Глава 45
— Дай!
«Птички» парой несутся на него так, будто хотят уничтожить.
Но Ред сегодня предельно собран. Дуло «Кригхоффа», черная расплывчатая тень перед глазами. Поймав нижнюю мишень, он выстрелил и тут же, чуть переместив прицел вправо и вверх, снова нажал на курок. Обе тарелочки разорвались в воздухе, буквально рассеялись в пыль.
— Ты сегодня в ударе, Ред, — восхищенно произнес его напарник.
— Не отрицаю, — самодовольно подтвердил Ред.
Он набрал тридцать восемь очков. Ни одного не потерял. Дорогое ружье в его руках вело себя, как живое, старалось угодить хозяину.
— Настроение отличное, — хвастался Ред. — На следующей неделе везу семью на Гавайи. Всех. Обеих жен и всех детей, кроме чертовки Эми, которая и через улицу не потрудится перейти, чтобы посмотреть, как меня вешают. Всю охрану беру. И еще мать первой жены, черт бы ее побрал. И даже беспутного братца моей лауреатки. Будем отдыхать на всю катушку.
— Да, год у тебя выдался тяжелый, — заметил напарник. — Вполне понятно, что к осени тебе хочется быть в форме.
— Это верно, — согласился Ред.
Они пошли на следующий рубеж. День выдался замечательный. Поодаль плотной стеной высились деревья, зеленые и густые на фоне безоблачного синего неба и восхитительных гор. Тропинка иногда тянулась через открытые участки, и тогда их взору открывались горы Уошито или равнины Оклахомы, простиравшиеся в западной стороне.
— Жить — хорошо! — провозгласил Ред.
Его помощник, шедший впереди, юркнул в кусты, где пряталась метательная машина. Ред остановился, пропуская в кабину приятеля, которому предстояло поразить сначала одинокого «чирка», затем парную и раздваивающуюся мишени. Тот приготовился стрелять, а Ред, с отсутствующим видом замкнув ружье, вытащил гаечный ключ и заменил его усовершенствованный цилиндр на цилиндр видоизмененной модификации, предназначенный для более длительной стрельбы.
Его напарник стрелял из дорогого «Перацци». Оружием он владел прекрасно, но сегодня тягаться с Редом не мог. «Чирка» он подбил легко, но по паре промазал.
— Ты расслабься, — посоветовал Ред.
— Я, по-моему, чересчур расслабился, — отозвался приятель и крикнул: — Дай!
В небо взвились две «птицы». Он поймал их на мушку, но разнес только одну.
— Проклятье!
— Голова у тебя забита всякой всячиной, — заметил Ред. — А она должна быть пустая. Ни о чем не думай. Полагайся только на свои инстинкты.
Приятель рассмеялся.
— Когда я следую своим инстинктам, неизменно наживаю себе неприятности.
Ред вошел в кабину, представлявшую собой маленький деревянный бельведер с видом на длинную желтую лощину и купы кустов между двумя золотистыми холмами, вставил «ремингтон» в нижнее дуло и занял положение для стрельбы.
— Дай! — скомандовал он.
Метательная машина громыхнула, выпуская «птицу», которая через несколько мгновений влетела в его поле зрения. Ред прицелился и разнес ее в пыль.
Хорошо-то как!
Он извлек пустые гильзы, вставил два новых патрона и вновь занял позицию, лишь на секунду позволив себе представить в воображении процесс: увидел мишень, навел ружье, чуть вскинул дуло, выстрелил, взял на мушку вторую. Ред глубоко вздохнул, выискивая в себе признаки неуверенности. Нет. Он полностью владел собой.
— Дай! — крикнул он.
Бах! Тарелочка взвилась. Он дождался, когда она на миг как бы зависнет в воздухе — это удивительное противостояние силы направленного вверх ускорения земному притяжению длится считанные доли секунды — и разнес ее в прах, затем чуть опустил дуло, поймал на взлете следующую, — вот она, вот она — поднялся, целясь в сердцевину, спустил курок и... мишень рассыпалась.
Ред поежился от удовольствия. Пятьдесят очков он еще не набирал. Сорок девять у него было — аж целых семь раз, сорок восемь и того больше — десятки раз, сорок семь и сорок шесть вообще не счесть — сотни, а вот пятидесятиочкового рубежа он не достигал ни разу. И так близко к рекорду, как сейчас, тоже никогда еще не был. Правда, теперь его ждала последняя раздваивающаяся мишень. Самая сложная.
Ред переломил ружье, извлек гильзы. Из опустевших гнезд взвились два грибообразных облачка порохового дыма. Ред вставил патроны.
Он не хотел тянуть время, поскольку знал: чем дольше раскачиваешься, тем больше вероятность утратить верный настрой. А в данный момент он в отличной форме: абсолютно раскован, пластичен, целеустремлен.
— Дай! — крикнул Ред.
Никакой реакции.
Проклятье. Он не выносил подобных срывов. Так недолго и перегореть, сбиться с прицела. Надо будет устроить разнос помощнику.
— Готов? — громко спросил Ред.
Никто не откликнулся.
Сочтя молчание за утвердительный ответ, он вновь принял стойку, выбросил из головы все мысли и скомандовал в очередной раз:
— Дай!
Никакого эффекта.
— Майк, — окликнул Ред помощника. — Что происходит, черт побери?
Ответа не последовало.
Он оглянулся на своего приятеля и...
Запищал пейджер.
ПРОКЛЯТЬЕ! Это звонит Пек. А ему-то чего надо, черт побери? Плевать, пусть звонит, а он продолжит стрельбу. Да нет, не ответить нельзя.
«Позвони ему, узнай, в чем дело, разберись, а потом стреляй сколько душе угодно».
Ред прислонил ружье к стенке кабины и покинул огневой рубеж.
— Мне надо позвонить, — объяснил он приятелю.
Он включил автоответчик, дождался соединения и выслушал сообщение. Оно было только одно и гласило следующее: «Еще раз прикажи выпустить „птичек»".
Вот и хорошо, подумал Ред, возвращаясь в кабину и поднимая ружье.
И вдруг осекся, осознав всю несуразность ситуации.
Все его существо напряглось в предчувствии чего-то неминуемого, ужасного. Он резко обернулся, крепко сжимая в руках ружье, но не увидел никого, кроме своего беспечного приятеля. Тогда Ред оставил оружие и, сорвав с пояса портативный телефон, набрал номер Пека. Сигналы зазвенели у самого уха... и на расстоянии двадцати футов.
Ред схватил ружье, выскочил из кабины, кинулся влево и увидел телефон Пека. Он висел на ветке дерева и звонил.
— Пек отправился к праотцам, — произнес чей-то голос.
Ред обернулся. Так и есть, вот он, его кошмар — снайпер, в полном камуфляже, божество мести с ликом беспощадного воителя. Волосы упрятаны под платок из защитной ткани, глаза — две узкие щели. Он шагнул откуда-то из неопределенности в жизнь Реда, целя ему прямо в лицо из пистолета сорок пятого калибра.
— Брось ружье, Бама, или я убью тебя. Ты знаешь, я не шучу.
Ред выпустил ружье и заорал:
— Охрана! ОХРАНА!
— Твои парни сидят связанные за два рубежа отсюда. Не повезло им сегодня.
— Суэггер, — выдохнул Ред единственное, что пришло в голову.
— Собственной персоной, — подтвердил Боб и резко повернулся, наставив пистолет на приятеля Реда.
— Я тут ни при чем... Я ничего не знаю. Не имею ко всему этому никакого отношения, — залепетал тот.
— Тогда брось ружье или... Я пришел сюда не шутки шутить.
«Перацци» грохнулось о землю.
— Думаешь, я боюсь тебя, Суэггер, — заговорил Ред с искаженным от ярости лицом. — Ошибаешься. На меня и прежде наезжали. И если мне суждено умереть сегодня, черт с тобой. Семья моя обеспечена, мои дети меня любят. Так что плевать я на тебя хотел, Суэггер. Делай свое дело.
— Ты, я вижу, Ред, не трусливого десятка, — бесстрастно похвалил Боб.
— Не позволяй ему убивать тебя! — взвизгнул приятель Реда. — Попробуй договориться! Предложи ему что-нибудь!
— Заткнись! — урезонил его Боб. — В сотне ярдов отсюда сидит парень и целится аккурат в твою грудь из винтовки калибра 308. Так что закрой рот и молчи, пока тебя не спрашивают.
Мужчина замер на месте, холодея от мысли, что он у кого-то на мушке.
— А теперь, Ред, — продолжал Боб, — я жду объяснений. За что твой отец убил моего в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году?
— Плевал я на тебя, Суэггер. Мои люди знают, что я охочусь за тобой. Если убьешь меня, тебя выследят и уничтожат.
— Может, и выследят, но тебе, Ред, ты уж поверь, не будет от этого ни холодно ни жарко. Ну что, ответишь на мой вопрос, или мне придется для начала прострелить тебе коленную чашечку?
— Кто кого дурачит? — прошипел взбешенный Ред. — Что-что, а уж в колено ты стрелять не станешь. Ты солдат, а не палач.
— Торгуйся! — снова завизжал приятель. — Расскажи ему все. Договорись с ним. Предложи деньги.
— К черту деньги, — рявкнул Ред. — Деньгами его не купишь. — Он воззрился на Суэггера с яростью и презрением. — Ладно, — наконец произнес он. — Один раз расскажу. И больше не лезь с расспросами. Делай то, за чем пришел.
— Рассказывай, — приказал Боб.
— Твой отец собирался купить участок. Просматривая документы в земельном комитете Полк-Каунти, он выяснил, что большую часть земель в округе скупила некая компания под названием «Саутленд труп». Будучи человеком любопытным, он провел расследование и узнал то, что никто не должен был знать, а именно, что «Саутленд» — подставная фирма, принадлежащая моему отцу и человеку по имени Гарри Этеридж, члену Конгресса США. Они вложили в нее тысячи долларов в надежде на то, что Этериджу удастся получить разрешение на строительство автострады, в результате чего станет возможной и застройка той части округа. Осуществление этого проекта обещало миллионные прибыли. А твой отец мог спутать все карты. Он единственный знал о тайной связи, связи весьма и весьма выгодной, между Этериджем и фирмой Бамы. Эта связь была залогом могущества и благосостояния моего отца. Твоего отца следовало остановить. Поэтому конгрессмен вместе с моим отцом придумали план. Были задействованы контакты в тюрьме, завербовали парня по имени Джимми Пай, который как раз должен был выйти на свободу. Ему сказали, что, если он выполнит то, что от него требуется, ему помогут устроиться в Голливуде, — парень мечтал о славе Джимми Дина. Но было опасение, что он не справится, и Гарри Этеридж, входивший в состав Комитета по надзору за деятельностью разведки, распорядился, чтобы сюда прислали оперативного сотрудника резидентуры ЦРУ. Им оказался некий Френчи Шорт, который и доработал план. В результате твоего отца убрал стрелок-дублер, и все шито-крыто. Собственно, это все. Извини, но бизнес есть бизнес.
— И это вся правда?
— Чистая. Теперь пошел к черту, делай что хочешь.
— Знаешь что, Ред?
— Что?
— Ты глубоко заблуждаешься.
Воцарилось молчание. Ред, не мигая, смотрел на снайпера.
— Козел, — наконец произнес он.
— Не-а. Козел — ты. Тебя держали за болвана, и твоего отца тоже.
Снова молчание.
— Еще вчера, — сказал Боб, — я поверил бы в это. Вышиб бы тебе мозги и поехал бы себе домой счастливый и довольный. Вчера. Но не сегодня.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Ред, прищурившись.
— Участки земли тут ни при чем. Держу пари, ты и сам при желании можешь разбить свою версию в пух и прах. Даты, скорей всего, не совпадают, денежные суммы тоже. В общем, сплошная липа. Это то, что тебе рассказали. С помощью этой истории твою семью вовлекли в заговор, но истинная причина другая. Известная тебе версия придумана как раз для того, чтобы скрыть истинную причину. Хотя отец мой, конечно же, любил свою землю и не уступил бы ее без борьбы.
— Так что же явилось истинной причиной? — спросил Ред.
— Истинная причина — юноша, не пожелавший платить штраф за превышение скорости.
Ред долго молчал, прощупывая Боба взглядом. Его гнев несколько утих, сменившись любопытством.
— Ты это о чем?
— Девятнадцатого июля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года ночью, в двенадцать часов двадцать восемь минут, мой отец остановил на дороге девятнадцатилетнего юношу и выписал ему квитанцию на уплату штрафа за то, что тот мчался со скоростью восемьдесят две мили в час в зоне с максимально допустимой скоростью пятьдесят миль. Это произошло на шоссе номер восемьдесят восемь, на участке между Блу-Ай и местечком под названием Инк, которое больше известно, как Маленькая Джорджия. Отец не знал тогда, что этот юноша мчится так потому, что некоторое время назад в заброшенном глиняном карьере он изнасиловал и убил чернокожую пятнадцатилетнюю девочку по имени Ширелл Паркер. Он подцепил ее в Блу-Ай, когда она возвращалась домой с собрания, которое состоялось в местной церкви. И почему она села в машину к белому парню, ведь мама строго-настрого наказывала ей никогда, никогда не садиться в машину к белому? Почему? Потому что она возвращалась с собрания борцов за защиту гражданских прав, где познакомилась с белым человеком, который верил в нее и в то, за что она боролась. Она решила, что не все белые парни плохие. Оттого и погибла.
Ред не сводил глаз с Боба.
— Кто же был тот юноша?
— Студент Гарварда, — отвечал Боб. — Вырос в Вашингтоне. Сын влиятельного политика. И сам не без амбиций. — Он повернулся и ткнул пистолетом в мужчину, сидевшего на скамье.
— Он.
Ред тоже повернулся и посмотрел в лицо своему другу и сыну друга его отца.
— Холлис?
Холлис Этеридж поднялся.
— Холлис, ты? Ты?
— Это ложь, — отрезал Холлис.
— Он в панике примчался домой и рассказал все отцу. Его отец, конгрессмен Гарри Этеридж, великий босс Гарри Этеридж, не мог допустить, чтобы жизнь сына оказалась загубленной из-за какой-то ничтожной негритянки. Он быстро подключил все свои связи и вышел на Френчи Шорта. Тот вывез труп девочки из Маленькой Джорджии и сфабриковал улики против самого светлого чернокожего юноши, которого мог найти. Этого юношу звали Регги Джерард Фуллер. Он и понес наказание за убийство Ширелл.
Но оставался еще полицейский. Из судебного дела квитанцию на уплату штрафа изъять было нетрудно, но как заставить полицейского забыть об этом? Они догадывались, что тот быстро сообразит, что к чему, и с самого начала знали, что его придется убить, но так, чтобы это не вызвало подозрений и не потребовало тщательного расследования. Нашлись и удобное объяснение, и подходящий убийца.
Таким образом на арене появились Джимми Пай, мечтавший о славе Джимми Дина, и снайпер Джек Прис. И все это было сделано ради него. Ради будущего вице-президента Соединенных Штатов.
— У тебя нет доказательств, — заявил Холлис. — Это все ложь. О политиках вечно слагают небылицы. Тебя засмеют в суде. Ред, это все чепуха. Чушь собачья. У него ничего нет против меня.
— Есть, — возразил Боб.
Он протянул старую квитанционную книжку.
— Здесь твоя подпись. Указаны время, дата, место. Любая криминалистическая лаборатория установит точный возраст и квитанции, и чернил. Эта улика сегодня является столь же надежным доказательством твоей вины, как и тогда. Она свидетельствует о том, что в момент совершения убийства ты находился на месте преступления, и обеспечит тебе электрический стул столь же верно, как и сорок лет назад. Только теперь рядом с тобой нет родимого папочки, который вытащил бы тебя. Будь у моего отца в запасе хотя бы еще день, он непременно вычислил бы эту взаимосвязь и заставил бы тебя предстать перед судом.
Боб вскинул руку с пистолетом, целясь в холеное лицо Холлиса.
— Прошу вас... не надо!.. — взмолился тот униженно.
— Знаешь, сколько зла принесла та ночь? Тебе известно, сколько людей погибло из-за этого? Сколько жизней оказалось разрушено, уничтожено, исковеркано? За что? Почему? Она что, посмеялась над тобой?
— Я не хотел убивать, — залепетал Этеридж. — Она начала кричать... Я попытался ее остановить... Я не хотел убивать.
Боб опустил пистолет.
— Мой друг — журналист, — сказал он. — Мы опубликуем это в газете. Добьемся возобновления расследования. Нужно положить конец убийствам.
Боб сунул пистолет в кобуру и повернулся к Реду Баме. Тот уже держал в руках заряженный «Кригхофф».
Расс с расстояния в сто ярдов наблюдал в бинокль, как Ред Бама поднял ружье.
«Сделай же что-нибудь!»
Его палец непроизвольно нажал на спусковой крючок. Но спускового крючка не было. И оружия в его руке тоже не было.
«Почему ты не дал мне винтовку! — мысленно кричал он Бобу Ли Суэггеру. — Я бы смог!»
— Ред, ради Бога! — вскричал Холлис.
— Вот именно, — отвечал тот, — ради Бога. — И выстрелил из обоих стволов. Выстрелы прозвучали почти одновременно.
Пули №71/2, пущенные в упор, даже не успели разорваться или хотя бы деформироваться от соприкосновения с целью, вошли в нее направленным сконцентрированным сгустком энергии, скорости и удельного веса, убойная сила которого сравнима была с мощью снаряда для оружия, из которого в XIX веке заваливали слонов. Первая разворотила грудь, сердце, легкие и позвоночный столб; вторая, пробив брешь над самой губой, размозжила черепную коробку. Изуродованное в месиво тело пошатнулось и рухнуло.
В воздухе повис дым.
Расс, наблюдавший всю сцену с расстояния ста ярдов, нагнулся, давясь рвотой.
— Отличный дуплет! — похвалил Боб.
— Это обойдется мне в миллион долларов, — сказал Ред. — Дешевле не утрясти. Надо же, первый несчастный случай со смертельным исходом на нашем стенде. — Он покачал головой. — Знаешь, он и впрямь стал бы вице-президентом США. А там, глядишь, и до поста президента рукой подать.
— Всем приходится расплачиваться. Вот и его очередь подошла, — отозвался Боб.
— Да, — согласился Ред. — А знаешь, почему я это сделал? Чтобы избежать суда? Унижения? Судебных издержек? Отомстить за бедную девочку, потому что он нарушил правила и надругался над ребенком? Возможно. Но главная причина — в другом. Я вдруг понял, что он убил не только твоего отца. Он и моего убил. Мой отец был единственным из оставшихся в живых, кроме членов семьи Этеридж, кто знал его тайну. И когда босс Гарри умер, сынок поспешил избавиться от нежелательного свидетеля. Вот так-то. Думаешь, мы отплатили своим отцам за все, что они для нас сделали? Вряд ли. Но я так скажу, Суэггер: мы старались как могли.
— Это верно, — подтвердил Боб.
Но у Реда было припасено для него еще кое-что.
Он вдруг хитро прищурился.
— Ты, должно быть, считаешь, что превзошел меня в сообразительности. Как же! Раскрутил такое глухое дело, а я не смог. Что ж, отдаю тебе должное. Ты, действительно, молодец. Но и у меня есть для тебя сюрприз.
Боб взглянул на Баму.
— Вернешься домой, передай от меня привет Джулии и ИКН4.
Воцарилось молчание.
— Моя семья? — наконец произнес Боб.
— Таксофон. Мы отследили твой звонок за счет вызываемого абонента. Твоя жена и дочка были у меня в руках, Суэггер. Я мог бы с их помощью достать тебя. Ты допустил ошибку.
Боб представил, как все могло бы обернуться.
— Но я не трогаю семьи. Это мое правило. Так что мы теперь квиты. Наши пути отныне расходятся. Ты идешь своей дорогой, я — своей. Ты свел свои счеты, я свел свои, и точка. Все. Мы теперь свободные люди. Не возражаешь?
— Что ж, по рукам, — ответил Боб.
