Глава 08
Ричер сделал третий большой глоток из бутылки и сказал:
— Это не водитель автобуса.
— Насколько ты уверен? — спросил Петерсон.
— Сколько денег получают эти ребятишки за свой «мет»?
— Насколько нам известно, двести баксов за грамм, и мы полагаем, что они перевозят его в пикапах, а туда помещается очень много граммов.
— Значит, они могут позволить себе нанять специалиста. Профессиональный убийца, который днем работает водителем автобуса, — это очень маловероятная комбинация.
— Ладно, согласимся, что водитель ни при чем и мистер Джей Нокс чист как слеза.
— Ты можешь поручиться за всех посетителей тюрьмы?
— Мы за ними следим. Они снимают номера в мотелях, садятся на рейсовые автобусы, которые ходят до тюрьмы, возвращаются и на следующий день уезжают. При малейшем изменении стандартной схемы мы оказываемся тут как тут.
— Где находится свидетельница?
— У себя дома. Ее зовут Джанет Солтер. Очень милая старушка, настоящая бабулька из детской книжки. К нашему счастью, ее дом находится на улице с тупиком, и одна из наших машин блокирует въезд днем и ночью. Ты ее видел.
— Мало.
— Мы это понимаем. Вторая машина стоит перед ее домом, третья припаркована через улицу, парни следят за подъездами с тыла. Кроме того, с дамой находятся наши лучшие сотрудницы, минимум четыре одновременно, — две спят, две следят за ситуацией.
— Когда суд?
— Если повезет, через месяц.
— И она отказывается уехать? Вы могли бы спрятать ее в отеле. Например, на Карибах. Я бы предложил ей именно такое решение.
— Она не желает уезжать. Она невероятно упряма.
— А она понимает, какая опасность ей угрожает?
— Мы ей объяснили, но она хочет сделать все правильно. Говорит, это дело принципа.
— Молодец!
Петерсон кивнул.
— Мы только выиграем, потому что сможем прижать всю компанию. Но одновременно это создает дополнительные проблемы, поскольку отнимает огромные ресурсы.
— Вот почему вы ведете себя так сдержанно и не вступаете в конфронтацию с байкерами. В данный момент вам просто не хватит сил вести с ними полномасштабную войну.
— И потому, что мы не можем настраивать против себя присяжных. Нельзя давать защите шанс заявить, что это дело является частью кампании против байкеров. Кроме того, они совсем не дураки и ведут себя тихо. Строго говоря, как отдельные личности они пока не сделали ничего плохого. По крайней мере публично.
— На самом деле как раз наоборот. Я видел фотографии.
— Именно, — не стал спорить Петерсон. — Складывается впечатление, что какой-то добропорядочный горожанин забил до смерти типа из их компании.
Часы на холодильнике продолжали тикать и показывали без пяти двенадцать ночи. Осталось пятьдесят два часа. Луна за окном забралась высоко на небо, и снег, лежавший на земле, залило яркое сияние. Неподвижный воздух был таким ледяным, что Ричер чувствовал, как он пытается пробраться внутрь сквозь стены дома. Между окнами и тем местом, где тепло от железной печки набрасывалось на холод, прогоняя его назад, была ничейная полоса примерно в фут шириной.
— Холланд в состоянии справиться с вашей проблемой? — поинтересовался Ричер.
— А почему ты спрашиваешь?
— Первое впечатление. Мне он показался немного не на месте.
— Холланд хороший человек.
— Это не ответ.
— Ты обсуждал начальство, когда служил в армии?
— Постоянно. С теми, кто одного со мной звания.
— А мы одного звания?
— Примерно.
— И каким же было твое начальство?
— Одни были хорошими парнями, другие — настоящими задницами.
— Холланд нормальный мужик, — сказал Петерсон. — Но он устал от жизни. Его жена умерла. Потом дочь выросла и ушла из дома. Он остался один, и у него что-то вроде депрессии.
— Я видел в его кабинете фотографию.
— Счастливые дни. Они были хорошей семьей.
— Значит, он в состоянии справиться с этим делом?
— Да, и ему хватает ума попросить помощи, когда он в ней нуждается.
— И кого он попросил?
— Тебя.
Ричер допил пиво. Он согрелся, ему было уютно и тепло, и он чувствовал, что устал.
— И что я могу для него сделать?
— Лагерь для строителей устроили на старой военной базе, — сказал Петерсон.
— Ты мне говорил.
— Мы хотим понять, что точно там было.
— Вы не знаете?
Петерсон покачал головой.
— Ее построили давным-давно, и там стоит одно каменное сооружение, размером и видом похожее на дом.
— И все?
— Еще есть длинная прямая дорога, которая ведет к строению, стоящему в полном одиночестве в прерии.
— Размером с дом?
— Меньше моего.
— Какой он формы?
— Квадратный. Прямоугольный. Как дом.
— С крышей?
— Естественно.
— Может быть, это пусковая ракетная установка. Таких в обеих Дакотах очень много.
— Нет, это не оно.
— В таком случае может быть все, что угодно. Например, военные начали что-то строить, а потом бросили.
— Мы так не думаем. Старики кое-что помнят и рассказывают. Они говорят, что там несколько месяцев работала целая куча инженеров. С серьезной охраной. Кроме того, туда постоянно кто-то приезжал или уезжал. Тебе не кажется, что это немного слишком для штуки размером с обычный дом?
— Я слышал и более странные вещи.
— Нам необходимо знать точно. Существует вероятность, что придется туда отправиться и арестовать человек сто. Мы хотим понимать, с чем можем там столкнуться.
— Позвоните кому-нибудь. Например, в военное министерство.
— Мы звонили. Сначала мы, потом совет округа, за ними администрация штата.
— И что?
— Никто не получил никакого ответа.
— Сколько лет вашим самым старым старикам?
— Это важно?
— Я хочу понять, когда шло строительство. Они видели тех инженеров собственными глазами? Или слышали про них от родителей или дедушек?
— Базе лет пятьдесят.
— Сколько прошло времени с тех пор, как оттуда ушли солдаты?
— Нисколько. Их там никогда не было.
— Значит, это заброшенная база времен холодной войны, — пожав плечами, сказал Ричер. — Вполне возможно, что строительство вообще не довели до конца. Знаешь, как это бывает: в какой-то момент идея кажется великолепной, но проходит немного времени, и она уже выглядит идиотской. Тогда подобные вещи происходили сплошь и рядом, поскольку стратегия была подвижной. Или просто никто не имел ни малейшего представления о том, что они делают. Поверь мне, там нет ничего особенного. Каменный дом надежнее защитит от выстрелов, чем деревянный или трейлер, но, насколько я понял, вы не собираетесь развязывать там войну.
— Нам нужно знать наверняка.
— Я не могу вам помочь. Я здесь никогда не служил. И не слышал разговоров про эти места.
— Ты бы мог позвонить каким-нибудь старым знакомым. У тебя же наверняка кто-то остался.
— Я уже очень давно уволился из армии.
— Ты мог бы поехать на запад и взглянуть, что там такое.
— Каменный дом. Армейский камень ничем не отличается от обычного.
— Тогда что там делало такое количество инженеров?
— Что тебя беспокоит?
— Мы подумали, а вдруг там имеется подземный бункер и дом — это всего лишь вход. Возможно, они разместили свою лабораторию под землей. Тогда понятно, почему нет пожаров и взрывов в трейлерах. Они вполне могли превратить старую базу в настоящую крепость, с запасами продовольствия, воды и оружия. Наша операция может превратиться в осаду. Нам это надо?
Петерсон встал, подошел к столу и взял из холодильника еще две бутылки с пивом, из чего Ричер сделал вывод, что они прошли только половину пути или даже треть, если у него там упаковка из шести бутылок.
— И это не все, — сказал Петерсон.
— Кто бы сомневался? — заметил Ричер.
— Мы «закрыли» их главаря, но руководство и контроль не прекратились. Иными словами, они продолжают функционировать.
— Значит, у него есть заместитель.
— Банды таким правилам не подчиняются.
— Тогда он каким-то образом поддерживает связь со своими соратниками. По мобильному телефону или тайно переправляет им письма.
— Нет.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— В таком случае, через адвоката. Разговор один на один каждый день, они делают вид, что обсуждают детали обвинения и все такое, а в действительности он выдает устные инструкции, которые адвокат отправляет по назначению.
— Мы тоже так подумали. Но адвокат тоже не при делах.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что в комнатах для свиданий имеются скрытые аудио— и видеокамеры.
— Для того чтобы следить за беседами наедине между адвокатом и обвиняемым? Разве это законно?
— Возможно. У нас совсем новая тюрьма, а в некоторых федеральных законах, принятых недавно, полно лазеек.
— Но он же не федеральный заключенный.
— Ну хорошо, допустим, наши действия не совсем законны.
— Однако вы все равно это делаете?
— Да, — ответил Петерсон. — И мы не слышали ни единого слова, в котором содержались бы инструкции или даже намек на их бизнес. Никто не передавал записок, и никто ничего не записывал.
— Ты когда-нибудь слышал про Четвертую поправку к Конституции? У вас могут возникнуть серьезные проблемы в суде.
— Мы не планируем использовать то, что услышали. Прокурор ничего не знает. Мы просто хотим быть готовы, если они решат напасть на свидетеля. Это исключительно инициатива полиции.
— С вашей свидетельницей все будет в порядке. Вы обложили ее ватой. Продержаться нужно месяц. Ну, конечно, вам придется немного больше поработать, не более того.
— Мы участвовали в конкурсе, когда выбирали место, где будет построена тюрьма.
— Холланд мне говорил. Как завод по производству «Тойот» или «Хонд».
— Мы были вынуждены пойти на компромиссы.
— Так всегда бывает.
— Персонал тюрьмы получает налоговые льготы, мы построили для них дома и расширили школу.
— И что?
— А в самом конце нам пришлось подписаться на участие в их плане решения кризисных ситуаций.
— И в чем он состоит?
— Весь болтонский полицейский участок занимает места на заранее обозначенном периметре в миле от города.
— Все?
— Все до единого. Те, кто на смене и кто дома, больные и здоровые, те, кто спят и кто бодрствует.
— Ты серьезно?
— Нам пришлось на это согласиться. Ради благополучия нашего города.
— Плохо, — сказал Ричер.
— Совсем плохо, — согласился с ним Петерсон. — Если зазвучит сирена, мы должны все бросить и мчаться на север. Все мы. А это означает, что, если сирена завоет в какой-то день в следующем месяце, нам придется оставить Джанет Солтер полностью без защиты.
