Глава 63

Я отправился в поездку прямо из ведомства шерифа, не зайдя в отель и не взяв из своего имущества ничего, кроме наличных денег и «беретты». Дорога оказалась пустынной. Да это и неудивительно. Была глухая полночь, и мы находились вдали от всего. Пеллегрино молчал. Он онемел от усталости или от негодования и чувства обиды, а может, от чего-то другого. Он просто сидел за рулем и вел машину. Пеллегрино ехал по тому же маршруту, которым привез меня сюда: сначала по прямой, как стрела, дороге, идущей через лес с востока на запад, потом по дороге средней величины, по которой меня везли на старом, видавшем виды «Шевроле», а затем по пыльной двухполосной дороге, по которой меня везли на старом седане «Бьюик». Мы пересекли границу со штатом Теннесси в том месте, где я вышел из пикапа парня, занимающегося лесом, а после этого, поехав через сонную южную окраину, въехали в Мемфис, когда до рассвета было еще далеко. Я сошел возле автобусной станции, а Пеллегрино поехал дальше, не сказав на прощание ни слова. Он стал объезжать квартал, и я слышал стук его мотора, эхом отдававшегося между домами, затем он стал ослабевать и наконец совсем растаял вдали.

Мое раннее появление на автобусной станции обеспечивало мне большой выбор автобусов, однако первый из них отправлялся только через час. Поэтому я углубился в квартал, застроенный убогими дешевыми домами, в надежде разыскать там кафе, работающее без перерыва на ночь. Мне повезло: я нашел даже два подобных заведения, остановив свой выбор на том самом кафе, в котором обедал три дня назад. Там все было дешево, и я даже остался жив после местного обеда. Я заказал кофе, которое мне налили из допотопного кофейника, а также яичницу с беконом, которую, похоже, впервые разогрели еще во время президентства Никсона. Через пятьдесят минут я уже сидел на заднем диване автобуса, направлявшегося на северо-восток.

Я наблюдал за восходом солнца, глядя в окно, расположенное справа от меня, а затем заснул и проспал до конца своего шестичасового путешествия. Я вышел из автобуса на том же самом месте, где был три дня назад, на автобусной станции на окраине города, вблизи места расположения нашего подразделения. Нельзя сказать, что этот город имел сходство с Картер-Кроссингом, но в нем имелись налицо все элементы и особенности города, откуда я только недавно выехал: бары, кредитные агентства, магазины автозапчастей, оружейные магазины, магазины по продаже поддержанной стереоаппаратуры, — и каждое из этих коммерческих заведений преуспевало за счет денежного ручейка, вытекающего из потока ассигнований, выделяемых Дядей Сэмом на нужды обороны. Пройдя мимо всех этих заведений, я вышел на открытое место, заглянул в кафе, расположенное в полумиле от городского центра, чтобы пообедать, а потом двинулся дальше. Я пришел в расположение нашего подразделения, а затем проник в свою обитель еще до двух часов дня, что было значительно раньше того времени, которое получалось по моим расчетам, и это дало мне шанс слегка подкорректировать планы.

Первым делом я надолго залез под горячий душ. Запах Деверо проник в мои ноздри вместе с паром. Я насухо вытерся и переоделся в униформу класса А, надев на себя все, что положено. После этого позвонил Стэну Лоури и попросил его подбросить меня на автобусную станцию. Я прикинул, что если буду действовать порасторопней, то смогу добраться до округа Колумбия к ужину, что примерно на двенадцать часов опережало назначенное мне время. Я попросил Лоури не делать секрета из того, куда я направляюсь. Я решил, что чем больше людей будет знать, где я, и чем дольше я пробуду здесь, тем выше будут мои шансы на то, что это неприятное дело все-таки проявится.

В Вашингтоне, округ Колумбия, в семь часов вечера в понедельник все было спокойно. Корпоративный город — а корпорацией является Америка, — где работа практически никогда не останавливается, лишь перемещается в тихие, неизвестные большинству людей места, где и совершается, но после пяти вечера. Салоны, бары, излюбленные рестораны; гостиные городских особняков, местонахождение которых мне неизвестно, но я знал, что соседи наверняка в курсе дела. Поэтому я изобразил графически удаленные цепочки отелей по классу ниже четырех звезд, в которых я обычно останавливался, и направился на ярко освещенные и чистые улицы, где расположены более дорогие отели к югу от Дюпон-серкл. Нет, я не имел намерений платить за что-то. В легенде говорилось, что это особое место на Коннектикут-авеню, известное своими негласными правилами, действующими в помещениях для избранных, где посетители в униформе автоматически оплачиваются за счет Министерства обороны. Благодаря неотмененным установкам к некоей состоявшейся когда-то конференции или по рассеянности какого-либо озлобленного ветерана, отвечавшего за регистрацию распоряжений, — этого не знал никто. Но та же самая легенда гласила, что вы скорее очутитесь на Арлингтонском кладбище, чем получите счет за произведенные вами расходы.

Я прошел медленным шагом, стараясь идти посередине каждого тротуара, по которому мне следовало пройти. Это была бдительность, не задуманная заранее, а получившаяся непроизвольно. Я использовал витринные стекла в качестве зеркал и с невинным видом осматривался вокруг, проходя каждый перекресток. Я шел в толпе, меня постоянно толкали, но толкали нормальные деловые люди, спешащие приступить к выполнению следующего пункта в своем бесконечно длинном распорядке дел. Я устроился в отель без каких-либо происшествий, зарегистрировавшись под моим настоящим именем и званием; легенда и тут не подвела, потому что никто не попросил меня предъявить платежную карту или назвать банковский счет. Все, что мне потребовалось сделать, — подписать какую-то бумагу и сделать это так чисто и легко читаемо, как только возможно. Ведь нет никакого смысла засветиться наживкой в капкане, а потом спрятаться в сосуд размером с бушель. Даже не бушель, поскольку я никогда и не знал, насколько велик этот самый бушель. Я предполагал, что это нечто наподобие маленького бочонка. А в этом случае тебя все равно обнаружат снаружи, поскольку надо будет восполнить выгоревший кислород.

Я поднялся на лифте к себе в номер, повесил шинель класса А на плечики, позвонил вниз и попросил принести ужин в номер. Через тридцать минут я вкушал стейк из филейной части, который также будет записан на счет Пентагона. Еще через полчаса я выставил поднос в коридор и снова пошел погулять ради того, чтобы произвести травление, как сказал я себе, — просто посмотреть, не возникнет ли вдруг на моем пути кто-нибудь, внезапно появившись из расположенной позади меня тени. Но нет, никто на меня не прореагировал, никто за мной не пошел. Я обошел Дюпон-серкл, затем углубился в расположенный позади него квартал; совершая одну крайность, прошел мимо посольства Ирака, совершая другую — мимо посольства Колумбии. Я видел людей, в которых легко распознал бы федеральных агентов разного рода; видел мужчин и женщин в униформе всех четырех родов войск; видел огромное количество частных лиц в солидных костюмах, но никто из них не сделал ни малейшего движения по направлению ко мне. Никто из них не проявил даже малейшего интереса. Я был для них предметом мебели.

Поэтому я снова пошел в гостиницу, лег в постель в своем роскошном номере и стал ждать того, что должно было случиться на следующий день — во вторник, одиннадцатого марта 1997 года.