Глава 7
Приступ озноба, от которого зубы выбивали мелкую дрожь, заставил меня раскрыть глаза.
Надо мной склонилась ведьма-вайранка, ее полупрозрачная голова была будто слеплена из снега, в глубоких морщинах белого лица серебрился иней.
– Очнись! – прошептала она. – Осталось мало времени!
Каждое слово отдавало болезненной пульсацией в голове.
– Убей Краснобара, спаси Миа Чиа, иначе умрешь.
После этого лицо ведьмы сменилось другим. Волосы – белое серебро – короткие, как у мальчишки, тонкие черные брови, пронзительно-голубые глаза, фарфоровое личико. Ох и красотка вайранская принцесса! Вот бы на нее подольше посмотреть, а не на старую грымзу…
Видение померкло, и я понял, что гляжу в дощатый потолок.
Стены небольшой комнаты без мебели тоже были обиты досками. Кривоватыми, в пятнах гнили. Со стянутыми за спиной руками я лежал лицом кверху, босыми ногами к приоткрытой двери. Когда пошевелился, подо мной скрипнуло – и там доски. Лоб сильно болел. Шишка с кулак, наверное; хорошо, тюрбан ночи смягчил удар… теперь, блин, на голове нет тюрбана! Кожаную куртку степняка, сапоги легкой походки и заговоренную кирасу Магрива тоже забрали.
Выгнув спину, я растопырил пальцы, сжал кулаки. Подвигал запястьями, потом плечами. Ноги не связаны, могу просто встать и выйти. Сел. Доски подо мной громко скрипнули, немного прогнувшись. Кажется, они лежат на поперечных балках, а дальше – пустота, возможно, еще один этаж.
В комнату заглянул гном. Хотя замызганный халат он сменил на другой, кожаный и без дыр, я узнал его по длинной лохматой бороде. Гном посмотрел на меня, крикнул через плечо: «Урба, Мальц! Сюда!» – и исчез из виду.
Я быстро проверил меню. Из шмота остались только крепкие шаровары ходока, даже ремень с меня сняли. Оружия, конечно, вообще нет. Все, что нажито непосильным трудом! Зато обе колбы полные. А ведь тот удар по лбу едва не вышиб из меня дух, жизнь тогда наверняка скакнула чуть не до нуля. Но теперь она на максимуме… и что это значит, сколько времени я провалялся? Жизнь у меня восстанавливается пока что небыстро, хотя точной скорости не знаю. По ощущениям, прошло много времени.
Ледяная сеть сжалась в голове. Да-да, понимаю тебя: чем дольше пробуду здесь, тем меньше времени останется на убийство Краснобара. Я работаю над этим, не холоди мне мозг!
Напряжение спало, и ощущение, будто голова находится в морозилке, исчезло.
Донеслись шаги, дверь распахнулась шире, и в комнату быстро вошли трое: бритый человек с косой до плеча, высокий мужчина, который поджег бикфордов шнур в телеге, и пацан лет пятнадцати. На голову мужчины был неумело повязан мой тюрбан, а на запястье бритого намотан ремень, чью пряжку украшал оскалившийся крот.
Ни слова не говоря, они схватили меня под руки, вздернули на ноги и потащили к двери.
– Э, парни… – начал я, и бритый зарядил мне пряжкой по лицу, разбив губы в кровь.
– Сука! – выдохнул я.
В соседнем помещении на столе лежали мои вещи и оружие. Имаджи – удивительным образом я сразу понял, что это именно она, а не Бард, – достали из ножен и воткнули в край столешницы, будто проверяя остроту. Вот и кинжал путешественника, и нож степняка, рядом палица Стенолома… А вон и кошель, за шнурок подвешенный к эфесу Имаджи.
Впереди была раскрытая дверь, за ней в пульсирующем нежно-голубом свете прошел гном.
– Быстрее сюда! – позвал он.
Конвоиры ускорили шаг, и я решил, что смогу использовать заклинание в ладони без помощи палицы-стеноломки. Надо только хорошенько представить себе ту ледяную струю в клубах морозного пара. Неважно, что руки сейчас стянуты за спиной. Крутанусь, как тогда, на площади, а магическая дубинка будет торчать назад примерно на высоте моей задницы. Заморожу всех вокруг, главное – вывернуть ладонь так, чтобы самого себя не кокнуть.
А что потом, как освободить руки? Замотали их – будь здоров, но можно встать спиной к столу и перепилить веревку о лезвие Имаджи. Интересно, что тут нигде ни одного окна. Видимо, мы под землей, то есть внутри пемзовой толщи в основании Шамбы?
Пока размышлял, меня втащили в следующее помещение, гораздо больше предыдущих. Настоящая мастерская мага-алхимика! С вбитых в потолок гвоздей свисали стеклянные сферы, некоторые мерцали и тихо потрескивали. На столах в подставках стояли реторты и колбы, лежал раскрытый фолиант с разрисованными, исписанными от руки страницами. К стене было прибито полотнище ткани, испещренное рунами и колдовскими символами, где изображался расставивший руки голый человек внутри пентаграммы.
В центре мастерской стояли четыре кристалла метровой высоты, смахивающие на покатые мелки из молочно-голубого хрусталя. Их основания покоились в железных тазах. Кристаллы образовывали широкий квадрат, центр которого занимал стул с толстыми ножками.
– Сажайте его! – приказал гном.
Вывернув руку ладонью от себя, я представил ледяную дубинку, попытался усилием воли сформировать ее за своей спиной, но тут меня втащили внутрь квадрата. С треском четыре молнии соединили мое тело с кристаллами, они тоже затрещали, в нижней части наливаясь темной синевой. Крошечные руны начали взлетать над ними, кружась, словно стайки мошкары, и растворяясь в воздухе. В тазах густо, сытно забулькало, и основания кристаллов потемнели. Теперь они напоминали емкости, в которые влили жидкость.
Я догадался, что это – моя мана. Синяя колба мгновенно опустела, впитанная магическими грабберами. Возникло чувство сосущего голода, но не в желудке, а выше, под сердцем. Грубо брошенный на стул, я закряхтел, разинул рот, судорожно вздыхая. Колдуны хреновы! Все, капец моей магии. Пока сижу внутри этого квадрата – заклинание использовать не смогу.
Мужчина в тюрбане и юнец отошли, а бритый склонился, вглядываясь в мое лицо. На миг показалось, что в свисающей на плечо толстой черной косе его проступило нечто светящееся… но тут же молния стрельнула от нее к ближайшему кристаллу, и свечение исчезло.
У этого бритого были узкие темные глаза, а еще татуировка вокруг шеи – свернувшийся кольцом змей, который в районе кадыка кусал себя за хвост. Бритый очень недобро глядел на меня: будь его воля, он бы прямо здесь открутил мне голову, да еще бы и поиграл ею в футбол.
– Урба, отойди! – раздался сзади женский голос, а потом звук шагов.
Бритый поднял руку, показывая мне намотанный на нее ремень с кротом на пряжке, помедлил – и вдруг двинул по лицу. Удар был сильнее предыдущего, тот лишь слегка рассадил нижнюю губу, а этот разбил обе. Кровь потекла по подбородку.
– Урба!
В поле зрения влетела знакомая чернявая девчонка, теперь одетая в потрепанный мужской костюм: бриджи, туфли с пряжками, кожаная курточка. Она схватила узкоглазого за руку, потащила прочь от меня. Он хоть и был ее в два раза больше, однако послушался и отошел. Слизнув бегущую по губам кровь, я плюнул ему под ноги и попал на сандалий. Узкоглазый дернулся обратно, но тут к нам шагнул гном.
– Урба, вон отсюда! – приказал он. – Ты мешаешь.
Наградив меня напоследок взглядом, обещавшим очень и очень многое, узкоглазый отступил к двум единомышленникам, которые вместе с ним приволокли меня сюда. Негромко заговорив, они вышли из комнаты. Девушка зашуршала там чем-то на столе.
Когда гном очутился внутри образованного кристаллами-грабберами периметра, на его халате, скроенном из крепкой, почти негнущейся кожи, проступили серебристые руны. От кристаллов к гному протянулись молнии, но руны заискрились, и те вяло опали, будто внезапно обессилевшие щупальца. Вот хитрюга мелкожопый! Защитился от грабберов, а значит – он сейчас гораздо сильнее меня, потому что может и дальше юзать магию.
– Кто ты? – спросил гном.
Я не собирался отмалчиваться, потому что сейчас они могли сделать со мной все что угодно, и запирательство лишь усилит их подозрения и подогреет ненависть.
– Наемник. Путешественник.
– Как тебя звать? – говорил гном без всяких интонаций, невозможно было понять, что у него на уме. Борода, усы и брови, похожие на черных мохнатых гусениц, скрывали большую часть лица, так что и выражения не разобрать.
– Арк, – в последний момент решив все же не называться полным именем, я добавил: – Арк Мар.
– Мар? – одна мохнатая гусеница изогнулась, и это было первое проявление эмоций. – Уверен?
– Как можно быть неуверенным в своем имени, гном? Кстати, ты не назвался.
– На языке темных дворфов Кадастера «мар», а вернее, «маар» значит «ночной колдун-убийца». Мое имя Балан.
Подошедшая девушка промокнула мои губы влажным лоскутом ткани, пахнущим травами, стерла кровь с подбородка.
А действует ли еще ледяная сеть? Ведь она тоже магическая и, по идее, должна работать на мане. Или нет?
«Не буду убивать Краснобара, – подумал я отчетливо и даже произнес это про себя. – Не буду! Его убийство мне ничего не даст, и…»
…И застонал, скрючившись на стуле. Твою мать, твою мать, твоюма-а-ать!!! «Прекрати, гребаная сеть, если ты выжжешь мне мозги – я точно не убью этого чертова хрена! А если не выжжешь – то убью, клянусь своим здоровьем, убью обязательно!»
Ледяная рука, сдавившая мозг, разжалась. От боли слезы текли по щекам, и вытереть их я не мог.
– Что с ним? – девушка схватила меня за плечи. – Эй! Почему ты так корчишься?
Гном подступил ближе, заглядывая мне в лицо. Когда я сидел, наши головы были примерно на одной высоте.
– Что-то спрятано в нем, – объявил Балан задумчиво. – Оно точит его изнутри и скоро сожрет. Этому, что засело в нем, не нужна мана, оно обладает своим запасом.
– Можешь вытащить его? – спросил я, все еще морщась от боли.
Он покачал головой.
– Такое мог бы сделать великий алхимик Закрис, но он в черном плену. – Указательный палец Балана обратился вверх, и хотя я понятия не имел, где мы находимся, понял: он показывает на вершину Шамбы.
Все дороги ведут на Шамбу. То есть ясно: вызвав сбои и пертурбации своим поведением в Пещерах и, в меньшей степени, в лавке оружейника Думара, я всколыхнул цифровое море Мегалона и стал участником глобальной квестовой цепочки, то ли заранее вложенной сценаристами в реалии мира, то ли сформированной – сформировавшейся – специально под меня.
Удостоверившись, что приступ прошел, девушка отступила и стала молча наблюдать за мной. Что-то в ней было необычное, да и поведение казалось особенным. И взгляд… девчонка будто знала, кто я на самом деле такой.
– Барел передал из камеры, что видел на площади человека с ремнем Азула, – тихо сказала она.
Скрипнула дверь, и в помещение вошел Урба, подпоясанный ремнем с кротом на пряжке. Привалившись к стене, узкоглазый сложил руки на груди и уставился на меня, не мигая.
Я заметил, что колба маны в моем интерфейсе мелко дрожит. Вдруг она начала быстро наполняться синим – и тут же четыре молнии, ударившие от кристаллов, вновь опустошили ее. Если бы не они, мана в этот раз заполнила бы колбу очень быстро, почти мгновенно. Интересно. То есть когда мана во мне глушится таким вот искусственным путем, возникает напряжение, стремящееся заполнить пустоту…
– Ты помешал нам, – объявил гном.
Я пожал плечами.
– Нечаянно.
– Повторяю первый вопрос: кто ты такой?
– Я же сказал. Просто наемник, боец. Видели мои мечи? Да я вообще в вашем городе первый день!
– А ремень? – Балан оглянулся на Урбу. – Он принадлежал Азулу.
– Азул был вашим курьером, что ли?
– И моим другом! – Урба, потемнев лицом, подался вперед, массивные руки его сжались в кулаки. Голос у бритого был низкий, рокочущий. – Ты его убил, гноллий сын!
Набычившись, он шагнул к нам, и мне почудилось, что коса на его плече шевельнулась, блеснув светом. Но Балан поднял руку, и Урба остановился.
– Да нет, – сказал я. – Его убили два черных орка.
Глаза гнома широко раскрылись, он даже дернул себя за бороду, не сдержав эмоций, и пробормотал:
– Стражи Капища Саламандр… Откуда ты знаешь, кто его убил?
– А сам как думаешь? Оттуда, что видел их. На болоте недалеко от Запа. Ну, относительно недалеко… Знаете, такое узкое длинное болото со стороны пустыни?
Балан снова оглянулся на Урбу, и тот хмуро кивнул.
– Продолжай, – велел гном.
– Азул ваш лежал там мертвый на кочке. Рядом – черный орк, а на берегу второй. Он их обоих зарубил, но его подожгли огненным заклинанием. В кустах конь пасся. И еще возле них торчал болотный волк, то есть волчица. Попировать собиралась. Я ее зарубил, вырезал язык. А дальше – чего добру пропадать? Взял сумку вашего парня, меч. Он сейчас у оружейника, Думара. Ну и ремень снял, понравилась пряжка.
– Язык болотной волчицы лежал завернутый в сумке, которую сняли с этого человека, – подала голос девушка.
– Но карта там не лежала! – повысил голос гном. – Так где она, Арк Мар?
– Ну да, щас я вам и сказал. Спрятал ее. Хотите получить – развязывайте.
Гном отступил, окинул меня взглядом с ног до головы.
– Мы можем причинить тебе сильную боль. Очень сильную, наемник.
С этим словами он отошел еще дальше, покинув образованный грабберами квадрат, встал у стола спиной ко мне. Донеслось звяканье.
– Балан, что ты делаешь? – с тревогой спросила девушка.
Гном не ответил – повернулся с небольшой ретортой в руках, шагнул к грабберу и капнул на него.
Кристалл зашипел, мутнея, и темная молния протянулась от него ко мне, пронзив болью. Словно копье под ребра воткнули! Я взвыл, корчась на стуле.
– Балан, не надо! – закричала девушка, и Урба резко повернулся к ней.
– Не жалей его! Он жалел Азула, когда убивал?
– Он же сказал, что не убивал его!
– И ты веришь ему?
– А почему нет?!
– Эта мразь! – Урба ткнул в мою сторону пальцем, в то время как Балан вернулся к столу, вставил реторту с дымящейся темной субстанцией в зажим и опять подошел ко мне. – Он помешал нам на площади! Это что, совпадение? Дважды этот наемник, или кто он такой, вмешался в наши дела, а ты говоришь, что это случайность?!
– Конечно! – заорал я, искоса наблюдая за шкалой маны в своем интерфейсе – колба дрожала все сильнее, словно вот-вот взорвется. – Отруби себе башку, тупой дебил, и выкинь, тебе она все равно не нужна!
Его лицо побагровело, он рванулся ко мне, грубо оттолкнув бросившуюся наперерез девушку.
На самом донышке колбы задрожала тонкая синяя полосочка.
Прежде чем грабберы с помощью своих молний выдрали из меня даже эту толику колдовской силы, я задействовал «темное зрение». Оно позволило на миг увидеть то, что видел Урба: гнома и стул, на котором сидел беловолосый смуглый человек со стянутыми за спиной руками. Я мысленно заплел ноги узкоглазого, а потом мана в колбе исчезла, и «темное зрение» отключилось.
Урба с ревом полетел вперед, плечом задев гнома, отбросил его в сторону и головой врезался в кристалл слева от меня.
Кристалл выворотило из таза, он опрокинулся, брызнув призрачными рунами. Я вскочил и пнул гнома в бородатое лицо. Сбоку завозился, пытаясь встать, Урба, и я метнулся к двери, через которую меня привели сюда. Ногой захлопнул ее, увидел засов, развернулся к двери спиной, навалился, пытаясь нащупать его.
Из лаборатории доносились ругань, стук. Потом раздался топот ног. Ну же, ну! Пальцы ощутили холодный металл, я подался вбок, сдвигая засов – щелк! – есть!
В дверь ударили. Чтобы своротить ее, много времени не понадобится. Я бросился к столу, где лежали мои вещи.
На то, чтобы перепилить веревку о лезвие Имаджи, ушло меньше минуты. Дверь трещала и содрогалась. Я начал облачаться, подпоясался, прицепил к ремню сумку, бросил в нее кошель. Мечи, палица, кираса… ничего этим гадам не оставлю!
В дверь ударили особо сильно, и она едва не слетела с петель. А может драку устроить? Против Имаджи с Бардом и заклинания в ладони устоять трудновато… Но неизвестно, сколько там людей, к тому же Балан этот – чертов маг-алхимик, а Урба, судя по всему, приличный боец. Ладно, отступаем.
Я выбежал из комнаты, пересек другую, захлопывая двери за собой. Жаль, что больше ни на одной нет засова.
Все, тупик. Плохо. Куда дальше?
Приглушенный грохот сообщил мне, что преграда пала. Топот неумолимо приближался…
Выхватив палицу, я вскинул ее, посылая поток маны в правую руку – и с размаху обрушил призрачную ледяную дубинку на скрипучие доски.
Пол подо мной провалился. Догадка верна: под старым деревом пусто.
Хорошо, что падать оказалось недалеко. Рухнув на камень, вскочил, огляделся и, прихрамывая, бросился к просвету в стене пещеры. Кинул взгляд вверх – метрах в трех над головой были балки, поверх них постелены доски. В настиле зиял пролом, откуда падали снежинки. Вверху замелькали силуэты.
Взбежал по наклонному каменному туннелю, повернул влево, потом вправо. Эхо донесло крики и топот ног. Чертов лабиринт, тут легко заблудиться. А это что за дверь? Бревенчатая, крепкая, засов – железный брус. С трудом сдвинув его, навалился на дверь – в проем проник вечерний свет. Я скользнул в него, оглянулся.
Позади был каменный горб, торчащий посреди замусоренного пустыря, формой напоминающий земляные насыпи над амбарами. В горбу – дверь, рядом валялось несколько плохо отесанных бревен. Огляделся – вокруг никого. А дверь-то наружу открывается. Что, если…
Услышав приглушенный топот, донесшийся из «амбара», я метнулся к бревнам, подхватил одно, покороче, подтащил к двери и подпер ее. Другой конец бревна воткнул в землю, несколько раз пнул ногой, вминая поглубже. Подергал бревно в разные стороны – зашибись, крепко встало, изнутри теперь дверь не открыть. Придется преследователям воспользоваться другими выходами, но пока они прибегут сюда, я смотаюсь.
Вокруг пустыря стояли покосившиеся развалюхи бедняцкого квартала. Показалось даже, что узнаю это место, вроде проходил здесь, когда топал в Зап. А может, и нет, не важно.
Солнце скрылось за горой, небо потемнело. Я зашагал прочь и вскоре очутился на кривой улочке, ведущей к верхним кварталам. Сколько отсюда до «Приюта странника» – непонятно, да и где он точно – не знаю, но не беда, найдем. Так, надо прикинуть свои потери…
После проверки интерфейса выяснилось, что в убыль придется внести «простой кинжал путешественника» и «странный тюрбан ночи». Жаль, особенно тюрбан, но ладно – переживем. Главное, что на месте мечи, палица и монеты. И язык болотной волчицы, чую, он мне еще пригодится. Зато появилась новая информация, что всегда ценно.
Я скорым шагом шел дальше, размышляя. Бунтовщики – так назовем группу алхимика Балана. Вроде он у них верховодит. Это они послали Азула в Капище Саламандр за картой. И они же устроили покушение на Краснобара. До сих пор непонятно, надо ли было мешать им. Может, сглупил я по-крупному? Но риск был слишком велик: если ледяная сеть способна анализировать происходящее только на поверхностном уровне, то могла решить, что теперь я никогда не выполню задание ведьмы, и наказать меня, превратив мозг в ком снега. Нет, убить Краснобара надо самому.
Вернемся к бунтовщикам: зачем им карта лабиринта внутри Шамбы, через который можно пробраться на ее вершину? Не иначе, собрались в гости к Чвану Мозговику… То есть парни настроены всерьез.
Я оттолкнул пьяного гнома в обносках, что-то мычащего в грязную бороду, отбился от двух неказистых девиц, которые настойчиво попытались затащить меня в свою лачугу, обещая нечеловеческое наслаждение всего за пять медных монет, и вскоре увидел знакомую лестницу, ведущую на толстый пемзовый пласт, под которым прятались склады.
У дверей «Приюта странника» стоял рыжий коболдь в колпачке и фартуке, курил глиняную трубку, пуская в небо клубы зеленого дыма, запахом напоминающие автомобильный выхлоп. Завидев меня, он встрепенулся и ушел внутрь здания. Я шагнул следом: народу этим вечером в трактире было немного. И тут из кухни появился тролль Хатбор со знакомым мечом в ножнах.
Он преградил мне дорогу и молча протянул оружие. Я взял его. Ну да, тот самый меч, заговоренный…
– А что, интересно знать, – проскрипел тролль, – сделал ты с мастером Думаром, что тот пришел сюда и настоятельно просил передать тебе этот клинок, который ты, наемник, позабыл в его лавке?
– Ничего не сделал, – сказал я. – Просто мастер Думар честен, а я правда забыл меч в его лавке.
– Как можно забыть меч? – поднял надбровный валик Хатбор.
Пришлось пожать плечами.
– Всякое бывает. Мастер Думар что-то еще просил передать?
– Вот именно, просил. Просил, со всей вежливостью, чтобы ты никогда более в его лавку не входил. Чинно так просил, не знай я мастера Думара, сказал бы: заискивающе. Но очень, очень настойчиво!
Я опять пожал плечами, поймал себя на том, что делаю это слишком часто, и заключил:
– Устал я, Хатбор. Прикажи подать ужин в комнату. Пива там, мяса – но немного. Хочу отдохнуть.
– Если собираешься на вторую ночь оставаться, нужно заплатить, – напомнил он.
Отдав ему монеты, я поднялся к себе и первым делом полез под кровать. Воском к ее днищу со стороны стены была прилеплена карта, найденная в сумке погибшего курьера. Там же висела треснувшая костяная дудочка.
Почему-то из всего, чем успел завладеть в Мегалоне, эти две вещи казались мне самыми ценными, значимыми для происходящего. Именно поэтому, уходя утром осматривать Кривую башню, я спрятал их – так, от греха подальше.
В дверь постучались, потупившаяся девка-разносчица вошла с подносом. Поставила на стол и потом так выразительно стрельнула в мою сторону глазами, что я, не сдержавшись, хорошенько приложился пятерней по одной из крепких, мясистых ягодиц, оттопыривающих платье. Девка громко захихикала, виляя бедрами, вышла из комнаты. Позвать ее, что ли, на ночь? Ладно, позже решу. Я набросился на еду – жрать хотелось неимоверно, не ел с утра – при этом мысленно перебирая все то, что узнал за день.
Убить Краснобара будет нелегко. Его Башня – это крепость с кучей бойцов, и пока что нет ни одной идеи, как пробраться внутрь. Что еще? Помимо Краснобара, в Запе есть минимум одна скрытая и две явные силы: враждующие эльфийский Высокий Дом и гномья Гильдия Оружейников, а также бунтовщики. Хотя насчет них еще неизвестно, являются ли они реальной силой. С другой стороны, смогли же повстанцы устроить серьезное покушение, если бы не я, оно вполне могло завершиться успехом. Снова кольнуло: «Не надо было спасать этого мудака в красном!» – но я отбросил сомнения. Риск срабатывания ледяной сети был? Да. Ну вот и все, теперь что сделано – то сделано, двигаемся дальше. По крайней мере, поднял на этом сотню риалов, появились деньги, чтобы действовать дальше. Заодно узнал про невидимый магический доспех Краснобара – тоже ценно. Что, однако, не решает вопроса: как пробраться в его Башню и пришибить великана? Высокий Дом и Оружейники – можно с этим что-то сделать? Почти наверняка и гномы и эльфы недовольны быстрым возвышением какого-то человека, орудующего в Запе от имени Мозговика и забравшего себе в последнее время слишком много власти. Если бы как-то натравить их…
А ведь есть еще тайна костяной дудочки – надо искать мастера, способного починить ее, – и секрет Хатбора. Этим утром, заметив снаружи похитителей в плащах и спустившись в зал, я отчетливо видел нечто странное, проступившее сквозь силуэт тролля, когда Хатбор из окна наблюдал за улицей. Тут кроется загадка, возможно не связанная со всем остальным, но и с ней неплохо бы разобраться. Непривычно оставлять такие вещи за кормой нераскрытыми. Почти все можно обратить в свою пользу при определенном старании.
За этими мыслями сам не заметил, как смел с подноса все подчистую и выдул полный кувшин пива.
И понял, что спать не хочу совсем. Мозг кипел, требовал действий, хотя стемнело уже. Но здесь, кажется, не привыкли ложиться с заходом солнца. Подошел к окну, выглянул. Банк «Золотая подкова» ненавистных Хатбору братьев-троллей Бурзов закрыт, как и «Пипетка», магазин лекаря Креза, а вот над Шатром Чудес, магической лавкой эльфы Вианы, горел шар света. Хотя прошлой ночью он был погашен – наверное, магический фонарь показывает, работает ли «Шатер».
Вот в него и наведаюсь, решил я, направляясь к двери. Куплю эликов, может, свитков подходящих. К тому же костяная дудка – магический артефакт, может, Виана что-нибудь дельное посоветует.
На лестнице, ведущей вниз, было темно, в трактире уже не осталось посетителей, и куда-то подевался Хатбор, только давешний кобольд протирал стойку.
– А где хозяин? – спросил я.
Кобольд не ответил, отвел взгляд.
Я вышел на свежий воздух и остановился, задрав голову. Каменная луна Мегалона – Сард – плыла по небу черным пятном, закрывая звезды. Незнакомый рисунок созвездий, непривычные ночные запахи, точнее, смесь их: жареное мясо, сладкие цветы, дым от факелов и каминов… Лошадиный пот и прочие прелести средневекового города.
Идти в магазин за эликсирами расхотелось.
Ну вот на фига они мне сейчас?
Сейчас стоит вернуться в номер и выспаться. Предстоит трудный день. В первую очередь потому, что нет плана действий, то есть ни малейшего. Обычно на подготовку операций я времени не жалею: бог создал его достаточно, поспешишь – людей насмешишь (и прочие перлы народной мудрости). Могу месяцами внедряться, разрабатывая план – во всех подробностях, со всеми нюансами, и потом, в решающий момент, почти не нервничаю, все идет как по маслу. Короче, незнакомый с методикой человек решил бы, что мне везет. Ага, как же. Я не то чтобы везучий – умный и старательный.
А тут…
Когда я пришел в этот мир, единственная цель была – дождаться сигнала Умника и свалить. Всякие поиски пропавшего агента – лишь предлог.
И подвернулись же вайраны!
Так, хватит ныть.
Чем задание «Убить Краснобара» хуже остальных? Ледяной сеткой под черепушкой и ограничением по времени. Если это откинуть, получается стандартное, даже не очень сложное дело, а я мечусь тут.
Перво-наперво, нужны деньги. С двумя мечами, пусть и легендарными, много не навоюешь. Необходимо оружие, необходимы эликсирэликсиры – крайне полезный дар «темного зрения» жрет ману, как оголодавшая кошка – рыбу.
И вторым пунктом, мне нужны соратники.
Кто может стать помощником в незнакомом мире? Друзей приобрести я просто не успею. Идейные соратники меня сегодня чуть не угробили, пожалуй, подожду с ними общаться. Искать надо среди тех, кто что-то скрывает: опыт подсказывает, что разузнать чужую тайну – получить власть над человеком.
Деньги я планировал добыть простым и варварским методом: ограбить банк. С моим опытом и умениями это не должно быть очень сложно. Справлюсь. Вот братьев Бурзов и грабану, сделаю Хатбору приятное… Стоп! Хатбор! Вот у кого точно есть тайна, я ее прямо-таки чувствую, руками, кажется, могу потрогать. Ну-ка, ну-ка…
И я посмотрел глазами Хатбора.
Мир привычно раздвоился. Я по-прежнему пялился в темноту двора, а Хатбор спускался по лестнице. Нет, не со второго этажа в трактир, сразу понятно, что тролль идет в подвал. В руке Хатбора был масляный фонарь, дававший круг теплого оранжевого света. Ступеньки поскрипывали. Хатбор ступал тяжело, будто на заклание плелся, а может, просто думал о невеселом. Мне показалось, что я близок к разгадке.
Лишь бы маны хватило.
Лестница кончилась, перед глазами – тяжелая дверь темного дерева. Хатбор завозился, снял с шеи ключ и отомкнул висячий замок. Толкнул створку. Света от фонаря едва хватало, чтобы понять: к винному погребу помещение отношения не имеет. Темнело что-то, подозрительно напоминающее доспехи, и вроде бы в дальнем конце не очень большой комнаты высился алтарь или жертвенник.
Хатбор двинулся вдоль стен, зажигая свечи.
Я рот открыл от удивления, увидев огромный, в полтора раза больше обычного, доспех…
…И тут, естественно, кончилась мана!
Черт, черт, черт, ну что за невезуха такая?! И что делать? Даже метнись я кабанчиком к ведьме за эликсирами – пропущу самое интересное! Где, интересно, этот подвал? Когда я поднимался в свой номер, Хатбор был внизу, в трактире, и вряд ли успел далеко уйти за время ужина. И смысл ему уходить – он же здесь живет? Значит, тайная комната где-то в трактире. Осталось найти вход.
Я ворвался в зал. Кобольда уже не видать внутри, наверное, ушел спать. Где бы я разместил вход в подземелье, если бы был трактирщиком? Да там же, где и вход в погреб, к чему лишние сложности. Обогнул стойку. Так, эти двери ведут на кухню, сейчас там темно и пусто. Эта, низенькая, заперта. Должно быть, за ней каморка кобольда. А вот и спуск в погреб – приоткрытый люк, пробивается неяркий свет.
Нашарив кольцо, потянул крышку. Точно, погреб. На крюке висит масляный фонарь – такой же, как у Хатбора. Скользнул вниз. Банки с соленьями, окорока на крюках – пряный запах вяленого мяса, бутыли с вином, бочки пива… Зря ты, Хатбор, не запираешь кладовку, разные бывают постояльцы… Даже мне, только что сожравшему преизрядную порцию, хочется ухватить кусок… Да где же потайная дверь?!
Снял с крюка фонарь и двинулся вдоль полок с припасами. Эх, не хватает невидимости! А то приходится играть на условиях реальности, что, прямо скажем, как-то непривычно.
Проход я отыскал, не сразу, но отыскал. Уже знакомая лестница, та самая, по которой спускался тролль.
Стараясь не шуметь, ступать осторожно, оставив фонарь на верхней ступеньке, двинулся вниз. Трактирщик уже зажег свечи, подземелье утопало в ярком свете, и я надеялся, что хозяин не заметит меня – трудно разглядеть что-то в темноте, когда стоишь в освещенном месте.
Дверь он прикрыл неплотно, оставив щель, и я смог безнаказанно заглянуть внутрь.
Хатбор не смотрел по сторонам, он молился. Преклонив колени перед жертвенником, трактирщик покачивался из стороны в сторону. Я не силен в религиях Мегалона, но увиденное показалось странным: ряды черных свечей, треножник с жаровней – на углях тлеют травы. На стене – щит с выгравированной женской фигурой – условной настолько, что раса не ясна. Доспеха с того места, где стоял я, не было видно, но за жертвенником отблескивают повешенные на стену мечи, огромные, одной рукой таким не поработаешь, с волной изогнутыми лезвиями. Нечеловеческое оружие, и не подходящее по размеру Хатбору.
Амплитуда движений тролля увеличилась. До меня долетел сладковатый запах травы – Хатбор вгонял себя в молитвенный транс при помощи дурмана. Кажется, на меня тоже подействовало: силуэт трактирщика начал меняться, расплываться… я потряс головой, потер глаза – не помогло.
Хатбор тяжело поднялся с колен и воздел руки к потолку.
Тролль, мелкий, мне едва по плечо, худосочный и скрюченный, вдруг распрямился, превратившись в гиганта этак под два с половиной метра. Плечи – косая сажень. Рубашка Хатбора не выдержала, затрещала и лопнула по швам, повиснув лоскутами.
Что за наваждение?!
Разраб, ты пьян, иди домой!
– Отмщения! Отмщения прошу! – взревел Хатбор.
Вот это был рев, это был крик! Густой, низкий голос полностью соответствовал преобразившемуся трактирщику. Потрясая кулачищами, Хатбор требовал у неведомого мне божества:
– О, Праматерь, дай сил отомстить троллям! Извести под корень, кровь за кровь! Как мы умирали в битве с людьми, так пусть умирает проклятое племя! Из-за них, из-за них все! Я, Хатбор-полководец, прошу тебя: сил и союзников дай мне! Убить Мозговика!
Ого, вот это поворот! Трактирщик, оказавшийся внезапно полководцем, пустился в пляс. Дикая, точнее, дикарская пляска: он сорвал со стены изогнутые мечи (в лапах Хатбора они казались изящными и небольшими) и закружился по комнате. Кожа трактирщика отливала зеленым.
Елки, да он же – орк!
Здоровенный, не молодой уже орк, мышцы буграми перекатываются, жилы натянуты, пасть оскалена – видны стесанные клыки. Правда, от собратьев Хатбор отличался. Все-таки у него было лицо, а не тупая морда, пусть и свирепое, но умное.
Повинуясь внезапному порыву, вспышке интуиции, я, больше не скрываясь, толкнул дверь и вошел, заявив:
– Ты просил союзника, Хатбор? Вот, я здесь.
Орк замер. Недоверчиво склонил голову, разглядывая меня. Сейчас как зарубит – ни один навык не спасет.
– Ты? – Рык ничем не напоминал обычный голос трактирщика.
– Ну да, он. То есть я. Мне тоже нужен союзник, я просил о том же. Высшие силы привели к тебе.
– Вайрана?!
– Да не вайран я, сколько раз тебе говорить! Но и не человек. Чужак, такой же изгнанник, как и ты. Как получилось, Хатбор-полководец, что ты скрываешься под личиной трактирщика-тролля?
Он тяжело опустил мечи.
– Хорошо. Это знак. Нельзя пренебрегать знаком. Расскажу тебе. То – страшная история.
* * *
В легендарное время – жалких полтора десятилетия назад, хотя Хатбору казалось, что прошла вечность, – люди и орки жили в относительном мире. На самом деле, кроме роста и зеленой кожи, средний орк ничем не отличался от среднего человека (вспомнив привокзальную шушеру в родном городе, я согласился: орки, как есть орки в «абибасе»). Случались даже смешанные браки… Несмотря на суровую внешность и простые нравы, орки сохранили древнюю культуру (тут я позволил себе ироническую улыбку: «древнюю», ага! – неведомые разрабы создали ее не так давно).
Орки не признавали городов, первоначально были кочевым племенем, точнее, племенами. Под мудрым правлением вождей и старейшин зеленокожие не то чтобы процветали, но и не бедствовали, странствуя по равнинам Мегалона и воюя между собой. К слову, у них существовало подобие демократии – племя могло сняться и уйти, оставив неугодного вождя в одиночестве… Выходит, значит, вождь из шатра, чешет могучее пузо. Утро, хорошо. Степь. Птицы поют. И – никого. Доигрался.
Потом пришла эпоха централизации. Люди строили города, орки тянулись туда – наемниками, охранниками. Постепенно возникла потребность в едином царе орков, и он появился. Могуч, вонюч и лыс, как и полагается настоящему орку. Звали его просто и незамысловато – Вождь. И Хатбор стал при нем полководцем.
Новому, с иголочки, государству, требовался внешний враг. Увы, Вождь, при всех его достоинствах, умом не отличался и старейшин слушать не желал. А слушал он троллей. Эти мерзкие, по выражению Хатбора, твари появились у трона Вождя, почуяв прибыль.
И ничего лучше не придумали, как стравить людей и орков.
Хатбор прозевал интригу – был слишком занят, пытаясь призвать орочьи племена к видимости порядка.
А потом было поздно.
Разразилась война.
Орки дрались, как… как орки. И были практически полностью уничтожены людьми. Хатбор не знал, что за выгоду извлекли из этого презренные тролли, но не сомневался: немалую. Немногие уцелевшие орки рассеялись по Мегалону, Хатбор бежал в город, изменив внешность, – древняя орочья магия, примитивная, но действенная, помогла ему. Здесь он жил под видом ненавистного тролля, содержал постоялый двор. И мечтал об одном: отомстить.
Постепенно Хатбор вычислил виновника всех бед родного народа. Им оказался Мозговик.
* * *
Уничтожение троллей не входило в мои планы. Если честно, даже уничтожение Мозговика и Краснобара не входило – первоначально я намеревался только «пересидеть» в Мегалоне некоторое время и свалить в реальность. Но Умник не выходил на связь, а «помирать» здесь и на собственной шкуре проверять, что происходит с погибшими в данной локации, как-то не тянуло.
Но Хатбор – хороший союзник. Умелый, смелый, фанатичный. И, главное, владеющий магией.
– Я хотел начать с братьев Бурзов, то банкиры, – тихим, почти интеллигентным рыком продолжал Хатбор. – Уничтожить их банк, ограбить. То просто. Но Мозговик – то настоящая цель.
– Хорошо.
Я прислонился к стене, скрестил руки на груди и заново оглядел капище. Оружия мало – видно, только амуниция самого Хатбора-полководца. Доисторический доспех, напоминающий самурайский, и мечи. Красиво, парадно, наверняка Хатбор в латах и с двумя тесаками – опасный противник.
Но нужно больше. Братьев, значит, Бурзов банк? Удачно складывается. Я тоже положил на него глаз.
– Внемли, о Хатбор, – на меня напал «высокий штиль», – я, Бур, зовущийся также Арк Магрив, воплощение легендарного героя, помогу тебе. Я хочу уничтожить Мозговика и его приспешника – Краснобара. Увы, ни у тебя, ни у меня недостаточно сил, чтобы сделать это. Нас сомнут сотни неумелых войнов… Нужны эликсиры, нужно оружие.
– Со мной мои мечи! – взревел орк и ударил себя кулаком в грудь.
М-да. А трактирщиком-то он поумнее был. Посдержаннее.
– А с Мозговиком – маги, войны и черт знает какие достижения научно-технического прогресса.
– Черт? – с недоумением переспросил Хатбор.
– Это такой демон у людей, – пояснил я. – В общем, Хатбор, друг, включи мозги: нам нужны деньги.
– Деньги… Деньги, то тролли. Тролли, то банк.
– Именно! – возликовал я. – Ты говорил, что у тебя есть план. Выкладывай. Доработаем.
Хатбор попросил обождать, сходил в погреб за вином и копченым мясом. Мы расположились на полу в тайной комнате и на несколько часов углубились в составление плана…
Как мы ни изощрялись, что ни выдумывали, гладко не получалось. Слишком многое зависело от удачи и стечения обстоятельств. Оно, конечно, и в жизни так, но я не привык действовать наудачу и так по-орочьи топорно. Надо все спланировать, рассчитать, взвесить, обыграть изящно, чтоб потом говорили, обсуждали. Сейчас же просто не было времени, потому приходилось рисковать. Половина операции зависела от меня, половина – от тайной магии Хатбора.
Или у нас завтра все получится, или не сносить мне головы.
Разложив все по полочкам, Хатбор отправил меня спать, а сам остался проводить первобытные ритуалы.
Царила гулкая тишина, какая обычно бывает перед грозой. Направляясь к лестнице, я старательно изгонял мысли о завтрашнем дне: ничего не изменишь, только вымотаешься перед опасным делом.
Вдалеке заскрипели колеса, процокали копыта по мостовой, в трактире грохнул смех, захихикала девка, кто-то неразборчиво забормотал. И снова тишина, лишь глупая муха таранит закопченное зеркало возле чадящего факела. Чуть поднимется, и опалит крылья, и упадет на ступеньки, где нашли смерть десятки, если не сотни насекомых. Мухи и бабочки валялись кверху лапками, жуки, защищенные хитином, ползали и возмущенно гудели.
«Какой насыщенный сегодня день», – подумал я, вставляя ключ в замочную скважину. И вдруг словно водой окатило: появилось ощущение, что в плохо освещенном коридоре кто-то есть. Чужак притаился в темноте и смотрел в спину. Замок щелкнул, дверь отворилась…
Инстинкт самосохранения сработал быстрее, чем я подумал о том, почему меня еще не убили. Крутнувшись, я присел, метнулся влево, одновременно выхватывая Имаджи и Барда, ринулся в темноту, где шевелился враг.
Он умело отразил атаку. Точнее, отразила. Это была женщина в длинной юбке с белыми оборками. Мы замерли друг напротив друга. В ее руках светились алым два изогнутых клинка – то ли длинные ножи, то ли серпы или короткие ятаганы. Сияние озаряло бледное лицо, будто перечеркнутое длинной черной челкой.
– Ты? – удивился я, соображая, что если бы девушка хотела моей смерти, то убила бы раньше.
– Ярина, – представилась революционерка, отступила назад, сунула клинки в ножны, спрятанные в пышной юбке. – Пришла поговорить.
– Так зачем прятаться по углам? – прошептал я и толкнул дверь, приглашая в темноту комнаты. – Чуть не прирезал тебя, думал, вражина подкрался.
На всякий случай я высунулся, осмотрел тусклый коридор, закрыл дверь на засов, потянулся к выключателю… Забыл, тут нет электричества.
Плюнул в сердцах, метнулся на лестницу, снял почти догоревший факел, поджег им оплывшую свечу и только тогда заметил кремень, заботливо приготовленный Хатбором.
– Меня не так-то просто прирезать, – заявила девушка не без самодовольства и плюхнулась на диван.
Из-под снежно-белых оборок юбки кокетливо выглядывала туфелька с серебристой пряжкой, носок был нацелен на меня.
– Ярина, значит. – Я оседлал стул, сложил руки на деревянной спинке и уперся в них подбородком.
Свеча потрескивала, язычок пламени трепетал, отчего тени на стене то вытягивались, то укорачивались.
– Я пришла за картой, – проговорила девушка с вызовом. – Она ведь у тебя, да?
Я приложил палец к губам. Да, логичнее всего договориться с повстанцами и ликвидировать Краснобара сообща. Но кто знает, какие мысли скрываются в прелестной головке Ярины? Я ведь сорвал повстанцам операцию, под удар их подвел. Вдруг ее клинки отравлены, и если я отвечу утвердительно – кольнет, и все, приплыли. Если же солгать, то это не укрепит наше будущее сотрудничество.
– Она в надежном месте, – кивнул я, и моя тень на стене качнула головой. – Здесь ее нет.
– Я так и знала! – обрадовалась девушка, огонек свечи, отраженный в ее глазах, вспыхнул ярче. – Ты не представляешь, насколько это ценная вещь! Тебе она все равно ни к чему… – Ярина расправила юбку и бросила с вызовом: – Мы готовы заплатить за нее пятьсот золотых. Подумай: пятьсот золотых – за, по сути, бесполезную вещь!
Я молчал и мысленно перебирал варианты диалога. Все-таки наша встреча слишком неожиданная, не успел от истории Хатбора отойти и – на тебе. От девушки тянуло теплом, как в промозглый осенний вечер – от камина. «Стихия огня, – догадался я. – Отсюда и ее магнетизм». Может, стоит ей рассказать все как есть? Умолчав, конечно, о материнском мире.
Что, интересно, там с моим телом? Раз я жив, значит, пока все нормально.
– Ну так что? – Ярина качнула ногой.
Мое лицо оставалось непроницаемым, девушка же теряла боевой задор.
– Краснобару ты ее все равно не продашь! Он отберет карту и убьет тебя. Ты же ведь не дурак, по тебе видно…
На улице закричали – тонко, с надрывом. Ярина сидела, потупившись. Я осторожно выглянул из окна, не рассчитывая что бы то ни было увидеть, но заметил фиолетовую вспышку, выхватившую плечо и голову. Мгновение – и ничего не разглядеть в вязкой черноте. Снова тишина. Издалека тянется голос стражника:
– Спите спокооо… горожаааа… Спите спокооо…
– Призраки? – спросил я, Ярина кивнула. – Что они делают с людьми?
Она обхватила себя руками, ссутулилась и сразу сделалась маленькой, жалкой.
– В семье нас было пятеро детей. Двое умерли малышами, я их не помню. Остались старшая сестра, брат и я, самая маленькая. Сестра, ее звали Дарой, мне как мать была. Красавица – волосы-смоль, кожа белая, глаза синие. От ухажеров отбоя не было, даже купец богатый сватался. Родители у нас очень… понимающие и позволили ей самой выбрать. Дара мечника любила. Очень способный парень… Уже и свадьбу назначили, два дня до нее осталось, платье купили… А утром просыпаемся – нет Дары, служанка мертвая. Куда пропадают люди, все мы знаем, но все равно поначалу ждали. Знаешь, как это бывает: до последнего надеешься, что с тобой и теми, кого ты любишь, будет по-другому. Мне б хотя бы знать, что она мертва, успокоиться, оплакать, похоронить. А так – вдруг она жива, вдруг ее мучают? Понимаешь? Джай, жених ее, как обезумел. Каждую ночь караулил асинов и резал их. В конце концов его вздернули на площади. Однажды я поняла, что Дара не вернется, и поклялась отомстить.
– Может, что-то видел кто-нибудь из горожан…
– Никто не знает, – вздохнула Ярина и прошептала: – Продай карту. У нас не так много денег, и больше семисот золотых предложить не могу. Правда.
Я скрестил руки на груди и привалился к стене.
– Понимаешь, в чем дело… Она мне самому нужна. Там же ведь карта лабиринтов Шамбы? То есть я смогу пробраться в логово Мозговика и прикончить его заодно с Краснобаром?
– Ты? – Девушка округлила глаза и приоткрыла рот, помотала головой. – Но… Не понимаю. Зачем тогда ты помешал нам?
Лучше ответить честно.
– Меня заговорили. Я должен убить Краснобара, иначе умру. Важное условие – сам должен, своими руками. А поскольку маг, который может меня избавить от заклятья, как его там…
– Алхимик Закрис, – подсказала Ярина.
– Да. Так вот, раз он тоже у Мозговика, мне остается только следовать предначертанному.
Девушка скрестила руки на груди, прищурилась:
– И как ты думаешь его прикончить? – Она принялась загибать пальцы: – Оружие у тебя – хорошее, но доспех так себе, денег не особо много, связей никаких…
К тому времени синяя колба наполнилась маной, и я решил тихонько «подключиться» к Ярине, чтобы понять: она так пытается меня завербовать или повстанцы не доверяют мне, рассчитывают устами хорошенькой барышни навешать лапши на уши, добыть карту, а от меня избавиться?
Когда я коснулся ее рассудка, Ярина вздрогнула, воровато огляделась и продолжила загибать пальцы. А я посмотрел на себя женскими глазами. Или показалось, или она действительно видит мир ярче: свет пронзительней, тени – темнее. В середине комнаты – мужчина, привалившийся к стене. Смуглая кожа сливается с полумраком, отблески огня танцуют на кирасе, искрятся на длинных серебристых волосах. Ярина искренне хочет, чтобы мои слова были правдой. Мало того, ее тянет ко мне, но девушка изо всех сил борется с влечением. Именно она предложила найти меня, гном и Урба были против, но их удалось убедить…
Когда закончилась мана, меня вышвырнуло из ее разума. Ярина потерла висок, закинула ногу за ногу, ожидая ответа. Малышка и так сделала слишком много, не стоит ее томить.
– У меня есть семь… точнее, шесть дней, потом я умру… – Прервавшись, я скользнул к двери, распахнул ее и осмотрел коридор: там никого не было. Значит, слежки нет и можно продолжать разговор: – Если не прикончу Краснобара. С ресурсами да, неважно. Зато с навыками все отлично.
Выхватив Имаджи левой рукой, а Барда – правой, я встал напротив девушки.
– Ты ведь неплохо управляешься с ножами, можешь сама проверить.
– Ха! Я в тебе не ошиблась!
Глаза Ярины сверкнули, она с грацией кошки соскочила с кровати. Я даже не заметил, как в ее руках оказались клинки. Она преобразилась на глазах, из настороженной женщины превратилась в демоницу: раскраснелась, сосредоточилась, копна смоляных волос словно подернулась красноватым пламенем.
Не спуская друг с друга взгляда, мы ходили, сужая круг.
– Чур, без членовредительства, – улыбнулся я. – И никакой магии.
Ярина кивнула, облизнулась и ринулась в атаку. Я без труда отбил ее выпад. Сталь чиркнула о сталь, из клинка брызнули алые искры, девушка отскочила и повторила попытку. Третьего шанса я ей не дал и перешел в контрнаступление.
Обычно ножевой бой не длится и минуты, но мы не стремились ранить друг друга. Наш поединок больше напоминал танец. Взмах руки. Поворот. Выпад. Вскинуть и опустить руки. До чего же прекрасна Ярина! Юбка взлетает, обнажая стройные ноги. Крылья огненной бабочки. Тени мечутся по стене.
Утомившись, я скользнул ей за спину и осторожно взял в захват, но девушка увлеклась, дернулась, ойкнула.
– Тише, – шепнул я, прижал ее к себе, ощущая, как часто, сильно бьется пульс на аорте. – Молодец, все.
Она расслабилась, повернулась ко мне и восхищенно выдохнула:
– Да-а!
– Я пока ничего не предлагал…
Смоляные брови взлетели, на лице промелькнуло возмущение, алые губы приоткрылись, но я не дал ей ничего сказать, рывком привлек к себе и поцеловал. От неожиданности девушка на миг ошалела, а потом ответила – сначала робко, потом смелее, еще смелее.
Голова пошла кругом. На пол упала черная жилетка Ярины, белоснежная рубаха, юбка повисла на стуле флагом капитуляции. Упав, звякнула кираса.
Мы рухнули на перину, жалобно скрипнула кровать.
Не знаю, сколько прошло времени, мы не могли насытиться друг другом. Только когда затихли, усталые и опустошенные, в голову понемногу начали возвращаться мысли.
Ого. О-го-го! Мне определенно это тело нравится все больше и больше. Пять лет провести в теле, которое чувствует гораздо тоньше привычного человеческого и воспринимается как… Как более живое, что ли. Да это не заключение – это подарок! Палец скользнул вдоль позвоночника Ярины. До чего же у нее совершенное тело – гибкое и в то же время зрелое…
Стоп! Я настолько вжился в роль, что воспринимаю непися как живого человека. Но вот же она, горячая, живая, под пальцем пульсирует венка. Или Ярина – игрок, который, как и я, не хочет себя выдавать? Для непися у нее слишком сложное поведение и эмоции… В общем, невозможно создать настолько достоверного персонажа даже мощностями современного ИскИна.
Ярина потянулась, прижалась ко мне, отпрянула, будто ожегшись, села, свесив ноги. я невольно залюбовался ею. Вот это ноги!
– Совсем голову потеряла, – прошептала она, поднялась и прошлепала к столу, хлебнула из кувшина с водой. Несколько капель скатились по животу. Пришлось отвернуться, потому что тело снова начало реагировать.
– Меня ждут, а я тут… Нас ждут, в общем. Кстати, Арк – твое настоящее имя?
– В некотором роде, там, откуда я родом, у нас несколько имен, – почти не солгал я и сменил тему: – Скажешь, что переговоры затянулись, но в итоге мы пришли к пониманию.
– Меня распнут, – Она зашуршала одеждой. – Собирайся, а то сейчас придут меня спасать… Если уже не пришли… Мамочки, мы так шумели!
– Значит, они должны были догадаться, что происходит не смертоубийство.
– Ох!
Надев штаны, я наконец обернулся. Ярина зашнуровывала жилет. Черные волосы падали на лицо и свешивались до пояса.
Хотелось повалить ее на кровать, обнять и продрыхнуть до утра. Но, как говорится, первым делом самолеты.
Была глубокая ночь. На улице пахло скошенной травой и конским навозом. Непривычно ярко мерцали звезды. В очередной раз поймал себя на мысли, до чего же здесь фантастическая детализация: все как настоящее.
Вскоре глаза привыкли к темноте. Узкая улочка, зажатая двухэтажными домами с захлопнутыми ставнями, под ногами – брусчатка. Поскрипывает флюгер – посеребренный звездами дракончик. Ни души.
Над головой скользнула ночная птица, зашелестела перьями. Ярина шарахнулась ко мне, подслеповато прищурилась и прошептала:
– Что это?
– Птица. Не знаю, что тут у вас водится.
И тут до меня дошло, что Ярина, дитя света, не видит в темноте, а фосфоресцирующая трава тут не растет. Это мне, существу сумерек, доступно ночное зрение. Оказывается, молчаливый ночной мир сказочно красив. Как много я недополучил в реале!
Пришлось брать Ярину за руку:
– Куда идти?
– Прямо, – она кивнула перед собой, – потом будет поворот налево, такой проулочек. По нему тоже прямо, а потом я скажу… Ты темный, да? Странно, что я не почувствовала отторжения.
– Серый я, сумеречный.
– Такое бывает?
– Тс-с! Хватит болтать.
Мы старались идти тихо, но шаги метались в узких проулках, и казалось, что марширует целая рота, это жутко раздражало, потому что поход планировался тайный. А еще в воздухе витала опасность. Где-то неподалеку бродят таинственные призраки, если попадешься им в лапы – амба, то есть, Шамба полная.
Явочная квартира повстанцев находилась в ничем не примечательном каменном доме, с двух сторон зажатом пемзовыми выпуклостями, приспособленными под жилища. Только сейчас понял, что отдаленно напоминает Зап – Татуин из «Звездных войн», осовремененный и прилизанный.
Деревянная дверь с медной отполированной ручкой, листки клевера в углах дощатых ставней. Под козырьком – колокольчик с привязанной к язычку цепочкой.
Ярина поднялась по ступенькам и постучала, кивнула мне: подходи, мол. Но я не спешил, ждал, когда донесутся шаги и зажжется свет. Не дождался – дверь распахнулась, и в проеме обозначился силуэт.
– Входите, – проговорил незнакомец и посторонился, пропуская нас.
