Глава 44
Они зашагали к каменному зданию, семь человек, все вместе, диковинная небольшая процессия. Первым шел Платон, четыре фута одиннадцать дюймов, потом Ричер, шесть футов и пять дюймов, за ними пятеро парней Платона, все ниже Ричера, но выше Платона. Шестой человек Платона все еще доставал оборудование из мертвой машины Холланда. Каменное здание дожидалось их, тихое и равнодушное в тусклом лунном свете, не изменившееся за прошедшие пятьдесят лет. Камень, шиферная плитка, слепые окна, трубы, карнизы, узоры и прочие архитектурные детали.
Открытая галерея и стальная дверь.
Платон вставил ключ в замок. Повернул его. Раздался щелчок. Он стоял и ждал. Ричер понял намек. Он повернул ручку вниз ровно на шестьдесят градусов, как в банковском сейфе, и потянул дверь на себя. Петли заскрипели. Он шагнул вперед, надавил плечом и полностью распахнул дверь; казалось, будто он толкает грузовик.
Стоявший рядом Платон поднял руку ладонью вверх. Человек за его спиной шагнул к нему, засунул руку в его рюкзак, вытащил фонарик и вложил в ладонь Платона — так медсестра вкладывает скальпель в руку хирурга. Платон включил фонарик, переложил его в другую руку, щелкнул пальцами и указал на Ричера. Стоявший за его спиной парень снял свой рюкзак, вытащил из него фонарик и протянул Джеку.
Это был «Мэглайт» с четырьмя батарейками. Из Онтарио, Калифорния. Лучший из всех фонарей такого класса. Прочный алюминиевый корпус. Надежный и практически не ломающийся. Ричер включил фонарик, провел лучом по бетонному помещению внутри.
Ничего не изменилось. Все здесь оставалось таким же, как во время его визита четыре с половиной часа назад вместе с Петерсоном и Холландом — теперь оба мертвы. Верхушка винтовой лестницы, две незаконченных вентиляционных трубы, выходящих из пола. Сухой застоявшийся воздух, запах старых, давно забытых страхов.
— После вас, мистер Холланд, — сказал Платон.
Это немного разочаровало Ричера. Он лишился своей куртки, но башмаки все еще оставались при нем. Он размышлял о том, чтобы пропустить Платона вперед, а потом лягнуть его, чтобы тот пролетел вниз на сотню футов.
Очевидно, такая же мысль пришла в голову Платону. Умный парень.
Поэтому Ричер стал спускаться первым, и ему было так же неудобно, как и в прошлый раз. Большие каблуки, слишком узкие ступеньки, маленькие шаги, лязг металла. Шум двигателей самолета стих, как только они оказались на лестнице, и Ричер услышал серию указаний на испанском:
— Подождите, когда вернется грузовик, установите оборудование и начинайте заправку. Откройте оставшиеся три двери в самолете и поставьте на места другие три лестницы. Разберитесь, как работает система очистки льда, и выясните, за какое время до взлета следует ее включить. Одного человека оставьте на посту в сотне футах к югу. Это единственное направление, которое может быть опасным. Меняйтесь каждые двадцать минут. Или чаще, это ваше дело. Я хочу, чтобы часовой оставался внимательным, а не замерз до смерти.
Потом Платон замолчал, и Ричер услышал, как он начал спускаться вслед за ним. Более мелкие шаги, но уверенные. Металл лязгал, но не так громко. Два луча фонариков рисовали спирали по часовой стрелке, разделенные двадцатью футами, но не синхронизированные. Ричер не спешил. Теперь он стал Холландом — и не только по имени. Он импровизировал и надеялся, что у него появится шанс.
Между тем грузовик вернулся с нужным оборудованием, сваленным на пассажирское сиденье. Двигатель лебедки, веревка, мешки для мусора. Лебедка была надежным металлическим приспособлением с тремя ногами и выносной стрелой, как у маленького подъемного крана. Ее ставили перед машиной так, чтобы стрела оказывалась над двигателем. Блоки позволяли усиливать тягу в соответствии с древними законами механики, в результате один человек мог поднимать тяжелый металлический блок.
Трое парней Платона внесли лебедку в бункер и поставили ее так, что стрела опиралась на одну из вентиляционных шахт. Словно собирались удить рыбу из бочки. Потом они пропустили веревку через блоки и туго натянули. Больший вес означал уменьшение скорости. Протяни веревку на один ярд, и с одним блоком легкий предмет переместится на тот же ярд, но если задействовать сразу два блока, более тяжелый передвинется на восемнадцать дюймов, а с тремя блоками пройдет всего двенадцать дюймов. И так далее. Компромисс.
Они выбрали вариант с двумя блоками. Баланс между скоростью и нагрузкой.
Парень, который привез оборудование, ничего не сказал про «Форд».
Двести восемьдесят неуклюжих шагов. Ричер сделал семьдесят из них, прошел четверть пути и стал двигаться быстрее. Он увидел свой шанс.
«Установите оборудование и начинайте заправку», — сказал Платон.
Из чего следовало, что им придется немало потрудиться наверху, прежде чем один из парней спустится вниз, чтобы соединить шланг насоса с цистерной. Может быть, пять минут. Или даже десять. А пять или десять минут наедине с Платоном глубоко под землей могут оказаться весьма продуктивными. Поэтому Ричер собирался добраться до дна как можно скорее, чтобы приготовиться, и он пошел быстрее — как только мог. Но не слишком.
Впрочем, этого оказалось недостаточно.
Платон не отставал ни на шаг. Более того, он начал сокращать расстояние между ними. Для человека с фигурой Платона такая винтовая лестница не представляла никаких проблем. Он мог двигаться по ней, как звезда Голливуда. У него были миниатюрные ноги. К тому же, по сравнению с Ричером, он отличался ловкостью и быстротой.
Джек снова замедлил шаг, решив, что лучше сэкономить силы и не сломать лодыжку.
Парень, который сидел на месте 4А, стоял рядом с парнем, сидевшем на месте 4Б, с подветренной стороны от грузовика с насосом. Здесь они не были видны от каменного здания и из иллюминаторов самолета. Не мог их заметить и часовой, находившийся в ста футах на взлетной полосе. Парень с места 4А отправил текстовое сообщение русскому: «Машина полицейского повреждена. Сбежать отсюда невозможно».
Русский ответил:
«Я удвою ваши деньги».
Парень с места 4Б посмотрел на грузовик, предназначенный для борьбы с обледенением. Парень с места 4А проследил за его взглядом. Дизельный двигатель, немного неуклюжий, не слишком быстрый, привлекающий внимание, к тому же угнанный. Но это средство передвижения.
Он ничего не ответил.
Телефон снова завибрировал в его ладони.
«Я утрою ваши деньги, сделайте это», — предлагал русский.
Утроенная сумма была огромной. Но даже мысль о деньгах бледнела по сравнению с перспективой жизни, в которой не будет Платона.
Парень с места 4Б кивнул. Он только что ездил на грузовике. Он знал, что машина исправна.
Парень с места 4А написал: «Хорошо».
Ричер прошел второе место, где все звуки резонировали, как в гобое. Две трети пути вниз. Топот четырех ног, наступающих на металл, слился в призрачную песню, пульсирующую вдоль шахты, зависающую в мертвом воздухе, словно элегия перед трагедией, которая вот-вот случится. Ричер содрогнулся и продолжал спуск в темноту, держа фонарик между большим и указательным пальцем руки в перчатке; тремя остальными он касался стены. Над его головой метался луч фонарика Платона. Каблук Ричера стукнул по двухсотой ступеньке. Осталось еще восемьдесят.
Грузовик с насосом, в принципе, был простым устройством и сравнительно новым изобретением. Прежде самолеты заправляли непосредственно из автоцистерны. В современном мире аэропорты размещают хранилища с топливом под землей, специальные грузовики выезжают на бетонированную площадку и соединяют патрубки под люками с патрубками под крыльями самолета. Шланг на катушке на грузовике разматывается и соединяется с самолетом. Внутри находится насос, который доставляет топливо из-под земли в баки самолета. Простая и эффективная система.
Парни с мест 4А и 4Б поставили грузовик как можно ближе к двери каменного здания, примерно посередине между цистерной, расположенной глубоко под землей, и томимым жаждой «Боингом». Один из них закинул патрубок на плечо, другой включил электрический двигатель барабана. Парень с патрубком на плече внес шланг в здание и стал опускать его во вторую вентиляционную шахту, которую не использовали парни с веревкой.
Ричер добрался до дна, где ничего не изменилось. После последнего шага он немного отдохнул — в девяти дюймах от пола круглого помещения, потолок которого находился на одном уровне с его поясом, так что верхняя часть туловища все еще оставалась в шахте, а лицо — в дюйме от изогнутой бетонной стены. Платон остался у него за спиной, как в предыдущий раз Холланд. Ричер ощутил дуло «Хеклера» на своей спине.
— Двигайся, — сказал Платон.
Джек наклонился и с трудом протиснулся вперед, согнув шею под углом в девяносто градусов. Ноги тут же отозвались болью на это движение. Он опустился на колени, потом повернулся и сел. Дальше Ричер пополз задом вперед, медленно и неуклюже. Постыдная поза, каблуки, костяшки пальцев и задница. Один раз, потом еще и еще.
Платон просто сошел с лестницы и шагнул в помещение с низким потолком. Он сделал три уверенных шага, остановился и огляделся по сторонам. Платон стоял, расправив плечи; от его макушки до бетонного потолка оставалось четыре дюйма.
— Ну, и где моя собственность? — спросил он.
Ричер не ответил. Он дрейфовал по течению. Мир вокруг перевернулся. Всю жизнь рост давал ему преимущество. Доминирующее положение более сильного человека, которого замечают и берут в расчет. Ты получаешь авторитет, к тебе относятся с уважением, ты быстрее продвигаешься по службе, больше зарабатываешь, тебя охотно выбирают. Статистика это подтверждает.
Ты побеждаешь в драках, тебе никто не докучает, ты главенствуешь во дворе.
Родиться высоким — значит выиграть в лотерею.
Родиться маленьким — сразу оказаться среди последних.
Но только не здесь.
Здесь быть высоким значило проиграть.
Здесь маленький человек мог легко победить.
— Где моя собственность? — повторил Платон, держа руку на рукояти «Хеклера».
Ричер поднял руку от пола, чтобы показать нужное направление, но в этот момент у него за спиной послышался двойной стук. Он с трудом повернулся и увидел, что из вентиляционной шахты выпали два мешка для мусора и конец тяжелой жирной веревки. Эти предметы он видел в багажнике машины Холланда.
— Нам нужно сделать работу, — заявил Платон. — Нельзя сказать, что она требует незаурядных умственных способностей. Мы сложим добычу в мешки, привяжем их к веревке, а парни вытащат все наверх.
— Сколько? — спросил Ричер.
— Самолет способен взять на борт шестнадцать тонн.
— Мы здесь неделю проторчим.
— Я так не думаю. У меня около десяти часов. Байкер выберется из своего убежища в тюрьме сразу после обеда. И я договорился с начальником тюрьмы, что до тех пор он продержит у себя весь департамент. Так что нам никто не помешает. Поднимать полторы тонны в час — вполне реальная задача. В особенности вместе с тобой. Но тебе не нужно беспокоиться, самая трудная работа будет на поверхности.
Ричер промолчал.
— Сначала мы возьмем драгоценности. Где они?
Джек собрался показать, но в этот момент совсем рядом с ним из второй вентиляционной шахты выпал латунный хомут толстого черного шланга. Он ударился о пол, и сразу же начал опускаться сам шланг. Потом Ричер услышал звук приближающихся шагов. Кто-то шел вниз.
Скоро начнется заправка самолета.
— Где драгоценности? — спросил Платон.
Ричер не ответил. Он прикидывал время. Двести восемьдесят ступенек. Парень, который займется заправкой, появится здесь через две или три минуты, как бы быстро он ни спускался. А двух или трех минут вполне достаточно. Прошло очень много времени с тех пор, как Ричер участвовал в схватке, продолжавшейся больше двух минут.
Появился тот шанс, которого он ждал.
— Где драгоценности? — спросил Платон.
— Сам ищи, — ответил Ричер.
Шум шагов стал немного громче.
Платон улыбнулся, приподнял рукав и сделал вид, что проверяет время по часам, медленно и безразлично, а затем метнулся вперед, стремительно и проворно, собираясь ударить Ричера ногой в бок. Продолжая сидеть, Джек отбросил ногу Платона в сторону и встал на колени. Платон неловко отстранился, Ричер развернулся и метнулся за ним.
Он ударился головой о потолок, расцарапал костяшки пальцев и снова упал на колени. Платон восстановил равновесие и нанес сильный удар по спине Ричера. Потом отступил назад, снова улыбнулся и повторил:
— Где драгоценности?
Ричер не ответил. Костяшки его пальцев кровоточили, и он не сомневался, что рассек кожу на голове. Потолок нависал над ним.
Платон положил обе руки на пистолет-пулемет.
— У тебя была одна контрамарка, — сказал Платон. — И это всё. Где драгоценности?
Ричер поднял фонарик и его лучом показал коридор. Даже с такого расстояния отражение получилось блестящим и завлекательным. Платон зашагал в нужном направлении, быстро и уверенно, словно шел по улице, а над его головой было только небо.
— Захвати с собой мешки, — бросил он через плечо.
Ричер отполз в сторону, взял пакет с мешками и с унизительной неловкостью потащился за маленьким человечком, словно огромный, заключенный в клетку примат.
Платон вошел в правый коридор. Он делал то, чем занимался Холланд, — играл лучом фонарика, водил им по полкам, по золоту, серебру, платине, бриллиантам и рубинам, сапфирам и изумрудам, часам и картинам, блюдам и канделябрам. Но на его лице не было жадности или удивления. Он оценивал объем предстоящей работы — и не более того.
— Ты можешь начать поднимать это дерьмо наверх. Но сначала покажи мне порошок.
Ричер повел его по коридорам — каблуки, костяшки пальцев и задница, — низко опустив голову, до третьего из трех туннелей, где находился метамфетамин. Полка производила ошеломляющее впечатление. Кирпичики, собранные в пачки десять на десять, целая стена длиной в сто футов. Здесь никого не было в течение пятидесяти лет, и пожелтевшая вощеная бумага тускло мерцала в свете лучей фонариков. Пятнадцать тысяч пачек. Более тринадцати тонн.
— Это все? — спросил Платон.
— Здесь треть, — ответил Ричер.
Шаги на лестнице стали громче. Парень, отвечавший за заправку, торопился.
— Мы заберем все, что здесь. И еще немного. Пока не заполним самолет.
— Я думал, ты все продал русскому.
— Так я и сделал, — сказал Платон.
— Но ты собираешься забрать товар?
— Только часть.
— Это обман.
Платон рассмеялся:
— Ты убил для меня трех человек, но тебя огорчает, что я ворую у какого-то глупого русского, которого ты никогда не встречал?
— Я бы предпочел уверенность, что ты держишь свое слово, вот и всё.
— Почему?
— Потому что хочу, чтобы с моей дочкой ничего не случилось.
— Она сама решила сбежать с теми парнями. Через десять часов мне она уже будет не нужна. Я заканчиваю свой бизнес здесь.
— Значит, и я тебе больше не нужен, — сказал Ричер.
— Я позволю тебе жить, — сказал Платон. — Ты неплохо на меня поработал. Ты медлил, но потом все сделал.
Ричер промолчал.
— Я держу свое слово, — сказал Платон. — Только это не относится к русским.
За их спинами прозвучали последние громкие шаги по металлическим ступенькам. Потом они сменились шагами потише по бетонному полу. Они повернулись и увидели одного из парней Платона. Как и все остальные, он был ростом около пяти футов и семи дюймов, а потому горбился, но не очень сильно. Его автомат висел на груди, в руке он держал фонарик и все время озирался по сторонам. Однако в его взгляде не было любопытства. Он просто делал свою работу. Наконец он нашел шланг, натянул его и встряхнул, чтобы в нем не осталось смятых мест. Затем по-испански спросил, где цистерна. Ричер подождал, когда Платон переведет вопрос, и ткнул лучом фонарика в нужный коридор. Парень поднял тяжелый шланг и потащил его в указанном направлении. Вскоре он исчез за поворотом.
— А теперь начинай собирать драгоценности, — сказал Платон.
Ричер оставил его общаться с товарными запасами и отправился в долгий обратный путь. Пять тысяч галлонов топлива в самодельной цистерне. Ричер хотел убедиться, что все работает надежно. Ему предстояло оставаться здесь до самой смерти Платона, которая может случиться либо через несколько минут, либо через десять часов, и он предпочитал решать не более одной задачи за раз.
Он обнаружил, что парень Платона заканчивает свою работу. Медный конец шланга был аккуратно вставлен в медную же арматуру, находившуюся на боку цистерны. Парень проверил надежность сочленения, надавливая на шланг в разные стороны, остался удовлетворен проверкой и повернул кран. Ричер услышал, как топливо потекло в шланг. Не слишком много, три или четыре галлона. И все. Сработала сила тяжести, и наполнилась часть шланга, лежавшая на полу, на уровне с самой цистерной. Дальше должен поработать насос, чтобы поднять жидкость наверх.
Ричер внимательно наблюдал за сочленением. На фибровых прокладках появилась одна толстая капля керосина. Она вспучилась, стала круглой и упала на пол, оставив маленькое влажное пятнышко.
И больше ничего.
Все в порядке.
Парень Платона присел на корточки и, по-утиному переваливаясь, двинулся обратно к лестнице. Ричер прополз по периметру круглого помещения и исчез в коридоре, уходящем далеко в сторону от драгоценностей и метамфетамина.
