Союз тупиц
Ли Чайлд

Хоть раз ФБР поступило разумно, отправив англофила в Англию — а именно в Лондон, на трехлетний срок в посольство на Гросвенор-сквер. Удовольствий было море, обязанностей почти никаких. Большинство агентов занимаются проверкой обращающихся за визой и потенциальных иммигрантов, а заодно держат руку на пульсе международных проблем. Я же работал в контакте с полицией лондонской метрополии — или просто «Метс» — в тех случаях, когда американские граждане оказывались персонажами английских преступлений в качестве жертв, свидетелей или собственно преступников.

Я был в восторге от каждой минуты, проведенной здесь, потому что люблю свою работу, люблю Лондон, британский образ жизни, театр, культуру, пабы, досуг, людей, здания, Темзу, дождь и туман. Даже футбол. Я ожидал, что все будет прекрасно, — и все шло прекрасно.

До тех пор, пока…

В среду, в промозглое февральское утро я помогал ребятам в посольстве — как обычно — проштамповывать всякие иммиграционные бумаги. От этого занятия меня спас звонок какого-то сержанта из Скотленд-Ярда, который от имени своего инспектора попросил меня прибыть на место преступления, расположенное к северу от Уигмор-стрит и к югу от Риджентс-парк. А если конкретнее, то подъехать к участку Бейкер-стрит, на котором находились здания с номерами от 200 и выше. Мое англофильское сердце забилось в два раза чаще, потому что каждому англофилу известен придуманный Конан Дойлом адрес 221-б — адрес, по которому якобы проживал Шерлок Холмс. Вполне возможно, что я даже проеду под вымышленным окном великого детектива.

И я действительно проехал под ним и под многими другими окнами, потому что «Метс» работают на местах преступлений с немыслимой скрупулезностью. В Штатах по телевидению идет «C.S.I.: Место преступления», где ребята раскрывают дело за сорок три минуты, лишь взяв образец ДНК. У «Метс» все происходит не так просто. Сначала полицейские перекрывают дороги или перенаправляют прохожих на другую сторону улицы, что занимает как минимум сорок три минуты, после чего они тратят сорок три минуты на то, чтобы напялить на себя комбинезоны из тайвека, обуться в башмаки из тайвека и непременно надеть тайвековые капюшоны. После чего еще сорок три минуты уходит на то, чтобы натянуть желтую заградительную ленту между фонарными столбами и металлическими прутьями оград. А уже после этого сорок три минуты тратятся на то, чтобы поставить белые палатки и начать собирать и упаковывать все, что может представлять хоть какой-то интерес для следствия. В результате к моменту моего прибытия у них получилось неплохое подобие бродячего цирка.

Полицейский кордон в несколько рядов был, конечно же, выставлен надлежащим образом, но я все же пробрался к цели, размахивая своей корочкой министерства юстиции США и постоянно повторяя имя вызвавшего меня инспектора: Брэдли Роуза. Сам инспектор топтал мокрый тротуар в паре метров от самой большой белой палатки. Невысокий крепыш, не имевший ни галстука, ни крутых очков, ни выбритого до синевы затылка. Это был старомодный лондонский детектив добротной выделки, из тех, которые говорят спокойно и негромко, но мгновенно выходят из себя, если им вешают лапшу на уши. А уж этого добра в его департаменте хватало!

Он ткнул большим пальцем в сторону палатки и сказал:

— Мертвец.

Я кивнул. Удивляться было нечему. Даже «Метс» не ставят палатки и не выряжаются в комбинезоны из тайвека из-за украденного кошелька.

Он снова ткнул пальцем и сказал:

— Американец.

Я снова кивнул. Я не сомневался в способности Роуза выяснить, кем был труп в палатке, по его зубам, одежде, прическе или телосложению, но я знал и то, что, не имея более конкретных улик, меня не стали бы привлекать к этому делу официально. Словно отвечая на мой невысказанный вопрос, Роуз вытащил из кармана два пластиковых пакета с вещдоками. В одном лежал раскрытый американский паспорт, в другом — белая визитная карточка. Он вручил мне оба пакета, снова ткнул пальцем в сторону палатки и сказал:

— Из его карманов.

Понятное дело, к самим вещдокам я не стал прикасаться, а только покрутил пакеты в руках, рассматривая их через пластик. С фотографии в паспорте на меня смотрел бледный угрюмый тип с тусклыми глазами, скрывающимися, казалось, под тяжелыми веками, но в них одновременно читалась и угроза. Я вопросительно взглянул на инспектора.

— Похоже, что он. Крыльцо и фото стыкуются.

«Крыльцо» означало «лицо» на сленге кокни. Они вообще любят заменять одни слова другими, рифмующимися с ними: сатана — жена, босяки — башмаки, и так далее и тому подобное. Я спросил:

— И чем же его?..

— Ножом под ребра, — ответил Роуз.

Владельцем паспорта значился Иезекия Хопкинс.

— Доводилось когда-нибудь слышать подобное имя? — спросил Роуз.

— Хопкинс?

— Нет, Иезекия.

Я взглянул на окна над нами и ответил:

— Да. Доводилось.

Местом рождения покойника значился штат Пенсильвания, США.

Я вернул паспорт Роузу и присмотрелся к визитной карточке. Трудно было определить наверняка, глядя на нее через пластик, но визитка, похоже, была из самых дешевых. Тонкая бумага, никакой текстуры, примитивный шрифт. Такие обычно стоят несколько фунтов за тысячу. Надпись гласила: «ХОПКИНС, РОСС и СПОЛДИНГ», ни дать ни взять адвокатская или биржевая контора. Однако никаких указаний на то, чем эта контора занималась, на карточке не было. Зато имелся телефонный номер с кодом региона 610. Восточная Пенсильвания, но не Филадельфия. Адрес на визитке был указан просто как «Лебанон, Пенсильвания». К востоку от Гаррисберга, если я не ошибся. С телефонным кодом 610 вполне совпадает. Впрочем, я там никогда не бывал.

— Вы пробовали звонить по этому номеру?

— Это ваша работа, — буркнул Роуз.

— Да никто там не ответит, — сказал я. — Ставлю доллар против десятки: такого телефона не существует.

Роуз долго сверлил меня взглядом, но все же достал свой мобильник и сказал:

— Будем надеяться, что его и в самом деле нет. Международный тариф у меня не подключен; если кто-нибудь в Америке снимет трубку, я останусь голым и босым.

Он набрал 001, потом 610 и остальные семь цифр. Стоя в двух метрах от него, я слышал радостный голос автоответчика телефонной компании, объявлявшего, что данный номер не обслуживается. Роуз выключил телефон и снова посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.

— А как вы узнали?

— Omne ignotum pro magnifico, — сказал я.

— Это еще что?

— Латынь.

— И что оно значит?

— Все непонятные вещи кажутся нам внушительными. Иными словами, хороший фокусник никогда не раскрывает своих секретов.

— Так теперь вы у нас фокусник?

— Я специальный агент ФБР, — ответил я и вновь бросил взгляд на те же самые окна.

Роуз проследил за мной и сказал:

— Знаю, знаю. Здесь жил Шерлок Холмс.

— Нет, не жил, — возразил я. — Холмса никогда не существовало. Он был придуман, так же как эти здания. Во времена Конан Дойла дома с номером больше восьмидесяти не помещали на улице. Ну, может, до сотни, не больше, а дальше шла грунтовая дорога. Мэрилебон в начале двадцатого века был просто деревней в миле от места, где кончалась Бейкер-стрит.

— Я родился в Брикстоне, — сказал Роуз. — Откуда мне все это знать?

— Конан Дойл придумал дом 221-б, — сказал я. — Как в кино и на телевидении придумывают телефонные номера, которые нам демонстрируют на экране. Или автомобильные номерные знаки. Чтобы не возникало проблем у реальных людей с настоящими номерами.

— Не пойму, куда вы клоните.

— Да я и сам пока не уверен. Но паспорт вам придется мне отдать. После того, конечно, как криминалисты закончат с ним работать. Хотя он, скорее всего, тоже «левый».

— Послушайте, что тут вообще происходит?

— Где вы живете?

— В Хаммерсмите.

— А в Хаммерсмите есть библиотека?

— Наверное.

— Возьмите там книгу «Приключения Шерлока Холмса» и прочтите второй по счету рассказ. Называется «Союз рыжих». Прочитаете сегодня вечером — а утром я заеду к вам повидаться.

Для меня посещение Скотленд-Ярда всегда удовольствие. Во-первых, это огромный срез прошлого. Но и будущего тоже. В наши дни Скотленд-Ярд стал очень прогрессивным заведением: множество суперсовременных технологий, уйма людей, работающих с ними.

Роуза я нашел в его офисе. Офис? Открытое пространство, кое-как защищенное скудной мебелью. Как те шаткие крепости, что мы строили дома в детстве. Роуз с ходу заявил:

— Книгу я нашел, но еще не читал, только собирался.

Он ткнул пальцем в толстый том в бумажном переплете, лежавший на столе. Чтобы дать инспектору время, я отвез паспорт Иезекии Хопкинса в посольство, где его тщательно проверили. Это была подделка, но очень качественная, если не считать нескольких ляпов, настолько очевидных, что были сделаны явно не случайно: дразнилка, провокация. Я вернулся в Скотленд-Ярд, где Роуз объявил:

— Я прочитал рассказ.

— И?..

— Все эти имена там есть. И Иезекия Хопкинс, и Росс, и Сполдинг. И Лебанон, который в Пенсильвании, — тоже. И Шерлок Холмс произносит ту же латынь. Похоже, образованный был человек.

— Ну так о чем же рассказ?

— Там вся штука была в том, что некоего мистера Уилсона регулярно выманивали из места, где он занимался своей законной деятельностью, на определенный период времени. А в его отсутствие проворачивались тонко продуманные нелегальные делишки.

— Очень хорошо, — отметил я. — Но что этот рассказ говорит нам?

— А ничего, — сказал Роуз. — Вообще ничего. Меня еще ни разу не выманивали с моего законного места работы. Тот труп — мое законное место работы. Где трупы — там и я.

— И что же?

— Да то, что если бы меня даже пытались выманить откуда-нибудь, то вряд ли оставляли бы всякие следы и намеки, верно? Зачем меня заранее о чем-то таком предупреждать? Какой в этом может быть смысл?

— Смысл вполне может быть, — сказал я.

— И какой же?

— Скажем, некоего иностранца убивают на Бейкер-стрит, — что вы будете делать дальше?

— Да не особо чего, по правде говоря.

— Именно. Убили и убили. Но в нашем случае — что вы будете делать дальше?

— Попытаюсь выяснить, кто и зачем затеял со мной эту игру. Вернусь к месту преступления, чтобы убедиться, что мы ничего не упустили.

— Quod erat demonstrandum, — сказал я.

— А это что?

— Латынь.

— И что оно значит?

— Это значит, что вас выманивают. Это значит, что их игра удалась.

— Выманивают меня откуда? В своем офисе я ничем таким уж важным не занимаюсь.

Он настаивал на том, чтобы ехать, и мы снова отправились на Бейкер-стрит. Палатки до сих пор торчали на прежнем месте. Ограждающая полицейская лента все так же колыхалась на ветру. Мы не нашли ни новых следов, ни новых вещдоков. Тогда мы стали изучать дело в его контексте: какие серьезные преступления могли бы произойти при отвлечении полицейских на манок. Но и здесь мы зашли в тупик. На этом отрезке Бейкер-стрит, кроме официального Музея Шерлока Холмса, экспозиции восковых фигур, нескольких магазинчиков и пары банков, находящихся на грани банкротства, ничего нет. И если бы кто-то задумал взорвать один из этих банков, то сделал бы его владельцам большое одолжение.

Потом Роузу понадобилась книга, где были бы собраны более детальные ссылки на разные дела Холмса, и я отвез его в Британскую библиотеку в Блумсбери. Там он битый час просидел с толстенным аннотированным сборником. Его постоянно сбивали с толку географические ошибки, которые сделал Конан Дойл. Затем он начал подумывать о том, чтобы отнестись к прочитанному им рассказу не впрямую, а как к своего рода коду или шифру.

В общем, остаток недели мы провели за этим занятием. Среда, четверг, пятница — тридцать часов минимум. Но так ни к чему и не пришли. Никакого прогресса. И ничего не произошло. Ни одно из других дел Роуза не распуталось само собой, и преступность в Лондоне не подскочила до небес. Никаких результатов, никаких последствий. Нуль.

Прошло несколько недель, и мы с Роузом забыли об этой шараде. Насколько я знаю, Роуз о ней больше не вспоминал. В отличие от меня. Потому что три месяца спустя стало ясно, что выманивали не Роуза, а меня. Подогрев мой англофильский интерес, заставили развлекаться тридцать часов. Конечно, они знали, что именно так все и будет. И прекрасно все спланировали. Они знали, что меня вызовут на место убийства американца, и представляли, как срежиссировать все, чтобы я завелся, как тот кролик с рекламы батареек «Энерджайзер».

Три дня. Тридцать часов. Выманили из здания, где я должен был проверять заявителей на визы в США, — и я не мог знать, что кое-кто из сотрудников оплачивал обучение своих детей в университетах, проштамповывая визы, которые в иных обстоятельствах не имели бы ни единого шанса быть утвержденными.

Поэтому некие четыре индивида смогли въехать в Штаты, из-за чего в Денвере погибло триста человек. И поэтому я, не в состоянии доказать, что вина моя состояла не в злонамеренности, а в наивности, сижу в одиночке в тюрьме Левенворт в штате Канзас. Где одна из немногих книг в тюремной библиотеке — «Приключения Шерлока Холмса».

Телережиссер, профсоюзный активист, механик в театре, студент юридического факультета — ныне Ли Чайлд известный во всем мире автор серии бестселлеров о Джеке Ричере. Хотя родился он в Англии, но живет поочередно в Нью-Йорке и на юге Франции. Ли отчетливо помнит, что интерес к предмету нашей антологии пробудился у него, когда в бабушкином «Ридерз дайджесте» он прочитал статью о Джозефе Белле, преподавателе Конан Дойла, которого часто считают прообразом великого детектива. С тех пор Чайлд убежден, что это и есть «настоящий» Шерлок Холмс.

«Союз рыжих» был впервые опубликован в 1892 году и с тех пор входит в сборник «Приключения Шерлока Холмса».