Глава 7
МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ НАРИТА
«Не кипятись.
Не кипятись».
Однако Бобу с огромным трудом удавалось держать себя в руках.
«Это испытание, — твердил он себе. — Они хотят испытать гайдзина. Хотят убедиться, обладаю ли я достаточной мудростью, терпением, стремлением к вежливости и церемониям, чтобы со мной стоило иметь дело в Японии».
«А может быть, — возражал Боб самому себе, — все дело в том, что фараоны везде одинаковые: им просто на все наплевать».
Так или иначе, результат был один и тот же. Боб сидел в отделении полиции международного аэропорта Нарита, в сорока милях от Токио. Это было голое, чисто функциональное место, нисколько не похожее на щегольские залы ожидания прекрасного аэропорта, расположенные на верхних уровнях, — те напоминали кишащие народом торговые ряды. Здесь, двумя уровнями ниже того блеска, который встретил Боба, все было отдано только работе.
Боб был уверен, что предусмотрел все. Обнаружив меч, он позвонил полковнику в отставке Бриджесу, главе отдела истории морской пехоты, и тот вызвался заняться бумагами, каковых оказалось великое множество. К счастью, у Бриджеса были связи в Вашингтоне, и знакомые его знакомых работали в управлении Организации внешней торговли Японии (ОВТЯ) на Западном побережье. В свою очередь, эта организация была каким-то таинственным и загадочным образом связана с Министерством экономики, торговли и промышленности (МЭТП), могущественным правительственным ведомством, которое отвечало буквально за все. В конце концов была достигнута договоренность с таможней о ввозе меча в Японию. По прибытии в карантинную зону его должны были сразу же передать в отделение полиции аэропорта Нарита, где на него было бы оформлено соответствующее разрешение. С таможенным сертификатом и разрешением все было бы уже полностью по закону.
Однако где-то что-то пошло наперекосяк. И Боб вынужден был торчать в комнате предварительного заключения — вместе с избитыми корейскими рабочими, вместе с разъяренными клерками, которые, напившись в ожидании рейса, начали буянить и в итоге попали в полицию, предварительно получив дубинкой по затылку, вместе с карманными воришками и мошенниками и, может быть, с двумя-тремя мелкими гангстерами, поскольку, как говорят, гангстеры в Японии встречаются повсюду. Боб знал, что здесь их называют «якудза» или, сокращенно, «яки».
Но:
— Ждите, ждите, ждите.
Наконец:
— Ах да, вы везли меч.
Следователь был в бледно-синем мундире, в черной кобуре на поясе висел маленький револьвер — возможно, «смит-вессон»? Вежливый, учтивый, он нисколько не походил на своих заносчивых американских коллег.
— Да, сэр. Все документы здесь. Мне не хватает только разрешения, которое как раз должны были выдать вы.
— Об этом была договоренность?
— Да, сэр, вот письмо. — Боб протянул письмо. — Это военная реликвия. Отец мистера Яно погиб на войне, и его меч пропал. Я полагаю, что вот это как раз его меч, захваченный в бою моим отцом. Мистер Яно приезжал в Америку в поисках меча своего отца. Тогда его у меня не было, и мне потребовалась пара месяцев, чтобы его найти, но теперь, надеюсь, он у меня в руках.
Полицейский в форме взял документ.
— Предполагалось, что меч принесет вам сотрудник таможни. Все было заранее оговорено. Меч — очень опасная вещь. Вам придется подождать. Я все проверю, а затем вызову вас. Будьте добры, вернитесь на свое место.
И вот Боб-сидел и ждал. Он думал, что все займет не больше нескольких минут, но минуты тянулись одна за другой до тех пор, пока их не набралось шестьдесят, а затем еще шестьдесят. Наверное, можно было выйти, купить книгу, газету, чашку кофе — хоть чем-нибудь себя занять. Боб никогда не умел сидеть на месте.
У всех остальных его собратьев по несчастью терпения было гораздо больше. Они сидели, не произнося ни звука, практически не двигаясь, без суеты, и течение времени не имело для них никакого значения.
Называлась фамилия, человек поднимался с места, его допрашивали, отпускали, задерживали, он давал показания, присутствовал при опознании, — чем еще занимаются в полицейских участках?
Наконец к исходу третьего часа была названа какая-то фамилия, и Боб не сразу сообразил, что в обилии раскатистых «р» прозвучало какое-то подобие его собственной фамилии. На самом деле было произнесено что-то вроде «Сувагга».
— Да-да, я здесь.
— А. Да. Вы идите, пожалуйста.
Боб последовал за полицейским, другим, более щуплым, более молодым, но тоже в форме и с маленьким револьвером в кобуре, и прошел через комнату дежурных, больше похожую на страховую контору, потому что здесь не было той атмосферы унижения и страха, какая царит в американских полицейских участках.
Наконец Боба провели в комнату. Офицер полиции встал при его появлении и вежливо указал на стул.
— Приношу свои извинения, но нам пришлось все проверить. Министерство экономики, торговли и промышленности не посчитало нужным посвящать нас в свои планы. Что поделать, бюрократия.
— Я все понимаю. Извините, что доставил вам столько хлопот.
— Пришлось звонить в ваше посольство, затем связываться с министерством, а нужный человек как раз вышел на обед. Понимаете, все это очень необычно.
— Ну да, обычно никто не ввозит мечи в Японию. Они такие красивые, что, как правило, все происходит наоборот. Еще раз извините за беспокойство.
— Будьте добры, расскажите мне все снова.
Боб повторил свой рассказ, стараясь говорить короткими и ясными предложениями. Его отец, капитан Яно, Иводзима. Неожиданный приезд, просьба. Находка, решение почтить память своего отца и отца мистера Яно, самого мистера Яно и все его семейство. ОВТЯ, МЭТП, разговор с представителем МЭТП в Лос-Анджелесе, письмо, ощущение достигнутой договоренности. Он закончил словами:
— Остались какие-нибудь проблемы?
— Одна, совсем маленькая. Видите ли, этот меч является син-гунто. Вы знаете, что такое син-гунто?
— Конечно. Армейский меч. Я понимаю, в нем нет ничего особенного, он не похож на те красивые мечи, какими славится прошлое Японии.
— Да. Вы сами видите, что этот меч не представляет собой никакой ценности. Произведением искусства в отличие от других мечей его никак не назовешь. Он старый, здорово изношенный. Но вы не учли то обстоятельство, что у нас есть постановление, запрещающее ввоз таких армейских мечей.
— Таких мечей?
— Да. Видите ли, он является гендайто…
— Современным.
— Да, поэтому формально это не антикварный предмет, повествующий о нашем наследии и отражающий мастерство наших оружейников. Это просто оружие. И мы должны отнестись к нему так, как отнеслись бы к пистолету. Вам известно, что в Японии нет огнестрельного оружия.
— Именно поэтому я оставил свою базуку дома.
— Замечательное решение. Так или иначе, меч гендайто и пистолет с точки зрения японских законов ничем не отличаются.
— Как скажете.
— Но я все понимаю и с уважением отношусь к вашему поступку. Судя по всему, человек, приезжавший к вам, не задумывался над этой проблемой. И в МЭТП тоже над ней не задумывались, там беспокоились только насчет необходимых документов на ввоз, насчет сложностей с таможней.
— Извините, что доставил вам столько хлопот. Понимаете, я хотел сделать сюрприз. Тот человек, которому я собирался подарить этот меч, — он не знает, что я здесь. Я лишь отправил ему телеграмму, сказал, что, кажется, у меня для него есть кое-какие хорошие новости. Поступил я так потому, что и он, приехав ко мне, сделал это без предварительной договоренности. Мистер Яно не хотел, чтобы я из чувства гостеприимства менял свой распорядок. Он постарался ничем меня не обременять. И мне показалось, что я должен отплатить ему тем же. Я знал, что, если предупрежу его о своем приезде, он надраит свой дом, оденет детей в лучшие наряды, и мой визит станет значительным событием для всей его семьи. А мне бы этого очень не хотелось. Я постарался отплатить ему той же монетой.
— Понятно. Я вам верю. И поэтому я собираюсь чуть обойти правила. Я подготовил для вас разрешение на меч.
Полицейский достал документ, с виду очень похожий на Гентский договор, со строгими иероглифами, выстроившимися в безупречные вертикальные столбцы и аккуратно разбитыми на разделы, в которых для Боба не было абсолютно никакого смысла. Внизу красовалась внушительная красная печать; кроме того, документ имел официальный порядковый номер.
— Видите, вот здесь написано: «Год изготовления». По нашим правилам все, что относится к эпохе Сёва, является гендайто. Эпоха Сёва — это от восшествия на престол императора Хирохито и далее, то есть начиная с тысяча девятьсот двадцать шестого года. Поэтому в графе «Год изготовления» я проставил «Тысяча восемьсот двадцать пятый год», тем самым переведя меч в юридически законную категорию син-синто, то есть начиная с тысяча восьмисотого года и до тысяча девятьсот двадцать шестого года, первого года правления императора Хирохито. Как объяснил наш специалист по холодному оружию, учитывая значительный изгиб лезвия, это достаточно правдоподобно. Следовательно, ни вам, ни тому человеку, который получит этот меч в подарок, можно не опасаться неприятностей со стороны закона. Вот почему вам пришлось ждать так долго.
— Я вам очень признателен.
— Нет, это мы должны быть признательны. Как я уже сказал, у нас есть сотрудник, который разбирается в таких вещах. Он понимает, какой это жест теплой дружбы и взаимного прощения — вернуть меч потомкам офицера, которому он принадлежал. Это он предложил такой способ решения проблемы. Он очень внимательно изучил меч. Глупые ограничения не должны мешать благородным поступкам.
— Еще раз выражаю вам глубочайшую признательность, сэр.
— Ну вот и все. Данное разрешение должно постоянно храниться вместе с мечом. И еще: я бы на вашем месте упаковал меч до тех пор, пока вы не преподнесете его родственнику погибшего офицера.
— Я непременно последую вашему совету.
— Мистер Свэггер, надеюсь, у вас останутся самые приятные воспоминания о визите в Японию.
— Не сомневаюсь, сэр. Был рад познакомиться с вами.
