Вдох. Еще один, булькающий и будто чужой, будто не я дышу, а кто-то другой делает это за меня, помогает, вентилируя легкие. Мысли вялые, пошевелиться невозможно – тело чужое, не мое.

Низкий потолок внезапно исчез, по лицу, плечам, животу и бедрам вместе с вязкой холодной жижей скользнули в стороны жгуты проводов, и в глаза ударил яркий нестерпимый свет. Резанул по векам жесткой щеткой, всколыхнув в сознании ворох мыслей. Под ребра и в плечи вонзились иглы инъекторов, и боль почти мгновенно прошла.

Боль… Удалось приподняться на локтях и осмотреться. С болью было связано что-то очень важное, какое-то воспоминание. Тело почти не слушалось. По бокам тянулись скругленные стенки с желобками, на которых имелись утолщения с подвижными рычагами, и на них держались съехавшие в стороны потолочные панели капсулы.

Я сел, уперев влажные ладони в гладкую поверхность. Круглые стены, пола не видно, потолок теряется в вышине. На стенах десятки… нет, сотни овальных контуров – крышки других капсул с дисплеями, где светятся непонятные иероглифы, надписи на латинице и ничего не значащие цифры. Под дисплеями смонтированы кнопочные панели.

Ну и местечко, похоже на огромное хранилище. Если я был в одной из капсул, в других тоже находятся люди. Но почему они там, а меня… разбудили?

Капсула вздрогнула, зашипела пневматикой и поползла вперед. Я сумел кое-как намотать на кисти обрывки проводов, чтобы случайно не опрокинуться через край, когда блестящий манипулятор присосался к днищу, снял капсулу с выдвижной штанги напротив углубления, откуда она выехала, и перенес всю конструкцию к двум бесконечно длинным вертикальным направляющим.

На торцах капсулы щелкнули захваты, манипулятор отсоединился, и я поехал вверх, против ожидаемого движения вниз.

Ощущение холода постепенно отступало, я все больше чувствовал свое тело, но сколько не силился, не мог вспомнить, зачем здесь нахожусь и кем на самом деле являюсь. Редкие жизненные фрагменты вставали перед глазами: пустыня, усатый офицер с нашивками капитана, приятное лицо девушки с короткой стрижкой, военная база, каких я, кажется, повидал десятки, прежде чем очутился здесь.

Неужели я солдат, согласившийся на участие в секретном эксперименте? Пересилив головокружение и тошноту, взглянул вниз и не увидел дна огромного колодца, к верху которого ползла по направляющим капсула.

Я прикинул, сколько здесь может находиться людей, и с трудом представил цифру. Тысячи – нет, десятки тысяч?

Где же я? На космическом корабле, отправленном в бескрайний космос ради спасения человечества? Но что тогда случилось у нас на Земле? И почему именно меня разбудили, а остальные спят?

Движение вверх замедлилось, я присмотрелся к дисплеям на стенах, с трудом, но все-таки разглядел имена. А может, это не космический корабль, а все-таки запрятанное глубоко под землю хранилище, например тюрьма, где осужденные отбывают свой срок, и я один из них?

Над головой раскрылся люк-диафрагма – сейчас, должно быть, многое прояснится. Вновь появился манипулятор. Подхватил замершую между направляющими капсулу и вынес наверх, поставив на гладкий пол. Диафрагма быстро затянулась, отрезав меня от хранилища, оставила наедине с мигающим лампочками незнакомым оборудованием на стенах.

Лампочек было так много, что в зале, где я оказался, не требовалось освещения. В нескольких местах виднелись мониторы. «Эй», – позвал я. Но никто не ответил. Слабо гудело включенное оборудование. В нескольких шагах возвышался странный стенд – ромбовидная конструкция из блестящих реек висела над ложементом, рядом с которым имелось несколько светлых шкафов и тумб, а между ними стоял девайс, сильно похожий на 3D-принтер. От оборудования к ложементу тянулись провода. Чем-то все это отдаленно напоминало реанимационный блок, только осветительных приборов под потолком не хватает и смущает большой, не вписывающийся в общую картину принтер.

Я с опаской перекинул одну ногу через край капсулы, затем другую и, придерживаясь руками за плоскость крышки, съехал на пол, выстеленный плиткой.

Кафель, на удивление, оказался теплым. Я сделал неуверенный шаг, влажная ладонь скользнула по крышке, ноги подломились, и пол прыгнул навстречу, взорвав сознание болью и ворохом искр.

Собственное имя вынырнуло из глубин памяти, всколыхнув далекие воспоминания. Но логическую цепочку из образов и картинок выстроить не удалось. Мысли увязли в мешанине событий, словно песчинка – в банке с медом. Мозг упрямо отказывался собрать все воедино, выстроить четкие последовательности, сосредоточиться мешали дрожь в теле и кровь, пульсирующая в висках.

Я вытер разбитый нос, повернулся на бок. На торце капсулы на дисплее светились иероглифы, под ними мое имя на латинице и цифры – «2123». Они показались знакомыми, очень важными. Именно эти цифры сыграли решающую роль в моей судьбе. Но что они означают?

Сесть удалось с трудом. Потратил около минуты, чтобы отдышаться и собраться с силами. Сильно хотелось пить, в горле першило, живот урчал, требуя пищи, словно набегавшийся по подворотням котяра. Я вновь осмотрелся в поисках воды и еды. Ничего подобного, конечно, не заметил. По-прежнему на стенах горели сотни лампочек, от основания капсулы в глубину зала тянулся вмонтированный в пол рельс, точно такой же проходил от ложемента к диафрагме. Чем-то их расположение намекало на конвейерную схему, то есть извлекли меня из хранилища, освободили место. Если забраться в ложемент, провести необходимые манипуляции с управляющими системами стенда, вполне возможно, вновь погружусь в сон и отправлюсь обратно в капсуле, которую распечатает установленный между шкафами 3D-принтер. Только при этом ничего не узнаю, кроме имени и цифр.

Я уставился на дисплей и кнопки под ним для набора чисел, две по бокам от нуля с надписями «ввод» и «отмена». Надавил последнюю. Дисплей погас, капсула плавно заскользила по рельсу в глубь зала. Я замешкался, сомневаясь, стоит ли хвататься за край, чтобы потянуло следом, это и спасло. В полу раскрылся потайной люк, капсула ухнула в него, пропав из вида.

Так, похоже случилась утилизация, которую я же и спровоцировал. Автоматика сработала исправно и ждет новых указаний. На помощь никто не придет, нужно рассчитывать на себя и подвластные командам устройства. Только разобраться бы, как эти команды отдавать. Что мне известно об этом месте и о себе? Зовут Денис Ковач, я солдат, бывший или действующий, какой именно армии – не помню. Возможно, 2123 – мой личный номер или номер моего подразделения, входящего в тактическую группу. Хорошо бы понять, повторяется номер где-нибудь еще, а если нет, присутствует ли хоть какая-то логика в других цифрах.

Взгляд перемещался по стене с лампочками. А ведь это индикаторы функционирующих капсул, где-то среди них есть один погасший, мой.

Я осторожно встал на четвереньки. Почувствовав силы, поднялся на ноги и неуклюжей походкой направился к стенду с ложементом. На подходе к нему угодил стопой в желоб на полу, споткнулся и, вскрикнув от боли, растянулся в шаге от цели.

Боль была терпимая, пальцы вроде не сломал, лицо в этот раз не разбил, но воспоминания почему-то вновь проявились, выкинув пару женских имен и званий: лейтенант Бриджит Эвертон и майор Валькирия Гомез. Похоже, что-то связывало меня с ними, может быть, дружба или любовь. Перед глазами ясно стояли два лица – Эвертон я уже видел, когда очнулся после сна, а вот Гомез вспомнил впервые. У них была разная униформа: у одной – песочный камуфляж, у другой – светлая однотонная. Но у обеих на рукавах имелись нашивки с эмблемой: стального цвета звезда на щите с двумя скрещенными молниями на черном фоне и надписью «Ворнет».

«Ворнет», – повторил я, пробуя слово на слух, будто мог таким образом окончательно пробудить память. Но в очередной раз ничего не случилось, в голове было глухо, только лица девушек стояли перед внутренним взором, и все.

Почему я их вспомнил? Почему память возвращается каждый раз, когда испытываю боль? Боль… я уже думал о ней, проснувшись в капсуле еще в хранилище. Так может, боль и есть стимулятор мозговой активности? Боль – серьезный раздражитель нервной системы.

Хорошенькое дело получается: хочешь узнать прошлое – дай себе в глаз, а лучше сломай руку или ногу, и память вернется.

Я сжал кулак, поднял руку и обрушил ее на пол, саданув костяшками пальцев по кафелю. В кисти что-то хрустнуло, из горла вырвался невольный хрип, но вместе с ним пришли новые имена и образы. Усатого офицера, которого уже вспоминал вначале, звали Джон Биррат, а еще я точно знал, что со мной служили такие люди, как Виктор Гловер, Франц Бразаускас, Борис и Густав Жебровски, Игорь Чухрай, Руди Новак, Теодор Ньюман и Пак Йонг. Мы – состав мобильной патрульной группы на службе армии «Ворнет». Лейтенант Эвертон – наш оператор в центре мониторинга Аравийского ТВД, находившегося под командованием генерала Турчина.

Что-то сломалось в голове, словно перекрыли поток информации, не давая вспомнить всех обстоятельств и подробностей службы. Я снова сжал кулак и треснул по кафелю, но ограничиваться этим не стал, подтянулся на боку к железному шкафу, подавил чувство самосохранения и врезался в стенку лицом.

Из разбитого носа вновь потекла кровь, закапав красным чистый кафель. И вместе с нею хлынули воспоминания.

Примерно минуту или две я лежал, переваривая все случившееся до отправки в реал, затем сел, скрипя зубами от боли, ухватился за тумбу возле шкафа, подтянулся к ложементу и взобрался на него. Улегшись на спину, нащупал кнопки на подлокотнике, включил питание. Многогранник из блестящих реек под потолком плавно опустился к полу, пройдясь по мне сеткой лазерных лучей, отсканировал каждый квадратик моего тела, вывел объемную модель на монитор в дверце шкафа напротив.

Используя кнопки на подлокотнике, я запустил программу управления 3D-принтером, выбрал в меню нужный пункт и начал печать.

Пока принтер пыхтел, создавая для меня экипировку, я активировал реанимационный модуль. С разных сторон в тело вонзились инъекторы, накачивая кровь различными стимуляторами и обезболивающими. Тем временем сканер-многогранник поднялся вверх, из основания ложемента выдвинулись рейки, переломились, встав вертикально возле плеч и стоп. Между концами реек, искрясь, протянулись тончайшие нити, образовав строгий контур, внезапно засиявший полупрозрачным пологом надо мной. В лопатки, ягодицы и икры вдруг надавили мягкие упоры, приподняв тело над ложементом. При этом рейки резко ушли вниз, запеленав меня в невесомое волокно. Вжикнули крепежные захваты – грудь, плечи и бедра стянули полосы компрессионного материала, после чего тело вернулось на место.

Раздался громкий сигнал принтера, закончившего выполнять программу. Я коснулся кнопок на подлокотнике, глядя на экран в дверце шкафа, убедился в завершении работ и приступил к финальному этапу.

Ложемент приподнялся, встал наклонно к полу, где уже раскрылись под ногами потайные лючки, из них выскакивали разнокалиберные манипуляторы, забирали детали из принтерных лотков, крепили к телу, мастеря распечатанный по заданным сканером лекалам экзокостюм.

Но не только он был нужен. Когда сборка костюма завершилась и программа управления предложила проверить гидравлику и гироскопы, я отложил выполнение этих пунктов и затребовал чип с эмиттером для подключения к Геовебу.

Компьютер сразу предупредил о побочных эффектах и осложнениях в коре головного мозга, влекущих за собой гибель большого количества клеток и появление благоприятных условий для злокачественной опухоли. Но меня это мало заботило. Я перешел на голосовые команды, приказал установить прошивку по Оси-2.0 и немедленно подключить меня к Сети.

Спустя минуту, морщась от рези в затылке, куда на живую смонтировали чип, я запаковывал сведения о Спеце для отправки Гомез. Получив их вместе с инструкциями, она должна выйти на связь.

Не дожидаясь ответа, покинул ложемент, провел тесты на исправность экзокостюма – не все радовало, подклинивал правый локтевой подшипник. Въедливый компьютер предложил его заменить, но не хотелось терять время, поэтому лишь добавили смазки. Еще некоторое время ушло на обработку запроса маршрутов выхода из инкубатора, которые пришлось сливать через эмиттер в мозг и выводить на наручный дисплей. В принципе, можно было повозиться с программой, вживить трансляторы на глазные нервы, но мне еще в виртуальности порядком осточертел интерфейс, поэтому не стал заморачиваться. Проложил курс через арсенал и гаражные боксы в надежде раздобыть там оружие и технику и двинулся в указанном направлении.

Уф, придется побегать, ну и лабиринты здесь! Ориентируясь по навигатору, я приблизился к голому от оборудования простенку. Сканер под потолком впился в меня лазерными лучами, долго что-то переваривал в своих электронных мозгах, видимо совещаясь с программой безопасности, и наконец сдвинул стену, открыв доступ в коридор.

Я было шагнул в проем, но остановился. Оглянулся на тысячи светящихся огоньков на стенах зала. Да, каждый из них – чья-то жизнь, чья-то судьба. И где-то среди этой иллюминации должен быть индикатор капсулы Пака. Мы вместе прибыли из Кореи на Аравийский ТВД, а стало быть, загружались с базы «Сеул». Только как мне найти боевого товарища среди множества однофамильцев?

Пришел ответ от Гомез. Она уточняла действия по загрузке портала, на всякий случай. Им предстояло отправиться в виртуальную Африку, в столицу Сомали, городскую локацию, которую прикупил за деньги, вырученные от торговли оружием, предприимчивый Спец. Представляю, во что он превратил Могадишо, – скорее всего, открыл там рынок ворованных технологий фирмы «Трайбек».

Мы обменялись короткими письмами, пожелали друг другу удачи, и каждый занялся своим делом. Я вернулся к стенду, приказал компьютеру вывести список бойцов с именем Пак Йонг. Список вышел приличный – еще бы, в Корее около миллиона человек носят такие имена. Я сузил круг поиска, указав специальность Пака. В списке осталось чуть меньше сотни инженеров.

А вот это уже лучше, многое упрощает, но не выгружать же каждого в реал! Я отправил запрос с уточнением лиц, переведенных с Корейского ТВД на Аравийский. Но то ли в компьютере не было привязки к данным, то ли запрос сформировал некорректно, результат оказался нулевым.

Тогда я просмотрел номера портов загрузки и сделал вывод, что во всей 2100-й серии есть только один Пак Йонг и, скорее всего, это инженер-сапер нашей патрульной группы.

Спустя несколько минут на полу раскрылась диафрагма и манипулятор выставил на обозрение капсулу с лежащим внутри пациентом.

Я подошел к ней – Пак непонимающе хлопал глазами, и в них не было и малейшей искры узнавания. Ну конечно, откуда ж ему меня помнить? Жив – уже хорошо.

– Прости, дружище. – Я отключил стрингеры-усилители на правой руке, высвободил пальцы из железной перчатки, приподнял Пака, взявшись за шею. – Прости, но так нужно для дела.

И врезал ему от души по широкому, слегка приплюснутому носу.