Глава 26
«Шершень» был готов к полету.
Харальд установил провода, которые добыл в Водале. Последней его серьезной заботой стала прохудившаяся шина. Воспользовавшись домкратом от «роллс-ройса», он приподнял самолет, снял колесо и, доставив его в ближайший гараж, заплатил механику за работу. Кроме того, придумал, как можно дозаправиться в воздухе: придется вынуть стекло из окна кабины и через него дотянуть шланг до отверстия бензобака. И наконец, расправил крылья и специальными стальными штырями укрепил их в позиции для полета. Теперь самолет заполнил собой всю ширину церкви.
Он выглянул из окна. День был тихий, с легким ветерком и сквозными низкими облаками, которые помогут спрятать «шершень» от люфтваффе.
Сегодня они взлетят. Живот сводило от беспокойства, стоило ему об этом подумать. Даже полетать над Водалем в тренировочном «мотыльке» выглядело приключением, от которого волосы дыбом. А теперь он намерен тысячу километров пролететь над открытым морем!
Самолет такого типа задуман, чтобы лететь, не удаляясь от берега, и в случае неполадок спланировать на землю. Таким образом, маршрут отсюда до Англии следовало проложить над береговыми линиями Дании, Германии, Голландии, Бельгии и Франции. Но они с Карен полетят прямо в море, подальше от стран, оккупированных нацистами. Если что не так, садиться им будет некуда.
Харальд раздумывал над этим, когда в окно проскользнула Карен с корзинкой в руке, словно Красная Шапочка. У него сразу потеплело на сердце. Весь день, работая над самолетом, он думал о том, как они целовались сегодня утром, после кражи бензина, и то и дело прикасался к губам, чтобы оживить воспоминания.
Карен посмотрела на самолет и выдохнула:
— Вот это да!
Такая реакция была ему очень приятна.
— Хорош, правда?
— Но в таком виде ты не выведешь его через дверь.
— Знаю. Придется сложить крылья, а снаружи опять расправить.
— Так зачем ты расправил их здесь?
— Для тренировки. Второй раз я справлюсь с ними быстрее.
— И за сколько управишься?
— Не знаю.
— А солдаты? Если они нас увидят…
— Они будут спать.
— Значит, мы готовы, правда? — торжественным тоном проговорила она.
— Готовы!
— И когда полетим?
— Конечно, сегодня!
— О Боже!
— Если выжидать, только увеличишь шанс, что нас обнаружат еще до того, как мы взлетим.
— Я понимаю, но…
— Что?
— Наверное, я не ожидала, что это случится так скоро… — Она вынула из корзинки сверток и рассеянно подала ему. — Вот тебе холодное мясо.
— Спасибо. — Он внимательно на нее посмотрел. — Ты ведь не передумала, нет?
Она решительно затрясла головой.
— Нет. Просто вдруг вспомнила, что уже три года не правила самолетом.
Он подошел к верстаку, выбрал небольшой топорик и моток крепкой веревки, уложил их в ящик под приборной доской в кабине.
— Зачем это? — поинтересовалась Карен.
— Если свалимся в море, думаю, самолет потонет — мотор ведь тяжелый, — но крылья, когда они сами по себе, останутся на плаву. Так что если сумеем их отрубить, можно будет связать их вместе, и получится плот.
— Это в Северном-то море? Да мы сразу замерзнем.
— Все лучше, чем утонуть.
Ее передернуло.
— Ну, тебе видней.
— Еще хорошо бы печенья и пару бутылок с водой…
— Я возьму на кухне. Кстати про воду… мы пробудем в воздухе гораздо больше, чем шесть часов.
— И что?
— А писать как?
— Откроем дверь и будем надеяться на лучшее.
— Да, тебе хорошо!
— Ну извини! — ухмыльнулся он.
Она огляделась и нашла пачку старых газет.
— Вот, сунь их куда-нибудь.
— Зачем?
— Вдруг мне приспичит…
— Что-то я не пойму… — вскинул он бровь.
— И моли Бога, чтобы не довелось понять.
Он послушно положил газеты на сиденье.
— А карты у нас есть? — спросила Карен.
— Нет. Я решил, что мы просто полетим на запад, пока не долетим до земли, и земля эта будет Англия.
Карен покачала головой.
— В воздухе довольно трудно понять, где ты находишься. Я несколько раз терялась, просто летая тут по окрестностям. Вдруг нас снесет с курса? Чего доброго, сядем во Франции.
— Ого! Об этом я не подумал!
— Единственный способ сверить свое положение — это сравнить территорию, которая под тобой, с картой. Я посмотрю, может, у нас что есть дома.
— Давай.
— Пойду-ка я сразу и принесу все, что нужно. — Она вылезла в окно, теперь уже с пустой корзинкой.
Харальд так нервничал, что не смог куска проглотить. Отложил мясо, которое принесла Карен, и принялся складывать крылья «шершня». По задумке конструкторов, процедура должна быть несложной, чтобы владелец летательного аппарата мог проводить ее каждый раз, прежде чем поставить его в гараж рядом с автомобилем.
Чтобы верхнее крыло не задевало крышу кабины в сложенном положении, внутренняя часть подвижного сегмента была на петлях, поэтому первым делом Харальд отомкнул и поднял эти сегменты.
У верхних крыльев с нижней стороны имелась скрепа, которую Харальд сначала отсоединил, а потом зафиксировал ею внутренние края нижних и верхних крыльев, чтобы не бились один о другой.
В летной позиции крылья удерживали Г-образные штыри в лонжеронах всех четырех крыльев. В верхних штыри удерживались на месте той самой скрепой, которую Харальд теперь вынул, так что оставалось только повернуть штырь на девяносто градусов да сантиметров на десять потянуть на себя.
В нижних крыльях штыри удерживались на месте кожаными ремнями. Харальд отсоединил ремень на левом крыле, повернул штырь и потянул его.
Едва штырь вышел, как крыло поехало, начало двигаться.
Харальд понял, что этого следовало ожидать. В припаркованном положении самолет стоял криво, с носом, устремленным вверх, и теперь тяжелое двойное крыло пошло назад, движимое силой земного притяжения. Он стал цепляться за него в ужасе, что, ударившись о фюзеляж, оно причинит разрушения. Попытался взяться за ведущий край нижнего крыла, но тот оказался слишком толст, чтобы ухватить ладонью.
— Черт! — выкрикнул он.
Шагнул вперед, следуя за крылом, и схватился за стальные тросы, соединяющие верхние и нижние крылья. Нашел точку опоры и замедлил движение, но трос впился ему в кожу, да так больно, что Харальд вскрикнул и машинально разжал пальцы. Крыло поползло дальше и остановилось, лишь когда громко стукнулось о фюзеляж.
Браня себя за беспечность, Харальд кинулся к хвосту, двумя руками взялся за законцовку нижнего крыла и потряс так, чтобы понять, нанесен ли урон. Слава Богу, вроде нет. Края крыльев вроде бы целые, и на фюзеляже никаких вмятин. Все цело, кроме распоротой кожи на правой руке.
Слизывая кровь с ладони, Харальд перешел на правую сторону. На этот раз, чтобы крыло не поехало само по себе, подпер его снизу ящиком со старыми журналами. Вытащил штыри, обошел крыло, оттолкнул ящик и придержал крыло так, чтобы оно сложилось мягко и медленно.
Вернулась Карен.
— Все взяла? — беспокойно спросил Харальд.
— Мы не можем лететь сегодня! — Она бросила корзинку на пол.
— Как?! — опешил Харальд. — Почему?
— Я завтра танцую.
— Танцуешь?! — вышел он из себя. — Да как ты можешь ставить это выше нашего дела?
— Это особая история. Я говорила тебе, что готовлю ведущую партию. И вот теперь половина труппы слегла с каким-то желудочным заболеванием. У нас два состава, и обе примы больны, поэтому назначили танцевать меня. Это потрясающая, невероятная удача!
— На мой-то взгляд, это чертовская неудача!
— Я буду танцевать на главной сцене Королевского театра, и знаешь что? Сам король придет на спектакль!
— Не могу поверить, что это говоришь ты… — В полной растерянности он причесал волосы пятерней.
— Я заказала тебе билет. Получишь его в кассе.
— Я не пойду.
— Да не будь ты занудой! Полетим завтра вечером, после спектакля. Следующий спектакль только через неделю, к тому времени какая-нибудь из прим выздоровеет.
— Да плевать я хотел на ваш чертов балет! Сейчас война! Хейс считает, что британцы готовят большой налет! Наши снимки должны попасть к ним раньше! Подумай о том, сколько жизней стоит на кону!
Глубоко вздохнув, Карен заговорила мягче:
— Я знала, что ты так к этому отнесешься, и подумывала о том, чтобы отказаться… Но я не могу. Понимаешь, не могу, и все. И потом, если полетим завтра, мы будем в Англии за три дня до полной луны.
— Оставаясь здесь еще целые сутки, мы смертельно рискуем!
— Но послушай, ни одна душа не знает о самолете — с чего вдруг его завтра найдут?
— Это возможно.
— Да не выдумывай ты! Мало ли что возможно!
— Это я выдумываю? Меня ищет полиция, ты знаешь. Я вне закона и хочу как можно скорей убраться отсюда!
Тут уже и она разозлилась.
— Ты тоже должен понять, как серьезно я отношусь к этой роли! Как много она для меня значит!
— Нет, я не понимаю.
— Послушай, да я могу погибнуть в полете!
— Я тоже!
— И в тот момент, когда я буду тонуть в Северном море или замерзать до смерти на твоем самодельном плоту, прежде чем умру, я хочу думать о том, что чего-то добилась в этой жизни, что танцевала перед королем и имела успех на сцене Королевского театра! Ты можешь это понять?
— Нет, не могу.
— Ну и иди к черту! — бросила она и исчезла в окне.
Харальд как оглушенный смотрел ей вслед. Не меньше минуты прошло, прежде чем он пошевелился. Потом заглянул в корзинку, которую она принесла. Там было две бутылки минеральной воды, пачка сухого печенья, фонарик, запасная батарейка к нему и две запасные лампочки. Карты не было, зато валялся старый школьный атлас. Он открыл книжку. На пустом листе было написано: «Карен Даквитц. 3-й класс».
— Вот черт, — вздохнул Харальд.
