8

Босс и его помощник Лейн остались в посольстве, в резиденции для прибывающих высокопоставленных персон. Эрла выставили в находившийся по соседству отель «Пласа», выходивший фасадом на красивую площадь со сквером на границе Старой Гаваны. С точки зрения телохранителя, то, что он находился на таком большом расстоянии от того самого тела, которое ему полагалось охранять, не имело никакого смысла, однако нетрудно было догадаться, что Лейн не желал, чтобы Эрл болтался там, где происходят главные события.

Поэтому, поднявшись рано утром, он взял такси и обнаружил, что вся компания уже собралась на совещание. Один из самых головастых парней посла описывал реальное состояние организованной преступности на Кубе для достопочтенного конгрессмена Соединенных Штатов Гарри К. Этериджа-второго (демократа от штата Арканзас), председателя Комитета по ассигнованиям на оборону, награжденного Американским легионом орденом «За боевые заслуги», лауреата проводимого газетной империей Херста конкурса «Горжусь тем, что я американец» за тысяча девятьсот пятьдесят первый год.

История была очень знакомой. По мере того как центры американского игорного рая Саратога, Хот-Спрингс и худший из всех, Корал-Гейблс, закрывались под нажимом реформаторов, специалисты, парни, шайки — как ни назови, суть от этого нисколько не менялась — все чаще и чаще посматривали на юг, туда, где на расстоянии девяноста миль лежала Куба. Как бы там ни было, Фульхенсио Батисту уговорили вернуться к политической жизни (особенно подозрительным было то, что, покинув Кубу в сорок четвертом году, он поселился не где-нибудь, а в Корал-Гейблсе), и в пятьдесят втором году он устроил бескровный государственный переворот и снова пришел к власти.

После этого игроки повалили на Кубу и, благодаря своим умениям и талантам, очень скоро взяли под контроль все крупнейшие игорные заведения. Крепыш Мартин из Питтсбурга заправлял в «Сан-Суси», Билли Блум — в «Тропикане», старики С. и Дж., державшие синдикат в Корал-Гейблс, теперь прикрытый, сменили направление деятельности и возглавили казино «Насьональ». Мейер Лански купил контрольный пакет акций «Монмартра» и являлся неофициальным боссом, представлявшим интересы американского преступного мира на Кубе. Здесь все было так хорошо организовано, рассказывал служащий посольства, что каждую ночь в Майами отправлялся курьер с чеками проигравших, чтобы, не теряя времени, снять деньги со счетов. Медлить не стоило, так как утром управляющие могли запретить обналичивание чеков.

Босс Гарри слушал довольно внимательно, не задавал никаких вопросов и не делал никаких записей. Эрл по своей полицейской привычке отложил это в уголке памяти — он всегда так поступал, запоминая даже сведения, вроде бы не имеющие значения. Далее последовал быстрый обзор мест, которые молодой человек охарактеризовал как точки повышенного риска и посоветовал избегать их. Впрочем, Эрл подметил, что Лейн старательно записал все названия: «Бамбу» на улице Санха, «Панчин» на Пятой авеню и Си, «Южный клуб» в Сан-Рафаэле и на Прадо, таверны «Сан-Роман» в Сан-Педро и Овисиос, «Эль-Кольмао» на Арабуру, «Таска Эспаньола» в Карселе и Прадо — все это были места с весьма колоритной репутацией и вполне могли являться частными владениями организованной преступности. Гангстерам, вероятно, не принадлежали клуб «Мечта Джонни» на набережной реки Альмендарес, «Мез Ами», «Эль-Мирадор», определенно не принадлежал театр «Шанхай», тоже размещавшийся на Санха и специализировавшийся на показе грязных кинофильмов и демонстрации прелестей голых женщин. Клубы «Палетт» и «Колониаль» тоже представляли собой притоны, которых конгрессмену и его бесстрашным спутникам-исследователям рекомендовали избегать. Все это прозвучало из уст американского официального представителя так, будто он желал дать понять конгрессмену, что правительство Штатов смирилось с мыслью о том, что кое-кто из самых неприятных его подданных установил на Кубе подконтрольный себе режим. Такой подход упрощал все для обеих сторон, и, в конце концов, это была, черт возьми, всего лишь Куба.

После этого началось собственно расследование, и Эрл с удивлением убедился, что, вопреки предсказаниям Лейна и предупреждениям Роджера, остановка на улице Санха не состоялась ни на первый, ни на второй, ни даже на третий день. Все происходившее напоминало не столько расследование, сколько экскурсионный тур и сопровождалось множеством крепких ромовых коктейлей с маринованными ананасами, дынями и чем-то еще, причем в каждый кусочек была воткнута зубочистка с крохотным американским флагом. Хозяин выпивал по нескольку бокалов за час, останавливаясь то тут, то там, и его лицо становилось краснее, а волосы белее. Все остальное время они ездили. Хозяина неторопливо катали по городу, а он любовался достопримечательностями, восхищался женщинами и время от времени заглядывал в казино.

Сначала они навестили крупнейшие заведения, расположенные в центре города, изысканные старомодные дворцы удовольствий, определявшие судьбу и смысл существования Кубы и в двадцатых, и в тридцатых, и в сороковых, и теперь, в пятидесятых годах. Объезд Старой Гаваны начинался с отеля «Севилья-Билтмор» на Прадо, затем выезжали на Ла-Рампа, где размещались отель «Насьональ», отель «Линкольн», отель «Капри», сгрудившиеся в тесном соседстве и похожие на испанские замки, как правило высокие и белые, окруженные пышными деревьями и ухоженными садами и стоявшие поодаль от широких проспектов новой части города. Далее следовали собственно казино, такие как «Тропикана», самый большой и самый красивый во всем мире ночной клуб, или менее импозантный, но все еще сохранявший былую красоту «Сан-Суси». Все они располагались в так называемом Centro, современном центре города, который, если судить по внешнему виду, вполне мог принадлежать, скажем, Кливленду, будь там разрешены азартные игры. В самих заведениях планировка была сходной: игровой зал с его напряженной, драматической атмосферой; широкая эспланада, где сверкала на солнце голубовато-бирюзовая вода бассейна и официанты почтительно склонялись перед купальщиками, угощая их изысканными фруктовыми салатами и ромовыми коктейлями; ночной клуб, бар со сценой и обязательной длиннющей стойкой.

Босса Гарри повсюду ждали. Его встречал старший распорядитель и весь обслуживающий персонал. Везде было множество привлекательных женщин в вызывающих одеждах, обтягивавших обильные и тугие, словно чеканные, телеса: всем было известно, что боссу это нравится. Обычно предпринималась экскурсия по заведению. Хозяина и его свиту проводили повсюду — и по большим игровым залам, и по ночным клубам, и за сцену, где закулисный воздух театрального мира даже днем был затхлым и заполненным тяжелыми запахами. Затем они направлялись к бассейну, обычно с видом на море, возле которого лежали под лучами тропического солнца сотни отпускников, стремившихся обрести коричневый цвет кожи при помощи масла какао или «Коп-пертона». Будучи узнанным, что случалось не единожды, босс великодушно снисходил к простым и не таким уж простым людям, пожимал руки, позволял сфотографироваться рядом с собой, брал на руки детишек. Глядя на него, можно было подумать, что он намерен баллотироваться на должность мэра Гаваны или кого-то еще в этом роде.

В один из дней была предпринята продолжительная веселая поездка по Ла-Кинта, как здесь называли дорогу, в которую переходила широкая Пятая авеню. Ла-Кинта, двухполосная автострада с широкой разделительной полосой, на которой росли деревья и мерцали огни, протянулась вдоль северного побережья. Они миновали район, именуемый Мирамар, и оказались в известной курортной местности Ла-Плайя, кубинском варианте Кони-Айленда, где было множество аттракционов и паноптикумов, как будто город сам по себе не являлся огромным паноптикумом. В Ла-Плайя хорошенько повеселились. Дальнейшие остановки были сделаны в яхт-клубе Гаваны, у арены для собачьих бегов; затем группа направилась в глубь острова, к ипподрому в Ориентал-парке, где в сезон кишат щеголи в соломенных шляпах и белых полотняных костюмах, выбрасывающие деньги на пони. Правда, сейчас был не сезон, потому великого человека ждала лишь не слишком многочисленная группа раболепствующих служащих, стремившихся показать ему все, что он пожелает увидеть.

— Ну что, Эрл, заметили хоть одного гангстера? — как бы между делом осведомился Лейн.

— Похоже, что какие-то ловкие парни приглядывают за нами, — ответил Эрл. — Кто они такие — бандиты, сутенеры, хулиганы или мошенники, — сказать трудно. Но в подобных местах они смотрят во все глаза.

— Ну а я, — ответил Лейн, — вижу только отдыхающих и от души развлекающихся людей. И не вижу никаких гангстеров. Эрл, мне кажется, что вы начитались комиксов про Дика Трейси.

Лейн лез из кожи, стараясь во всем показать хоть немного большую осведомленность, чем Эрл, словно боялся, как бы Эрл не сказал что-нибудь такое, что произвело бы впечатление на Хозяина Гарри и тем самым поставило бы под угрозу его собственное положение первого номера среди мальчиков босса.

— Знаешь что, Лейн, лучше бы ты послушал, что говорит Эрл, — вмешался Гарри. — Он боролся с гангстерами нос к носу, скажешь, нет? Он очистил от них Хот-Спрингс. Правда, город не так уж долго оставался чистым, но свою работу он сделал прекрасно. Так говорит и мой друг Фред Беккер. Так ведь, Эрл?

— Да, мы дрались с ними, но мне сдается, что они прибрали город к рукам и стали снова заправлять в нем чуть ли не сразу же после того, как прекратилась пальба.

Ничего другого Эрл сказать не мог, поскольку испытывал глубокое, хотя и неподтвержденное подозрение, что после упомянутых событий из рук в руки перешли изрядные суммы денег и кое-кто из самых выдающихся сынов Арканзаса — например, героический реформатор Хот-Спрингса Фред Беккер, въехавший на крыльях этой победы в губернаторский особняк, и мудрый и сострадательный Гарри Этеридж, конгрессмен и вашингтонский кукловод, — стали заметно богаче.

В конце концов вечером четвертого дня они все же погрузились на самое дно — направились в нижний конец улицы Санха, насчитывавшей семнадцать кварталов, где все было просто и дешево. Длинная улица с небольшим движением проходила через центр, выводя к элегантной Прадо; но если Прадо наводила многих на мысли о Париже, то Санха заставляла мужчин думать об одном лишь сексе. По обеим сторонам тянулись винные погребки, прилавки торговцев фруктами, старомодные ломберные столики, за которыми сидели старухи, скручивавшие сигары, бесчисленные лотерейные агентства (город, казалось, погрузился в наборы цифр, свидетельства всепобеждающей алчности), бары и таверны, ночные клубы с дурной репутацией, множество китайских ресторанчиков на открытом воздухе совсем рядом с проезжей частью, таинственные двери с небольшим окошечком посередине (человека сначала рассматривали и лишь потом впускали) и, конечно, театр «Шанхай».

Громадный «кадиллак» медленно проехал по неровной булыжной мостовой, и здание заполнило все поле зрения.

— Я думаю, нам стоит взглянуть, что это такое, — сказал босс — Может быть, второй такой возможности уже не представится.

— Водитель, вы слышали? — спросил Лейн, сидевший рядом с Гарри.

— Si, senor Броджинс, — отозвался Пепе, сержант полиции, исполнявший обязанности шофера, и подвел автомобиль поближе к месту назначения.

— Эрл, войдите туда и удостоверьтесь, что нам не угрожает опасность, слышите? — продолжал командовать Лейн.

Эрл окинул взглядом обшарпанный дом номер двести пять на захудалой улице Санха (пастельные тона, в которые были выкрашены дома, лишь подчеркивали жалкое убожество, отличающее любой район, населенный проститутками) и увидел прямо перед собой сделанную из оранжевых неоновых лампочек надпись «Театр „Шанхай“». В этом свете здание казалось кроваво-красным. По фасаду сбегали колонки китайских иероглифов, окаймлявших узкий дверной проем; они тоже были сделаны из оранжевых светящихся трубочек. Одна из светящихся букв была испорчена, она отчаянно мигала и громко шипела, но никому не приходило в голову выйти и привести ее в порядок. Она трещала, словно испорченный радиоприемник, заливая землю мрачно-неестественными оранжевыми вспышками.

Затем Эрл перевел взгляд на Лейна, который в этом свете походил на обсосанное мороженое. Лейн быстрым движением чуть прищуренных глаз указал ему на вход. Эрл вышел из лимузина, стремительно пересек тротуар и вошел в здание. Внутри оно тоже оказалось изрядно запущенным, к тому же там, похоже, никого не было. Над маленьким окошком кассы красовалась надпись на испанском, на которой, впрочем, отчетливо выделялся знак доллара и три цифры: 1,25. Но пахло здесь вовсе не воздушной кукурузой, а дезинфицирующим раствором. Довольно скоро в окошке показался жирный кубинец, протянувший руку за парой долларов, но Эрл лишь мгновенным движением отвернул полу пиджака, продемонстрировав рукоять своего большого пистолета и безмолвно сказав тем самым: «Я пришел сюда, чтобы увидеть то, что пожелаю». Человек поспешно убрал руку и широко и неискренне улыбнулся.

Эрл раздвинул занавес и вступил в темный зал. Он ощущал присутствие там других людей, множества мужчин, сидевших рядами в длинном зале, безмолвных, полностью поглощенных созерцанием, почуял еще более резкий запах дезинфекции, а в следующий момент разглядел в свете экрана и самих зрителей, оцепенело уставившихся на экран, не веря своим глазам. Он посмотрел вперед и увидел на экране резкое черно-белое изображение женщины в маске, которая что-то держала во рту и не то легонько грызла, не то лизала это что-то. Эрлу понадобилось не меньше секунды, чтобы сложить воедино светотеневые пятна на экране, и тогда он понял, что именно женщина держала во рту, а также и то, что из одежды на ней были лишь чулки и туфли на высоких каблуках, а нечеткое пятно, занимавшее всю левую половину экрана, оказалось ее громадной задницей, неизящно оттопыренной так, чтобы между складками дряблой плоти было хорошо видно то, что показывать не принято. Его передернуло от омерзения, он шагнул назад и отвел взгляд от экрана.

О господи, этого не может быть! Старый дурак приперся за тысячу с лишним миль из Вашингтона, чтобы посмотреть порнографический фильм в грязной киношке...

Эрл еще раз обвел взглядом помещение и убедился в том, что зал набит битком и что другие зрители в темноте не будут обращать никакого внимания ни на что, кроме происходящего на экране.

Он выскользнул на улицу и вернулся к автомобилю.

— Все в полном порядке. Парни смотрят кино, причем кино из тех, которые не увидишь в Вашингтоне, округ Колумбия. Мистер конгрессмен, вы уверены, что вам туда хочется? Судя по вони, там не особо чисто.

— Что поделать, Эрл, я должен идти туда, куда призывает долг.

С этими словами босс выбрался из машины и в оранжевом электрическом сиянии, сопровождаемый Лейном, устремился ко входу в дом номер двести пять по улице Санха.

Эрл стоял, прислонившись к капоту «кадиллака», курил оранжевые сигареты и выдыхал оранжевый дым, пока мальчики забавлялись. Они появились почти через час.

— Никогда не видел ничего подобного. Где, по вашему мнению, они берут этих девок? Эрл, вы полицейский. Вы должны разбираться в таких вещах. Где они их находят?

— На мой глаз, их девки никуда не годятся, — ответил Эрл. — Готов поспорить, что это просто старые потаскухи, которые больше не могут шляться по улицам, а ничего другого не умеют.

— У-ух! — воскликнул босс, явно пропустивший его слова мимо ушей. — Это нужно было сделать, и теперь я готов к следующему шагу. Ну как, посмотрим, какие еще приключения нам подвернутся?

Все ясно: он будет искать женщину. Эрл не сказал ничего такого, что показало бы его отношение к происходящему, лишь оглянулся и быстро обвел взглядом улицу позади машины.

— Эрл, за нами следят? — требовательно спросил Лейн.

Эрлу хотелось сказать «да», поскольку он что-то чувствовал. Чье-то присутствие, чье-то внимание, что-то направленное на них. Но это было всего лишь ощущение: в поле зрения так и не появилось ничего, что подтвердило бы его подозрения.

— Я так не думаю, — произнес он. — Но если следят, то кто-то, кому я в подметки не гожусь.

— Неужели можно найти кого-нибудь лучше вас, Эрл?

— Таких полно. Впрочем, я сомневаюсь, что кто-то сидит у нас на хвосте. Наверно, у меня просто разыгралось воображение.

— Эрл, выпейте, расслабьтесь. Легкая выпивка вам нисколько не повредит.

Эрл точно знал, что все будет наоборот. Что, скорее всего, он сразу же сорвется в запой.

— Нет, сэр, спасибо, — сказал он Лейну.

Он продолжал поглядывать в зеркало заднего вида — просто так, на всякий случай. Нет, ничего. Они забрались на самое дно Гаваны, туда, где кишмя кишели хулиганы, мелкие жулики, шлюхи и безденежные «шестерки» крупных бандитов. Окружающее показалось Эрлу немного похожим на Хот-Спрингс в сорок шестом году, когда город как будто помешался на погоне за удовольствиями, но звуки испанской речи и надписи на испанском напомнили ему также и Панаму, которая в тридцать восьмом, когда он ездил туда, была настоящим раем для проституток, а потому каждую неделю в выходные туда устремлялись толпы парней за дешевым пивом и дешевыми женщинами. Эрл ни в коей мере не был святым; он разделял господствовавшее тогда мнение, что если война начнется, то ему, конечно же, не светит вернуться с нее живым и поэтому нужно сейчас пользоваться всем, что удастся купить. Он не жалел об этом периоде, но сейчас, став семейным человеком, имея за плечами несколько войн, как-то не мог связать то время с собой. Он не нуждался ни в чем подобном.

— А вот, — сказал босс, — идет очень аппетитная штучка.

Штучка и впрямь была аппетитной.

— Да, сэр, — подхватил Лейн, — да, сэр, хороша!

— Si, senor, — подключился к ним Пепе, с полуслова постигший смысл происходящего.

— Как ты думаешь, Лейн, она черномазая? — осведомился Босс.

— Ну, сэр, она коричневая, да и задницей дергает точь-в-точь как черномазые. Держу пари, что и в кровати она будет крутиться не хуже любой негритоски. А вы что скажете, Эрл?

Эрл окинул быстрым взглядом сеньориту, одетую в короткое легкое платье, но совсем не для того, чтобы повосторгаться вздрагивавшей в такт походке изобильной плотью обнаженных плеч, внушительными грудями, перекатывавшимися под юбкой тугими ягодицами, твердо и в то же время изящно ступавшими прямыми ногами в черных туфлях на высоких каблуках. Он сразу же удостоверился, что под воздушным одеянием женщина никак не может спрятать ни мачете, ни гранату, и потому решил перейти к другим вещам, вызывавшим его беспокойство.

— Да, сэр, — проронил Эрл самым унылым полицейским голосом, на какой был способен.

— Давайте-ка посмотрим, куда она идет, — продолжат босс, явно потрясенный внешностью пышной коричневой красотки. — Нет, ее прямо-таки чертовски много!

— Да, босс.

Автомобиль медленно полз по узкой улице, покрытой брусчаткой, уложенной руками рабов столетие, а то и два тому назад. Свет и тени от уличных фонарей играли на мясистой плоти, покрытой коричневой кожей.

Женщина, покачивавшаяся на высоких каблуках, наконец-то добралась до места назначения и резко остановилась. Обернувшись, она взглянула на мужчин, сидевших в «кадиллаке», и бойко подмигнула, глядя прямо в глаза боссу. Затем отворила дверь, освещенную светом красного фонаря, и скрылась внутри.

— Хозяин, похоже, она в вас влюбилась.

— Мне тоже так кажется. А что вы думаете, Эрл?

«Она шлюха, — подумал Эрл. — Ей платят, чтобы она любила. Именно этим шлюхи и занимаются. Поэтому они шлюхи».

— Она выглядит доступной.

Никакого другого ответа он выдумать не смог.

— Пепе, остановите здесь. Идите за ней и посмотрите, что к чему. Потом все мне подробно расскажете.

Пепе начал выбираться из машины.

— Подождите немного, сэр, — сказал Эрл. — Мистер конгрессмен, это плохая затея. Насколько мне известно, мы находимся в нехорошей части города. Эта девка — проститутка, ясно как белый день. Вы не знаете, кто там окажется у нее: то ли сутенер с ножом, то ли пара-тройка грабителей. Может случиться одна из тех вещей, которых человеку с вашим положением стоило бы избегать. Конечно, ничего серьезного не произойдет, но можно ожидать неприятных волнений.

— Знаете что, Эрл... — начал было Хозяин Гарри, но тут его решительно перебил Лейн Броджинс:

— Черт возьми, Суэггер, вы здесь не для того, чтобы рассуждать и давать советы. Перед вами конгрессмен Соединенных Штатов, который будет ходить туда, куда сочтет нужным, и делать все, что захочет. Ваше дело не решать, что делать и чего не делать, а, черт возьми, делать все, чтобы он при любых обстоятельствах был цел и невредим. Это ваша единственная обязанность, черт вас возьми!

— Эрл, — снова заговорил босс, — идите вместе с Пепе и посмотрите, какая там обстановка. А мы подождем здесь. Пепе, подойдите на секунду.

Маленький крепыш-кубинец наклонился, и Гарри что-то прошептал ему на ухо. Пепе с серьезным видом кивнул.

Эрл ничего не сказал. Похоже, что говорить не было никакого смысла. Он поднял руку и прикоснулся к кольту «супер» тридцать восьмого калибра, который лежал в кобуре, подвешенной к левому плечу. Просто чтобы напомнить себе: да, оружие здесь. Затем он вышел следом за Пепе на тротуар, освещенный светом красного фонаря, и остановился, глядя, как сержант стучит в дверь. Вскоре маленькое квадратное окошечко в двери отворилось, и кто-то стоявший за дверью осмотрел обоих с головы до пят. Потом глазок закрылся, дверь отворилась, и они вошли внутрь.