Глава 10
Все, что могли, они сделали в доме у Нендика, хотя это ему мало помогло. Он лежал на кухонном полу почти без чувств, практически не шевелясь, хотя и был еще в сознании. Он находился в каком-то сумеречном состоянии. Нендик побледнел, лицо его покрылось каплями пота. Дыхание стало частым и поверхностным, пульс ослабел. Он реагировал на свет и прикосновение, но больше ни на что. Уже через час он лежал в охраняемой палате в Военном медицинском центре Уолтера Рида с предварительным диагнозом: кататония, спровоцированная психозом.
– Говоря языком дилетанта, он парализован страхом, – пояснил врач. – Такое состояние медикам знакомо. Оно часто встречается у подверженных предрассудкам примитивных племен, которые обитают, например, на Гаити или в некоторых частях Луизианы. Другими словами, это те племена, которые до сих пор практикуют вуду. У жертвы наблюдается повышенное выделение пота, бледность кожи, резкое снижение артериального давления, при этом она находится в почти бессознательном состоянии. В отличие от паники, вызванной повышенным содержанием адреналина в крови, это процесс чисто нервного происхождения. Видите ли, у пострадавшего замедляется сердцебиение, а крупные сосуды в брюшной полости вызывают отток крови от мозга на себя, и это приводит к тому, что пациент не может совершать никаких волевых поступков.
– Какая же угроза может сотворить такое с человеком? – негромко спросила Фролих.
– Такая, в которую этот человек искренне верит, – ответил врач. – Вот в этом и кроется разгадка. Жертва убеждена в том, что угроза настоящая. Полагаю, похитители предупредили его о том, что станет с его женой, если он что-нибудь расскажет о них посторонним. Ваше появление в доме спровоцировало кризис, поскольку он боялся заговорить. Может быть, он даже хотел что-то поведать вам о преступниках, но сознавал, что не может позволить себе сделать это. Более подробно обсуждать эту тему я бы не рискнул, поскольку мне ничего не известно о том, какими угрозами могли эти люди внушить страх пациенту.
– Он поправится? – с надеждой в голосе спросил Стивесант.
– Все будет зависеть от состояния его сердца. Если оно слабое, то ему грозят серьезные осложнения, так как он пережил исключительный стресс.
– Когда мы сможем поговорить с ним?
– Не скоро. И все опять же зависит только от него самого. Ему нужно для начала прийти в себя и хотя бы немного окрепнуть.
– Но это очень важно. Только он один обладает необходимой нам информацией.
Доктор покачал головой:
– Может быть, пройдет несколько дней, прежде чем он окажется вам полезен. А возможно, этого уже не произойдет никогда.
Стивесант, Ричер, Фролих и Нигли прождали в медицинском центре целый час, но состояние Нендика не изменилось. Он неподвижно лежал на больничной койке в окружении попискивающих и тихо жужжащих аппаратов. Он делал вдохи и выдохи, но более ничего. Наконец Стивесант и его команда отчаялись дождаться перемен в его состоянии и вернулись в офис в полном молчании. Настроение у всех было ужасное. Они расселись по двое в мрачном конференц-зале и принялись обсуждать новые проблемы.
– Армстронга надо ввести в курс дела, – начала Нигли. – Они успешно инсценировали демонстрацию уязвимости вице-президента, как они назвали свою показуху, и теперь им ничто не мешает исполнить и главное действие своей программы.
Стивесант замотал головой:
– Этого мы допустить не можем. У нас очень жесткая политика, которой мы придерживаемся вот уже на протяжении целого века. И в данном случае никто ничего менять не будет.
– Тогда следует резко ограничить его пребывание вне дома и офиса, – предложила Фролих.
– Тоже никуда не годится, – вздохнул Стивесант. – Этим мы сразу признаем свое поражение. Кроме того, это опасный и скользкий шаг. Если мы пойдем у них на поводу один раз и прибегнем к ограничениям перемещения вице-президента, то эта практика закрепится и мы станем поступать так всякий раз, получив очередную угрозу извне. А этого произойти не должно. Мы обязаны защищать его и приложить для этого все усилия. Итак, планировать наши действия надо прямо сейчас. Против чего мы должны обороняться? Что нам известно?
– То, что два человека уже погибли, – ответила Фролих.
– Двое мужчин и одна женщина, – поправил ее Ричер. – Вспомни статистику. В подобных случаях похищение человека равносильно его смерти, по крайней мере так происходит в девяноста девяти случаях из ста.
– Но сами фотографии являются доказательствами того, что она еще жива, – возразил Стивесант.
– Только до тех пор, пока Нендик не начнет выдавать нам сведения о преступниках. А он молчит уже две недели.
– Но он до сих пор ничего не сказал нам, а потому я все же буду надеяться, что она жива.
Ричер не стал возражать.
– Вам известно что-нибудь об этой женщине? – осведомилась Нигли.
Стивесант отрицательно покачал головой:
– Никогда не приходилось встречаться с ней. Я даже не знаю, как ее зовут. Да и Нендика, можно сказать, я совсем не знал. Для меня он просто человек из технического персонала, с которым мы иногда встречались в коридоре, не более.
В комнате стало тихо.
– Кроме того, обо всем случившемся нужно будет рассказать ФБР, – вновь заговорила Нигли. – Теперь дело касается не только Армстронга. Имеется похищенная женщина, которая либо уже мертва, либо жизнь ее находится в серьезной опасности. Все это, без сомнения, входит в юрисдикцию ФБР. Сюда же можно приплюсовать убийства, совершенные в двух разных штатах. Ими тоже должно заняться Бюро.
Собравшиеся притихли. Стивесант тяжело вздохнул и по очереди внимательно вгляделся в каждого из присутствующих.
– Совершенно верно, – наконец кивнул он. – Я согласен. Дела зашли чересчур далеко. Бог свидетель, мне этого ох как не хочется, но все же я вынужден поставить ФБР в известность. Пусть они тоже займутся расследованием.
Никто не стал ему возражать. Да и нечего было сказать. Похоже, такой выход был единственно правильным, учитывая сложившиеся обстоятельства. Однако вслух никто не выразил своего мнения. Согласиться с боссом показалось бы демонстрацией сарказма, а любое сочувствие сейчас было попросту неуместным, хотя бы по отношению к супругам Нендик и непричастным к делу семьям, носящим фамилию Армстронг, если не считать самого Стивесанта.
– Ну а пока сосредоточим усилия на охране вице-президента, – продолжал босс. – Вот, пожалуй, и все, чем мы можем заняться.
– Завтра он снова улетает в Северную Дакоту, – сообщила Фролих. – Еще одна прогулка на открытом воздухе. Сплошные развлечения. Кстати, встреча с местной общественностью будет проходить там же, где и в первый раз. Надо сказать, это место не слишком надежно. Самолет улетает в десять.
– А в четверг?
– В четверг отмечается День благодарения. Вице-президент будет присутствовать на благотворительном обеде в приюте для бездомных здесь, в Вашингтоне, где, между прочим, сам намеревается помогать в раздаче праздничного угощения. Он будет постоянно на виду у публики.
На этот раз молчание длилось дольше обычного. Стивесант снова глубоко вздохнул и положил ладони на длинный деревянный стол перед собой.
– Ну хорошо, – подытожил он. – Приходите сюда завтра к семи утра. Думаю, ФБР с удовольствием пришлет нам кого-нибудь в помощь.
Сказав это, он поднялся, оттолкнувшись ладонями от стола, и отправился из конференц-зала к себе в кабинет, откуда ему следовало сделать несколько звонков, которые могли в дальнейшем серьезно повредить его карьере.
– Я чувствую себя абсолютно беспомощной, – призналась Фролих. – Жаль, что раньше я так мало занималась профилактической деятельностью.
– Тебе не нравится оборонительная позиция? – спросил Ричер.
Они лежали на кровати в ее комнате, которая была больше, чем гостевая, симпатичней и тише, поскольку располагалась в задней части дома. Да и потолок здесь казался более ровным, хотя, чтобы беспристрастно судить о нем, нужно было дождаться, пока его осветят солнечные лучи, а на этой стороне они должны были достичь его на закате, а не утром. В постели было уютно, так же как и во всем доме. Он напоминал островок тепла, затерявшийся среди холодной и серой городской ночи.
– Оборона меня вполне устраивает, – ответила Фролих. – Ведь нападение – одна из форм защиты, верно? Особенно в нашей ситуации. Но почему-то всегда получается так, что мы доводим до того, что факты начинают наступать на нас, а мы пытаемся от них скрыться. По-моему, вся беда в том, что мы привыкли только к действиям и очень мало внимания уделяем исследованиям.
– Но у вас есть такие сотрудники, – напомнил Ричер. – Например, тот парень, который смотрит соответствующие фильмы и анализирует их для вас.
Она кивнула, уткнувшись носом ему в плечо.
– Да, в отделе по исследованию проблем охраны и безопасности. Но у этого сотрудника очень странная роль. Она больше теоретическая, нежели конкретная. Скорее стратегическая, чем тактическая.
– Тогда займись этим сама. Попробуй кое-что предпринять без посторонней помощи.
– Например?
– Так как Нендик временно выпал из цепочки событий, считай, что мы практически вернулись на исходные позиции. Следовательно, придется начинать заново. Советую тебе сосредоточиться на отпечатке большого пальца.
– Но его нет ни в одном файле.
– С файлами тоже бывают проблемы. К тому же они старятся, и одновременно прибавляются новые. Ты должна повторять попытки через каждые несколько дней. Расширь область поиска. Обратись в информационные системы других стран. Возможно, Интерпол сумеет помочь тебе.
– Я сомневаюсь в том, чтобы наши неизвестные оказались иностранцами.
– Но не исключено, что они американцы, любящие путешествовать. А что, если у них были неприятности, скажем, в Канаде или в Европе? Или даже в Мексике или Южной Америке?
– Возможно, ты прав.
– При этом не забывай учитывать и то, что отпечаток большого пальца наш неизвестный ставит как свою подпись. Это как бы его фирменный знак. Поищи в базах данных, не случалось ли чего-нибудь похожего раньше. Может быть, кто-то до нас тоже получал письма с угрозами и подобным отпечатком. Сколько лет в архивах хранят сведения?
– Запись ведется с доисторических времен.
– Значит, ограничь круг поисков двадцатью годами, считая от сегодняшнего дня. Тем более что в доисторические времена очень многие люди вместо подписи ставили свой отпечаток пальца.
Она сонно улыбнулась. Ричер почувствовал это кожей плеча, даже не глядя на нее.
– Ну, еще до того, как была изобретена письменность, – пояснил он свою мысль.
Фролих ничего ему не ответила, потому что уже спала, уютно устроившись на его мужественном плече. Ричер чуть-чуть сместился в сторону и попал в небольшую ложбинку на матрасе. Он подумал о том, что, возможно, ее продавил Джо. Некоторое время Ричер лежал неподвижно, затем изогнулся, протянул руку вверх и выключил свет.
Им показалось, что удалось поспать всего несколько минут: пришлось вставать, принимать душ и снова мчаться в конференц-зал Секретной службы. И вот они уже сидят за столом с агентом Бэнноном, сотрудником ФБР, которого Бюро прислало для сотрудничества и установления связей, едят пончики и запивают их кофе. Ричер оделся в третий из оставленных Джо итальянских костюмов, третью рубашку той же фирмы «Кто-то и кто-то» и гладкий синий галстук, набросив сверху пальто, приобретенное им в Атлантик-Сити. Фролих выбрала очередной черный брючный ансамбль, а Нигли предпочла наряд, в котором щеголяла в воскресенье вечером: короткую куртку и те самые знаменитые брюки, которые так выгодно подчеркивали ее бедра, проигнорированные Нендиком. Она меняла экипировку с такой скоростью, с какой ей это позволяла прачечная гостиницы. Стивесант выглядел безупречно в своем обычном строгом костюме от «Брукс бразерс». Не исключено, что сегодня он выбрал другой, но отличить его от вчерашнего не представлялось возможным. Все его костюмы казались абсолютно одинаковыми. Босс явно устал. Вообще-то усталыми выглядели все в группе, и Ричера данный факт несколько огорчал и настораживал. Он знал по собственному опыту, что усталость ослабляет результативность действий, влияя на работоспособность не лучше, чем излишнее пристрастие к выпивке.
– Выспимся в самолете, – предложила Фролих. – А пилоту скажем, чтобы летел помедленней.
Бэннон выглядел лет на сорок. Высокий и плотный, одетый в твидовую куртку спортивного покроя и серый фланелевый костюм, этот широколицый мужчина ирландского типа казался несколько грубоватым. Его красная физиономия особенно страдала от холода зимнего утра. Но он, кроме всего прочего, оказался вежливым, добродушным и по собственной инициативе купил на всю компанию пончиков и кофе. При этом ему пришлось посетить два разных магазина, поскольку он привык выбирать только самое хорошее. Его приняли дружелюбно, а угощение на сумму в двадцать долларов окончательно растопило лед, долгие годы сковывавший отношения между их организациями.
– У нас не должно быть никаких секретов друг от друга, – начал Бэннон. – В этом заключается наше предложение. И никаких взаимных претензий. Обойдемся без всякой ерунды и будем сотрудничать по-честному. Итак, я полагаю, нам всем нужно свыкнуться с мыслью, что жена Нендика уже мертва. Мы, конечно, все равно станем разыскивать ее, как если бы она еще оставалась в живых, но и обманывать себя не стоит. В результате получается, что погибли уже три человека. У нас есть кое-какие сведения, но их недостаточно. Мы можем только догадываться о том, что Нендик встречался с этими неизвестными, и они сами – это уже наверняка – посещали его дом. Ну, хотя бы для того, чтобы совершить похищение его супруги, а может быть, и еще в каких-нибудь целях. Итак, дом Нендика является местом преступления, следовательно, его надо посетить еще раз, чтобы впоследствии обменяться впечатлениями. Если этот парень придет в себя, он, я думаю, поможет нам. Однако если такое и произойдет, то не очень скоро, а потому нам пока что следует действовать в трех различных направлениях. Первое: послания, которые приходили к вам сюда, в Вашингтон. Второе: место происшествия в Миннесоте. И третье: то же самое, только в Колорадо.
– Ваши люди уже работают там? – спросила Фролих.
– Разумеется, в обоих штатах, – подтвердил Бэннон. – Наши эксперты по баллистике в Колорадо считают, что там был использован пистолет-пулемет «Хеклер и Кох МР5».
– Мы пришли к такому же заключению, – кивнула Нигли. – Скорее всего, это была модель с глушителем, а точнее, M35SD6.
– А вы, наверное, раньше служили в армии? Значит, вам приходилось и прежде встречаться с подобным оружием, так же как и мне самому. Его применяют в полицейских и федеральных отрядах быстрого реагирования.
Он замолчал и обвел победным взглядом присутствующих, словно к его словам уже нечего было добавить.
– А что насчет Миннесоты? – спросила Нигли.
– Нам удалось найти пулю, – сообщил Бэннон. – Мы обшарили весь двор с помощью металлоискателя. Она ушла под землю на девять дюймов. Стрелок, вероятно, находился на холме, поросшем лесом, который расположен примерно в ста двадцати ярдах на север от дома, на высоте футов в восемьдесят.
– Что это за пуля? – осведомился Ричер.
– Стандарта НАТО, 7,62 миллиметра.
– Вы ее протестировали?
– Это был маломощный патрон.
– Из боеприпасов, развивающих дозвуковую скорость, – понимающе кивнул Ричер. – Ну а при таком калибре стрелок, скорее всего, воспользовался снайперской винтовкой с глушителем «Вайме Мк2».
– И это оружие также используется как в армии, так и в полиции, – подхватил Бэннон. – Его часто применяют подразделения в ходе антитеррористических операций.
Он снова оглядел всех по очереди, словно приглашая к беседе, но никто больше не пожелал высказаться, поэтому он снова заговорил сам:
– А знаете что?
– Что?
– Если сравнить списки тех, кто приобретает «Хеклер и Кох МР5» в Америке, со списками покупателей «Вайме Мk2», вы увидите, что существует лишь одна организация, закупающая оба вида оружия.
– Какая же?
– Секретная служба Соединенных Штатов Америки.
В комнате стало тихо. Все дружно молчали. В этот момент в дверь постучали и в конференц-зал шагнул дежурный офицер. Он стоял на пороге, не осмеливаясь идти дальше.
– Только что пришла почта, – сообщил он. – Там есть нечто такое, на что вам обязательно нужно взглянуть.
Они положили на стол в конференц-зале ставший уже привычным коричневый конверт с проклеенным клапаном и металлической застежкой. На нем виднелась этикетка с адресом, отпечатанным на компьютере: «Бруку Армстронгу, Сенат Соединенных Штатов Америки, Вашингтон, округ Колумбия». Четкий шрифт «Times New Roman». Бэннон открыл свой дипломат, вынул оттуда пару новых тонких хлопчатобумажных перчаток и не спеша надел их: сначала правую, затем левую. Аккуратно натянул до конца каждый палец.
– Я взял их в лаборатории, – пояснил он. – Мы используем такие при особых обстоятельствах. В нашем случае, например, я не хотел бы смешивать следы от талька, если таковые на письме имеются.
Бэннон чувствовал себя в перчатках неловко. Ему пришлось подогнать конверт к краю стола, чтобы взять его двумя пальцами. Зажав его в руке, он принялся искать глазами что-нибудь такое, при помощи чего можно было бы вскрыть конверт. Ричер вынул из кармана свой керамический нож и, нажав на кнопку, раскрыл его, после чего протянул Бэннону рукояткой вперед. Тот взял нож и просунул его кончик под уголок клапана, затем отвел руку с конвертом к себе, в то время как рука с ножом продолжала двигаться вперед. Лезвие разрезало бумагу, как воздух. Бэннон вернул нож Ричеру, а сам чуть сжал края конверта, чтобы получилось широкое отверстие. Он заглянул внутрь его, после чего перевернул конверт и вытряхнул на стол единственный лист бумаги.
Он оказался точно таким же, как и прежде: стандартного формата, видимо, все из той же пачки. Приземляясь, листок чуть скользнул вбок по полированной поверхности стола и остановился. На нем виднелось только одно предложение, расположенное в две строчки, по центру, с соблюдением полей, чуть выше середины листа. Послание гласило: «Как вам понравилась демонстрация?» При этом последнее слово занимало отдельную строчку, и оттого казалось, что оно несет в себе какой-то особый зловещий смысл.
Бэннон перевернул конверт и внимательно исследовал почтовый штамп с места отправления письма.
– Снова из Вегаса, – сообщил он. – Опущено в субботу. Они весьма самоуверенны. Спрашивают о том, как понравилось их представление, за три дня до того, как привели свой план в исполнение.
– А нам уже пора пошевеливаться, – спохватилась Фролих. – Самолет вылетает ровно в десять. Я хочу, чтобы Ричер и Нигли отправились вместе со мной. Они уже бывали в тех местах и хорошо знают окрестности.
Стивесант чуть приподнял руку. Этот непонятный жест можно было трактовать как угодно: «Хорошо», «Поступай, как считаешь нужным» или даже «Делай что хочешь, только меня не трогай».
– Я хочу, чтобы мы встречались два раза ежедневно, – заявил Бэннон. – Вот здесь, в семь утра и, наверное, в десять вечера. Годится?
– Да, при условии, что в это время мы будем находиться в городе, – предупредила Фролих, направляясь к двери.
Ричер и Нигли последовали за ней. У выхода из конференц-зала Ричер взял Фролих под локоть и, вместо того чтобы идти направо, повел налево, увлекая все дальше по коридору, пока они не дошли до ее кабинета.
– Нужно осуществить поиск по базам данных, – шепнул он.
Она взглянула на часы:
– Но это очень долгий процесс.
– Начни сейчас, и пусть машина продолжает работать хоть весь день, но уже без тебя.
– Неужели этим не может заняться Бэннон?
– Может быть, он уже это делает, но двойная проверка еще никому не вредила.
Фролих остановилась и задумалась, после чего решительно прошла внутрь кабинета. Зажгла свет, включила компьютер. В Центре информации о преступности был достаточно сложный механизм допуска к данным. Для того чтобы начать работу, Фролих ввела свой пароль и в отделе поиска пояснила: «Отпечаток большого пальца».
– Надо конкретизировать, – посоветовал Ричер. – Иначе тебе предложат рассмотреть тысячи случаев, когда на конвертах были обнаружены отпечатки большого пальца.
Подумав пару секунд, к первому варианту она добавила еще несколько ключевых слов: «Документ + письмо + подпись».
– Так годится? – спросила Фролих.
Ричер неопределенно пожал плечами:
– Не мне рекомендовать тебе что-то еще.
– Это только для начала, – вступила в разговор Нигли. – По-моему, неплохо. А позже, если понадобится, мы еще раз уточним, что же именно пытаемся найти.
Фролих нажала на «поиск». Жесткий диск что-то «пробормотал», и машина принялась работать.
– Пойдемте отсюда, – предложила хозяйка кабинета.
Перемещение находящегося под угрозой вице-президента из Вашингтона в великий штат Северная Дакота – дело нелегкое. Для этого требуется восемь машин Секретной службы, четыре полицейских автомобиля, двадцать агентов и самолет. Организация собрания местной политической элиты сама по себе требует наличия двенадцати агентов, сорока местных полицейских, четырех машин полиции штата и двух подразделений с собаками. В общей сложности Фролих проговорила по рации четыре часа, чтобы скоординировать действия всей этой армии.
Оставив свой «сабурбан» в гараже, она воспользовалась «линкольном» с водителем, чтобы, не отвлекаясь на дорогу, посвятить все внимание отдаче приказов подчиненным. Ричер и Нигли находились вместе с ней на заднем сиденье машины, которая, выехав из Джорджтауна, припарковалась у дома Армстронга. Через полчаса к ним присоединились машина с вооруженной охраной и еще два «сабурбана». Спустя еще пятнадцать минут появился бронированный «кадиллак», остановившийся точно у входа в тент. Затем две полицейские машины, сверкая проблесковыми маяками на крышах, перекрыли движение на улице с обеих сторон. Весь городской транспорт ехал с включенными фарами, так как небо стало темно-серым и накрапывал дождь. Чтобы работали обогреватели в салонах, машины не глушили двигатели, и выхлопные газы облаками плыли над мостовой.
Все ждали. Фролих успела переговорить с охранниками Армстронга, находящимися внутри дома, связаться с наземной командой ВВС на авиабазе Эндрюс и с полицейскими, сидящими в машинах. Она прослушала доклад о движении транспортных потоков, которые ей передала служба воздушного наблюдения. Из-за погоды город парализовало огромное количество пробок. Представители дорожной полиции порекомендовали Фролих выбрать объездной путь вокруг Белтуэй. С авиабазы сообщили, что техники уже осмотрели самолет и пилоты заняли свои места. Личные охранники доложили, что Армстронг уже выпил утренний кофе.
– Сопровождайте его, – приказала она.
Движения под тентом со стороны не наблюдалось, но Фролих в наушнике слышала все, что там происходило. Лимузин отъехал от тротуара, «сабурбан» обогнал его и пристроился позади первой полицейской машины. Следом за «кадиллаком» двинулся автомобиль с вооруженной охраной, потом «линкольн» Фролих, за ним второй «сабурбан» и замыкающая эскорт полицейская машина. Выстроившись, кортеж помчался по Висконсин-авеню, миновал Бетесду и взял курс в противоположную от авиабазы сторону. Однако очень скоро машины свернули направо и понеслись по Белтуэй, описывая большую дугу по часовой стрелке. В эти минуты Фролих уже связывалась с аэропортом Бисмарка, узнавая, все ли готово к приему самолета. Расчетное время прибытия приходилось на час дня, и Фролих хотела убедиться, все ли ее распоряжения выполнены, чтобы иметь возможность спокойно выспаться в самолете.
Кортеж въехал через северные ворота авиабазы, и машины покатились по бетонной полосе. Лимузин Армстронга остановился так, что пассажирская дверь оказалась в двадцати футах от ступеней трапа. Самолет, двухтурбинный «гольфстрим», был выкрашен в традиционные сине-белые цвета. Двигатели пронзительно завывали, закручивая струйки дождя в тонкие спирали. Из «сабурбанов» высыпали агенты, а вице-президент, выскользнув из лимузина, бегом преодолел двадцать футов под моросящим дождем. За ним проследовала личная охрана, Фролих, Нигли и Ричер, к которым присоединилась пара репортеров из стоящего неподалеку фургончика, а замыкали группу еще трое агентов. Наземная бригада откатила трап в сторону, и стюард закрыл дверь самолета.
Внутри «гольфстрим» ничем не напоминал борт № 1, который Ричер неоднократно видел в кино. Он больше походил на автобус, в каких раньше разъезжали рок-музыканты. Обычное транспортное средство, если не считать двенадцати пассажирских сидений, сделанных на заказ, да и то не слишком шикарных. Восемь из них, попарно разделенные столиками, располагались по двум бортам фюзеляжа, а остальные четыре были установлены в ряд впереди. Кожаные кресла и деревянные столики плохо гармонировали с чисто функциональным убранством салона. По неофициальной установленной иерархии, все знали, куда кому садиться. Поначалу все толпились в проходе, ожидая, пока Армстронг выберет себе кресло. Он выбрал место у иллюминатора с левой стороны против движения самолета. Журналисты расположились к нему лицом за тем же столиком: видимо, между ними существовала предварительная договоренность об интервью, чтобы зря не тратить времени в полете. Фролих и личная охрана вице-президента заняли второй столик. В переднем ряду поместились Нигли и трое агентов. У Ричера не оставалось выбора, как только оказаться через проход от Фролих, но зато рядом с Армстронгом.
Запихнув пальто в багажный контейнер над головой, он сел в кресло. Армстронг посмотрел на него, как на старого приятеля, и репортеры тут же нетерпеливо заерзали, бросая на Ричера удивленно-вопросительные взгляды. Они изучали его костюм, и Ричеру казалось, что он читает их мысли: «Для агента этот парень слишком шикарно одет. Кто он такой? Помощник? Или лицо, аккредитованное при вице-президенте?» Ричер с таким равнодушным видом пристегнулся к креслу, словно летать с вице-президентами ему приходится каждые четыре года. Армстронг молчал, не думая рассеивать заблуждения журналистов. Он спокойно сидел, дожидаясь первого вопроса.
Под нарастающий гул двигателей самолет вырулил на взлетную полосу. К тому времени, когда он поднялся в воздух, набрал высоту и выровнялся, все, кроме сидящего за столиком Ричера, уже мирно спали в своих креслах. Они отключились, как свойственно профессионалам, получившим свободное окно в напряженной работе. Очевидно, Фролих не впервой спать в самолете: она склонила голову на плечо, руки сложила на коленях и выглядела при этом великолепно. Трое агентов за ее столиком развалились в менее благопристойных позах. Огромным парням с мощными шеями, могучими плечами и толстыми запястьями было тесновато, и один даже вытянул в проход ногу в ботинке чуть ли не последнего размера. Нигли, по расчетам Ричера, спала как раз за ним. Она могла расслабиться где угодно. Ричер помнил, как она уснула на дереве во время продолжительной засады. Нащупав кнопку на подлокотнике, Ричер чуть откинул кресло, устраиваясь поудобней. И в этот момент репортеры приступили к интервью. Их первые вопросы, адресованные Армстронгу, касались личности Ричера.
– Можно узнать его фамилию, хотя бы для истории? – поинтересовался один из них.
Но Армстронг отрицательно покачал головой.
– Я считаю, что имена таких личностей должны оставаться на данном этапе строго засекреченными.
– Однако можем ли мы предполагать, что до сих пор находимся в сфере деятельности Агентства национальной безопасности?
Армстронг добродушно улыбнулся, почти что подмигнув репортеру:
– Я не могу запретить вам предполагать все, что вы пожелаете.
Корреспонденты тут же принялись что-то записывать. Затем они повели беседу о международных отношениях, делая акцент на военные расходы и источники финансирования. Ричер проигнорировал эту часть интервью и попытался задремать. Он снова очнулся, когда в его сознание проник один и тот же повторяющийся вопрос, и почувствовал на себе чей-то взгляд. Один из репортеров смотрел в его сторону.
– И все же, поддерживаете ли вы до сих пор доктрину подавляющего превосходства? – спросил второй журналист, обращаясь к Армстронгу.
Вице-президент посмотрел на Ричера:
– Может быть, вы пожелаете прокомментировать это?
Ричер зевнул:
– Да. Лично я до сих пор поддерживаю идею о подавляющем превосходстве, можете не сомневаться. И всегда поддерживал, вы уж мне поверьте.
Оба репортера снова принялись что-то записывать в своих блокнотах. Армстронг мудро покивал, а Ричер откинул кресло еще больше назад и, приняв полулежачее положение, снова заснул.
Он проснулся в тот момент, когда самолет начал снижаться. Все вокруг тоже пришли в движение. Фролих тихонько отдавала подчиненным последние распоряжения.
Нигли прислушивалась к ним, как и агенты. Ричер взглянул в иллюминатор, находившийся рядом с Армстронгом, и увидел безоблачное голубое небо. Бурая, словно спящая земля лежала на десять тысяч футов внизу, как и Миссури, протекающая с севера на юг через бесконечные синие озера. С востока на запад пробегала тоненькая ниточка шоссе I-94. А вот здесь грязным коричневым пятном расползся сам городок Бисмарк, в котором они уже встречались.
– Безопасность периметра оставим местной полиции, – говорила Фролих. – Сегодня там будут дежурить сорок сотрудников, а может, и больше. Плюс полицейские в машинах. Наша задача – держаться вместе и как можно плотнее. Мы появимся неожиданно и так же внезапно исчезнем. Прибываем уже после начала мероприятия, уезжаем задолго до его окончания.
– Оставляя их в трепетном ожидании следующей встречи, – вставил Армстронг, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Этот метод прекрасно срабатывает в шоу-бизнесе, – подхватил один из журналистов.
В этот момент самолет чуть покачнулся и направился к посадочной полосе. Все срочно привели кресла в вертикальное положение, тут и там раздались щелчки застегиваемых ремней. Репортеры убрали ручки и блокноты. Эти двое должны были оставаться в самолете, так как сама встреча по прибытии не представляла интереса для таких крупных специалистов по международным отношениям. Фролих посмотрела на Ричера и улыбнулась, хотя он успел заметить в ее глазах тревогу.
Самолет аккуратно приземлился и подрулил к самому краю бетонной полосы, туда, где прилетевших уже ожидало пять автомобилей. С обоих концов кортежа стояли полицейские машины, а между ними – три одинаковых «линкольна». Небольшая наземная команда уже ждала неподалеку с трапом. Армстронг в окружении личной охраны прошествовал в средний автомобиль. Трое агентов прикрытия забрались в следующую машину, а Фролих, Ричер и Нигли расположились в первом «линкольне». С безоблачного неба сияло ослепительное солнце, но воздух так и не нагрелся.
– Вам предоставляется полная свобода действий, – сказала Фролих. – Поступайте так, как сочтете необходимым.
Навстречу им не попалось ни одной машины. Казалось, они едут по пустой, необжитой местности. Правда, путешествовать по гладкому шоссе пришлось недолго, так как неожиданно вдали показалась знакомая Ричеру церковь с колокольней, вокруг которой сгрудились домики. По обеим сторонам подъездной дороги выстроились припаркованные машины, а за сто ярдов от территории религиозного центра полиция перекрыла движение. Кортеж проехал дальше, направляясь к автостоянке. Ограда ее была украшена флажками. На обширном газоне уже собралась толпа встречающих, человек триста. И над всеми ними нависала колокольня – высокая, в основании квадратная, мощная и ослепительно белая в лучах солнца.
– Надеюсь, что на этот раз они обыскали в ней каждый дюйм, – вздохнула Фролих.
Пять автомобилей прошелестели шинами по гравию и наконец, громко хрустнув камушками, остановились. Первыми вышли агенты прикрытия. Они встали веером перед машиной Армстронга и принялись всматриваться в лица встречающих, пока Фролих связывалась с местной полицией, чтобы услышать от них, что вся территория проверена и можно выходить. Она передала эту информацию старшему из агентов, и тот, чуть заметно кивнув, подошел к дверце, за которой сидел Армстронг, и торжественно открыл ее. На Ричера этот ритуал произвел должное впечатление. Церемония приезда и появления перед публикой напоминала сцену из балета. Прошло всего пять секунд, но каких! Преисполненных серьезностью, благородством, величавой неторопливостью и высоким чувством собственного достоинства. Впрочем, все это обеспечивалось трехсторонней радиосвязью и гарантированным визуальным подтверждением безопасности. Операция прошла блестяще!
Армстронг вышел, сменив тепло салона автомобиля на холод улицы. На лице его уже играла простоватая, добродушная улыбка – мол, «я местный парень, такой же, как и вы, поэтому зачем такая шумиха?» – и он дружественно протягивал руку своему преемнику, возглавлявшему восторженную толпу. Вице-президент шел с непокрытой головой в настолько тесном окружении охранников, что они едва ли не толкали его. Группа прикрытия тоже держалась совсем рядом, маневрируя так, что двое самых высоких парней постоянно защищали Армстронга со стороны церкви. Пальто у них были расстегнуты, а глаза постоянно обшаривали все вокруг.
– Проклятая церковь! – выругалась Фролих. – Просто идеальная позиция для снайпера, а не святое место!
– Мы должны снова сами ее проверить, – решил Ричер. – Чтобы чувствовать себя уверенней. Пусть Армстронг пока что движется против часовой стрелки.
– Но тогда он подойдет ближе к церкви!
– Вплотную к ней он в большей безопасности. В этом случае угол для стрельбы приближается к прямому. Вокруг площадки, где висят колокола, есть несколько слуховых окон с деревянными жалюзи. Радиус поражения лежит в сорока футах от основания колокольни, а ближе простирается мертвая зона.
Фролих через микрофон, укрепленный на запястье, переговорила со старшим агентом. Через несколько секунд Ричер увидел, как тот увлек Армстронга направо и они зашагали по большой дуге против часовой стрелки в направлении церкви. Преемник потащился следом. Толпа развернулась и послушно двинулась за ними.
– Теперь отыщи мне парня с ключами от церкви, – потребовал Ричер.
Фролих тут же вышла на связь с капитаном местной полиции и выслушала его ответ.
– Церковный староста будет ждать нас вон там через пять минут.
Они вышли из машины и, хрустя гравием, направились к церковным воротам. Воздух был холодным. Голова Армстронга маячила среди моря людей. Солнце искрилось на его шевелюре. Он уже удалился на значительное расстояние и находился в тридцати футах от церкви, к тому же его преемник стоял рядом с ним, и их плотным кольцом окружали шестеро агентов. Толпа ползла следом, постоянно изменяя форму, как некая аморфная субстанция. Повсюду темные пальто, женские шляпки, шарфы и солнцезащитные очки. Побуревшая от ночных заморозков трава.
Внезапно Фролих напряглась, поднося к губам микрофон и прижимая правой рукой наушник.
– Отжимайте его ближе к церкви, – велела она.
Затем ее руки пробежали вниз по пальто, расстегивая пуговицы, чтобы облегчить доступ к кобуре с пистолетом.
– Со мной только что связались полицейские штата, охраняющие внешний периметр. Они заметили подозрительного типа.
– Где именно?
– Рядом с церковными землями.
– Внешность?
– Не определена.
– Сколько у нас полицейских на поле?
– Сорок с небольшим по периметру.
– Пусть развернутся спиной к толпе и наблюдают за внешней территорией.
Еще раз переговорив с капитаном местной полиции, Фролих отдала приказы его подчиненным. Глаза ее настороженно блуждали по толпе.
– Мне нужно идти, – сказала она.
Ричер повернулся к Нигли.
– Проверь улицы и все те подходящие для покушения точки, которые мы изучили ранее.
Нигли кивнула и длинным размашистым шагом, скорее напоминавшим бег, направилась к выходу с территории религиозного центра.
– А что, вы определили такие точки? И много их?
– Да как дырок в решете.
Фролих снова поднесла микрофон к губам:
– Пошевеливайтесь, парни! Прижимайте его ближе к стене и прикрывайте с трех остальных сторон. Привести машины в полную готовность. Действуйте!
Она выслушала ответ и кивнула. Армстронг подходил к колокольне уже с другой стороны и сейчас был ей не виден. Фролих и Ричер стояли, может быть, в сотне футов от вице-президента.
– Иди, – сказал Ричер. – Я сам проверю церковь.
Не говоря ни слова, женщина направилась к толпе. Ричер остался один у ворот. Выждав несколько секунд, он зашагал к самой церкви и остановился у двери, массивной, вырезанной из дуба, окованной железными полосами и имевшей дюйма четыре в толщину. Ричер обратил внимание на крупные черные шляпки гвоздей. А над дверью вертикально в небо на семьдесят футов вздымалась колокольня. На вершине ее находились флаг, громоотвод и флюгер, который сейчас оставался неподвижен. Полотнище флага безвольно свисало. Прохладный воздух был спокоен – ни намека даже на слабый ветерок. В такую погоду воздух нежно обволакивает пулю, позволяя ей сохранить убийственную направленность полета.
Через минуту хруст гравия на дорожке привлек внимание Ричера: приближался церковный староста. Это был невысокий мужчина, облаченный в черный стихарь, поверх которого он накинул кашемировое пальто. Меховая шапка с наушниками подвязана под подбородком. Очки с толстыми стеклами в тонкой золотой оправе. В руке он держал огромное проволочное кольцо, с которого свисал огромный железный ключ. Он был настолько массивен, что невольно приходили на ум комедии про средневековые тюрьмы. Староста протянул его Ричеру.
– Это настоящий ключ от нашей церкви, – пояснил он. – Он выкован еще в тысяча восемьсот семидесятом году.
– Я скоро верну его вам, – ответил Ричер. – Подождите меня на поле.
– Могу подождать и здесь.
– На поле, – повторил Ричер. – Так будет лучше.
И без того выпученные глаза старосты казались еще больше за толстыми линзами очков. Он повернулся и зашагал в том же направлении, откуда недавно появился. Ричер с уважением взвесил ключ на ладони. Подойдя к двери, он нацелился ключом в скважину. Затем вставил его и попытался повернуть. Ключ не поворачивался. Тогда Ричер потянул ручку двери на себя, и оказалось, что она была не заперта.
Со скрипом старых железных петель дверь открылась на шесть дюймов. Этот звук был Ричеру знаком. Но только раньше, в пять часов утра, он казался более пронзительным. Теперь он терялся на фоне гула приближающейся толпы.
Ричер резким движением распахнул дверь. Немного выждав, он вступил в царящий внутри сумрак. Здание представляло собой простую деревянную постройку со сводчатой крышей. Выкрашенные в белый цвет стены давно уже утратили первоначальную чистоту. Скамейки вытерты до глянца. Свет еле-еле пробивается через стекла витражей. В глубине Ричер увидел алтарь, расположенный рядом с ним высокий аналой, к которому вела деревянная лестница, и несколько дверей, ведущих в ризницу. Впрочем, в церковной терминологии Ричер был не силен.
Он закрыл за собой дверь и запер церковь изнутри. Спрятав ключ в деревянный сундук со сборниками церковных гимнов, Ричер двинулся вперед по проходу между рядами, затем замер на месте и прислушался. Тишина. В прохладном воздухе пахло старым деревом, пыльной тканью и воском. Он так же медленно прокрался дальше и проверил комнатушки, расположенные за алтарем. Их оказалось три: крохотные помещения с деревянными полами. В них не обнаружилось ничего интересного: только старые книги и груды церковных облачений.
Ричер не спеша двинулся назад. Пройдя в дверь, ведущую в основание колокольни, он очутился на квадратной площадке. К ее центру опускались сверху три веревки колокольных воротов с надетыми на их концы расшитыми вылинявшими чехлами, каждый в ярд длиной. С этой площадки начиналась уходящая наверх, в темноту, крутая узкая лестница. Ричер стоял у ее основания и прислушивался, но никаких подозрительных звуков не уловил. Он начал взбираться наверх. После трех поворотов под прямым углом лестница закончилась небольшой площадкой. Там имелась закрепленная на стене деревянная лестница в двадцать футов высотой, ведущая к люку в потолке. Потолок состоял из широких досок, в которых были проделаны три аккуратных отверстия в девять дюймов диаметром для веревок. И если сейчас кто-то находился наверху, он мог бы услышать и увидеть Ричера через эти отверстия. Ричер знал об этом. Пять дней назад он сам, прячась в колокольне, слышал, как внизу возились полицейские с собаками.
Он замер у начала лестницы. Затем, достав из кармана керамический нож, скинул пальто и пиджак на пол. Ричер поставил ногу на первую ступень, и она скрипнула. Еще шаг – и снова скрип.
Ричер застыл и поднес к глазам ладонь. Перец. Тот самый перец, который он сам рассыпал здесь пять дней назад. Перца осталось не много. Возможно, сам Ричер, спускаясь, смахнул его, а может быть, кто-нибудь из полицейских поднимался сюда сегодня? Или кто-то еще? Он поднялся еще на одну скрипучую ступеньку.
Вновь остановка. Необходимо оценить ситуацию. Итак, он находится на скрипящей лестнице в восемнадцати футах под люком, и неизвестно, что ждет его наверху. А у него всего лишь нож с лезвием в три с половиной дюйма. Ричер вздохнул, раскрыл нож и зажал его в зубах. Ухватившись за боковые стойки лестницы как можно выше, он подтянулся и, действуя подобным образом, преодолел восемнадцать футов за три или четыре секунды. Цепляясь за лестницу одной рукой и одной ногой, он завис в пространстве, упершись пальцами свободной руки в потолок, и прислушался.
Тишина. Тогда он вытянул руку, толкнул крышку люка, приоткрыв ее на дюйм, и снова отпустил. Крышка захлопнулась, а Ричер опять уперся пальцами в потолок, прислушиваясь. Однако никакого движения или вибраций он не уловил. Полуминутное ожидание не принесло никаких результатов, и тогда он, распахнув люк полностью, выбрался к колоколам.
Немые, они спокойно висели в своих рамах. Три колокола, со шкивами на осях, приводимые в движение с помощью веревок. Маленькие, почерневшие, отлитые из стали колокола. Они ничуть не напоминали те огромные бронзовые произведения искусства, звон которых величаво разносился с древних соборов Европы. Эти являлись простыми деревенскими артефактами с такой же незатейливой историей. Солнечный свет, проникая сквозь слуховые окна, бросал на колокола холодные блики. Больше тут ничего не было, и все помещение выглядело так же, как и при первом посещении Ричера.
Или не совсем?
Пыль кто-то потревожил. Повсюду можно было заметить непонятные следы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся отпечатками каблуков, носков, локтей и коленей, но они явно не принадлежали Ричеру. В этом он мог поклясться. И кроме того, на самой грани обоняния ощущался какой-то непонятный запах. Смесь пота, ружейного масла, стали и новеньких медных гильз. Ричер обошел помещение вокруг, и запах исчез, словно его и не было. Прижав кончики пальцев к поверхности колокола, Ричер замер, как будто пытался заставить металл раскрыть тайну произошедшего здесь.
Снаружи до него донеслись звуки, проникающие сюда, как и солнечный свет, через слуховые окна. Толпа подошла к колокольне и находилась сейчас в семидесяти футах внизу. Шагнув вперед, Ричер, прищурившись, заглянул в щели жалюзи. Всей толпы он видеть не мог: лишь ее край да стоящих на расстоянии в тридцать ярдов друг от друга полицейских, расположившихся по периметру площадки спиной к церкви. Отсюда открывался вид на религиозный центр общины и на парковочную площадку, где над терпеливо ожидавшими машинами поднимались в холодный воздух белые облачка выхлопных газов. Окружающие дома тоже представали как на ладони – словом, идеальная позиция для стрельбы. Правда, поле зрения было ограничено, но и требовался всего лишь один выстрел.
Ричер задрал голову и заметил в потолке еще один люк и ведущую к нему лестницу. Рядом с ней тянулись широкие медные, позеленевшие от времени шины заземления, ведущие к громоотводу. В прошлый раз Ричер не удосужился подняться туда, так как его не устраивала перспектива восемь часов торчать на холоде. Но кому-то, кто хотел найти место с широким обзором, верхушка колокольни в солнечный день могла показаться очень привлекательной. Люк, скорее всего, служил для смены флага. Если флюгер и громоотвод располагались на шпиле с 1870 года, то полотнище флага с тех пор неоднократно приходилось менять – хотя бы для того, чтобы добавить новые звезды.
Снова зажав нож в зубах, Ричер начал карабкаться по двенадцатифутовой лестнице, также заскрипевшей под его весом. Одолев половину пути, он остановился, держась руками за боковые стойки, и осмотрелся. Ступеньки были древними и пыльными, но кое-где на них остались следы. Подняться по лестнице можно двумя способами: подтягиваясь на боковых стойках или по ступенькам. Ричер посмотрел вниз, затем, вытянув шею, заглянул наверх и определил, что места, где пыль оказалась стертой, точно соответствуют положению человеческих рук при подъеме. Значит, здесь кто-то побывал. Следы могли быть оставлены и пару дней назад, и пару часов. Может быть, это церковный староста влезал сюда, чтобы поднять свежевыстиранный флаг. А может быть, и нет.
Ричер неподвижно висел над колоколами и вслушивался в доносившийся гул толпы. На верхушках колоколов мастер отлил из олова свои инициалы – А. Г. Б. Они повторялись три раза и шли неровной линией по окружности.
Люк, в который Ричер уперся пальцами, был набран из толстых брусков, вероятно покрытых снаружи листовым свинцом. Будь сейчас кто-нибудь наверху и задумай он сплясать джигу, Ричер не ощутил бы ни малейшей вибрации. Горбясь, он переступил еще несколько раз, упираясь спиной в крышку люка. Он знал, что она окажется тяжелой, толщиной с потолочное перекрытие. Ричер осмотрел заржавевшие железные петли и понял, что они поддадутся его усилиям не сразу.
Ричер глубоко вздохнул и что есть силы распрямил ноги. Люк с треском распахнулся, и Ричер выбрался на крышу, под ослепительный солнечный свет. Вынув изо рта нож и прижимаясь к кровле, на которой сто тридцать лет непогоды оставили неизгладимые следы, он, стоя на коленях, обогнул колокольню, но никого не обнаружил.
Сама верхушка колокольни представляла собой коробку с невысокими свинцовыми бортиками, открытую всем ветрам. Посредине возвышалось на три фута кубическое основание шпиля, на котором крепились рядом и флюгер, и громоотвод, и флагшток. Крыша основания была набрана из свинцовых листов, спаянных между собой в стыках. Она имела форму опрокинутой воронки, чтобы снег и дождь не задерживались.
По-прежнему на четвереньках, Ричер подобрался к ограждению. Он знал, что охрана Армстронга способна отреагировать на малейшее подозрительное движение внутри охраняемого периметра, а потому и не подумал выпрямляться. Чуть высунувшись из-за парапета, Ричер, дрожа от порывов холодного ветра, взглянул вниз. Армстронг находился прямо под ним. Новый сенатор стоял рядом. Их окружали шестеро агентов. И тут Ричер краем глаза заметил какое-то движение: по полю, ярдах в ста от церкви, бежали несколько полицейских. Они устремились к одной точке – к дальнему углу охраняемой территории. Там они сгрудились, рассматривая некий предмет у себя под ногами, затем отворачивались и принимались что-то сообщать по рациям. Ричер снова посмотрел на толпу и увидел, как от нее отделилась Фролих и, прижимая пальцем наушник, быстрым шагом направилась к полицейским.
Ричер, прячась, добрался до люка, проскользнул в него и, закрыв за собой крышку, спустился по ступенькам. Затем еще один люк и еще одна лестница. Подхватив пальто и пиджак, он стремительно преодолел винтовую лестницу, промчался мимо веревок колоколов и очень скоро очутился у входной двери церкви, оказавшейся распахнутой настежь.
Крышка сундука, где хранились гимны и куда Ричер спрятал ключ, была открыта, а сам ключ торчал в замочной скважине изнутри. Остановившись в ярде от выхода, Ричер прислушался. Затем выбежал на открытый воздух и замер снова. Резко развернулся, но позади никого не оказалось. Да и вообще здесь царили тишина и спокойствие. Издалека, откуда-то с поля, доносился шум. Набросив на плечи пальто, Ричер устремился в том направлении и тут заметил взволнованного мужчину в длинном коричневом пальто, спешащего ему навстречу по гравиевой дорожке. Полы пальто были распахнуты и хлопали на ветру, открывая твидовый пиджак и фланелевые брюки. В высоко поднятой, словно для приветствия, руке мужчина сжимал золотистый значок. Возможно, это был какой-то детектив из Бисмарка, а то и сам начальник полиции.
– Колокольня безопасна?! – с расстояния в двадцать футов прокричал он.
– Внутри пусто! – ответил Ричер. – Что вообще происходит?
Полицейский остановился, нагнулся и, уперев руки в колени, попытался отдышаться.
– Еще не знаю. Какие-то неприятности.
И он, глядя мимо Ричера, уставился на церковь.
– Проклятье! Вы должны были запереть дверь. Нельзя оставлять ее открытой.
Полицейский побежал к церкви, а Ричер направился в поле, по дороге наткнувшись на спешащую куда-то Нигли.
– Что такое? – спросила она.
– Бежим туда, – скомандовал Ричер.
Выбежав через ворота на поле, они заметили Фролих, устремившуюся к машинам, и бросились ей наперерез.
– Возле ограды нашли спрятанную винтовку, – тут же прояснила она ситуацию.
– И кто-то побывал в церкви, – запыхавшись, поделился информацией Ричер. – На колокольне, а может, даже на крыше. Возможно, этот кто-то и сейчас болтается где-то поблизости.
Застыв на месте, Фролих уставилась на него, а потом поднесла к губам микрофон:
– Всем приготовиться срочно отбыть. Начинаем по моей команде на счет «три».
Голос ее звучал спокойно.
– Всем машинам приготовиться. Основная машина и машина охраны – двигаться к объекту по моей команде.
Она выждала пару секунд и начала отсчет:
– Один, два, три! Отходим, отходим.
Одновременно произошли две вещи. Сначала взревели моторы кавалькады, и машины рассыпались, словно осколки взорвавшейся звезды. Головная полицейская машина рванулась вперед, а замыкающая притормозила, пропуская два лимузина, которые, круто развернувшись на гравии, вылетели на поле. В тот же миг личная охрана навалилась на Армстронга, буквально похоронив его под своими телами. Через секунду один из агентов выдвинулся вперед, двое подхватили вице-президента под руки, а трое оставшихся, подняв руки над головой Армстронга, живым щитом прикрыли его сзади, оттесняя к машинам. Со стороны по скорости и напору все это напоминало эпизод футбольного матча. Испуганная толпа стала рассыпаться, а агенты с Армстронгом поспешили навстречу приближающимся к ним машинам. Лимузины остановились, личная охрана усадила вице-президента в передний, а группа прикрытия моментально расселась во втором.
Головная полицейская машина, включив сирену и мигалки, уже продвигалась к выезду. Лимузины, развернувшись на траве, послушно последовали за ней, и все три машины, выехав на дорогу, помчались вперед. В это время третий лимузин подбирал Фролих.
– Мы еще можем взять их, – обратился к ней Ричер. – Уверен, что они до сих пор здесь.
Не отвечая, Фролих подхватила под руки Ричера и Нигли, увлекая их за собой. Лимузин, взревев мотором, понесся вдогонку кортежу, за ним пристроилась замыкающая полицейская машина. Уже через двадцать секунд после команды Фролих об эвакуации все пять автомобилей представляли собой единую кавалькаду, уносящуюся прочь со скоростью семьдесят миль в час, завывая сиренами и сверкая проблесковыми маяками.
Фролих устало откинулась на сиденье:
– Вот видите? Мы способны не только на профилактические действия. В случае необходимости мы действуем моментально.
