Глава 18
В этот час Харальд катил вдоль копенгагенской набережной. Грязная вода гавани, днем маслянисто-серая, теперь горела, отражая закатное, красно-желтое небо, разбитое рябью на цветные полоски, словно созданные кистью художника.
Он остановил мотоцикл у ряда грузовиков «даймлер-бенц», груженных лесом, по морю доставленным из Норвегии, и увидел двух немецких солдат, охраняющих груз. Цилиндрик с пленкой внезапно стал огнем жечь кожу. Он сунул руку в карман и велел себе прекратить панику. Ни один человек не подозревает его ни в чем преступном — да и рядом с солдатами мотоцикл оставить надежней. Так что припарковался он возле грузовиков.
В прошлый раз на этом месте он был пьян как в тумане, и теперь надо было еще сообразить, где находится тот самый джаз-клуб. Вот стоящие в ряд склады и таверны. Облезлые, мрачные здания выглядели не так, иначе, подобно грязной воде, преобразившись в сиянии заходящего солнца. Наконец на глаза попалась пресловутая вывеска: «Датский институт народной песни и танца». Харальд сбежал по ступенькам и толкнул дверь.
Десять вечера — рановато для ночных клубов, и народу было не густо. Никто не бренчал на заляпанном пивом пианино. Разочарованный, что не видит знакомых лиц, Харальд подошел к бару.
Бармен в тряпке, по-цыгански завязанной вокруг головы, сторожко кивнул Харальду, который не очень-то походил на обычного посетителя.
— Вы Бетси сегодня видели? — спросил Харальд.
Бармен оттаял, уверившись, что Харальд — очередной паренек, которому нужна проститутка.
— Она где-то здесь.
— Я подожду. — Харальд присел на табурет.
— А вон Труде свободна, — подсказал бармен, махнув рукой.
Харальд, повернув голову, увидел блондинку, которая пила из измазанного губной помадой стакана. Он покачал головой.
— Нет, мне Бетси нужна.
— У каждого свой вкус, — искушенно заметил бармен.
Фраза была такая банальная, что Харальду пришлось подавить улыбку. Разве есть что-то более личное, чем плотская связь?
— Точно подмечено, — кивнул он.
«Наверное, в пивнушках всегда говорят только глупости», — усмехнулся про себя Харальд.
— Выпьешь, чтобы скоротать ожидание?
— Да, пива, пожалуй.
— А водочки для начала?
— Нет, спасибо. — От одной мысли о водке мутило.
Он сидел, прихлебывая из кружки, и обдумывал события дня. Присутствие полиции в доме, где прятался Арне, означало, что брата нашли. Если каким-то чудом ареста он избежал, единственное место, где Арне может укрыться, это руины монастыря в Кирстенслоте. Харальд съездил туда, проверил. Там никого не было.
Несколько часов он просидел на полу церкви, попеременно горюя о судьбе брата и пытаясь сообразить, что делать.
Если его долг — закончить дело, которое начал Арне, следует в ближайшие одиннадцать дней доставить пленку в Лондон. У Арне наверняка имелся план, как это сделать, но с Харальдом он не поделился. Придется придумать собственный план.
Он обдумал возможность без лишних сложностей положить негативы в конверт и почтой отправить в Стокгольм, в британское представительство. Но наверняка всю почту, отправленную на этот адрес, в обязательном порядке вскрывает цензура.
Знакомых, на законных основаниях путешествующих между Данией и Швецией, у него, к сожалению, нет. Можно подойти к причалу парома в Копенгагене или вокзалу в Эльсиноре, откуда идут поезда, расписание которых согласовано с расписанием пароходов, и попросить кого-то из пассажиров взять конверт, но это почти так же рискованно, как затея с почтой.
Промучившись целый день, он пришел к выводу, что придется отправиться самому. Сделать это открыто нельзя. Разрешения на выезд теперь, когда известно, что его брат — шпион, ему не дадут. Надо найти окольный путь.
Датские корабли каждый день ходят в Швецию и обратно. Нужно найти способ незамеченным попасть на борт корабля и выскользнуть по другую сторону границы. Найти работу на корабле нереально — морякам выдают удостоверения личности. Но в порту всегда кипит подпольная жизнь: контрабанда, воровство, проституция, наркотики.
Значит, решил Харальд, надо вступить в контакт с представителем преступного мира и найти кого-то, кто согласится тайком переправить его в Швецию.
Когда дневной жар угас и сидеть на каменном полу церкви стало холодновато, Харальд снова оседлал свой мотоцикл и отправился в джаз-клуб в надежде увидеть там единственного преступника, с которым ему покуда выпало повстречаться.
Долго дожидаться Бетси не пришлось. Он выпил только половину кружки, когда она спустилась по задней лестнице с мужчиной, которого, надо понимать, только что обслужила в комнате наверху. У клиента, лет примерно семнадцати, была серая, нездоровая кожа, короткая неопрятная стрижка и болячка на левой ноздре.
«Наверное, моряк», — подумал Харальд.
Торопливо пройдя по залу, клиент Бетси с вороватым видом скрылся за дверью.
Бетси подсела к бару и спросила двойную водку.
— Привет, школьник! — дружелюбно поприветствовала она Харальда.
— Привет, принцесса.
— Что, передумал? Пойдем? — Она кокетливо тряхнула черными кудряшками.
Идея совокупиться с ней всего через пять минут после моряка вызвала дрожь отвращения, но отозвался он шуткой.
— Только после свадьбы!
— Что скажет твоя матушка! — Бетси расхохоталась.
Харальд окинул взглядом ее пышные формы.
— Что тебя надо подкормить.
— Льстец! — улыбнулась она. — Тебе что-то нужно, верно? Ведь не за разбавленным же пивом ты сюда заявился!
— По правде говоря, мне нужно перекинуться словцом с твоим Лютером.
— С Лютером? — В ее голосе прозвучало неодобрение. — Зачем он тебе?
— У меня есть дельце, в котором он может помочь.
— Какое дельце?
— Не думаю, что тебе следует знать…
— Не глупи. У тебя что, неприятности?
— Не вполне.
Она бросила взгляд на дверь и пробормотала:
— О черт!
Следуя за ее взглядом, Харальд увидел Лютера, входящего в зал. Сегодня тот был в шелковом пиджаке спортивного покроя, очень грязном и надетом прямо на нижнюю сорочку. Его спутник, мужчина лет тридцати, едва стоял на ногах. Поддерживая под руку, Лютер подвел его к Бетси. Покачиваясь, тот жадно уставился на нее.
— Сколько ты с него взял? — спросила Бетси.
— Десятку.
— Враль дешевый!
— Вот твоя половина. — Лютер подал ей банкноту в пять крон.
Дернув плечом, она сунула деньги в карман и повела мужчину наверх.
— Что будешь пить, Лютер? — спросил Харальд.
— Водку. — Манеры его лучше не стали. — Что тебе нужно?
— Ты имеешь влияние в порту…
— Не пытайся подольститься ко мне, сынок, — перебил его Лютер. — Чего ты хочешь? Мальчика с хорошенькой попкой? А? Дешевых сигарет? Наркоты?
Бармен наполнил стаканчик водкой. Лютер одним глотком осушил его. Харальд расплатился и подождал, когда бармен отойдет.
— Мне нужно попасть в Швецию, — понизив голос, произнес он.
— Зачем? — прищурился Лютер.
— Какая разница?
— Разница есть.
— У меня подружка в Стокгольме, мы хотим пожениться, — принялся сочинять Харальд. — У ее отца фабрика, я устроюсь туда работать. Он работает с кожей, знаете, бумажники, сумки…
— Ну так подай властям просьбу о разрешении на выезд.
— Я так и сделал, но мне отказали.
— Почему?
— Не говорят.
— Логично, — помолчав, пробормотал Лютер.
— Так вы можете устроить меня на корабль?
— Могу-то я могу. А деньги у тебя есть?
Харальд вспомнил, с каким недоверием минуту назад отозвалась о Лютере Бетси.
— Нет, — признался он. — Но я достану. Так как, устроите?
— Есть парень, которого я могу попросить.
— Отлично! Сегодня?
— Дай десять крон.
— За что?
— За то, что я пойду к этому парню. Ты думаешь, у меня тут обслуживание задаром, как в публичной библиотеке?
— Говорю же, у меня денег нет.
Лютер ухмыльнулся, сверкнув гнилыми зубами.
— Ты же только что заплатил за выпивку двадцаткой, и тебе дали сдачу, так что десятка у тебя точно есть. Давай, не тяни.
Поддаваться на шантаж не хотелось, но выбора, похоже, не было. Харальд протянул банкноту.
— Жди здесь, — бросил Лютер и вышел.
Харальд ждал, медленно потягивал пиво, чтобы хватило подольше, и думал о том, как там сейчас Арне. Вероятно, в полицейском управлении, в камере. Его допрашивают. Чего доброго, даже Петер Флемминг — шпионаж по его части. Расколется Арне или нет? Поначалу, конечно, нет. Но надолго ли его хватит? Харальд всегда чувствовал, что в Арне есть нечто ему недоступное.
«А что, если будут пытать меня? Долго ли продержусь, прежде чем выдам Арне?»
Раздался грохот — это последний клиент Бетси, тот, что едва стоял на ногах, свалился с лестницы. Бетси спустилась за ним, поставила на ноги, проводила до двери и на улицу.
Вернулась не одна, а со следующим клиентом, на этот раз почтенным, средних лет, господином в сером костюме, не новом, но тщательно отутюженном. Выглядел он так, словно всю жизнь прослужил в банке, но так и не получил продвижения. Когда они проходили мимо, Бетси окликнула Харальда:
— Где Лютер?
— Пошел повидаться с одним типом по моему делу.
Помедлив, Бетси подошла к бару, оставив смущенного клерка посреди комнаты.
— Не связывайся с Лютером. Он подонок.
— У меня выбора нет.
— Тогда подсказка: не верь ему ни на грош, — понизив голос, сказала она и, как учительница, потрясла указательным пальцем. — Не поворачивайся к нему спиной, понял? — Бетси пошла к лестнице, поманив за собой клерка.
Сначала Харальд нахохлился.
«Почему она уверена, что я не сумею за себя постоять?»
Но потом сказал себе: «Не будь дураком, она права. Я здесь среди чужих и никогда не имел дела с людьми вроде Лютера. Поэтому не имею понятия, как себя защитить». «Не верь ему», — сказала Бетси. «Что ж, я отдал ему всего десять крон. Непонятно, как Лютер может обдурить меня на этой стадии дела, хотя в дальнейшем, не исключено, потребует сумму покрупней, а сам исчезнет».
«Не поворачивайся к нему спиной. Будь готов к предательству», — прозвучало в ушах предупреждение Бетси.
Харальд не представлял, как Лютер может предать его, но, может, стоит принять меры предосторожности? Ему пришло в голову, что в этом баре он как в ловушке, тут ведь нет другой двери на улицу. Надо выйти и понаблюдать за входом на расстоянии. Пожалуй, лучшая защита — непредсказуемое поведение.
Харальд допил пиво и пошел к выходу, махнув бармену на прощание.
Сгущались сумерки. Харальд прошел по набережной к месту, где стоял, привязанный толстыми, в руку, канатами, большой зерновоз. Уселся на круглую вершинку стального кабестана и повернулся лицом к клубу. Вход туда был как на ладони, так что Лютера отсюда узнать можно.
«А заметит ли меня Лютер? — забеспокоился Харальд. — Вряд ли. Как разглядишь меня на фоне темной махины корабля? Это хорошо. Я смогу контролировать ситуацию. Лютер придет, и, если все будет чисто, я вернусь в бар. А если запахнет керосином — испарюсь».
Харальд стал ждать. Минут через десять подъехал полицейский автомобиль. На большой скорости примчался по набережной, но без сирены. Харальд встал. Инстинкт подсказывал пуститься бегом, но этим привлечешь к себе внимание. Он заставил себя сесть и сел, не дыша.
Машина резко затормозила у дверей джаз-клуба. Из нее вышли двое. Один, который был за рулем, — в полицейской форме. Второй — в светлом костюме. Приглядевшись в полусвете, Харальд признал его и поперхнулся. Петер Флемминг!
Полицейские вошли в клуб.
Харальд уже собрался уйти, когда, сутулый и узнаваемый по походке, появился еще один персонаж. Лютер, остановившись в нескольких метрах от полицейской машины, прислонился к стене, вроде как любопытный прохожий.
Похоже, он сообщил полиции о том, что Харальд собирается сбежать в Швецию, наверняка из расчета, что за наводку ему заплатят.
«Умница Бетси! Здорово, что я сообразил прислушаться к ее совету!»
Через несколько минут полицейские вышли из клуба. Петер Флемминг принялся втолковывать что-то Лютеру. Харальд слышал голоса. Разговор был сердитый и шел на повышенных тонах, но слов из-за расстояния он различить не мог. Можно было, впрочем, понять, что Петер отчитывает Лютера, — тот от отчаяния то и дело вскидывал руки вверх.
Вскоре полицейские уехали, а Лютер скрылся в джаз-клубе.
Быстрым шагом Харальд поспешил восвояси, не веря, что удалось ускользнуть. Отыскал свой мотоцикл и в последнем свете дня укатил. Ночь решил провести в Кирстенслоте. А что потом?
* * *
На следующий вечер Харальд рассказал Карен всю историю, с начала и до конца.
Они сидели на полу в заброшенной церкви, а снаружи сгущался вечер. В полутьме ящики и коробки, прикрытые тканью, сделались похожи на призраков. Карен сидела, скрестив ноги, как школьница, выше колен подтянув, чтобы не мешал, подол своего шелкового вечернего платья. С чувством растущей близости Харальд прикуривал для нее сигареты.
Он поведал ей о том, как добрался до Санде, как проник на базу, притворился спящим, когда солдат осматривал дом его родителей.
— Сколько у тебя присутствия духа! — воскликнула Карен.
Восхищение было ему приятно, и Харальд порадовался, что в темноте девушка не увидит, как повлажнели его глаза, когда он говорил о том, как отец солгал ради него.
Харальд объяснил, почему Хейс думает, что в следующее полнолуние предстоит массированный ночной налет, а также причины для доставки пленки в Лондон, прежде чем это произойдет.
Когда он перешел к тому, что дверь дома Йенса Токсвига открыл сержант полиции, Карен его перебила:
— Я получила предупреждение!
— Ты о чем?
— Один человек подошел ко мне на станции и сказал, что полиции известно, где Арне. Этот человек сам работает в полиции, в отделении транспорта, но он кое-что случайно услышал и решил сообщить нам, потому что нам сочувствует.
— Так ты предупредила Арне?
— Да, предупредила! Я знала, что он у Йенса, поэтому нашла в телефонной книге адрес, пошла по нему, увиделась там с Арне и рассказала, что произошло.
Харальду это показалось странновато.
— И что Арне?
— Велел мне уйти первой, и сам собирался сделать то же сразу после меня. Но, видимо, не успел.
— Или же предупреждение было ловушкой, — пробормотал Харальд.
— Что ты имеешь в виду? — вскинулась Карен.
— Что твой полицейский соврал. Если предположить, что вовсе он нам не симпатизирует, то этот хитрец просто проследил за тобой до дома Йенса и арестовал Арне, как только ты исчезла из виду.
— Как ты можешь такое говорить! Полицейские так не поступают!
Харальду стало ясно, что он снова вступил в противоречие с представлением Карен о том, что все люди вокруг нее честны и добропорядочны.
«То ли она легковерна, то ли я циничен без меры… Точно так же отец верил, что нацисты не причинят зла датским евреям. Хотел бы я, чтобы и Карен, и отец оказались правы».
— Как он выглядел, этот человек? — произнес он вслух.
— Высокий, привлекательный, в теле, рыжие волосы, хороший костюм.
— Из серо-желтого твида?
— Да.
«Все ясно», — вздохнул Харальд.
— Это Петер Флемминг.
Злости на Карен он не чувствовал: девушка искренне думала, что спасает Арне. Она сама — жертва хитро затеянной западни.
— Петер скорее шпион, чем полицейский. Настоящая ищейка. Я знаю его семью, он тоже с Санде.
— Я тебе не верю! У тебя слишком живое воображение! — воскликнула Карен.
Но Харальду было не до споров. У него сердце разрывалось от мысли, что брат в тюрьме.
«Не следовало Арне ввязываться в дела, где надо изворачиваться и лгать. Он хитрости лишен по природе. Кто знает, доведется ли нам свидеться снова», — с горечью подумал Харальд.
Но речь сейчас шла не только о жизни брата.
— Значит, переправить пленку в Англию Арне не сможет.
— Как ты думаешь поступить?
— Не знаю. Я бы хотел доставить ее сам, но не знаю, как это сделать. — Он рассказал про джаз-клуб, Бетси и Лютера. — Наверное, это даже хорошо, что я не могу попасть в Швецию. Скорее всего меня тут же посадили бы за то, что нет документов.
Пункт о том, что датчане, нелегально проникшие в Швецию, подлежат аресту, входил в соглашение о нейтралитете, которое шведское правительство заключило с гитлеровской Германией.
— Рискнуть я не прочь, но действовать нужно наверняка, — вздохнул Харальд.
— Должен же быть способ… А как собирался сделать это сам Арне?
— Не знаю, он мне не сказал.
— Это неправильно.
— Пожалуй. Если смотреть из сегодняшнего дня, он, вероятно, считал, что чем меньше народу знает, тем безопасней.
— Кто-то должен знать.
— Ну, у Поуля была налажена связь с британской разведкой. Но такие вещи, понятное дело, хранятся в секрете.
Какое-то время они молчали. Харальд чувствовал себя подавленным.
«Неужели я рисковал впустую?» — с горечью подумал он.
— Новости какие-нибудь были? — спросил он, страдая от отсутствия радио.
— Финляндия объявила войну Советскому Союзу. Венгрия тоже.
— Стервятники, — пробурчал Харальд.
— Это отвратительно — сидеть сложа руки, в то время как гнусные нацисты захватывают страну за страной. Мне так хочется хоть чем-то помочь!
Харальд прикоснулся к кассете с пленкой, лежащей в кармане брюк.
— Если я в ближайшие десять дней сумею добраться до Лондона — это будет реальная помощь.
— Какая жалость, что он не летает! — Карен бросила взор на биплан.
Харальд оценивающе взглянул на поломанное шасси, порванную обшивку.
— Я мог бы его починить. Да вот беда, вести не смогу, у меня был только один урок пилотажа.
Карен в задумчивости нахмурилась.
— Ты не сможешь, — вдруг выдала она. — А я смогу.
