собираетесь напасть на колонию, а затем быстро отступить, верно?

Это было настолько верно, что Эрл просто кивнул.

— Так. Ну хорошо, а что станется с ними?

— С кем с ними?

— С неграми. После того как вы расправитесь с охраной, вам придется иметь дело с двумя сотнями заключенных и тридцатью пятью местными жителями, застрявшими в этой глуши за много миль от цивилизации. Вы затопите тюрьму двадцатифутовым слоем черной воды. А что станется с этими людьми?

Подумав немного, Эрл сказал:

— В чем-то вы правы. Но если бы во время войны мы забивали голову подобным, мы так до сих пор и не сдвинулись бы с места. Мы все еще торчали бы в трюмах десантных кораблей у берегов Гуадалканала.

— Разумеется, я вас понимаю. Вы привыкли мыслить именно так. Замечательно. Я это принимаю. Однако сейчас этого не должно произойти.

— Что вы хотите сказать?

— Не беспокойтесь, этим займусь я сам.

Эрл прищурился.

— Мистер Тругуд, мне это совсем не по душе. Вы говорили, что лучше всего чувствуете себя в кабинете за письменным столом. И вдруг вы хотите отправиться туда, где воздух будет насыщен летящим свинцом, где будет очень жарко. Любой, даже самый проработанный план не выдерживает первого же столкновения с неприятелем, и я уверяю вас, что то же самое может ожидать нас сейчас. Кто-то из ребят может получить пулю; возможно, это случится и со мной. Мне бы очень не хотелось, чтобы с вами произошла какая-нибудь неприятность. На работу такого рода вы не нанимались.

— Поверьте мне, сержант, я не герой. Я не буду совершать подвиги. У меня нет ни малейшего желания подставлять себя опасностям. Я с радостью удалюсь к себе в кабинет и стану ждать вашего звонка с сообщением, что все прошло хорошо. Но я должен привести в Фивы достаточно вместительное судно, чтобы утром оно смогло забрать всех, кто захочет покинуть эти страшные места.

— Если вы приведете в Фивы судно, этим поступком вы выдадите тамошним ребятам все то, что мы пытаемся сейчас провернуть. И нам незачем будет туда отправляться. Нельзя ли обойтись без этого? Невозможно убить одним выстрелом двух зайцев. Можно нанести жестокий, решительный удар в надежде, что дальше будет лучше, или можно вообще ничего не предпринимать. Вот как я считаю.

— Вы считаете это непреложной истиной, верно?

— Да, сэр.

— Я так и полагал. Поэтому мне пришлось хорошенько подумать, и вот что пришло мне в голову. Вы когда-нибудь слышали о «троянском коне»?

У Эрла шевельнулись какие-то далекие воспоминания. Что-то смутное, но определенно отложенное для дальнейшего использования вместе с умением определять поправку на боковой ветер при стрельбе из «винчестера» 30-го калибра и правилами регулировки темпа стрельбы из автоматической винтовки «браунинг» с помощью газоотводной трубки под стволом.

— Это что-то из далекого прошлого. Большой деревянный конь, внутри воины. Ребята в осажденном городе решили, что это дар. Лично я сжег бы этого коня прямо там, где он стоял. Вот как рассуждает простой сержант морской пехоты. Однако те ребята привезли коня в город, ночью воины выбрались из него и перерезали всем горло.

— Совершенно верно.

— Но мне почему-то кажется, что вы не собираетесь строить коня.

— Вы правы, сэр. Не собираюсь.

— Тогда что же вы построите?

— Я продумал все как нельзя лучше. Это будет баржа со строительным материалом. Для постройки сборной церкви. Один сердобольный священник вздумал заняться заблудшей паствой, затерявшейся в глухих болотах. Конечно, ребятам из Фив это совсем не понравится, но они не смогут сразу решить, как им быть. И никто не догадается, что из балок, брусьев и стропил легко собрать плоты. Таким образом, у негров появится возможность спастись бегством.

Эрл задумался. Замысел Тругуда ему совсем не нравился. С другой стороны, платить будет не он, так что по большому счету его предпочтения никого не интересовали.

— Похоже, вы настроены решительно, и я не вижу смысла вас отговаривать. Но должен предупредить вас, что утром мои ребята не останутся болтаться в Фивах, помогая неграм собирать плоты из кусков церкви. Мой план остается без изменения. Мы стремительно нападаем, сжигаем все дотла и убиваем всех, кто окажет нам сопротивление с оружием в руках. Затем освобождаем заключенных, взрываем дамбу и с первыми лучами солнца трогаемся в обратный путь. Мои ребята не из тех, кто станет помогать пожилым дамам подниматься на плоты. Это понятно?

— Да. Пора представителям негритянской расы учиться самим заботиться о себе. Наверняка кому-нибудь из заключенных придет в голову эта мысль. Я подниму баржу вверх по реке, причалю ее к пристани, а матросы на буксире вернутся в Паскагулу. Я всего лишь дам чернокожим шанс спастись. Это позволит мне спокойно спать ночью.

— Ну, поскольку это никак не связано с моими ребятами, поступайте, как вам угодно.

— Хорошо, Эрл. Вижу, вы меня поняли.

— Понял.

— Что ж, в таком случае не буду вас больше задерживать. Я возвращаюсь в Паскагулу, чтобы все подготовить. Это все, о чем я хотел с вами поговорить.

Эрл был совсем не в восторге от услышанного. Малейшее отступление от привычного напугает парней из Фив. Им достаточно будет усилить ночные патрули, укрепить охрану колонии, включить освещение или поставить дополнительные заграждения из колючей проволоки, и весь план Эрла окажется под угрозой.

— Что ж, делайте, что считаете нужным.

— Эрл, хочу сказать вам еще одно. Я очень горжусь тем, что мы задумали. Это правое дело. Я так рад, что вы нашли людей, готовых сражаться за него.

— Сэр, выбросьте это из головы. Мои ребята будут сражаться не за какое-то правое дело, а ради удовольствия. Большинство из них не испытывает никаких теплых чувств к чернокожим — если они вообще задумывались об этом, в чем я сильно сомневаюсь. Они согласились присоединиться ко мне потому, что это у них в крови. Они прирожденные стрелки. Одним из них уже приходилось бывать в деле, другим еще нет, но всем хочется отправиться в эту долину мрака и проверить себя. Только это их и волнует. Они не рыцари без страха и упрека. Мои ребята — это жесткие, крепкие старички, и, если вы попытаетесь представить их теми, кем они не являются, вас будет ждать огромное разочарование.

— Боюсь, то же самое можно сказать про все армии, которые сражаются за правое дело.

— Тут я вам ничем не смогу помочь, сэр. Для меня армия состоит из обычных людей, которые делают то, что считают правильным и нужным, и неважно, по какой причине.

— Пусть будет так.

Пожав Эрлу руку, Дейвис Тругуд направился к машине.

Эрл вернулся на крыльцо и проводил взглядом удаляющийся лимузин.

Больше терпеть он не мог.

Вскрыв телеграмму Сэма, Эрл подержал ее в руке и лишь затем развернул.

«Мистер Сэм, надеюсь, вы со мной. Господи, я надеюсь, что вы со мной».

Телеграмма гласила:

«УГОЛ ВОЗВЫШЕНИЯ 73 ТЧК ПОПРАВКА НА ВЕТЕР 15 ВПРАВО ТЧК БЕГЛЫЙ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ ТЧК СЭМ»

Эрл улыбнулся. Неважно, по какой причине, но Сэм с ним вместе. Телеграмма означала только одно: стереть врага с лица земли.

Эрл подумал: «В новолуние я сделаю это».