Глава 9
Старший лейтенант Паутин ехал домой с намерением завалиться спать. За эту ночь он вымотался до предела. Дежурство в бригаде оперативного дежурного всегда непредсказуемо. Иногда все бока отлежишь, а иногда ноги собьешь. Сегодня дежурство было по второму варианту.
С вечера пришлось дважды выезжать по звонкам о стрельбе в районе Усть-Каменки и Веприна. Потом пьяный идиот начал гонять с ножом семью, и соседи поставили дежурную часть на уши. Потом Паутин выехал по заявлению о трупе ребенка. Тут все оказалось хуже, потому что в посадках и вправду нашелся сверток с мертвым ребенком возраста нескольких часов от роду. Под утро – угон автомашины и задержание пьяного мужика, которому шлея под хвост попала, решил покататься. И еще драка возле круглосуточного киоска…
Паутин выехал из города на служебном «уазике» через лес и моргал от сумрака, который и выспавшегося человека вгонял в сон. И тут он увидел идущего по краю дороги человека. А рядом бежала, помахивая хвостом, кавказская овчарка необычной буро-черной окраски. Не тот ли это парень, что на выселках «впрягался» за местных жителей и настаивал на поджоге?
Парень обернулся и, помахав приветственно рукой, расплылся в дружелюбной, даже какой-то очень радушной улыбке. Как будто они друзья-приятели и не виделись много лет. Паутин, не отдавая себе отчета, машинально нажал на тормоза.
– Привет, участковый! – поздоровался Антон, перебегая на другую сторону дороги к водительской двери машины. – С дежурства? Я и смотрю, вид сонный. Ночка еще та была, да?
– Да, – нехотя ответил Паутин. – Ты в какую сторону? Я в поселок. Садись, подброшу.
– Это с удовольствием, – обрадовался Антон и открыл заднюю дверь, пуская Огра в салон. Сам залез на переднее сиденье.
– А ты откуда в такую рань? – по привычке спросил Паутин, трогаясь с места. – Собаку свою выгуливаешь?
– Нет, я специально сюда приехал, – ответил Антон, фиксируя боковым зрением, как удивился участковый. – Вон впереди и машина моя стоит. Я с тобой хотел поговорить без свидетелей, чтобы не подставлять тебя под неприятности.
– Чего-чего? – остановившись бампер в бампер перед стоящей посреди дороги «99-й», насторожился Паутин. – Ну-ка, объяснись!
– Объясню, конечно. Для того и ждал тебя тут. Ты, извини, Коля, что время выбрал не совсем удобное для тебя, но ты потерпи, потому что дело уж больно важное.
– Слушай, – нахмурился участковый, – если ты за кого просить будешь, то я сразу отвечу «нет». Я человек принципиальный, взяток тоже не беру. У меня работа, и я ее делаю.
– Отлично! – обрадовался Антон. – По этому поводу и хотел поговорить с тобой. Мне как-то сразу показалось, что ты парень принципиальный. И бабушки на выселках тебя хвалили, хотя и отмечали, что ты стал в последнее время немного портиться…
– Что надо? – огрызнулся участковый. – Ты кто такой, вообще-то, чего сюда приехал? Хочешь, чтобы я тебя задержал да личность твою установил?
– И сделаешь большую ошибку, Коля, – пообещал Антон. – Я ведь хочу поговорить с тобой на тему твоего участия в преступлениях, которые тут совершаются постоянно. И под прикрытием местной власти. Полковника Портного, например. А еще у него в главных исполнителях и организаторах ходит некто Паша Рублев. Знаешь такого?
– Ты кто, журналист? – ледяным тоном спросил Паутин. – Борец за справедливость, карьерист, акула пера? Знаешь, как это называется? Провокация! Ты меня вытягиваешь на откровенный разговор, а потом в своих материалах выкладываешь все это. Да еще с фактами, в которых ты не разобрался, потому что не специалист. Ты хороший перед своим начальством, тебе гонорары, а меня под зад коленкой. И всем хорошо! Кроме меня, конечно.
– А если все серьезнее?
– Что? – резко спросил Паутин и осекся, наткнувшись на совершенно иной взгляд Антона.
– Вижу, что понимаешь, – серьезно заметил Антон. – Я тогда еще, на выселках, понял, что просто о шкуре своей печешься, но ты не подонок. У тебя жена молодая, дом недостроен, ребенок маленький, так ведь?
– Кто ты такой и что тебе нужно от меня?
– Ну, вот мы и начали серьезный разговор.
Антон достал из кармана свой мобильный телефон, пощелкал кнопками, выбирая нужную видеозапись, присланную недавно ему Быковым. Он нажал воспроизведение и протянул телефон Паутину. Участковый смотрел на экран, щурясь и морщась. Антон наблюдал за ним, угадывая, что сейчас происходит на экране. Кто-то из сотрудников Быкова идет к зданию ГУВД и ведет съемку так, чтобы были видны и улицы, и само здание со стороны. Камера плавно смещается на большую вывеску у входа «Главное управление внутренних дел по городу Екатеринбургу и Свердловской области».
Ага, Паутин напрягся, теперь он будет смотреть до конца. Страшно стало простому участковому из глубинки перед изображением этого здания. Оно для него все равно что Кремль – недосягаемый уровень.
А сейчас сотрудник с камерой входит в двери здания, проходит дежурного и поднимается по лестнице. Вот и нужное крыло, и нужный этаж. На верхней стеклянной части двери, отделяющей крыло от основного здания, хорошо видна надпись «Управление собственной безопасности». О, как Паутин подобрался весь, догадался!
Вот и кабинет начальника управления, вот и стол, за которым сидит сам полковник Быков. Сейчас пойдет текст, обращенный именно к старшему лейтенанту Паутину. Обращение к чувству долга, к присяге и чести офицера. И просьба-приказ помочь старшему оперуполномоченному управления капитану полиции Копаеву.
– Издалека начал, – отдавая телефон, сказал Паутин. – Значит, мы все тут под колпаком?
– Угу, – невнятно ответил Антон, занятый тем, что удалял запись в телефоне.
– Значит, я поступаю в твое подчинение?
– Никуда ты не поступаешь, – убирая телефон, ответил Антон. – Ты должен подумать и помочь мне собрать неопровержимые улики, подтверждающие преступления, совершенные работниками полиции вашего отела.
– Настучать…
– Да… японский город! – взорвался Антон. – Ты дурак? Понимаешь, о чем идет речь? О преступниках! Работниках полиции, наплевавших на свой долг перед органами, перед людьми, которые им доверяют. Они же убивают, калечат жизни людям, лишают имущества. А с преступниками борются, с ними воюют. С ними дерутся насмерть, понял!
– Чего разорался? – возмутился Паутин. – Понял я, понял.
– Ни хрена ты не понял! – грохнул Антон кулаком по железной приборной панели «уазика», отчего даже Огр сзади в салоне притих. – Они не люди, потому что у людей есть хоть какое-то понятие о совести. У этих нет ничего человеческого! Что бы ты сделал, если бы какой-то упырь в форме офицера полиции убил твою мать, изнасиловал твою жену, вместе с дружками навалился, засунул голову в петлю и вздернул бы твоего лучшего друга, имитируя самоубийство? А?
В воздухе повисла напряженная тишина. Было слышно, как шумно дышит Огр, как будто он тоже ждет ответа. Участковый опустил голову. Он странно шевелил губами, будто пытался что-то сказать, возразить, оправдаться, но слов не находил. В другой ситуации Антон, наверное, пожалел бы этого старшего лейтенанта. Но он был борцом с мразью, с нечистью, которая носит погоны работников полиции по форме и является преступниками по сути. С теми, кто испачкал, опозорил и погоны…
Как жить в государстве, в котором простому гражданину даже полицию нужно бояться? Как?
– В общем, рассусоливать мне с тобой некогда, – сурово произнес Антон. – И не пытайся мне объяснить и свалить все на объективные обстоятельства. Я был в положении не лучшем, чем твое, но я дрался с ними, дерусь сейчас и побеждаю! А ты пристроился сбоку, присел на подножку чужого поезда и катишься, надеясь соскочить на удобной остановке. Ты будешь помогать не мне, а всем честным полицейским. И не жди за это благодарности и снисходительности к себе. Это, между прочим, твой долг – бороться с преступностью. Вот тебе твоя жизненная программа и твой устав. И как человека, и как офицера полиции. И это твой долг перед всеми людьми, всеми гражданами твоей страны, перед твоей женой и твоим ребенком, между прочим. Твоя ответственность за то, в каком мире твой ребенок будет жить!
– Я понял, все я понял, – зло ответил Паутин, и эта злость Антону очень понравилась.
– Тогда слушай. Твоя наиважнейшая задача сейчас…
Паша Рублев появился на стройплощадке тихо. Никто не увидел его темно-синей «Хонды», на которой он ездил в своей агрессивной манере. Обычно подлетал, тормозил с визгом резины…
Сейчас шел незаметный, и даже одет был в какую-то поношенную куртку, на голову нацепил кепку, которых никогда до этого не носил. Да и шел как-то ссутулившись, засунув руки глубоко в карманы. Сегодня Рублев был настолько не похож на себя, что его не сразу узнал даже внимательный и придающий значение мелочам Арутюнов.
– Ты чего? – спросил он подошедшего Рублева. – Болеешь, что ли?
– Помираю, – хмыкнул Рублев, осматриваясь по сторонам. – Отойдем-ка с глаз долой. Во-он туда, за экскаватор.
– Ты чего? – продолжал изумляться Арутюнов, посмотрев на грязь, через которую придется идти. – Что за тайны?
– Пошли, пошли, – настаивал Рублев и первый пошел к неработающему экскаватору.
Арутюнов, перешагивая через грязные участки, кое-где и перепрыгивая их, догнал Рублева и брезгливо посмотрел на свои дорогие ботинки.
– Ну?
– Поговорить надо, Роберт, – начал Рублев, разглядывая лицо собеседника, как будто видел его впервые. – Дело важное и теперь уже срочное.
– Ну? Говори, что случилось.
– Пока ничего, но может. Может, если вы, коммерсанты, будете продолжать дела с теми, с кем продолжаете их вести. Провалите вы свои проекты, если будете рассчитывать на Лысенко, на Портного. Не те это люди, не опора для вас.
Арутюнов нахмурился, но не перебивал. Грязные ботинки его больше не интересовали.
– Лысенко – тряпка, – продолжал Рублев. – Он свой ресурс выработал еще лет пять назад. Он просто досиживает в кабинете, свое время досиживает. На перспективу он работать не будет, не видит он ее, не интересует она его. А если и интересует, то перспектива эта меленькая, как и его душонка. Он веса в администрации района и области уже не имеет. Туда давно пришли новые, настырные и деловые люди, они ведут дела уже по-новому.
– А Портной чем не угодил? – прищурился Арутюнов.
– А Портной дурак!
– У вас так бывает? Дураки дослуживаются до полковников?
– Бывает. Бывает потому, что у нас продвигают вверх и присваивают звания не тем, кто умен, а тем, кто способен не обращать внимания на людей, на чужие проблемы, способен не иметь друзей, не переживать по мелочам. А мелочи для них все, что лежит за пределами философии «я хочу, мне надо, этот мне мешает, а этот мне нужен». Вам, людям далеким от органов, кажется, что такие, как Портной, матерые профессионалы, что это сильные люди. А они сильны тем, что имеют черствые характеры и непробиваемую психику. Вы думаете, что они «умеют держать удар», а они этот удар даже не замечают, не переживают, не только не принимают близко к сердцу, они его игнорируют.
– И что в этом плохого? В бизнесе такие люди тоже ценятся.
– В бизнесе нужны знания, гибкость, определенные способности завоевывать доверие партнеров, создавать имидж. А у нас не так. У нас ценность для служебного роста имеет только способность заставить подчиненных работать, давать показатели. А каким образом это достигается, никого не волнует. Твердолобость у нас нужна!
– Резюме?
– Резюме простое. Портной зажрался, потерял бдительность, если сверху ему намекнут, сдаст вас всех и получит новую должность в областном управлении. За генеральскую должность и перспективу генеральских погон он маму родную продаст. А в полковниках он ходит давно. И довольно далеко от областного центра. Намек понимаешь?
– Насчет Портного и Лысенко – да. А насчет остального?
– Вам нужно иметь дела со мной. Этих по боку, и только со мной.
– Не буду пока спрашивать о твоих возможностях и талантах, Паша, но ты мне ответь на такой вопрос: а ты разве не сможешь продать ради новых благ? Почему мы должны верить тебе?
– Потому что я ушел из полиции, потому что генералом я быть не хочу. Потому что меня интересует иной путь достижения личных благ. Иной источник, а этот источник – вы, люди вашего круга. У меня крепкие связи, достаточно серьезных людей, которые мне верят, которые будут помогать. А еще я умнее Портного и умнее Лысенко. И я всегда выполняю то, что мне поручено…
Звонок мобильного телефона в кармане Рублева заставил его замолчать. Он скрипнул зубами и вытащил аппарат.
– Да?
– Паша, нехорошее дело, – прозвучал в трубке голос одного из помощников Рублева. – Лысенко в больнице. Этот пассажир в лесочке решил застрелиться. Его журналистка нашла, раненного. Сейчас он в больнице, живой. Врачи говорят, что состояние стабильно тяжелое, но шанс выжить есть. Следователь девчонку уже допрашивал.
– И что она?
– Ой, Паша, боюсь, что Лысенко ей наболтал много лишнего.
– Сейчас буду…
Арутюнов задумчиво смотрел на Рублева и ждал, когда тот закончит разговор по телефону.
– Что случилось? – спросил он, когда Рублев засунул телефон в карман.
– Да так, обычная рутина. Разрулим. Так вы подумайте. И учтите, что у меня связи есть даже в Москве. И как решать, я тоже знаю.
Коля Паутин боролся со сном. Он сидел в углу палаты, где лежал раненый Лысенко, и старался думать о том, как достроить баньку, которую он ставил на участке своими руками. Крыша должна быть максимально легкой, но прочной, учитывая объем выпадающего в их регионе за зиму снега. Таблица снеговых нагрузок у него была, оставалось попытаться сэкономить на материалах.
Черт, спать все равно хочется. Мысли ускользают, заводят в какие-то дебри подсознания. Или это уже начинают сниться сны? Антон считает, что на Лысенко обязательно будет совершено покушение. И именно сегодня. И именно поэтому Паутин сегодня здесь. Преступники постараются все сделать незаметно, так, чтобы никто не подумал об убийстве.
Паутин, как советовал Антон, не стал вести официальных разговоров с главным врачом, не стал никого ставить в известность, что он тут охраняет пациента. Переодетый в гражданскую одежду, он просто задержался в больнице, спрятавшись в палате Лысенко. Часы отсчитывали уже второй час ночи, и Паутину очень хотелось спать.
Когда слабо стукнула оконная створка, Паутин мгновенно насторожился. Участковый хорошо видел силуэт человека на фоне оконного проема… Какого черта! Он же вечером сам проверял, хорошо ли закрыто окно. Правда, два раза в палату заходила медицинская сестра. Неужели она открыла окно?
Человек, почти не таясь, довольно шумно спрыгнул на пол и включил не очень яркий светодиодный фонарик. Луч синеватого света пошарил по полу, потом уперся в кровать, на которой лежал раненый Лысенко. Неизвестный шагнул вперед, и тут же раздался голос Паутина:
– Ни с места! Руки!
Человек обернулся, осветив Паутина лучом фонарика. Николай сразу понял, что все его планы полетели прахом. И все из-за того, что он расслабился. А теперь растерялся… Надо было первым делом включить свет, а не угрожать в темноте. К тому же его теперь слепил фонарик. А если у человека пистолет?
Паутин кинулся к выключателю, который находился от него в паре метров… Но остановился…
Выстрел грохнул в тишине больницы, и от этого грохота у Паутина заложило уши. Вспышка ударила по глазам, но испугаться он не успел, потому что совершенно ясно услышал, как пуля разбила кафель на стене в том месте, где он должен был оказаться, – у выключателя.
Убийца тут же кинулся назад к окну. Паутин бросился следом за неизвестным. Но убийца оказался на редкость ловким парнем. Он перемахнул через подоконник и мгновенно исчез внизу. Паутин подскочил к окну, увидев только черный силуэт, скользивший вниз по веревке со второго этажа. Еще миг, и силуэт отделился от стены. Догонять было поздно, спускаться вниз по той же веревке бесполезно. Паутин положил локоть правой руки на подоконник и повел стволом пистолета, совмещая мушку с исчезающей в темноте фигурой убийцы. Выстрел хлестнул в тишине двора и… человек упал, как будто споткнувшись.
В здании уже включали свет, слышались крики. Свет включился и на первом этаже в приемном отделении. На улицу выскочил охранник с мощным фонарем в руках. Луч света мгновенно нашел лежащее ничком тело в паре десятков метров от здания. По тому, как тело лежало, Паутин сразу понял, что бандит мертв.
Антон получил сообщение от Паутина о попытке убийства Лысенко и сразу развернул машину. Но телефон зазвонил снова.
– Да!
– Антон, это Олег Ковригин! Беда у нас.
– Черт… Что случилось?
– Олю выкрали! Я приехал, а Пронин с пробитой головой лежит. Говорит, трое их было.
– Ждите меня! «Скорая» нужна?
– Черт его знает, говорит, что нет…
Антон подъехал к их конспиративному дому на окраине и тут же увидел сидевшего на земле Пронина, который прижимал к голове собственную рубашку, и Ковригина.
– Как ты? – Антон присел перед Прониным, вглядываясь в его лицо.
– Фигня, – бодро заявил тот. – Просто кожу рассекли глубоко, а так ничего серьезного. Даже голова не кружится.
– Как это случилось?
– Перемахнул человек через забор, открыл калитку, ворвались еще двое. Меня по башке то ли шлангом с песком, то ли какой-то дубинкой резиновой. Ольге рот зажали и наружу. Я за ними, а меня пинком в живот и по шее. Пока головой тряс, пока кровь с глаз вытирал… Вроде бы «Волга». Звук глушителя такой специфический.
– Сколько времени прошло?
– Да минут двадцать, не больше.
– Олег, займись другом! – крикнул Антон и бросился назад к машине.
Прежде чем сесть за руль, пришлось несколько секунд ждать Огра, который напряженно и шустро что-то обнюхивал на траве во дворе, потом выбежал за калитку и снова нюхал. Потом, повинуясь окрику, пес прыгнул на заднее сиденье. Ковригин выбежал и замахал рукой в сторону реки, крича, что машина, скорее всего, уехала туда.
Антону очень захотелось спросить Огра, что он там унюхал. Не следы ли похитителей? Что-то он часто стал разговаривать с собакой, как с человеком.
Выскочив на развилку дорог, Антон притормозил и задумался. Девушку могли увезти налево в поселок, в котором жил сам Антон, могли увезти на выселки. Чушь! А могли увезти направо к шоссе и междугородным трассам. И что предпринять? Ответ появился справа в виде приближающихся автомобильных фар. Антон поставил свою поперек дороги и присел у заднего колеса, будто изучает поломку. Через минуту ближний свет фар осветил Антона и его машину. Старенький грузовой «газон» с ржавой будкой остановился, ворча двигателем, а из кабины высунулся мужик лет пятидесяти.
– Ты чего там? Э-э?
– Да вот… – Антон поднялся в полный рост и показал на свою машину. – Представляешь, гад один на «Волге» по встречной летел. Я думал, хана мне! Еле справился с управлением.
– Нормально все? – на всякий случай спросил мужик.
– Кажется, да. Сейчас я уберу машину… Тебе там навстречу «Волга» не попадалась?
– «Волга»? Вроде нет. Внедорожников пара прошла, «Газели» были, несколько фур. Не, за последние минут тридцать не встречал. Может, куда свернул? Хотя тут не свернешь.
– Ладно, мужик, спасибо! – обрадовался Антон.
Он прыгнул в машину, завел мотор и рванул с места. Конечно, не могли они ехать туда. Зачем им туда ехать. И в поселок они не поехали, и на выселках им тоже делать нечего, потому что есть одно подходящее место, которое даже вездесущие дети обходят стороной. Это старые склады, это то деревянное здание, в котором убили Сергунова. Туда и дорога-то вся заросла травой…
Антон два раза возвращался, прежде чем уверенно определил тот еле заметный спуск к берегу Чусовой. Он внимательно рассматривал заросшую колею. Совершенно точно, по ней недавно проезжала машина. Вот след на влажной земле, вот сломаны стебли жесткой травы, вот капли масла…
До здания на берегу у Красной скалы было километра три. По такой дороге, а точнее без дороги, с потушенными фарами не доехать. С включенными нельзя, бандиты догадаются, что не случайный человек едет. Загнав машину в кусты, Антон присел на корточки перед собакой.
– Слушай, Огр, – погладив пса по голове, сказал Антон, – наверное, это выглядит смешно, что я разговариваю с тобой как с человеком. Не знаю, какой из тебя боец, но вид у тебя грозный. Но я ведь понимаю, что одно дело – в городе на хулиганов рявкнуть да клыки показать, а другое – идти на нож, на пистолет. Тут ведь не пугать надо, тут…
Огр склонил голову набок и смотрел на Антона внимательно, он даже старался дышать тише.
– Я тебя прошу, – продолжал Антон, – мне нужно помочь в моей работе. Это моя работа, не твоя. Ты не обязан. И я не знаю, как буду смотреть в глаза твоему хозяину, если с тобой что случится. Ты не лезь на рожон, хорошо? Мы сейчас с тобой километра три бегом и в хорошем темпе. Надо спешить, потому что одну очень глупую девушку могут убить. Потом ты будешь отвлекать их внимание на себя, но в драку не лезь, хорошо? Я сам все сделаю, а ты будь осторожен, но и пугай их хорошенько. Но только когда я скажу тебе «фас». Договорились?
Огр подался вперед своей огромной головой, понюхал руку Антона и лизнул ее осторожно кончиком языка. Умница, подумал Антон с теплотой. Потрепав собаку по загривку, он поднялся и побежал по еле заметной дорожке. Огр рванул следом, но быстро обогнал человека и пошел, что удивительно, с нужной Антону скоростью. И держался он левой стороны тропинки, как будто прикрывал человека от возможной опасности.
Они бежали тихо, каждый внимательно вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Что там увидел или унюхал Огр, Антон не знал, потому что собака постоянно крутила головой, подставляя нос под потоки воздуха. Часто она сбавляла скорость и принюхивалась к земле. А потом Огр уловил в чистом свежем лесном воздухе запах бензина и горячего автомобильного масла. Там впереди была машина…
Они замерли на опушке, восстанавливая дыхание. Антон на одном колене, Огр рядом слева в полный рост на напружиненных передних лапах.
– Видишь машину? – тихо спросил Антон. – В ней, возможно, никого нет, а может, кто-то и дремлет, опустив спинку сиденья. Иди проверь, но тихо.
Огр появился на открытом пространстве, пригибая голову к земле. Он долго ходил вокруг машины и обнюхивал почву. Несколько раз поднимал голову и подолгу смотрел на дом. Потом он подбежал к машине и, встав на задние лапы, оперся передними на дверцу. Судя по поведению Огра, в машине никого не было. Тогда что он вытворяет? Показывает Антону, что машина пуста? Бред! Такого не бывает.
Огр исчез и через минуту появился рядом с Антоном, энергично тыкаясь ему в лицо мокрым носом и подсовывая свой огромный лоб под его ладонь. Он явно требовал похвалы за отлично выполненную разведку и проявленную при этом сообразительность. А может, подбадривал человека?
Антон, пригнувшись, двинулся вперед. Он пошел по широкой дуге, чтобы придерживаться края кустарника. В случае чего в нем можно мгновенно спрятаться. А еще с этой стороны не было ни окон, ни дверей. Еще с десяток шагов, и он у дощатой стены высокого старого дома. Темнота, пасмурное небо, и даже сверчков не слышно. Только ветер, только плеск реки в камнях и шорох крон рядом в лесу. Он обходил здание и прикладывал ухо к стене. Ни звука, ни шороха, ни проблеска света. Потом он все же уловил голоса. Кто-то басовито и торопливо говорил, потом стук. Уронили что-то? Или отбросили. Огр мягко взял зубами Антона за рукав куртки и потянул назад.
– Ты что? – зашипел Антон на собаку.
Но Огр с таким серьезным видом смотрел на него, что Антон невольно послушался. Огр, оглядываясь на человека, обошел дом и стал тыкаться носом в стену справа от входной двери. И тут до Антона дошло! Он вспомнил, что во время осмотра внутри дома, после гибели здесь Сергунова, видел полоски солнечного света, пробивавшиеся в щели между досками. И были они с этой стороны, со стороны заката. Антон присел на корточки и стал осматривать стену. Довольно быстро он увидел места, где пробивался еле заметный свет изнутри. Вот и щель…
В дальнем углу обширного помещения на ящике лежал небольшой фонарик. Он светил в стену, но в округе нескольких метров можно было разглядеть разбросанные ящики, два старых стула, на которых сидели двое парней. Третий возился с веревкой, привязанной к поднятым рукам журналистки. Он укреплял веревку на брусе, чтобы девушка держалась на ногах. Сама Ольга, кажется, уже приходила в себя и вела себя мужественно. По крайней мере, она не кричала и не вырывалась.
Что с ней будут делать, даже не хотелось гадать. Допрос. Что же она знает… Сам факт захвата подтверждал, что ее живой не выпустят. Что знает и кому успела рассказать? И в каком виде существует информация? Пригрозят и отпустят? Вряд ли. Значит, надо спасать. Но как? От двери до того места, где эти трое держат Ольгу, метров двенадцать. Дверь открывается со страшным скрипом, это Антон помнил. На второй этаж по стене подняться можно, правда, пока непонятно как, но и это ничего не даст. Старые доски на стенах – обязательно будет масса звуков. А уж полы и лестница на втором этаже – это целый оркестр звуков. И оружия нет… Да, черт возьми, перестрелять бы всех троих!
Антон посмотрел на собаку. Огр сидел в двух шагах и смотрел на него, опять склонив голову набок. Терпеливо ждет, подумал Антон. А может, правда, может, это и есть выход? А если с ним что-то случится? А красиво было бы: рывком открыть дверь, Огр с ревом врывается внутрь, и он следом бежит, орет, размахивает несуществующим оружием. Все разбегаются и сдаются. Блеск! Хорошо, но только для комиксов. Надо выманить хотя бы одного! Надо, чтобы хотя бы один вышел сам, сам открыл дверь.
Любое нелогичное решение обязательно поставит в тупик противника… И такое решение пришло. Причем мгновенно.
Он отошел метров на десять от здания, сместился еще вправо, чтобы даже из распахнутой двери его не было видно. Потом он подмигнул Огру и приказал убираться в кусты. Странно, но пес прекрасно понял команду и метнулся в темноте в сторону, затих.
– Из-за острова на стрежень, – заорал Антон голосом пьяного в стельку человека, – на простор речной волны…
В доме от неожиданности уронили что-то большое и жестяное. Кажется, эффект неожиданности сработал.
– Выплывают расписные… Стеньки Разина челны! – горланил Антон, делая вид, что падает и никак не может принять вертикальное положение. – Что ж ты шатаешься, паскуда! У меня ноги никак тебя…
Дверь со страшным скрипом распахнулась примерно на двадцать восьмой секунде. Плечистый парень с круглой, остриженной «под ноль» головой, высунулся и стал озираться. Антон решил привлечь внимание к себе на случай, если парень плохо в темноте видит. Он подобрал камень и швырнул его прямо к двери.
– Эй, ты! Придурок! – зычно подал голос парень. – Ты как сюда попал? Из выселок, что ли?
– Сам ты… придурок, – возмутился Антон, но достаточно тихо, чтобы только парень в дверях его услышал. – Всякая гомосятина будет на меня орать.
Парень не все понял, но догадался, что в его адрес послано оскорбление.
– Ты че там вякнул?
– Ты гомик, – уверенно ответил Антон. – У тебя задница толстая!
Такое оскорбление снести не мог бы ни один уважающий себя «нормальный пацан». Здравый смысл, все инструкции – все было мгновенно забыто. Парень рванул наружу с такой скоростью, что Антон еле успел принять более подходящую позу для реализации задуманного.
Парень подлетел и протянул руку с явным намерением схватить наглого алкаша за ворот куртки, приподнять перед собой и врезать ему прямо «в бубен» и от души. Антон мог бы уложить его не менее эффектным способом, но шуметь нельзя. А звук падения массивного тела его противника мог быть услышан.
Как только рука бандита сгребла воротник куртки Антона, он тут же выбросил навстречу свою руку, нанеся легкий удар вскользь в челюсть. Это нужно для временной дезориентации противника. А еще для того, чтобы рука прошла мимо лица и над его правой рукой. Бандит от удара чуть отшатнулся, а потом рука Антона мгновенно обхватила его шею. Подсечка под колени, и противник потерял равновесие и оказался зажатым почти на весу сгибом локтя за горло и коленом под бедра. Теперь он не мог сопротивляться, а пытался лишь сохранить равновесие.
Этого Антон ему не собирался позволять. Удар… и тело обмякло. Антон медленно и осторожно положил его на землю. Вот и все. И без лишнего шума. Он пошарил вдоль брючного ремня, потом под плечами и нашел наконец кобуру с пистолетом. А это что? Фонарик?
– Огр, за мной! – окликнул Антон собаку. – Рядом!
Он подошел к приоткрытой двери. Один бандит по-прежнему сидел перед привязанной за руки Ольгой, второй стоял рядом с ней и что-то говорил. Антон вошел и двинулся быстрым шагом к пленнице и ее охранникам, пока они не сообразили, что идет чужой. Огр шел слева у бедра.
– Ну че там? – повернул голову сидевший на стуле. – Че за придурок орал?
– Сам ты придурок, – ответил Антон и добавил, включая фонарик: – Огр, фас!
Парень остолбенел. Откуда-то снизу со страшным рычанием вынырнула огромная лохматая четвероногая фигура. Плюс незнакомый человек с пистолетом в руке. Грохот опрокинутых стульев, вопли боли, страшное рычание кавказской овчарки, несколько ударов Антона, и под сводами гулко прозвучало:
– Огр, фу! Фу! Охранять, Огр!
Один из парней отползал к стене, вытирая кровь на губе. Рукав куртки вместе с рукавом рубашки у него были оторваны и сползли к запястью. Из разорванной надвое штанины просвечивала белая тощая нога с яркими царапинами. Второй парень, получивший от Антона удар в челюсть, лежал на полу, безжизненно раскинув руки. Огр улегся, победно глядя по сторонам.
– Антон! Ты! – кричала Ольга радостно.
– Все, все, – успокаивал Антон девушку, освобождая ее от веревок. – Теперь все хорошо. Видишь, мы успели! Ничего страшного, больше можешь не бояться.
– Антон, эти два дурака решили Портного и Рублева убить!
– Что-о? – Антон замер. – Пронин и Ковригин?
На то, чтобы собрать всех троих бандитов в доме и привязать за локти к вертикальным балкам, у Антона ушло около десяти минут.
– Теперь давай подробнее, – велел Антон Ольге, когда они вышли из дома на улицу.
– Собачка! – прониклась девушка нежностью к Огру, который был чуть ли не самым важным участником ее освобождения.
– Блин! Оставь ты его в покое! Давай про Ковригина и Пронина!
Огр хмуро одарил Антона нелестным взглядом и обиженно пошел рядом.
– Я слышала, как Пронин говорил, – слюнявя локоть пальцем, принялась рассказывать журналистка. – Он по телефону с Ковригиным разговаривал. Они тебе не верят, между прочим. Перетемнил ты. Я тебе тоже не верила, но…
– Где и когда они это хотят сделать?
– На стройке, наверное, уже скоро.
– Да что же сегодня за день такой, – простонал Антон. – Сколько же вас всех можно вытаскивать! Побежали к машине, на «Волге» поедем, моя тут в нескольких километрах. Какие подробности ты знаешь?
– Я могу только догадываться, – поспешно стала рассказывать Ольга, забираясь на заднее сиденье в машину, куда толкнул ее Антон, увидев, что она целится усесться на переднее сиденье. – Они там собираются что-то обсуждать, ну там будут и представители коммерсантов, и местные. Вот Пронин и говорит, что надо их одним махом накрыть, иначе, говорит, и им не жить. Я так поняла, что они хотят что-то подстроить и поджечь… Ой, это же получается, живьем, да?
– А я знаю! – буркнул Антон. – Хуже нет работать с эмоциональными людьми. Тому верю, этому не верю. Что еще надо было предъявить?
– А ты все-таки полицейский? – подозрительно спросила Ольга.
– Да иди ты, авантюристка! – взорвался Антон. – Тут еще надо что-то и с тобой придумывать. И в лесу одну не бросишь, и туда тебе нельзя.
– А ты что собрался делать, как поступить? Остановить их хочешь? Не советую. Они так озлоблены, что могут и тебя заодно…
– Замучаются! – снова проворчал Антон, ведя машину на большой скорости по ухабам проселочной дороги. Ему предстояло проехать через лес, объехать поселок, а потом спуститься вниз к реке. Хорошо бы перехватить «мстителей» до того, как они доберутся до строительной площадки. Если не успеет, то… Что делать тогда, он не представлял.
– Слушай, ты должна мне помочь, ладно? – сменил Антон интонацию. – Я тебя оставлю на опушке, дам телефон. Сам я спущусь на площадку, а ты позвони, как только появятся эти мстители.
Нащупав на сиденье один из телефонов, отобранных у бандитов в доме, протянул Ольге.
– На, набери номер, который я тебе продиктую. Потом, когда надо будет со мной связаться, ты просто нажмешь кнопку вызова, и он высветит тебе последние звонки. Нажмешь на мой номер.
– Знаю, – недовольно ответила девушка и стала послушно набирать цифры под диктовку Антона.
А потом в глаза ударил свет фар. Это было очень неожиданно, но Антон успел закрыть веки и опустить лицо. Нога сама ударила по педали тормоза, а руки рванули рулевое колесо вправо. Там и лес был не такой густой, и у Ольги хоть какая-то защита. Ведь она сидела с левой стороны.
Антон даже потом, когда вспоминал этот момент, не мог понять, помогла ли ему интуиция или спас ангел-хранитель. Первым он увидел Рублева, стоявшего на уровне машины, у которой светили на дорогу фары. Они, наверное, решили, что на этой «Волге» едут те парни, что увозили журналистку. И что они по какой-то причине возвращаются.
– На пол! – успел крикнуть Ольге Антон и вывалился из машины на ходу.
Он даже успел заметить, как в окно метнулся черной тенью Огр. Только бы не сразу кинулся… Пристрелят ведь. Откатившись в сторону от машины, Антон нашарил пистолет, который был заткнут у него за ремень, второй, болтавшийся в кармане куртки, пока лучше не трогать. Он не вывалится. А встреча на дороге с Рублевым могла означать лишь одно – покушение Ковригина и Пронина не удалось. Они или схвачены, или уже убиты. И Антон теперь засветился с этой машиной, и бежать ему некуда. Надо спровоцировать Рублева и его подручных на стрельбу. Тогда можно защищаться адекватно.
Расчет простой, но трудно исполнимый, когда не знаешь, сколько против тебя человек и с каким оружием.
– Ну-ка, ты! – раздался резкий голос над ухом, и Антон увидел вокруг себя три пары ног бандитов.
Один стоял с «чистыми» руками, двое целились в Антона из пистолетов, держа их картинно, двумя руками… Не вставая на ноги, он сделал вращательное движение на спине и подсек ноги одного бандита под щиколотки. Тот взмахнул от неожиданности руками и рухнул на спину, покатившись к дороге. Второй отпрыгнул и выстрелил в Антона из пистолета. Антон этого ждал. Тоже выстрелил. Парень взмахнул руками и свалился в траву.
Третий попятился, хлопая себя по карману куртки, а потом бросился бежать в сторону Рублева. Антон вскочил на ноги, сделал прыжок к дороге. Два выстрела снова разорвали ночь, и фары автомашины, освещавшей дорогу, разлетелись осколками по траве, погружая все вокруг снова в темноту.
Полагая, что впереди может быть еще одна машина, которая сейчас включит фары, Антон бросился еще левее, на другую сторону дороги. Он боялся, что одна из пуль, предназначенных ему, попадет в журналистку. В него выстрелили трижды, пока он, искусно лавируя, исчезал в кустах. Очень высок был соблазн выстрелить по вспышкам, но пока рисковать не стоило. Он не на войне, ему нужно брать преступников живыми.
А потом лес взорвался властными голосами, требовавшими бросать оружие и сдаваться. Мощные лучи яркого света прорезали ночь и лес. Стволы деревьев отбрасывали великанские тени, кусты топорщились чудовищными спинами неизвестных животных. А впереди на дороге забегали, заметались люди.
Антон понял, Быков все-таки начал операцию по захвату, полагая, что добытых Антоном доказательств вкупе с теми, что он добудет во время самого захвата, будет достаточно для предъявления обвинения всем участникам мафиозной структуры. Только почему он не позвонил Антону, почему не предупредил?
Думать об этом было некогда. Антон хорошо видел темную куртку и светлую рубашку Рублева, которая скрылась впереди и левее его. Он бросился туда. Два зигзагообразных броска, потом перекат, резко в сторону, и снова два зигзага, но теперь в другую сторону.
Рублев оказался перед Антоном неожиданно и, видимо, сам не ожидая этого. Все-таки был в этом человеке определенный талант. Умел мыслить нестандартно. Он, не раздумывая, бросился на Антона, хотя не мог не понимать, что Антон скорее всего работник полиции. Наверное, решил, что через этого молодого парня легче прорваться. Тут хоть ясен противник, а в темноте не видно и не понятно ничего. Кроме того, что кольцо омоновцев сжимается.
Антон решил взять Рублева живым. Веса в бывшем капитане полиции значительно больше. Они сцепились и покатились по траве. Антон выпустил пистолет из ладони и схватил руку Рублева. Сделал он это вовремя, потому что в этой руке оказался нож. Рублев был не столько силен, сколько верток для своей комплекции. Он ни секунды не находился в покое, не давал возможности хоть сколько-то целенаправленно приложить усилие противнику.
Антон с такой тактикой был знаком и знал правила контрборьбы, он уперся пятками в землю, выгнулся всем телом и… поскользнулся на мокрой траве. Рублев всей своей тушей упал на Антона, сбив ему дыхание. Нож качнулся в напряженных сцепившихся руках и прошел буквально в сантиметре от лица Антона.
И тут лес огласил страшный злобный рык. Мощный удар сбоку буквально сбросил Рублева с Антона. Черная массивная туша навалилась, блеснули огромные клыки… по лесу разнесся человеческий вопль. Антон сел, потирая бок… Поблизости затопали ноги в армейских берцах, заплясали лучи света. Предстала картина, от которой опешили даже бойцы спецподразделения. На земле корчился человек, а здоровенная черная собака держала в зубах кисть его руки и с рычанием крутила головой. Полная иллюзия, что кисть вот-вот останется в пасти собаки.
…Быков нашел Антона на выселках. Тот сидел на бревнах и при людях стыдил старшего лейтенанта Паутина. Впрочем, людям доставалось тоже. Ковригин молчал, засунув руки в карманы и глядя на Красную скалу. Пронин с перевязанной головой чему-то улыбался. Старики и старухи кивали согласно головами, а Ольга Встречина язвительно улыбалась и победно посматривала на всех из-за спины Антона. Огр был тоже здесь. Он лежал у ног Антона с неприступным видом победителя.
– Вы ведь даже не заметили, когда все это перешло границы разумного! – упрекал Антон местных. – Это сколько же нужно терпеть и разрешать чиновникам, чтобы они превратились в упырей, в вурдалаков, в убийц. Откуда у вас в тихом чистом месте взялись эти Рублевы? Своя хата с краю, ничего не знаю. Я ведь не на стариков удивляюсь, а на вас, кто умеет зарабатывать деньги, кто имеет характер, способности руководить, организовывать. Вы замкнулись на себе, на своем хозяйстве. А ведь это наша страна, наша земля. Кровью и потом политая дедами и прадедами. И кому мы отдаем нашу землю, наше национальное богатство, ворам и прохиндеям без чести и совести… Нельзя больше так жить. Рублевы и Портные всех вас сожрут. А вы и не заметите. И не заметили. Вы, умелые и умные, должны были смотреть вокруг, и вы должны были первыми заметить опасность…
Быков смотрел и слушал. И радовался. Антон Копаев повзрослел. Теперь это человек со своей философией, взрослыми взглядами на жизнь.
– Пора, – сказал Быков за спиной Антона.
– А что, едем? Как там Рублев?
– Цела у него рука. Вывих, порванные связки, и все. Ну и зверь у тебя.
Антон посмотрел на Огра и промолчал. Он вообще молчал до самого Екатеринбурга. И только когда въехали в город, он погладил пса по загривку и стал набирать номер больницы, куда увезли в ту ночь хозяина собаки. В приемном покое отнеслись к звонку с пониманием. Адреса выписавшегося хозяина они не дали, а вот телефон продиктовали.
– Алло, Сергей Сергеевич? – сказал Антон в трубку, когда на том конце ответили. – Это вы хозяин кавказской овчарки по кличке Огр?
– Да, я! – разволновался голос. – А что? Он нашелся?
– Он и не пропадал. Пропадет он, как же…
Потом Антон смотрел, как Огр огромными прыжками мчится к вышедшему их встречать хозяину. Он прыгал, он лизал его лицо, он вставал лапами на грудь. А старый человек обнимал пса и, кажется, плакал. Антона подмывало сказать «поехали», захлопнуть дверь и постараться забыть этого наглого, сытого, хитрого и такого умного пса.
И в этот момент Огр перестал радостно плясать возле хозяина. Он повернул голову в сторону машины, постоял так немного и затрусил к Антону. И по его погрустневшей черной морде было заметно, что пес шел прощаться. Все правильно, Огр. Спасибо… Ты был мне верным товарищем и напарником.
Мокрый нос ткнулся Антону в руку, подбросил ладонь, чтобы она легла на лобастую голову…
notes
