Глава
48
Ричеру принесли еще кофе, а Воэн — сок. В голове у Ричера пробило час ночи, часы на стене кафе сделали это с опозданием на минуту. Воэн посмотрела на наручные часы и сказала:
— Мне пора в седло.
— Ладно, — отозвался Ричер.
— А тебе нужно поспать.
— Хорошо.
— Ты поедешь со мной в Колорадо-Спрингс? В лабораторию, с образцом воды?
— Когда?
— Завтра, точнее, уже сегодня.
— Но я ничего не понимаю в воде.
— Именно по этой причине мы собираемся поехать в лабораторию.
— В какое время?
— Стартуем в десять?
— Это слишком рано для тебя.
— Я все равно не сплю. К тому же серия моих дежурств подошла к концу. Теперь четыре ночи подряд я не дежурю. Десять ночей подряд я работаю, а потом четыре отдыхаю. Мы должны выехать пораньше, ведь нам предстоит долгая поездка туда и обратно.
— Ты все еще стараешься уберечь меня от неприятностей? Даже в свободное время?
— Эту задачу я уже перед собой не ставлю.
— Тогда почему?
— Просто мне нравится твое общество, вот и все, — ответила Воэн.
Она положила на стол четыре доллара за сок. Поставила солонку, перечницу и сахарницу на прежние места. Выскользнув из кабинки, вышла из кафе и направилась к машине.
Ричер принял душ, в два часа ночи улегся в постель и проспал до восьми. Ему ничего не приснилось. Он снова принял душ и прошел через город к магазину скобяных изделий. Минут пять он разглядывал стоящие на тротуаре лестницы, затем вошел внутрь, отыскал стойку с брюками и рубашками и купил себе новые. На этот раз он выбрал одежду более темных тонов и от другого производителя. Заранее вываренную, а потому более мягкую и удобную. Конечно, она была менее ноской, но Ричер не нуждался в том, что служит долго.
Он переоделся в комнате мотеля, а старые вещи оставил свернутыми возле мусорной корзины. Может быть, у горничной есть родственник — мужчина его размеров. Может быть, она сумеет погладить вещи и они станут не такими жесткими. Ричер вышел из своего номера и увидел, что в комнате Марии горит свет. Он заглянул в офис. Администратор сидела на своем месте. Он посмотрел на доску за ее спиной — ключа от комнаты Марии на ней не было. Администратор перехватила его взгляд и сказала:
— Она вернулась сегодня утром.
— В какое время?
— Очень рано. Около шести.
— Вы видели, как она добралась до мотеля?
Женщина посмотрела по сторонам и, понизив голос, сказала:
— В бронированной машине. С солдатом.
— В бронированной машине?
— Ну, такие показывают в новостях.
— «Хамви», — подсказал Ричер.
Женщина кивнула.
— Вроде джипа. С крышей. Солдат сразу уехал, чему я была рада. Я не ханжа, но не могла бы допустить такую вещь. Только не здесь.
— Не беспокойтесь, — сказал Ричер. — У нее уже есть возлюбленный.
«Или был», — подумал он.
— Она еще слишком молода, чтобы заигрывать с солдатами.
— А разве есть какое-то ограничение по возрасту?
— Должно быть.
Ричер заплатил по счету и пошел вдоль мотеля, делая расчеты. Старик сказал по телефону, что он привез Марию на военную базу вчера утром около восьми тридцати. Обратно она вернулась в «хамви» в шесть. «Хамви» не стал бы ехать кружным путем через автостраду штата. Он пересек Диспейр, что заняло не более тридцати пяти минут. Таким образом, Мария пробыла там двадцать один час. Следовательно, ее проблема оказалась вне юрисдикции данной военной базы. Марию задержали, а ее историю отправили наверх по цепочке командования. Телефоны, голосовая почта, защищенные телексы. Может быть, даже совещание по селектору. Наконец кто-то принял решение, ее выпустили и предложили довезти до дома.
Сочувствие, но не помощь.
Но в какой помощи она нуждалась?
Ричер остановился возле ее комнаты и прислушался. Вода в душе не лилась. Он подождал минуту, на случай если она вытирается, и еще минуту, давая Марии возможность одеться. Затем постучал. Прошла еще минута, и дверь распахнулась. Волосы девушки были еще влажными. Дополнительный вес сделал их на дюйм длиннее. На ней были джинсы и синяя футболка. Она стояла босиком. У Марии были маленькие ступни, как у ребенка, и прямые пальцы. Девушку вырастили родители, которые заботились о том, чтобы их дочь носила правильную обувь.
— Вы в порядке? — спросил он, чувствуя, что это довольно глупый вопрос.
Мария выглядела маленькой, усталой, потерянной и смущенной. Она не ответила.
— Вы ездили на военную базу, чтобы узнать о Рафаэле, — сказал Ричер.
Она кивнула.
— Вы рассчитывали, что вам помогут, но этого не произошло.
Она опять кивнула.
— Они сказали вам, что это дело полиции Диспейра.
Она не ответила.
— Может быть, я сумею вам помочь. Или полиция Хоупа. Вы не хотите рассказать, что происходит?
Она вновь не ответила.
— Я не смогу помочь вам до тех пор, пока не буду знать, в чем проблема, — сказал Ричер.
Мария покачала головой.
— Я не могу вам рассказать. Я никому не могу рассказать.
В том, как она произнесла это «не могу», прозвучало нечто окончательное. В ее словах не было гнева, печали, обиды или жалобы — только спокойная взрослая уверенность. Она отвечала на вопрос, и не более того. Словно уже изучила все возможности и пришла к выводу, что остался лишь один приемлемый вариант. Как если бы небеса разверзлись, стоит ей открыть рот.
Она никому не могла рассказать.
Все предельно просто.
— Ладно, — сказал Ричер. — Оставайтесь здесь.
Он пошел в кафе и позавтракал.
Ричер предполагал, что Воэн заедет за ним в мотель, поэтому без пяти десять уселся в пластиковом шезлонге возле двери своего номера. Она появилась в три минуты одиннадцатого в простом черном «краун вике». Тусклая краска, выцветшая от времени. Полицейская машина без опознавательных знаков, на таких обычно ездят детективы. Воэн остановилась рядом с ним и опустила стекло.
— Ты получила повышение? — спросил Ричер.
— Это машина моего начальника смены. Он пожалел меня и одолжил свой автомобиль. Ведь ты испортил мой пикап.
— Ты нашла нарушителя санитарных правил?
— Нет. И это серийное преступление. Позднее я видела серебряную фольгу. Технически это два различных нарушения.
— Мария вернулась. Рано утром ее привезли с военной базы.
— Она что-нибудь говорит?
— Ни слова.
Ричер встал, обошел вокруг капота и сел рядом с Воэн. Машина была самой обыкновенной. Много черного пластика и обивка неопределенного цвета. Похоже на автомобиль, который немало прослужил в прокате. Однако впереди было полно полицейского оборудования. Рация, компьютер, прикрепленный к приборному щитку, видеокамера, видеомагнитофон с жестким диском, красная мигалка с длинным шнуром. Но защитный экран между передними и задними сиденьями отсутствовал, из чего следовало, что Ричер сможет отодвинуться назад. Ему будет удобно. Достаточно места для ног. Проба воды лежала на заднем сиденье. Воэн выглядела превосходно. Она была в старых синих джинсах и белой хлопчатобумажной рубашке с открытым воротом, верхние две пуговицы расстегнуты, рукава закатаны до локтей.
— Ты изменился, — заметила Воэн.
— В каком смысле?
— Я о твоей одежде, идиот.
— Я купил все новое сегодня утром, — сказал Ричер. — В магазине скобяных товаров.
— Эта лучше, чем та, что была раньше.
— Не стоит к ней привыкать. Скоро ее не будет.
— Какой у тебя наибольший срок для одежды?
— Восемь месяцев, — ответил Ричер. — Полевая форма для пустыни, во время первой войны в Персидском заливе. Я ее ни разу не снимал. У нас была ужасная путаница со снабжением. Приходилось обходиться без запасной одежды, даже пижам не было.
— Ты был там во время первой войны?
— От начала и до конца.
— Как там было?
— Жарко.
Воэн отъехала от мотеля и двинулась на север, к Первой улице. Потом свернула налево, в сторону Канзаса.
— Мы поедем кружным путем? — спросил Ричер.
— Думаю, так будет лучше.
— Согласен, — отозвался он.
Всем было понятно, что это полицейская машина, к тому же дорога оставалась пустой, и большую часть пути Воэн выдерживала среднюю скорость девяносто миль в час. Они мчались прямо в сторону гор. Ричер немного знал Колорадо-Спрингс. Там находился Форт-Карсон, где стояли армейские части, но в большей степени это был город военно-воздушных сил. В остальном довольно приятное место. Красивые виды, чистый воздух, много солнца, особенно впечатляюще выглядел Пайкс-Пик. Центр города был аккуратным и компактным.
Лаборатория штата размещалась в каменном государственном здании. Это был филиал главной лаборатории в Денвере, столице штата. Вода в Колорадо имела большое значение. Ее здесь было не так уж много. Воэн передала бутылку и заполнила форму, а лаборант обернул ее вокруг бутылки и закрепил резинкой. Затем он торжественно унес бутылку, словно эта кварта могла спасти или уничтожить мир. Вернувшись, он сказал Воэн, что результат ей сообщат по телефону, а также попросил отправить в лабораторию некоторые цифры, характеризующие потребление ТХЭ в Диспейре. Он объяснил, что штат использует грубый эмпирический метод, а потому следует учитывать, что какая-то часть вещества может испариться, кроме того, еще какую-то часть абсорбирует земля, поэтому критичным является величина утечки и глубина водоносного пласта. Штату известна глубина водоносного пласта округа Хафвей с точностью до дюйма, так что единственной переменной величиной будет точное количество ТХЭ, уходящего в его сторону.
— А каковы симптомы отравления? — спросила Воэн. — Если предположить худшее?
Служащий посмотрел на Ричера.
— Рак простаты, — сказал он. — Это раннее оповещение. Первыми уходят мужчины.
Они вернулись в машину. Воэн казалась задумчивой и рассеянной. Ричер не знал, о чем она думает. Она была полицейским и заботилась о своем городе, но сейчас ее явно тревожила не только угроза химического отравления воды в Хоупе. Он не совсем понимал, почему она попросила его поехать вместе с ней. Они мало разговаривали. Он сомневался, что его общество доставляет Воэн удовольствие.
Она отъехала от тротуара, но через сто ярдов остановилась перед светофором на Т-образном перекрестке. Слева запад, справа восток. Зажегся зеленый свет, но Воэн не шевелилась. Она сидела, сжимая руль, смотрела то налево, то направо, но не могла принять решение, куда свернуть. Сзади начали нетерпеливо гудеть. Она бросила взгляд в зеркало и посмотрела на Ричера.
— Ты поедешь навестить моего мужа?
