Книга: Город страха
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4

Глава 3

Посмотреть на Красную скалу Антон отправился утром. Огр бежал рядом, то и дело отлучаясь в кусты. То ли мыши, то ли змеи его интересовали. Ему бы собачьи заботы. Тут другие «мыши» и «змеи». А если уж думать в аллегориях, то змеи ему все чаще встречаются трехглавые. И все как в сказках, одну рубишь, а три вырастают. Нет, он не жаловался, не отчаивался. Он рубил их с ожесточением, он сражался с ними, не щадя себя…
Больно было видеть и знать то, что эти змеи все равно успевали жалить и кусать неповинных людей. Тех, кто не ожидает укуса, подлого нападения, тех, кто верит в полицию, надеется на ее помощь, порядочность, кто еще идет к ним с верой и своими проблемами. Антона коробило, когда он представлял себя на месте такого вот гражданина или гражданки, которые приходят с заявлением, с надеждой на помощь, на справедливость. А потом… проходят дни, недели, месяцы, а остается только горькое понимание, что ты никому не нужен, что никто ничего искать не будет. Ты стоишь и буквально ощущаешь, что своим присутствием, своим существованием мешаешь этим людям в погонах жить и работать. Они ведь такие занятые, а тут ты со своими заявлениями… Век бы этих пострадавших не видеть!
Когда мысли скатывались к этой теме, Антона всегда передергивало, как от холодной воды. Он сразу начинал вспоминать своих коллег, которые идут под пули, потому что хотят искоренить преступность, которые живут ради того, чтобы преступников было меньше на земле. Он знал таких людей, он встречается с ними каждый день, но в стране миллионы людей считают, что в полиции работают только лодыри и мерзавцы. Что именно такие люди и идут туда работать. Точнее не работать… как раз работать они и не умеют. Или умеют, но только на себя. А это уже не полиция…
Деревья то сходились в непроходимую чащу, то разбегались в разные стороны, оставляя чистые светлые лужайки, наполненные солнцем, щебетом птиц и гудением жуков над цветами. Иногда из-под травы выставляли свои замшелые спины древние валуны. Они грелись на солнце и не возражали, если по ним бегали шустрые малахитовые ящерицы или если на них садились бабочки.
Лес жил своей жизнью, где-то рядом текла холодная звонкая река. И никому не было дела до человека с его проблемами, склоками и дележами. Искупаться бы, а то шея уже чешется от паутины и мошкары. Вон и псина не против.
– Эй, псина!
Огр остановился и посмотрел укоризненно. Он вывалил красный язык, подышал коротко порывисто, потом зевнул и снова помчался все нюхать и изучать. Брошенный взгляд Антон расценил как замечание. Ну что ты меня то псиной, то зверюгой зовешь. У меня есть имя, оно мне нравится. Я к нему привык, а все остальное от невоспитанности человека и его безграмотности в отношениях с собакой.
– Все равно ты псина! – крикнул Антон вслед собаке, но в ответ получил только презрительное подергивание спиной.
Антон спорить не стал, а сбежал по тропинке вниз, на еще одну террасу, открылся вид на реку.
Уральские реки все одинаковые, но и все такие разные. Чусовая бурлила и волновалась, обтекая выступ скалы, она злилась и негодовала среди валунов, которые выпирали посреди русла. А потом вдруг русло расширялось, справа расползался плес, и движение реки успокаивалось. Она еще ворчала, но уже не злилась.
А вон справа и Красная скала. Антон остановился. Голая, изрезанная ветрами стена вздымалась из черной бурной воды, выпячивала грудь, держа на голове раскидистые лапы сосен и ветви корявых березок. И грудь скалы в самом деле красная. Не кроваво-красная, не алая. Тут были десятки оттенков: от бурых полос до ржавых потеков. Совсем оранжевые тона и темно-коричневые складки. Но в целом скала выглядела, пожалуй, красной.
– Эх… твою ж… – послышалось снизу вместе с шорохом посыпавшихся камушков и стуком чего-то металлического.
Антон сбежал вниз еще на несколько метров и увидел женщину в синей куртке с засученными рукавами и толстой сумкой через плечо. Она стояла над опрокинутым велосипедом и потирала коленку. Антон не сразу догадался, что женщина – почтальон.
– У вас все в порядке? – окликнул он, спускаясь на тропу. – На кого ругаетесь…
– Что? – посмотрела на него почтальонша недоуменно, а потом кивнула и показала головой на свой велосипед. – А-а, ты про это. Вот зараза, опять цепь заело. Когда-нибудь или ногу сломаю, или шею.
Антон подошел и присел на корточки перед двухколесной машиной. С цепью и в самом деле была беда. Она свернулась почти в кольцо и заклинилась под ведущей шестеренкой. Так бывает, когда натянута слишком слабо. Соскакивает с шестеренки и намертво запрессовывается в самом узком месте.
Выдернуть руками не удалось. Антон хмыкнул и сунул в рот палец, на котором содрал кожу. Почтальонша смотрела на него скептически, но не без надежды. Надо спасать свое мужское реноме, потому что женщины охотно и откровенно разговаривают с незнакомыми мужчинами только в одном случае – если они им доверяют. А какое доверие к типу, который велосипед починить не может.
– Инструмент нужен, – сказал он. – Если шестерню не ослабить, то ничего не получится. Можно ломом, но и его нет.
– Ломом каждый дурак сможет, – привычно вырвалось из уст женщины.
– А вам в какую сторону? – решился Антон. – Я могу его дотащить, а там, глядишь, и инструмент у кого найдется. Вы же не в лес идете в дупло письмо опустить?
– Ой. – Лицо женщины потеплело, хотя и смотрела она на незнакомца как на клоуна. – Ну прямо шутники все стали. Ну дотащи, если не хворый. Небось в школе еще учили, что женщинам надо помогать. Вон, до выселок иду. Старикам газеты несу.
Кивок вправо вдоль берега мог означать, что там есть жилье. Антон поднял велосипед, убедился, что заднее колесо вращаться не будет, и решительно взвалил механизм на плечо. Почтальонша улыбнулась уже теплее и пошла впереди. Двигаясь следом и глядя под ноги, чтобы не сорваться с тропы на осыпи, Антон думал о том, что большая часть женщин относится к мужчинам снисходительно. Отчего это? Почему она сейчас с таким скепсисом с ним говорила? А ведь она Антона видела впервые. По лицу поняла, что он недостоин уважения, или она без уважения относится ко всем мужикам.
Антон вспомнил одну знакомую, потом вторую, третью. Из тех, кто в свое время говорил, что вот мне уже девятнадцать, я уже старуха, и все еще не замужем. Скоро никто и не возьмет. Он помнил, как они соглашались на первое же предложение выйти замуж. Соглашались, потому что больше никто не предлагал, потому что сильный (набил морду какому-то нахалу), предприимчивый (с мужиками срезали зимой где-то полтора километра провода и сдали в металлолом), в меру пьющий – двое его друзей что ни день, то валяются под забором, а этот всегда сам домой приходит.
Знал Антон и о том, как эти пары потом жили. Ни уважения, ни любви, потому что жизнь все равно складывалась так, как и у соседей, и у родственников. Он пил, денег не было, по пьяному делу орал на жену, а иногда и давал волю рукам. И потом начинается: все мужики одинаковые, все они такие-сякие, и пошло-поехало. А в кино, в иностранных сериалах, совсем других мужиков показывают…
– Скажите, а у вас мужики сильно пьют? – спросил Антон.
– А где они не пьют? У вас, что ли, не пьют? Ты откуда приехал, с вопросиками?
– Из Екатеринбурга, – охотно начал врать Антон и тут же закрутил головой, вспомнив, что он давно не видит Огра. – Я писатель. Вот решил посетить глубинку, на природе набраться вдохновения. А может, и домик здесь купить. На лоне природы, так сказать.
– Писа-атель? Что-то ты молод для писателя?
– Ну, не Лев Толстой, – хмыкнул Антон, – хотя пытаюсь соответствовать.
– И что ты написал? – прозвучал закономерный вопрос.
– Да так, – неопределенно ответил Антон, – вот, например, из раннего:
Я к вам пишу случайно; право,
Не знаю, как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам? – ничего!
Что помню вас? – но, боже правый,
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, все равно.
И знать вам также нету нужды,
Где я? что я? в какой глуши?..

– Глушь у нас, это уж точно, – засмеялась почтальонша. – И что это в молодые годы вы все о страданиях пишете. Не о чем больше?
– Да как сказать, – промямлил Антон, борясь с искушением признаться, что декламировал он Лермонтова. – А о чем еще-то?
Но не успел повернуть разговор в нужное русло, попытаться выведать что-нибудь о здешних делах у почтальонши, как на дорогу с шумом и треском сучьев вывалился Огр. Он лязгал зубами и все пытался цапнуть какое-то насекомое, которое вилось перед его мордой.
– А-ах!
Женщина отшатнулась назад, чуть не сбив Антона с ног. Пришлось срочно объяснять, что это лохматое чудище его собака и что она не укусит. Остаток пути прошел в молчании. Потом за деревьями появились шесть деревянных домов, почерневших от времени, с растрескавшимся позеленевшим шифером на крышах и покосившимися сараями. У второго дома на завалинке обнаружился старик, у которого имелись и гаечные ключи, и плоскогубцы с молотком. Через пару минут цепь велосипеда была освобождена и натянута.
И пока Антон под надзором бодрого старичка занимался починкой, впитывал информацию. За его спиной всхлипывали старушки, вышедшие встретить почтальоншу. Они причитали по поводу двоюродного племянника какой-то Матвеевны.
– Здоровый мужик, все по горам лазил, а тут с лестницы упал и убился. Насмерть!
– Кому сколько отмерено…
– Какое там… говорят, сильно он поссорился кое с кем. Вроде бы убили мужика…
– Ох, у нас могут… такие времена настали, что просто жуть…
– А говорят, что он в область ездил, вроде защиту там себе нашел, а приехал, и на тебе…
Почтальонша укатила на своем велосипеде, а Антон попросил помыть руки да попить. Старик с готовностью повел его во двор, где возле курятника висел на стене старый чугунный умывальник. Пока Антон стучал «соском» умывальника и намыливал руки хозяйственным мылом, пока пил ледяную воду, старик с большой охотой рассказал, что речь тут шла про Дениса Сергунова. Мужик без семьи и все с детворой возился. Одно время учителем в школе работал, по физкультуре. А тут, говорят, повздорил с местными по поводу старого склада (вон, на бережку стоит, возле «пальцев»), что-то они там не поделили. Его, видать, и убили.
Появилась старуха с соседкой, поздоровались с гостем. И начался новый круг вздохов и причитаний. Ничего нового Антон не услышал, кроме того, что избы здесь собираются сносить, что приезжал сам Лысенко, обещал всем новое жилье. Только кто ж от родного очага поедет. И курей не бросишь, а в двух дворах коровы да козы.
Антон поблагодарил за воду, кое-как ответил неопределенно о себе (кто таков и зачем приехал) и позвал с веселым видом Огра. С видом отдыхающего и слоняющегося от безделья по округе Антон побрел снова в лес. И только минут через десять, когда убедился, что они с собакой от домов не видны, решительно свернул в сторону «складов».
Большое строение с двускатной крышей вид имело древний, как и все за пределами Харитонова. Обшитые широкими досками высокие стены. Частые узкие окна с черными от пыли и паутины стеклами. Широкие ворота, как в лабазе, и тут же железная входная дверь. И все вокруг заросло травой, даже колеи от машин не видно. Давненько этим зданием не пользовались. Вон и труба на крыше почти рассыпалась. Значит, там и печное отопление когда-то было. Антон рассматривал старый дом из-за деревьев, не выходя на открытое пространство.
Из разговоров старух он понял, что несчастье случилось вчера. Вчера же приезжала полиция, которая все тут обследовала. Антон отметил факт, что следователь, выезжавший на место происшествия, вел себя не по правилам. Обычно в таких случаях следователи никому ничего не рассказывают: ни о подробностях происшествия, ни о своих предположениях, ни о вскрытых фактах.
Однако вчера следователь вполне конкретно заявил столпившимся жителям этих выселок, что произошел несчастный случай, что Сергунов сам упал со второго этажа и разбился насмерть. Интересные заявления до получения результатов вскрытия. Чтобы народ не пугать? Возможно.
Убедившись, что он не является объектом чьего-либо внимания, Антон неторопливо пошел к дому. Огр, став вдруг собранным и каким-то серьезным, шел слева возле бедра и поводил носом из стороны в сторону. Можно было надеяться, что он не чувствует тут людей или какой-то опасности. Только что бегал, играл. Говорят, что животные чувствуют смерть. А она тут была вчера.
Антон подошел к двери, стараясь не наступать на еле заметную тропинку. Чуть примятая трава, а вон и следы подъезжавшей вчера машины. Масло накапало, кусок грязной тряпки валяется. Вон и Огр не хочет подойти и понюхать. Носом крутит. Не одобряет. Как бы сделать так, чтобы собака не мешала, не уничтожила следы, которые еще можно найти после визита оперативно-следственной группы. Антон присел на корточки и положил ладонь Огру на голову между короткими купированными ушами.
– Слушай меня, друг, – тихо заговорил Антон, глядя собаке в умные глаза. – Я пойду в дом. Пойду один. Ты останешься здесь.
Антон специально говорил короткими фразами и сопровождал их движениями руки. Он показывал, куда пойдет, где сидеть Огру. Антон не знал, правильно ли он себя ведет, но старался, чтобы собака его поняла.
– Сиди здесь, охраняй вход. Чужих не пускай. Понял?
Огр, крутивший головой из стороны в сторону, вдруг замер, уставился своими черными глазами на Антона и потянул носом. Потом ткнулся носом Антону в подбородок, понюхал, как бы успокаивая его и… аккуратно лизнул в щеку.
Антон опешил, машинально вытирая лицо тыльной стороной ладони.
– Ты что это? Не ожидал таких нежностей. Хочешь сказать, что понял? Хорошо, будем считать, что ты умнее, чем я думал. Даже слова понимаешь.
Антон встал, посмотрел еще раз на Огра, который уселся и стал чесаться. Ладно, этот чужих не пустит, обязательно залает. Антон потянул дверь и поморщился от тоскливого скрипа ржавых петель. Когда образовалась достаточная щель, вошел внутрь.
Огромное помещение с дощатыми стенами и рассохшимися досками на полу. Далеко вверху, на высоте метров шести или семи, топтались и ворковали под двускатной крышей голуби. Кое-где в стенах виднелись щели под скатами крыши тоже. Пол был усеян мусором, подтверждающим все виды деятельности прежних хозяев этого дома. Мятые ржавые ведра, какие-то разбитые ящики, тряпье, остатки мебели, осколки стекла. И всюду пыль, пыль, пыль.
Антон присел на корточки и стал смотреть на пыльный пол под углом. Следов ног было много, и выявить сейчас след убитого, след убийцы, отличить их от следов полицейских невозможно. А ведь у Антона нет даже образцов рисунков подошвы. Вот этот ящик передвигался, а следы ног возле него говорят, что на нем сидели. Наверное, следователь заполнял протокол осмотра места происшествия.
Антон переместился по запыленному участку, где следов не наблюдалось, и стал осматриваться дальше. Если человек упал сверху, то где он мог лежать? Каким образом забрался наверх. Хотя альпинист же. Но следов снаряжения не видно, значит, смог подняться вон по той лестнице слева у стены. Там на уровне трех метров устроен помост и что-то вроде небольшой комнаты. То ли для кладовщика, то ли бытовка какая-то.
Антон сместился еще на пару метров и снова присел на корточки. Вот! Четко виднелся на пыльном полу след человеческого тела. След немного размытый, потому что тело ворочали, а потом поднимали и клали на носилки или помещали в пластиковый мешок. Вон даже что-то темное на полу. Похоже на потемневшую подсохшую кровь. Черт, сколько натоптано возле места, где лежало тело!
Ничего, что могло бы дать ответ хоть на один вопрос, найти так и не удалось. Слишком много людей прошло по этому полу. И из кармана никто ничего не выронил, увы, такое бывает только в книгах, а в жизни люди улики в дырявых карманах не держат. Вздохнув, Антон присел на корточки возле темного пятна. Да, похоже на пятнышко крови, которое размазали. И расположение его соответствует положению головы тела, которое тут лежало, если ориентироваться на нарушение пыльного слоя.
Антон поднял голову и посмотрел наверх. Да, траектория падения вполне соответствует, мог он оттуда долететь и упасть здесь, но… Антон с сомнением поднялся и измерил расстояние до проекции края лестницы на пол внизу. Полтора метра. Если бы человек сорвался сам, то полетел бы вниз практически вертикально. Это значит, что тело лежало бы вот здесь, гораздо ближе к лестнице. Прыгнул? Чушь! Так счеты с жизнью не сводят. Веревку, петлю – и вниз, это было бы надежно. С обрыва на камни на берегу Чусовой. Тоже надежно, потому что там метров пятнадцать высоты.
Кровь! Антон вернулся к пятнышку и встал над ним. Человек падает, ударяется головой, рассекает кожу на затылке или на лбу. Кровь вытекает на пол из ранки, скапливается небольшой лужей… сворачивается, засыхает. Потом приезжают криминалисты, видят труп, щупают пульс, артерию на шее, переворачивают на спину (если тело лежало на животе), проверяют реакцию зрачков. Потом начинают работать…
Стоп, сколько времени прошло с момента падения до момента приезда криминалистов? Старухи говорили, что нашли тело ребятишки, которые ближе к вечеру возвращались из леса. А во сколько они шли в лес, если шли этой же дорогой? Что-то он у входа видел… что…
Вернулся к двери и посмотрел на стену слева от двери. Там виднелся заметный, но уже высохший след на стене. Характерный, знакомый всем мужчинам, потому что каждому и не один раз приходилось мочиться на стену. Антон усмехнулся и примерился. Мочился явно подросток. Он делал это после того, как увидел труп посреди пола? Очень сомнительно. Значит, по пути в лес. Девочек постеснялся и помочился внутри. Да, ничего это не дает. Допустим, я узнаю, что в лес они пошли в восемь утра или в десять. Нет, не дает. Нужно время высыхания крови.
Антон оторвал кусок пергамента, что валялся на полу, поднял осколок стекла и соскоблил с пола немного крови на бумагу. Завернув образец, он аккуратно положил его в задний карман.
Теперь наверх. Антон забрался по скрипучей лестнице, внимательно глядя под ноги на перила в поисках следов. Потом вошел в каморку. Запустение, паутина и пылища. А вот по зеркалу кто-то провел ладонью. Наверное, стоял и смотрелся. Так сделал бы человек, находящийся в состоянии задумчивости, размышляющий о чем-то, а не тот, кто прячется от преследователей.
Значит, он не боялся другого или других. Значит, если его столкнули, то это произошло для альпиниста неожиданно. Альпинист, тренированный человек. А он полетел кулем вниз. Да, очень неожиданно его столкнули, он даже не успел схватиться за перила… Или успел? Антон очень внимательно осмотрел перила, но никаких следов не нашел. И почему пятно все-таки смазано? Человек упал и сломал шею. Или не сломал, а просто ударился головой. И умер? Или помогли? Помог тот, кто смазал кровь? Тогда где-то на его одежде или обуви остался кровавый след. Надо определить группу крови. И узнать, какая группа была у Сергунова.
Орг снаружи вдруг зарычал, а потом разразился хриплым надсадным лаем.

 

…Николай Иванович Лысенко сильно потел. Он не был тучным человеком, просто с возрастом стал тяжелеть. Должность главы администрации Харитоновского муниципального образования – это, конечно, не работа грузчика, но нервов тратится порой много. Хотя нервы нервами, а возможность повысить свое материальное положение есть всегда. Но так было раньше. Еще год или два назад.
Это были хорошие времена. Лысенко привык чувствовать себя хозяином муниципального района, привык к тому, что без его ведома, без его личного разрешения тут ни петух не прокукарекает, ни свинья не опоросится. Он знал всех, все знали его, начальник был свой и роднее кума, а проверками не донимали годами. А если кто и приезжал, то только затем, чтобы набросать положительный отзыв, выпить и съесть положенное, рассовать по сумкам и карманам подарки по тарифу должностей и уехать.
Но за последние год-два все в районе вдруг непонятным образом изменилось. Проворонил Николай Иванович заплывшим от сытости глазом, когда это все началось и во что вылилось. Как-то вдруг он осознал, что не является больше безраздельным хозяином родного Харитоновского муниципального района. Теперь он вроде посаженного отца или свадебного генерала. Идут к нему и чтят уважением и словом соответствующим, но не он тут уже правит.
Как-то так стало все закручиваться, что решения принимались в райцентре или области. Принимались с чьей-то подачи, а потом к Лысенко приходили дельцы и ставили (уважительно) перед фактом, что вопрос в верхах решен, согласован или утрясен. А теперь нужна твоя подпись здесь на месте, ты лицо ответственное… А просмотрел он ситуацию потому, что в какой-то момент подносимые ему лично конвертики стали толстеть. И их толщина глаз ему и замылила.
Старый чиновник по опыту знал, что в любом служебном кресле расслабляться нельзя. Нужно постоянно держать нос по ветру, а под задом чугунную сковородку. Один миг, и ты виноват, потому что лично недоглядел, лично не учел, лично не перепроверил. А когда осознаешь, что твоя рука вдруг соскользнула с пульса ситуации, то сковородка под задницей вдруг становится хотя и горячей, но спасительной. И сейчас Николай Иванович вполне конкретно осознавал, что его рука уже не на пульсе. Что в районе он уже не первое лицо…
Лысенко постоял перед кондиционером, подставляя потную грудь под струю холодного воздуха, потом отошел к рабочему столу и принялся рубашку застегивать. Приятно, но так недолго и простуду получить, а то и пневмонию. Эх, грехи наши тяжкие! Только о спокойной старости начал думать, а тут на тебе. Ты уже и не хозяин, ты уже и не знаешь, что на самом деле творится на территории.
Дверь приоткрылась, и показалась плешивенькая, с реденькими светлыми волосами над ушами голова Рыхлина. Сергей Аркадьевич Рыхлин был бессменным управляющим делами администрации, человеком, который все помнил, все знал и на все имел для начальства дельный совет. Но в последнее время это лицо с остреньким носом и вытаращенными безбровыми глазами стало Лысенко раздражать. И причина была понятна, хотя Николай Иванович долго не хотел себе признаваться в этом. Перестал Лысенко его слушать, гнал от себя и называл наушником и завистником. От этого глаза Рыхлина становились все более выпученными и испуганными.
– Ты чего это? – нахмурился Лысенко. – Чего тебе? И где Катька? Опять…
Катькой звалась секретарша Лысенко. Деваха пышная, флегматичная, она абсолютно игнорировала замечания своего шефа по поводу временного отсутствия на рабочем месте. Но зато она компенсировала это тем, что позволяла ему… Николай Иванович так и не понял до сих пор, а нравится ли Катьке, что он ее постоянно тискает и лапает и чуть ли не каждый день, задрав юбку, заваливает на диван в углу кабинета или прямо на свой рабочий стол. Нравится ей это или она снисходительно выполняет капризы шефа, как усердная секретарша?
Из-за этой своей неожиданной слабости Лысенко Катьку и терпел. Бес в ребро… Как увидит ее обтянутые колготками крепкие ноги, белую кожу выше колен, так справиться с собой не может… Порой убил бы за такие вот нарушения дисциплины, а порой промелькнет шальная гаденькая мыслишка. Выгнать бы свою старуху или переехать в тайком выстроенный дом. И Катьке предложить жить с ним в качестве… в качестве… ну, жить с ним. И тогда… всегда под рукой. Да… черт, в таком маленьком городке!
– Так чего тебе? – с усилием подавляя в себе раздражение, снова спросил Лысенко.
– Подписать, – нервно дергая головой, ответил Рыхлин.
Он открыл дверь и поспешил суетливым шагом к столу, на ходу открывая свою большую красную папку, в которой всегда носил документы. Лысенко поморщился и взял со стола авторучку. Управделами положил перед ним папку, раскрыл ее и пододвинул листок с большими буквами «Решение» в верхней части.
– Это… – еще больше нахмурился Лысенко. – Это чего? Ты спятил, Сергей Аркадьевич? Ты какой земельный отвод мне тут подсовываешь! Это Гослесфонд, это даже не областного подчинения земли, это федеральные земли! Какое отведение под строительство?
– Так… – подавился словами Рыхлин и судорожно сглотнул. – Я же звонил в область, мне сказали, что с вами согласовали, что вы в курсе. Они там решили у себя с переводом земельного участка. Теперь только вам подписать.
– Ты что? Какой «Юнистрой-2000», какое строительство? Это же прокуратурой попахивает!
– Мне сказали, что вы в курсе, что вас известили, – вжимая голову в плечи и становясь ниже ростом, мямлил Рыхлин. – Я перезвоню, уточню… Попрошу, чтобы вам лично сообщили… с номером постановления… датой…
– Да, е… – Лысенко скрипнул зубами и отшвырнул ручку.
Больше всего ему хотелось сейчас хватануть водки граммов пятьдесят и заесть ее большим соленым огурцом. И чтобы по подбородку потекло. Самое неприятное было в том, что и звонить ему в область не хотелось. Получится опять так же, как получалось в последнее время. Там какой-нибудь хлыщ из молодых да ранних заместителей наорет на него. Будут тыкать носом и орать, что раз ему сказано подписывать, то надо подписывать. И что нечего из себя тут царька разыгрывать. Если хочется командовать, то пусть идет в губернаторы. А на его посту (или на его насесте) нечего носом крутить. И звонить плохо, и не звонить, поверив на слово Рыхлину, тоже плохо. И вообще стало все плохо.

 

Кто это там и кого унюхал Огр, Антон выяснять не стал. Он вышел с видом человека, который зашел в брошенное строение по нужде. Даже молнию на джинсах подергал, стоя лицом к лесу, чтобы у случайного наблюдателя сложилось правильное впечатление. Собака посмотрела на Антона с выражением, спрашивающим, а все ли нормально и хорошо он сделал, что полаял немного на кусты. Антону не терпелось добраться до своей комнаты в доме Марии Ивановны, но сразу уходить отсюда в быстром темпе было нельзя. Мало ли кто сейчас на него смотрит и что он по этому поводу думает. Лишь бы он не подумал, что молодой человек с собакой тут что-то вынюхивает. Около километра пришлось имитировать прогулочный шаг и созерцание окрестностей.
А через два часа Антон уже взбалтывал в пробирке нужный состав и соотносил цвет, в который состав окрасился, с цветом, который говорил о том, что взятый им соскоб является кровью. Слишком мало у него образца, хотя можно в таких же вот кустарных условиях определить и группу крови.
Антон вышел на улицу и посмотрел на темнеющее небо и закат, который наливался огнем над скалами у реки, намекая на ветреный завтрашний день. Итак, что он имел? Он имел несомненное убийство местного спортивного лидера. Он имел факт преступного деяния против предпринимателя Ковригина. Он имел предположение, что некто пытается посягать на земли, на которых стоят выселки у берега. В последнем случае мелькает лицо некоего Лысенко, который тут занимает высокий пост. Налицо преступная деятельность вполне определенной направленности, сращивание преступной среды с руководством муниципального района. Огр рядом чихнул многозначительно и замотал головой, разбрызгивая слюни.
– Да, – согласился Антон, – ты прав. Слишком все очевидно. Приехал, послушал и сделал выводы. А что у тебя есть, кроме слов? Практически ничего, кроме болтовни бабок у калитки. Размазанная кровь под головой умершего Сергунова тоже ничего не значит. А Лысенко мог приезжать, чтобы снять своим визитом некое социальное напряжение. Мол, кому-то чего-то показалось, кто-то распускает слухи, но вы, бабушки, не верьте.
Огр поднялся на все четыре лапы и многозначительно посмотрел в сторону калитки. Антон потрепал его по мощной спине.
– И тут я с тобой согласен. Надо идти. Интернет ничего не дает, потому что в этой глуши никто местные новости в Сети не размещает и на блогах не обсуждает. Местная газета наверняка есть, хотя при населении в несколько десятков тысяч жителей она имеет характер констатирующий и декларирующий. А нам нужно что?
Огр коротко рыкнул и снова посмотрел в сторону калитки.
– Нам нужно выходить на людей, которые замешаны в событиях. Ковригина мы оставим на потом, пусть остынет немного. Кого мы знаем еще? Кого-то, кто близок был с погибшим Сергуновым. Надо идти к местным спортсменам и альпинистам. Надо искать местную оппозицию, участников стихийного природоохранного движения и идейно пострадавших от незаконного действия полиции.
Овчарка, громко стуча когтями по ступеням и полу веранды, бросилась в сени и выскочила наружу с зажатым в зубах сложенным поводком. Глаза Огра радостно блестели предвкушением обследования новых мест, обнаружения новых запахов, возможностью пометить новые территории – столбы, заборы, углы домов! И на все можно поднять ногу! С выражением лица, пардон, морды, истинного хозяина округи.
– Мария Ивановна. – Антон сунул голову в форточку кухонного окна. – Мы пойдем погуляем. Не скучайте тут без нас. И ложитесь, не ждите – мы вернемся поздно. И сытые.
Огр с сомнением посмотрел на человека. Последнее замечание ему понравилось не очень. Он даже остановился на миг возле машины, как бы спрашивая Антона. Но, убедившись, что они пойдут пешком, кинулся к калитке.
Идти было приятно, вдыхая вечернюю прохладу и свежесть. Антон шел быстрым размашистым шагом на виднеющиеся впереди огни окон Харитонова. Вот и окраина. Кажется, если идти вон по той улице, то путь будет мимо гостиницы, а потом центральная площадь. Лучше сделать крюк и пройти мимо отделения полиции. Нет, на обратном пути. Сейчас к людям, в массы, к тем, кто возмущен, кто обсуждает. Может, опять выпить придется, но что делать, если самые длинные языки во все времена были в трактирах, тавернах, рюмочных и пабах. Такова человеческая натура, и это надо учитывать.
Все маленькие городки в чем-то похожи, есть в них что-то и от городов, и от сел, какое-то пограничное состояние. С одной стороны – дома в два, три или пять этажей, современные магазины, коммерческие офисы и иномарки на дорогах. Компьютеры, Интернет и магазины секонд-хенда. Но с другой стороны, большая часть людей здесь еще живет той почти патриархальной жизнью. У них обычные отдельные дома со своим двором, часто с какой-то живностью, они продолжают ходить на работу не в современные офисы, а на железную дорогу, на стройку, в котельную, а то и в тепличное хозяйство. И спать они ложатся тогда, когда темнеет, а не когда стрелка часов дойдет до условленной цифры.
Сначала Антон шел с Огром через частный сектор. Старые дома, новые дома, деревянные и обложенные кирпичом, отделанные сайдингом. В окнах почти нет света, только изредка окно светится слабым мерцанием: кто-то смотрит телевизор или сидит за компьютером. И почти в каждом дворе собака, и каждая захлебывается справедливым негодованием по поводу чужака, который идет по их территории.
Потом появились широкие и чистые тротуары, деревца на них и лавки. Дома отодвинулись от дороги и выросли немного. Стали попадаться прохожие, парочки на лавках, откуда-то то и дело слышалась музыка. Здесь уже ездили машины, здесь еще работали магазинчики и киоски.
Антон пристегнул поводок к ошейнику Огра. Однако собака вела себя вполне прилично и признаков агрессии не проявляла. Пару раз у Антона попросили закурить, пару раз подвыпившая молодежь рискованно попыталась подразнить Огра. Однако пес остался на высоте. Он ограничился жутким рычанием, натянув поводок и протащив Антона пару метров по асфальту. Компания прыснула в разные стороны. Блеск огромных мокрых клыков и вставший дыбом густой загривок протрезвили головы.
– Ну-ну, – одернул Антон собаку. – Ты чего такой нервный?
Огр поднял невинный взор на Антона и только что не пожал плечами: мол, я же так только, с целью шугнуть. Все в пределах необходимой самообороны. Извини.
– Ты, парень, – Антон с неудовольствием покачал головой, – соотноси угрозу со своей реакцией. Ты такой им оскал сейчас показал, что можно же и в штаны напустить. Залаял бы для острастки, как все собаки.
Огр промолчал. Точнее, он проигнорировал замечание, и Антон опять почувствовал снисходительное отношение: ну что, мол, с тебя взять, ты ведь всего лишь человек, слабый человек.
Они прошли до центральной площади, но Антон так и не увидел ни одного патрульного полицейского, ни одной полицейской машины. Собственно, хулиганов, распоясавшейся молодежи или грабителей, вытаскивающих чье-то добро из окон, тоже не увидел. Вполне благополучный городок, всего в нем в меру. Только вот за этим внешним благополучием кроется грязная и почти неприкрытая возня с земельными участками и строительством. А заодно тут угрожают людям и часто угрозы свои воплощают в конкретные действия.
«И что ты хотел увидеть на улице? – Антон разозлился на себя, и это мгновенно почувствовала собака, которая бежала теперь, задрав голову и всматриваясь в лицо человека. – Тут нужен иной подход, – думал со злостью Антон, – нужна нормальная легенда. Завтра я начну таскаться по строительным площадкам, совать свой нос везде, и что увижу и услышу? Ничего. Прорабу по барабану, кто за всем этим стоит. Разрешение на строительство в офисе, разбирайся с директором, а у него на объекте своя документация. Проектные дела, техника безопасности и тому подобное.
Нет, роль дельца тут не подойдет, изначально мы ошиблись с Быковым, – думал Антон. – Не подпустят меня к информации, отошлют к областному начальству или в офис коммерческих структур, которые находятся в лучшем случае в Екатеринбурге, а в худшем – в Москве. Тут нужно внедряться в нижние эшелоны криминалитета, в ряды исполнителей. А я нарисовался уже интеллигентным парнем. Тьфу!»
Какая-то шумная возня в темноте и звонкий, явно девичий негодующий возглас сразу привлекли внимание Антона. Огр же только повел носом и собрался пройти мимо, посчитав, видимо, все в темноте происходящее частным мелким делом самих людей. Его это не касается, коль скоро не угрожает лично Антону.
Однако Антон почему-то остановился и стал всматриваться в темноту. За небольшим строением на краю парка, которое было или трансформаторной будкой, или хозяйственным блоком дворников, кто-то звал на помощь. И, судя по голосу, обижали там девушку. Застарелая боль, связанная с гибелью много лет назад его матери, снова сжала сердце огненными тисками.
Антон присел на корточки и отстегнул поводок от ошейника. Огр уставился на него изумленно и даже с каким-то намеком на предупреждение. Мол, ты хорошо подумал, прежде чем меня отстегивать? Я ведь в драке заводной, могу и порвать!
– Спокойно, Огр, спокойно, – тихо произнес Антон, успокаивая то ли собаку, то ли себя. – Без команды ни шагу, понял? И рядом! Все время рядом!
Антон двинулся в темноту, забирая левее, чтобы его фигура не была видна. Через несколько шагов он услышал голоса. Судя по интонациям, там то ли грабили, то ли угрожали. Это ничего не меняло, потому что никому не дано так вести себя с девушками! В любом случае эти люди преступники, негодяи, мерзавцы.
Когда до квадратного темного домика осталось всего пара шагов, Антон громко кашлянул. За углом тут же замолчали, только раздался сдавленный женский голос. Там кому-то зажали рот.
– Эй, есть тут кто? – громко позвал Антон. – Кто там прячется?
– Те че надо! – не столько в форме вопроса, сколько в форме угрозы раздалось из темноты. – А ну вали отсюда, урод!
Девушка с зажатым ртом забилась в темноте с новой силой. Ее, кажется, даже ударили, чтобы не выдавала своего присутствия. Антон скрипнул зубами от злости, а Огр угрожающе тихонько зарычал. К этому звуку, правда, никто не прислушался.
– Кто это там хайло раскрыл? – очень громко и очень ехидно осведомился Антон, делая еще пару шагов. – Тебе давно в него ничего не засовывали?
Оскорбление было брошено откровенно. Оно не могло не задеть. Оно должно было взбеленить тех, кто там сейчас держал девушку и зажимал ей рот. Они должны были осатанеть и потерять над собой контроль.
– Ты че! – захлебнулся от возмущения тот, кто там был, наверное, старшим.
И темная зловещая фигура возникла перед Антоном. Тип был выше Антона, в плечах шире значительно. Даже в темноте чувствовалось, что противник килограммов на двадцать тяжелее. Мысленно поблагодарив Огра, что тот еще не вмешался в ситуацию, Антон отшатнулся в сторону… Кулак со свистом разрезал воздух и никуда не попал. Парень с шумом выдохнул, смачно ругнулся и снова принял боевое положение. Поведение этого странного наглого типа его несколько озадачило. С коротким злобным рыком он снова рванулся вперед, теперь с явным намерением сгрести наглеца в охапку и выдавить из него внутренности.
И тут Огр не выдержал. Мощный рык, прыжок из темноты, и огромные зубы клацнули возле самого носа бандита. Всем своим весом Огр ударил его в грудь, свалил с ног и с готовностью отпрыгнул в сторону. Он даже успел бросить короткий вопрошающий взгляд в сторону Антона. Ну как я? Рвать или просто пугать?
Однако ни рвать, ни пугать больше не пришлось. Это черное волосатое чудище со страшными зубами, которое как призрак появилось из темноты и обрушилось на него, напугало бандита, кажется, до предела. Он издал какой-то щенячий звук и бросился в сторону на четвереньках.
Его помощники успели понять, что рядом в темноте происходит непонятное. Антон бросился вперед, ощущая, как в запале схватки за ним ринулась и собака.
– А ну! – заорал Антон. – Брысь отсюда все, кто жить хочет!
Довольный Огр рявкнул и темным исчадием ада бросился в ноги двум оставшимся бандитам. Антон никогда не слышал столь высоких звуков, которые вырвались из мужских глоток. Когда Антон подскочил к девушке, вжавшейся в стену домика, в парке, кроме них, никого уже не было. Огр бешено тряс головой, плевался, играя с какой-то тряпкой. У Антона появилось подозрение, что это чья-то штанина. Собака никак не могла успокоиться. Это же была не очень серьезная схватка. Так… попугали немного, а вот чтобы схватиться, чтобы оскал в оскал, зубы в зубы, чтобы пыль столбом и тела в пыли в мертвой хватке, чтобы клочьями шерсть и брызгами кровь. Вот это было бы да! А тут… игры.
– Огр, уймись! – не особенно надеясь на действенность своих команд, крикнул Антон и подошел к девушке. – Вы как? Что они от вас хотели, эти придурки?
– Вот дерьмо, – прошептала девушка и простонала. – Как я не догадалась сразу, безглазая курица!
– Вы в порядке? – снова стал настаивать Антон, косясь на Огра, который все же оставил тряпку…
– В порядке. – Девушка отлепилась наконец от стены. – Блузку порвали, скоты… и сумочка… черт, рассыпалось все, да еще ногами тут топтались. У вас есть чем посветить? Я мобильник тоже уронила.
Антон немного разочаровался от реакции девушки, которая не бросилась благодарить его за спасение, а начала собирать свои вещи да еще и выражалась… э-э, не совсем интеллигентно, не по-девичьи. Он пока промолчал и, достав свой мобильный телефон, включил в нем фонарик.
– О-ой, мама! – наконец проявила женскую реакцию незнакомка. – Это кто? Ну и чертовщина. Это собака? Что за порода? В кошмарном сне такое не приснится.
Огр торжествовал, он купался в лучах славы, его переполняло самомнение и чувство превосходства. Он перестал чесаться и встал на четыре лапы. Надо было видеть, как он себя подавал, как он тряс головой, как будто вылез из воды, как он сладострастно зевал во всю свою страшенную пасть. И как он обнюхивал ее ноги!
– Это всего лишь кавказская овчарка, – недовольно ответил Антон, отпихивая (безуспешно) Огра от девушки. – Просто окраска такая… темная. Ну и крупный он.
– Ну ни фига себе собачка! – восхитилась девушка и храбро потрепала Огра по голове.
У Антона похолодело внутри. Гладить незнакомую собаку верх храбрости или верх безрассудства. А Огра Антону захотелось отпороть прямо здесь скрученным поводком. Без команды бросаться на людей – это… это! Да с таким непослушанием его вообще больше никуда брать с собой нельзя.
– Собачка, – проворчал Антон с глухим негодованием. – Это не собачка, это упырь какой-то. Так бы и дал ему по его самодовольной упрямой башке!
Огр неожиданно наклонил голову и как-то бочком-бочком подошел к Антону, уселся на задние лапы, состроил виноватую морду и… протянул правую лапу.
– Ой, лапку дает! – восхитилась девушка. – Хорошая собака! Умный песик!
Собрав при свете фонарика всякую мелочь, вывалившуюся из дамской сумочки, они пошли по скверу в сторону центра. Теперь Антон при свете фонарей смог разглядеть девушку. Невысокая, очень тоненькая, упрямое и задорное выражение лица. Прямо как у Огра, невольно сравнил Антон. А еще у нее были большие глаза. Когда она злилась или возмущалась, они темнели…
Представилась она Ольгой, журналисткой, хотя, как понял Антон, ни в одном издательстве в штатах не числилась. Значит, искала приключения на свою… голову, а потом пыталась пристроить убойный материал. Эти трое, которых разогнал Огр (а отнюдь не Антон), по ее мнению, пытались оказать на нее давление. Это был не грабеж, не попытка изнасилования, хотя пугали ее всем чем можно.
– А вы кто такой? – вдруг повернулась она всем корпусом к Антону. – Ну-ка, я вам тут про себя рассказываю, а вы!
– Я? – Антон неопределенно пожал плечами и для видимости зевнул. – Я так просто. Приехал… в гостях я.
– Ну-ка не темните! Кто вы по профессии, чем занимаетесь? Не говорите только, что дрессировщик или кинолог. Вас вон даже собака не слушается!
Огр, шедший с видом героя впереди, оглянулся и злорадно усмехнулся. Антон показал ему тайком кулак.
– Бизнес, – снова пожал Антон плечами, осознавая все больше и больше, что девушка его в чем-то подозревает. – Я мелкий делец.
Выбранный тон оказался не самым удачным. Девушка вдруг сникла.
– Понятно, – прошептала она с негодованием. – Раскусила я вас. Вы все заодно!
– Стоп, стоп! – рассмеялся Антон. – О чем речь и кто тут с кем заодно?
– Да вы с вашим псом! – выпалила вдруг Ольга.
Огр недоуменно обернулся. Сделал круг и занял позицию справа от Антона, то и дело задирая голову и грустно заглядывая ему в глаза.
– Думаете, хитрый трюк придумали? – продолжала бросать обвинения журналистка. – Сначала ко мне пристают трое, потом появляетесь вы с видом рыцаря. Только вместо Росинанта или Санчо Пансы у вас здоровенная собака. Если бы вы схватились с ними врукопашную, если бы победили в схватке, я бы вам еще поверила. А так… Все обошлось одним только испугом. Точнее, розыгрышем испуга. Даже никто и не пострадал. Убедительно?
– Глупо! – парировал Антон и остановился.
Огр мгновенно замер рядом и стал смотреть на собеседников. Можно было подумать, что он крайне не одобряет сравнения с героями известного произведения. Если бы Огр еще имел представление о том, какой смысл главный герой произведения вложил в придуманное им имя коня, то возмущению его не было бы предела. Наверняка Ольга совсем бы упала в его глазах.
– Что глупо? – прищурилась девушка, продолжая идти.
– Глупо всех вокруг подозревать, – пояснил Антон, догоняя ее. – Глупо не верить никому вокруг. Скажите, что они от вас хотели и чем я в этом смысле вам подозрителен?
– Вы втираетесь ко мне в доверие! Неужели не понятно? Это как дважды два!
– А если я могу вам помочь, если я ваш друг? – попытался Антон придать голосу загадочность.
– Ой, только вот не надо играть со мной! – отмахнулась Ольга. – Это становится похоже на дешевый детективный роман. Ходы те же…
Она махнула рукой и перебежала дорогу в сторону гостиницы. Антон уселся на низкое ограждение сквера и смотрел ей вслед. Глупая, самонадеянная девчонка, неприятностей она себе соберет выше крыши.
Огр подошел, притиснул свою огромную голову под руку Антона и возложил ее ему на колено. Он издал какой-то утробный звук, который должен был означать согласие с человеком. Не одобрял Огр этой девицы. Если бы не удовольствие от трепки, устроенной этим троим, не стоило бы и силы тратить.
Антон погладил голову собаки, потрепав по коротким купированным ушам. Он уже на него не сердился.
– Значит, ты тоже считаешь, что она дурочка? – спросил он собаку.
Огр хмыкнул и не ответил. Впрочем, хмыкнул он вполне красноречиво. Собаки тоже не любят, когда им не доверяют, когда их недолюбливают и косятся недобрым глазом. Им очень хочется тогда цапнуть вас за ногу.
– Ладно, мы ее все равно запомним, хорошо? Она журналистка, ищет всякие жареные факты, тут она не случайно и уже во что-то вляпалась. Согласен?
Огр утвердительно промолчал. Кажется, ему было неинтересно разговаривать об этой глупенькой женщине, но раз надо, то надо.
– И еще, запомни это своей лохматой башкой, ей пытались угрожать, и она это поняла. Наверное, доходчиво объяснили. Так что плохо, если она испугается и уедет, потому что она что-то знает. Хорошо, если она останется и продолжит тут копать в нужном направлении. Тогда можно надеяться, что она своей информацией поделится и станет нашим союзником.
Огр вздохнул весьма глубокомысленно и прикрыл глаза.
– Да, – согласился с ним Антон, – можно быть уверенным, что ее в покое не оставят. Останется здесь и будет в постоянной опасности. Придется не выпускать ее из поля зрения.
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4