Глава 27
САМУРАЙ

Ник узнал все. Ну, или почти все. Он сидел на кухне под яркой лампой и просматривал разложенные записи: общие замечания, временная линия, цепочка последовательных событий, телефонные номера. Поразительно, как быстро все встало на свои места.

Большой Одзу, художник-татуировщик, рассказал Нику о том, как Нии хвалился, что скоро денег у него будет навалом, что он наконец сможет позволить себе довести до конца работу над своей спиной и скрыть отвратительные грубые бубновые тузы в абстрактном узоре из классических японских форм и надписи иероглифами «самурай навеки».

Нику пришлось долго уговаривать Одзу и вложить большие деньги в лучшее саке, но в конце концов художник раскрыл ему величайшую тайну: имя человека, на которого теперь — через Кондо Исами — работал Нии. Судя по всему, банда Кондо нашла себе нового покровителя; ее связи с сильными мира сего стали еще более крепкими.

И тут Ник понял, что это имя ему уже известно. Мива.

Мива, Сёгун, глава «Сёгунат аудио-видио» и президент Всеяпонского видеообщества, который в этот самый момент завяз в схватке со студией «Империал» за контроль над «большой порнографией», ибо пытается сохранить ее японской и устоять перед попытками «Империала» американизировать бизнес и впустить в него белых женщин.

Итак, какую услугу может оказать этому человеку Кондо и какое отношение имеет к этому меч, особый, знаменитый, историческая реликвия?

Можно было остановиться на этом: Мива хочет получить меч просто потому, что он коллекционер, речь идет о мече, не имеющем себе равных, и прибавить такой к своему собранию было бы…

Но почему в таком случае просто не выкупить его у Яно? Почему Яно и вся его семья были безжалостно истреблены и почему, в соответствии с указаниями сверху, расследование этой жуткой трагедии велось вяло и вскоре заглохло? Дело даже не было поручено старшему следователю.

Поэтому Ник решил изучить карьеру Мивы. Как выяснилось, информации на этот счет имелось предостаточно: жизненный путь порномагната был детально задокументирован, в том числе и им самим. Это был рассказ о бедном мальчике, изгое, который не имел ничего и добился всего, покорив Японию так, как это мало кому удавалось со времен сёгунов, — и в этом есть некая ирония. Мива жил в роскоши, имея множество домов, разбросанных по всей Японии. В одном только Токио у него их было семь, а еще два в Европе, один на горнолыжном курорте в Колорадо, один в Голливуде и один в Нью-Йорке. Мива летал на личном реактивном самолете, общался с миллионерами и кинозвездами, а его любовные похождения были легендой.

Неужели такой человек может хотеть чего-то еще?

Но Ник уже понимал: речь идет не о «чем-то еще», а просто о том, чтобы выжить. Он понял, как меч поможет Миве навечно обеспечить свое будущее.

И на фоне этого гибель семьи Яно была ничем. Действительно, ну кто они такие? Отец, мать, четверо детей? Можно исполосовать их мечами и бросить. Таков извечный порядок вещей в нашей вселенной. Кто они такие по сравнению с великим? Кому до них есть какое-то дело? Разве можно сопоставить их с могущественным Мивой и его безграничными амбициями? Что они собой представляют? Ни один самурай не встанет на их защиту. Они должны смириться с неизбежностью, отступить и не мешать Миве двигаться к успеху.

Нику захотелось выпить. Открыв холодильник, он достал бутылку саке. Она оказалась неоткупоренной. Ник долго возился с залитой пластиком пробкой, наконец, отчаявшись, взял маленький кухонный нож, срезал пластик, открутил пробку и плеснул саке в стакан.

Bay. Вкус саке, такой японский. Положив нож на стол, Ник вернулся на место и позволил себе помечтать о будущем.

Впереди его ждет золотая жизнь: сенсационное разоблачение поразит весь мир, последуют аресты, Япония будет потрясена до самого основания, его имя загремит все сильнее по мере того, как скандал будет разрастаться до масштабов эпидемии. И он сможет вернуться в большую журналистику. Перед ним снова откроются все двери.

Неудачное знакомство с господином кокаином останется в прошлом. Впереди будет только…

Вдруг Ник услышал какой-то странный звук. Затем он сообразил, что это надавили чем-то тяжелым на дверной косяк. В следующее мгновение послышался треск расщепленного дерева, звук распахнувшейся двери, чьи-то шаги.

Ник мгновенно все понял.

Поспешно собрав свои записи, он сунул их в плотный конверт.

У него было всего несколько секунд.

Ник переборол панику.

Затем он понял, где может спрятать собранные материалы.

Подбежав к этому месту, Ник свернул конверт в трубку и засунул его внутрь.

Потом схватил сотовый телефон, набрал номер Сьюзен Окады и, опасаясь, что его прослушивают, стал лихорадочно искать какой-нибудь способ ее предупредить — намек, может быть, даже шифр, понятный только ей одной.

— Сьюзен, — сказал Ник, когда она ответила, — я накормил дракона.

Обернувшись, он увидел своего старого знакомого Нии, разъяренного, с вакидзаси в руке. За его спиной стоял Кондо, и Ник получил наконец главную сенсацию в своей жизни.

Он узнал, кто такой Кондо.

И понял, почему одним позволяется видеть лицо Кондо, а другим — нет.

Ник также осознал: его подвергнут немыслимым истязаниям, выпытывая, что он знает, с кем этим поделился и на кого работает.

Нии бросился к нему, но не успел.

Ник вонзил нож в сонную артерию и, улыбаясь, истек кровью за восемь секунд.