Солнце палило, как всегда, немилосердно, и в полдень, как всегда, приехал Окунь с канистрой воды на повозке, запряженной двумя старыми мулами. Эрл не обратил на него никакого внимания. Он находился в таком подавленном состоянии, что едва мог дышать. Эрл тыкал пень мотыгой до тех пор, пока не послышался призыв:

— Всем подняться на насыпь!

Эрл принялся медленно взбираться по склону к своему месту в самом конце очереди, и один из охранников поторопил его ударом палки.

— Эй, белый парень, да ты теперь стал медлительнее ниггеров! — усмехнулся он, с силой ударяя Эрла по почкам, отчего тот повалился на землю, корчась от боли.

— Это он раньше был белым, — нараспев произнес Окунь. — Ха, босс, теперь он стал самым настоящим ниггером. Теперь ни одному ниггеру с ним не сравниться!

Эрл покорно занял место в конце очереди. Ему страшно хотелось потереть новую ссадину, но он не мог дотянуться до нее рукой из-за кандалов. На мгновение забывшись, Эрл споткнулся и упал на колено.

Бах!

Еще один удар. Охранники быстро проведали о том, что Эрл отказался от предложения таинственного человека из таинственного дома. Теперь можно было издеваться над ним всласть. И дальше будет только хуже. Рано или поздно Эрла либо сломают, либо убьют, и, похоже, уже не имело значения, чем именно все закончится. Быть может, последнюю точку поставит Полумесяц. Эрл стал трупом.

— Эй ты, ниггер, встань в строй, а то ничего не получишь! — протянул один из охранников.

Начальник участка со своей «Мейбел Луизой», пулеметом системы Томпсона, болтающимся на ремне на шее, подъехал верхом совсем близко к Эрлу. Он мастерски держался в седле и при желании мог в считанные мгновения силой своей лошади сокрушить Эрла. Тот внутренне сжался, готовый к худшему. Однако начальник участка ничего не сказал, а Эрл не стал поднимать взгляд, ибо этим заслужил бы лишь еще один удар палкой.

Как сказал незнакомец из таинственного дома: «Джунгли неизменно одерживают верх».

Да, это истинная правда. Джунгли всегда одерживают верх.

Эрл пытался поддержать огонек надежды. Однако силы его убывают, чернокожие заключенные ненавидят его за то, что он белый. И самое главное, собаки. Надеяться ему не на что. Если только Сэм...

Нет, Эрл гнал от себя прочь подобные мысли. Если начать думать о помощи Сэма, это станет признаком поражения, свидетельством того, что он рассчитывает на других, а этого нельзя допустить, если он хочет выжить. Нужно полагаться только на самого себя.

Наконец Эрл подошел к баку с водой. Перед ним успели напиться все, даже больные и сумасшедшие. Чувствуя на себе пристальный взгляд Окуня, Эрл протянул руку за кружкой, и тут произошло нечто неожиданное. Не успел он взять кружку, как Окунь в мгновение ока перехватил его руку и пощупал его ладонь своим заскорузлым пальцем. И все было кончено, словно ничего и не случилось. Эрл удивленно посмотрел на Окуня, но тот повернулся к начальнику участка и спросил, растягивая лицо в подобострастной ухмылке:

— Босс, можно, я его разок хорошенько тресну?

Он внезапно замахнулся, словно собираясь отвесить хорошую затрещину, и Эрл непроизвольно отшатнулся назад. Но Окунь лишь расхохотался.

Схватив кружку, Эрл жадно припал к воде, но не успел он выпить и половины, как Окунь наскочил на него сзади.

Старик оказался на удивление сильным. Спрыгнув с повозки, он уселся Эрлу на спину. Его крепкие, жилистые руки обвили Эрла, сдавливая ему грудь, а ноги намертво сомкнулись вокруг бедер Эрла.

Эрл тщетно вырывался, но ему никак не удавалось сбросить с себя маленького старичка. Внезапно он ощутил своим задним проходом прикосновение возбужденного полового члена.

— Я Полумесяц! — восторженно воскликнул Окунь. — Я трахаю белого парня! Ого-го, посмотрите на меня!

Оглушительно хохоча, жилистый чернокожий старик оседлал верхом высокого, неповоротливого белого, ерзая у него на спине в непристойном подражании сексуальным содроганиям; а белый, опутанный цепями, крутился, вырывался, извивался, не в силах ухватить своего маленького мучителя и стряхнуть его с себя.

— Давай, Окунь, впарь ему хорошенько! — кричали охранники.

— Трахни эту Нэнси! — орали они.

— Прокатись на белом парне так, как на нем прокатится Полумесяц!

Все происходящее было настолько смешно, что даже заключенные, не выдержав, начата смеяться, хотя обыкновенно они не поддерживали подхалимских заигрываний Окуня с охраной.

— Сейчас я тебя оттрахаю, парень, о да, я хорошенько тебя оттрахаю, поразвлекаюсь вволю, — приговаривал Окунь под громкий хохот.

Эрл отчаянно крутился, пытаясь стряхнуть его с себя, ударить локтем, но цепи не давали его рукам свободы. Охваченный слепой яростью, он кружил на месте — клоун, которого трахала обезьяна, — поднимая облако пыли с высохшей под солнцем насыпи. Заключенные и охрана расступились, давая Эрлу и Окуню больше простора.

— Точно вам говорю, Окунь продержится целую минуту!

— Черт, старик ниггер укротит этого мустанга! Сделает его ручным!

— Давай, Окунь, давай! Прокатись на этой лошадке. Прокатись и трахни ее!

Незаметно для себя Эрл оказался на самом краю насыпи. Один неверный шаг — и он оступился. Двое мужчин покатились вниз. Беспорядочное падение завершилось тем, что Эрл и Окунь свалились в грязь у подножия насыпи и с силой налетели на пень.

Окунь молниеносно соскочил с Эрла и отбежал к склону. Пока Эрл, перепачканный грязью и опозоренный, медленно поднимался из липкой трясины осушенного болота, пытаясь отдышаться, старик негр станцевал джигу в знак своего триумфа.

— Только посмотрите на него! — злорадно крикнул он. — Такой надменный и заносчивый, и посмотрите на него сейчас!

— Белый парень Богарт, — сказал начальник участка, — тебя оттрахал ниггер. Ты позор белой расы. Отныне ты больше не белый, да. Здесь и сейчас я изгоняю тебя из белой расы. Отныне ты ниггер, с головы до ног.

Эрл упал на колени.

— Всем вниз! — послышался громкий оклик.

Заключенные встали, все как один, и, развеселенные представлением, стали спускаться по насыпи. А бесконечно довольный собой Окунь вскочил в свою повозку, театральным жестом раскланялся с публикой и развернул мулов, готовый возвращаться назад.

Но никто, кроме Эрла, не знал, что в то короткое мгновение, когда они валялись в грязи под насыпью, переплетенные друг с другом, Окунь шепнул ему на ухо:

— Я помогу тебе бежать отсюда. Я знаю один способ.