Глава 58
«Хамви» — это очень широкий автомобиль, и сейчас он занимал практически всю дорогу. От левого кювета до правого. Вездеход, окрашенный в стандартные черно-зеленые камуфляжные цвета, выглядел очень чистым. Возможно, был совсем новым.
Я пошел вперед, навстречу «Хамви», а когда остановился перед ним, его мотор заглох. Водительская дверь раскрылась, и из салона вышел мужчина. Он был одет в камуфляж для лесистой местности и обут в чистые ботинки. Еще до начала моей армейской карьеры на полевой форме обозначалось имя военнослужащего, шеврон, указывающий род войск, и знаки его чина; и, как и все прочее в армии, данные о военнослужащем должны были быть различимы с трех или четырех футов, если отсчитывать до точки, в которой его имя и чин становились нечитаемыми. Несомненно, это была инициатива офицеров, которые боялись, что снайперы уничтожат их первыми. В результате я не имел ни малейшего представления о том, кто только что вылез из вездехода. Может, это был рядовой первого класса, а может быть, генерал с двумя звездами. Генералы с тремя звездами и бо́льшим их числом сами не сидят за баранкой. Такое не принято. Не их это дело. Даже в поездках не по служебным делам. Да они вообще много чего не делают сами.
Но в отношении этого человека у меня почему-то было некое ясное предчувствие. Легко пришедшее в голову умозаключение. Ну кому еще могло быть разрешено разъезжать и разгуливать по окрестностям? Да и выглядел он в точности как я. Такого же роста, такого же телосложения, такого же цвета кожи. Я как будто смотрелся в зеркало, вот только мое отражение было лет на пять меня моложе, что особенно бросалось в глаза при взгляде на то, как он двигался. А двигался он быстро и очень энергично. Любой беспристрастный наблюдатель наверняка оценил бы его как молодого человека, в котором энергия переплескивает через край. Глядя на меня, тот же самый наблюдатель сказал бы, что я старый и переутомившийся. Вот такой контраст. Он следил за тем, как я приближаюсь, озадаченный тем, кто я такой, а также и тем, что я, белый человек, делаю в районе, населенном чернокожими. Я предоставил ему возможность поразмышлять об этом еще некоторое время, за которое расстояние между нами сократилось до шести футов. Зрение никогда не подводило меня, и я смог прочитать имя на пришитой к форме ленточке с еще большего расстояния, чем установлено стандартом, в особенности под яркими лучами послеполуденного солнца Миссисипи.
На ленточке было написано: Мунро. Армия США.
На воротнике виднелись маленькие дубовые листья, свидетельствующие о том, что это офицер в чине майора. Пилотка на его голове была из той же камуфляжной ткани, что блуза и брюки. Вокруг глаз виднелись тонкие линии, которые были единственным подтверждением того, что родился он не вчера.
У меня имелось преимущество — я был в обычной рубашке. Без ленточки с именем. Поэтому в течение короткого времени я молча стоял на месте, вдыхая запахи дизельного топлива и резины. Я слышал негромкое тиканье остывающего мотора. Слышал, как бриз шелестит листьями дерева, бросающего тень на участок дома Эммелин Макклатчи.
Затем я протянул руку и сказал:
— Джек Ричер.
Он пожал мою руку и сказал:
— Данкан Мунро.
— Что привело вас сюда? — спросил я.
— Давайте поговорим в машине, — предложил он.
Салон у «Хамви» такой же просторный внутри, каким выглядит снаружи; правда, бо́льшая часть пространства занята гигантским трансмиссионным туннелем. Передние сиденья небольшие и разнесены друг от друга на значительное расстояние. Словно ты и твой собеседник едете по разным дорожным полосам. Я был уверен, что такое разделительное пространство вполне соответствует нашему настроению.
— Ситуация меняется, — начал разговор Мунро.
— Ситуация меняется постоянно. К этому надо привыкнуть.
— Офицер, о котором будет идти речь, отстранен от командования своим подразделением.
— Рид Райли?
— Нам не следует упоминать его имени.
— А кто может нас услышать? Или вы думаете, что в этой машине установлены «жучки»?
— Я просто следую инструкции.
— Так это за ним прилетал «Блэк Хок»?
Мунро утвердительно кивнул.
— Сейчас его переправляют в Форт-Беннинг. Затем переправят еще куда-то и там спрячут.
— Почему?
— Два часа назад там была паника. Телефонная линия буквально дымилась. А причину я не знаю.
— Келхэм лишился сил, охранявших его запретную зону. Это и есть причина.
— Вы опять за свое… Да не было там никогда никакой запретной зоны и никаких сил для ее охраны. Я же говорил вам об этом.
— А я только что с ними встречался. Шайка гражданских йеху.
— Похожих на тех, что действовали в Руби-Ридж?
— Но здесь все было менее профессионально.
— Ну почему люди занимаются такими идиотскими делами, как это?
— Потому что они завидуют нашей — на их взгляд, роскошной — жизни.
— И что с ними произошло?
— Я прогнал их вон.
— И тогда кто-то понял, что надо вывозить Райли… Популярности это вам не добавит.
— А я и не стремлюсь становиться популярным. Я просто хочу выполнять свою работу. Это армия, а не средняя школа.
— Он ведь сын сенатора. Он становится известным. Вы знаете, что Корпус морской пехоты нанимает на работу лоббистов?
— Я слышал об этом, — ответил я.
— Это была наша версия.
Из своего окна я видел дом семейства Макклатчи, с его низкой крышей, залепленным грязью сайдингом, низкими окнами и раскидистым деревом.
— Зачем вы приехали сюда? — спросил я.
— По той же самой причине, по которой вы прогнали прочь йеху, — ответил Мунро. — Я тоже стараюсь выполнить свою работу.
— И каким же образом?
— Я навел справки в отношении двух других упомянутых вами женщин. В документах управляющего делами имеются информационные сообщения. Я сверил информацию и отдельные факты, относящиеся ко всему отрезку времени. Похоже, что капитан Райли был неравнодушен к женскому полу. Со времени перевода сюда у него была целая цепь подружек, длиннее, чем мой детородный орган. Весьма вероятно, что и Дженис Чапман, и Шона Линдсей были в его списке. Я хочу выяснить, не была ли Розмари Макклатчи третьей в его списке.
— Как раз поэтому и я здесь.
— Великие умы мыслят одинаково, — изрек Мунро. — Или же дураков не отличить друг от друга.
— А у вас есть при себе его фото?
Он расстегнул пуговицу правого нагрудного кармана, пришитую чуть ниже ленточки с именем, и, достав тонкий черный блокнот, раскрыл его, вынул лежащее между страницами фото и подал его мне, вытянув руку на всю ширину трансмиссионного туннеля.
Капитан Рид Райли. Впервые я увидел его лицо. Фотография была цветной, возможно, предназначенной для паспорта или другого гражданского документа; на ней он был без головного убора и других предметов, влияющих на внешность. По фотографии ему казалось около тридцати. Он был широким и в то же время подтянутым, нечто среднее между дородным и стройным. Лицо загорелое, чуть улыбающееся, с выставленными напоказ исключительно белыми зубами. У него были каштановые, коротко подстриженные волосы и умные пустые глаза, в углах которых сходились тонкие паутинки морщинок. Он выглядел надежным, дееспособным, твердым… но смотреть на него не хотелось. В общем, он выглядел как любой пехотный капитан, на которых я вдоволь насмотрелся за время службы.
Я протянул фотографию Мунро.
— Хорошо, что у нас есть его идентификация. Но готов держать пари, что все рейнджеры в глазах старой миссис Макклатчи выглядят на одно лицо.
— Вот сейчас мы это и проверим, — сказал Мунро, открывая дверь.
Я вышел через свою дверь и ждал, пока он обходил машину сзади.
— Я расскажу вам еще кое-что, выявившееся в результате проверки. Хотя что-либо из этого вам должно быть известно. Шериф Деверо вовсе не лесбиянка. Она тоже отметилась в постели Райли. Они встречались меньше года назад.
После этого он зашагал впереди меня к двери дома Эммелин Макклатчи.
Эммелин Макклатчи открыла дверь после второго стука Мунро. Она встретила нас приветливо, но сдержанно. Меня женщина запомнила еще с предыдущей встречи и внимательно выслушала Мунро, назвавшего себя, после чего пригласила нас войти в дом, в маленькую комнату, где по обе стороны камина стояли два деревянных стула с жесткими спинками, а пол покрывал сшитый из лоскутков ткани коврик. Потолок нависал почти над самой головой, пространство комнаты казалось сжатым, воздух был пропитан запахами еды. На стене висели три фотографии в рамках. С одной на нас смотрел Мартин Лютер Кинг, со второй — президент Клинтон, а с третьей — Розмари Макклатчи. Ее фотография была похожа на ту, что я видел в документах ведомства шерифа, но здесь девушка выглядела еще более очаровательной. Какой-то друг с камерой, фотопленка, солнечный день, рамка, молоток и гвоздь — вот и все, что осталось от живого существа.
Мы с Эммелин устроились на стульях по обе стороны камина, предоставив Мунро стоять на коврике. Стоя в этой маленькой комнате он выглядел таким же крупным, как я сидя; таким же неловким, таким же неповоротливым, таким же странным пришельцем. Достав из кармана фотографию, майор прижал ее лицевой стороной к груди.
— Миссис Макклатчи, — обратился он к женщине, — нам необходимо расспросить вас о друзьях вашей дочери Розмари.
— У моей дочери Розмари, — ответила Эммелин, — было очень много друзей.
— Нас в особенности интересует один молодой человек с базы, с которым они могли видеться, — уточнил свой вопрос Мунро.
— Видеться?
— Ну да, встречаться, бывать вместе…
— Покажите мне фотографию.
Наклонившись, Мунро протянул ей фото. Эммелин взяла ее и повернула к свету, падающему из окна. Посмотрев некоторое время на фото, она сказала:
— Этого человека вы подозреваете в убийстве той самой белой девушки?
— Мы пока не уверены в этом, — ответил Мунро. — Но мы не можем исключить его из списка подозреваемых.
— А ведь никто не предъявлял мне никаких фотографий, когда убили Розмари. Никто не предъявлял никаких фотографий и миссис Линдсей, когда убили Шону. А почему, скажите?
На этот вопрос ответил Мунро:
— Потому что армия совершила непростительную ошибку. Я могу лишь добавить к сказанному то, что все было бы иначе, если бы я с самого начала подключился к этим делам. Или майор Ричер, сидящий здесь. Я могу лишь принести свои извинения.
Женщина посмотрела на Мунро, и я тоже перевел на него взгляд. Через несколько секунд она снова взглянула на фотографию и сказала:
— Этого человека зовут Рид Райли. Он капитан 75-го рейнджерского полка. Розмари говорила, что он командовал батальоном «Браво»… вроде так это называется.
— Так они встречались?
— Почти четыре месяца. Она уже поговаривала о том, чтобы жить вместе.
— А он?
— Мужчина может говорить что угодно, лишь бы добиться того, чего хочет.
— И когда их отношения закончились?
— За две недели до того, как ее убили.
— А почему их отношения закончились?
— Она мне этого не говорила.
— Ну а вы сами что думаете?
Эммелин Макклатчи ответила:
— Я думаю, потому что она забеременела.
