Глава 30

— Меня беспокоит не сама война, — сказал Вилли Бобер. — Не перспектива смерти или увечий и не жизнь в русском лагере для военнопленных за полярным кругом. Это всё ерунда. Меня беспокоят сортиры.

— Война, определённо, была бы куда как забавнее без сортиров, — ответил фон Дрелле.

Оба сидели над грубо пропиленными круглыми дырками в грубой доске над ямой не далее чем в ста метрах от их новой империи — также весьма грубой. Она состояла из шести палаток на грязном поле — каждая на четверых. Даже с отстёгнутыми клапанами палатки нисколько не защищали от украинской жары середины лета, так что многие десантники в жаркие ночи предпочитали спать снаружи.

Питались они в столовой Четырнадцатой панцергренадёрской дивизии, к чьей обширной танкоремонтной мастерской они примыкали. Такова была награда героям Чорткива. Ни на минуту тут не смолкал рёв двигателей «Тигров» и «Пантер», которых ремонтники старались вернуть в строй как можно больше, так что машины-монстры заводили свои двигатели регулярно, чтобы разогнать истончённое жарой масло. Это всё было необходимо для войны, но уничтожало любой намёк на удобство и постоянно топило деревню Двадцать первой десантной дивизии в выхлопных газах.

— Я думал, мы герои, — посетовал Вилли. — У тебя как минимум — сколько? Пятнадцать, двадцать Железных Крестов?

— Зрить нужно в корень, — ответил Карл. — Мне не хватает ванных Андриевского дворца. Не хватает простыней, декора, чувства порядка. Мы тут как в гитлеровских молодёжных лагерях в тридцать шестом, скоро «Хорста Весселя» петь будем.

— Вот бы ты пристрелил того арабского гомосека, — отозвался Вилли.

— И сколько тогда бумажной работы будет?

— Что касается бумажной работы — на сегодня я закончил, потому что бумаги тут нет.

Не поворачиваясь, Карл протянул ему последний номер «Сигнала». Вилли быстро пролистал его и остановился на статье «Духовная сущность национал-социализма».

— Это пойдёт, — объявил Вилли и вырвал несколько страниц, применив их по назначению и с особенным удовольствием употребив героическое фото Вождя.

Застегнувшись и сойдя со своего трона, он вышел за занавесь, обеспечивающую укромность.

Плохие новости. В лагерь въехал Кюбельваген под управлением лейтенанта Четырнадцатой панцергренадёрской. Офицер спрашивал о чём-то двух «Зелёных дьяволов», и те указали ему на Карла, как раз вышедшего в этот момент из сортира.

— Майор, — приветствовал его молодой человек, шагнув в сторону от своей машины и безо всякого энтузиазма кинув вялую зигу — словно воробей с подбитым крылом, распушивающийся перед хищником. Карл ответил ему своим обычным образом в стиле пьяного клоуна, приглашающего леди из публики на сцену — обычная нацистская церемония в действующих войсках.

— Так ты всё же майор, — шепнул Вилли.

— Вроде как, — ответил Карл и обратился к офицеру. — Лейтенант, чем могу быть полезен?

— Сэр, генерал требует вашего присутствия. Завтра в 14–00.

— Скажите, — обратился Вилли к молодому офицеру, — у вас нет ли лишних экземпляров «Сигнала»? Нам не хватает для вдохновения.