28

Тихая ночь, небольшой бар с громким названием «Ла Бодегита дель Медио». Первая волна «Джонов» отхлынула, прихватив с собой первую волну «марий»; игроки еще не выиграли и не проиграли столько, чтобы обмывать успех или заливать горе; ни один взвод морских пехотинцев или отряд моряков, получивших увольнение, не надумал заглянуть в эту часть города, и потому Эрл сидел в одиночестве под медленно вращающимся вентилятором, очень похожим на пропеллер «Уайлдкэта», и разглядывал бутылку.

Она соблазняла его.

Она манила его.

Но он не желал сдаваться.

Она стояла перед ним на стойке бара и волшебно поблескивала в полутьме, давая невыполнимые обещания.

«Плевать», — сказал он себе и сдался.

Он жадно присосался к горлышку и заглотал сразу полбутылки.

— Может, будет лучше чем-нибудь запить? — произнес чей-то голос совсем рядом с ним.

Эрл поставил бутылочку аспирина на стол и сделал огромный глоток смеси, которую он называл про себя «джин-тоник без джина», чтобы смыть из горла неприятный вкус проглоченных таблеток.

— Да, — признал он, — гораздо лучше.

— Как ваша рана?

— Болит, словно ее жжет адским огнем.

— А почему бы вам не выпить чего покрепче?

— Дружище, я и рад бы. Но если я это сделаю, то проснусь только через три недели где-нибудь в Шанхае, с китайской женой, семью детьми, четырьмя комплектами бабушек и дедушек и шестью новыми татуировками.

— Ах, — проронил собеседник, — вы прямо-таки воплощение дисциплины, что, как я полагаю, и является секретом ваших многочисленных потрясающих достижений.

Эрлу не хотелось смотреть, но он все же посмотрел. Непрошеный собеседник оказался все таким же тощим, с сухой морщинистой кожей, проницательными и властными блестящими глазами, с ежиком седоватых волос и в мешковатом костюме.

— Когда мы встретились в прошлый раз, вы продавали пылесосы. Как вас тогда звали?

— Честно говоря, я позабыл. Я порой путаюсь в деталях.

— Мне кажется, Вермер, или Вермхолд, или Вермгедд.

— Вроде бы похоже.

— Вермольдт. Да-да, фирма «Идеальный вакуум» или что-то в этом роде. Из Небраски.

— Интересно, где находится эта самая Небраска? И есть ли там компании, торгующие пылесосами?

— Понятия не имею.

— Так вы уверены, что не пьете ничего алкогольного? Что касается меня, я с наслаждением предаюсь пороку после того, как целый день без остановки торгую пылесосами. Я бы с преогромным удовольствием угостил вас.

— А я с удовольствием принял бы ваше предложение и сегодня, и завтра, черт бы его побрал. Именно этого мне больше всего хотелось бы. Простите, откажусь, но благодарю за предложение. А вот я в любом случае должен угостить вас. Мне кажется, что я перед вами в долгу.

— Вот и прекрасно. Я выпью мохито. Это место славится своими мохито. Ради мохито сюда специально приезжают кинозвезды.

Эрл вытащил из кармана комок смятых долларов, подозвал бармена и заказал тоник без джина для себя и мохито для своего соседа.

Двое мужчин молча наблюдали ритуал: официант растер сахар и веточку мяты с несколькими каплями рома, затем долил еще рома, добавил содовой воды, кинул в стакан несколько кубиков льда, снова долил рома и положил в стакан соломинку. Затем он увенчал стакан зубочисткой с крохотным американским флагом и подал.

— Ах, как патриотично! — заметил продавец пылесосов. — За Соединенные Штаты Америки! — провозгласил он и надолго присосался к соломинке.

— Люблю людей, которые пьют с удовольствием, — сказал Эрл. — Знаете, я очень рад, что столкнулся с вами. Прошу вас, взгляните-ка на эту штучку.

Эрл сунул руку в карман, извлек оттуда медный цилиндрик менее дюйма длиной и поставил его на стойку.

— Что это за штучка, по вашему мнению? — осведомился он.

— Полагаю, это как-то связано с оружием, да?

— Мне тоже так кажется.

— Я всегда считал, что оружие очень опасно.

— Да, мне тоже приходилось слышать об этом. Как бы там ни было, пришлось немного поломать голову, но в конце концов я все же выяснил, что это гильза от «томми» марки ППШ сорок первого года. Калибр семь целых шестьдесят три сотых миллиметра.

— Комми-"томми"! Какой ужас!

— Угу. «Томми» работы коммунистов. Кстати, на днях я должен был почти наверняка отбыть на тот свет. Похоже, я сильно не глянулся какому-то парню, и он решил попортить мне прическу своим пистолетом. Решить-то решил, но вдруг в нем самом образовалось дыр больше, чем в швейцарском сыре. Кто-то шесть раз продырявил его из этого самого, как вы говорите, комми-"томми". И еще шесть раз прежде, чем он начал падать.

— Ах! — в очередной раз преувеличенно удивился коммивояжер. — Мне почему-то кажется, что из такого оружия трудно не попасть в цель.

— На самом деле это не так легко, как кажется. Простой человек знай себе давит на спуск, и оружие сразу уводит в сторону. Он накрывает площадь, но в цель не попадает. Мне пришлось пару раз держать в руках такие штуки во время войны, и могу сказать, что с ними не так уж легко управляться.

— И что же из этого следует?

— Тот, кто спас мой бекон, умеет стрелять. Долго упражнялся в этом деле. Знает пехотное оружие, как подобает хорошему солдату. Что скажете, это описание подходит к вам?

— Ну, если только в общем, — ответил щуплый. — Сами знаете, говорить о себе не слишком-то приятно. Действительно, мне пришлось не так давно овладеть кое-какими навыками. Если мне не изменяет память, эту историю обычно называют Второй мировой войной.

— Да, я, кажется, тоже слышал об этом. Вы говорили, что служили в немецкой армии.

— Я? Ну, наверно, я имел в виду европейскую армию. Там так много стран, что очень трудно их все запомнить.

— Но среди них есть одна большая красная, верно? Сдается мне, я что-то читал о ней. Там вроде бы иногда попадаются эти комми-"томми". А вам не приходилось слышать об этой стране, мистер Продавец пылесосов?

— О, вы меня совсем запутали! К тому же уже поздно.

— То есть я не могу рассчитывать на прямой ответ? А вопросы у меня такие: кто вы такой, черт вас возьми, и почему вы дважды спасли мою задницу от крепкой порки? Почему вы ведете себя как закадычный кореш из кинофильма? И почему вы приперлись за мной в эту забегаловку? Я срисовал вас уже час назад, когда слонялся по Эмперадо, а ведь я не слишком силен в такой игре. Поэтому я засел здесь и стал дожидаться вас. И еще одна, на мой взгляд, серьезная вещь. Я уверен, что вы хотели, чтобы я вас увидел, только никак не могу взять в толк, зачем это понадобилось такому ловкому парню.

— Я ответил бы вам совершенно прямо, если бы у меня был ответ. Но у меня его нет. Да, я пришел сюда, чтобы встретиться с вами. Но не для вопросов или ответов, а лишь для того, чтобы кое-что сказать.

— Я весь внимание.

— Всего лишь одну вещь. Я хочу предупредить вас, как один бывший солдат другого бывшего солдата. Такая борьба не для вас. Если вы хотите бороться со злобными коммунистами, отправляйтесь в Корею или на Кипр. Их можно встретить также в Малайзии, Кении, Бирме и Индокитае. Они везде. Сражайтесь с ними лицом к лицу, на войне, убивайте их или погибните сами, если вам все же изменит удача. Вряд ли удастся найти кого-то лучше вас для таких дел. Но, Суэггер, не здесь. Это Гавана. Здесь все совсем иное. И разобрать, где свой, а где враг и что нужно делать, совсем не так легко, как на войне. — Тощий широко улыбнулся и допил свой мохито. — Премного благодарен за выпивку. А теперь мне пора идти.

— Это самое малое, что я мог для вас сделать, дружище. И я все еще остаюсь вашим должником, а я вообще-то предпочитаю отдавать долги.

— Суэггер, вы ничего мне не должны. У меня очень широкий круг обязанностей, и то, что идет на пользу вам окажется полезным и для меня. Доброй вам ночи, мой друг.

Он надел панаму, победоносно улыбнулся и зашагал прочь.

Эрл проводил взглядом своего нового знакомого, пересекавшего легкой изящной походкой полупустой бар, и задал себе вопрос, каким мог представать мир в воображении столь таинственного и столь одаренного человека.