Глава 16
Мы вернули Трифонову оружие и высадили его возле ворот «Дельты». Вероятно, он сдал пистолет, а потом вернулся в свою комнату и вновь взялся за книгу. Продолжил читать с того места, на котором остановился, когда мы пришли. Мы поставили «хаммер» в гараж военной полиции. И вновь оказались в моем офисе. Саммер сразу же направилась к копии страницы журнала, где были записаны приезды и отъезды с базы за 4 января. Страничка все еще была пришпилена к стене рядом с картой.
– Вассель и Кумер, – сказала она. – Только они покинули базу в это время той ночью.
– Они отправились на север, – сказал я. – Если вы хотите сказать, что они выбросили портфель в окно, значит, они двинулись на север. А не на юг, в Колумбию.
– Ладно, – сказала Саммер. – Значит, Карбона и Брубейкера убили разные люди. И между убийствами нет никакой связи. А мы понапрасну потратили кучу времени.
– Добро пожаловать в реальный мир, – сказал я.
Реальный мир оказался еще более неприятным местом, когда через двадцать минут на моем столе зазвонил телефон. Это был мой сержант. Женщина с маленьким сыном. Звонил Санчес из Форт-Джексона. Она нас соединила.
– Уиллард был здесь и уехал, – сказал он. – В это просто невозможно поверить.
– Я тебе говорил.
– Он устроил истерику.
– Но ты же жаростойкий.
– Благодарение Господу.
Я немного помолчал, прежде чем спросить:
– Ты рассказал ему о моем парне?
Теперь помолчал он.
– Ты же меня просил. А что, не стоило?
– Это были пустые хлопоты. Многообещающая жила оказалась пустой.
– Ну, он направляется к тебе. Уехал два часа назад. Он будет весьма разочарован.
– Замечательно, – пробормотал я.
– Что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Саммер.
– Что есть Уиллард по сути своей? – спросил я.
– Карьерист, – ответила она.
– Верно, – сказал я.
Технически в армии есть двадцать шесть различных званий. Солдат начинает службу со звания Е-1 – рядовой, и если он не совершает никаких глупостей, то через год автоматически становится Е-2, а еще через год или даже немного раньше, если он хорошо знает свое дело – Е-3, рядовым первого класса. Далее лестница простирается до пятизвездного генерала армии, хотя мне известны лишь два человека – Джордж Вашингтон и Дуайт Эйзенхауэр, – которым удалось забраться так высоко. Если считать сержанта Е-9, старшего сержанта и старшего сержанта армии за три шага и если прибавить четыре ступени уоррент-офицеров, тогда майор вроде меня имеет семь ступеней над собой и восемнадцать под собой. Таким образом, будучи майором, я имею значительный опыт неподчинения – своего неподчинения по отношению к вышестоящим и неподчинения нижестоящих по отношению ко мне. Когда миллион человек распределены по двадцати шести ступеням служебной лестницы, неподчинение становится истинным искусством. И все это происходит один на один.
Поэтому я отослал Саммер и стал ждать Уилларда. Саммер возражала. В конце концов мы сошлись на том, что один из нас должен сохранять свободу действия. Она отправилась пообедать, а мой сержант принесла мне сэндвич. Ростбиф со швейцарским сыром, белым хлебом, майонезом и горчицей. Ростбиф был розовым. Потом сержант налила мне кофе. Я принялся за вторую чашку, когда появился Уиллард.
Он сразу же вошел в мой кабинет и не стал закрывать дверь. Я не встал, не отдал честь. И продолжал пить кофе. Он это стерпел, в чем я не сомневался. Он выбрал иную тактику. Ему было известно, что у меня есть подозреваемый, который позволит забрать дело Брубейкера у полицейского участка Колумбии и разорвать связь между полковником элитарной части и продажей наркотиков. Поэтому он решил вести себя дружелюбно. Или просто хотел наладить отношения с одним из своих подчиненных. Он сел и поддернул брюки, всем своим видом показывая, что хочет говорить со мной откровенно, словно мы только что вместе пережили одно и то же событие.
– Замечательная поездка в Джексон, – сказал он. – Превосходная дорога.
Я ничего не ответил.
– Только что купил классический «Понтиак GTO», – не унимался он. – Прекрасный автомобиль. Я поставил полированную выхлопную трубу. Смотрится классно.
Я ничего не ответил.
– Тебе нравятся сильные машины?
– Нет, – ответил я. – Я предпочитаю ездить на автобусе.
– Так не словишь кайф.
– Ладно, тогда скажу по-другому. Меня вполне устраивает размер моего пениса. Мне не нужна компенсация.
Он побледнел. Потом покраснел. Стал такого же цвета, как «корвет» Трифонова. И посмотрел на меня, как по-настоящему крутой парень.
– Расскажи, как идет расследование по делу Брубейкера.
– Это не мое дело.
– Санчес сказал мне, что ты нашел преступника.
– Ложная тревога, – ответил я.
– Ты уверен?
– Совершенно.
– И кто был под подозрением?
– Ваша бывшая жена.
– Что?!
– Кто-то сказал мне, что она спала с половиной полковников нашей армии. Постоянно этим занималась, в качестве хобби. Тогда я решил, что Брубейкер мог входить в их число. Ну, вероятность ведь была пятьдесят на пятьдесят.
Уиллард молча смотрел на меня.
– Шучу, – сказал я. – Это был никто. Пустая жила.
Он отвернулся, с трудом сдерживая ярость. Я встал и закрыл дверь кабинета. Вернулся к своему столу. Сел. И пристально посмотрел на Уилларда.
– Твоя дерзость неслыханна, – сказал Уиллард.
– Так подайте жалобу, Уиллард. Обратитесь к высшему командованию и сообщите им, что я оскорбил ваши чувства. Посмотрим, поверят ли вам. А заодно узнаем, поверит ли кто-нибудь, что вы не в силах решить такую проблему самостоятельно. Интересно, как эта жалоба ляжет в ваше досье. И как это повлияет на ваше повышение, если вопрос о нем будет поднят.
Уиллард заерзал на своем стуле. Переместил тело сначала в одну сторону, потом в другую. Наконец его взгляд остановился на карте, которую повесила на стену Саммер.
– Что это такое? – спросил он.
– Карта, – ответил я.
– Чего?
– Восточной части Соединенных Штатов.
– А что обозначают булавки?
Я не ответил.
Он встал и подошел к стене. Поочередно коснулся булавочных головок пальцем. Вашингтон, Сперривилл, Грин-Вэлли. Затем Роли, Форт-Бэрд, Кейп-Фир и Колумбия.
– И что все это означает? – спросил Уиллард.
– Обычные булавки, – ответил я.
Уиллард вытащил булавку из Грин-Вэлли, штат Виргиния.
– Миссис Крамер, – сказал он. – Я велел тебе оставить это дело в покое.
Он вытащил все остальные булавки и швырнул их на пол. Затем увидел копию страницы журнала въезда и выезда с базы. Просмотрел ее и остановился на Васселе и Кумере.
– Я говорил тебе, чтобы ты и их оставил в покое!
Он сдернул список со стены. Липкая лента сорвала немного краски. Потом Уиллард сделал то же самое с картой. И вновь на пол посыпались куски краски. Булавки оставили маленькие дырочки в штукатурке. Они и сами по себе выглядели как карта. Или созвездие.
– Ты проделал дыры в стене, – заявил он. – Я не потерплю, чтобы армейское имущество портили. Это непрофессионально. Что могут подумать посетители?
– Они подумают, что на стене висела карта, – сказал я. – А вы сорвали карту и устроили здесь беспорядок.
Он бросил смятую карту на пол.
– Ты хочешь, чтобы я сходил в расположение «Дельты»?
– Вы хотите, чтобы я сломал вам спину?
Уиллард долго молчал.
– Тебе следует поразмыслить о своем продвижении по службе, – сказал наконец он. – Думаешь, ты сумеешь стать подполковником, пока я нахожусь здесь?
– Нет, – ответил я. – Я так не думаю. Однако мне не кажется, что вы будете здесь долго находиться.
– Подумай еще раз. Это превосходная ниша. Армии всегда будут нужны полицейские.
– Но ей не всегда будут нужны такие невежественные кретины, как вы.
– Ты говоришь со старшим офицером.
Я оглядел кабинет.
– А что я такого сказал? Я не вижу свидетелей.
Он ничего не смог возразить.
– У вас возникла проблема власти, – сказал я. – Будет любопытно наблюдать, как вы попытаетесь с ней справиться. Может быть, мы разрешим эту проблему как мужчина с мужчиной, в спортивном зале? Хотите попробовать?
– У тебя здесь есть защищенный факс? – спросил Уиллард.
– Естественно, – ответил я – В соседнем кабинете. Вы проходили мимо, когда шли ко мне. Что с вами? Вы не только глупы, но и слепы?
– Завтра ровно в девять ноль-ноль будь рядом с ним. Я пришлю тебе письменные приказы.
Он бросил на меня последний свирепый взгляд. Потом вышел из кабинета и с такой силой захлопнул дверь, что стена затряслась, а поток воздуха поднял карту и листок, брошенные Уиллардом, на целый дюйм от пола.
Я остался сидеть за своим столом. Позвонил брату в Вашингтон, но он не ответил. Может быть, позвонить матери? Но потом я понял, что этого делать не стоит. Она сразу поймет, что я хочу спросить: «Ты жива?»
Поэтому я встал, поднял карту с пола и разгладил ладонью. Вновь прикрепил ее к стене. Подобрал все семь булавок и воткнул на прежние места. Рядом я прикрепил листок с записью приездов и отъездов. Но потом снова снял листок. Это было бесполезно. Я смял листок и выбросил в мусорную корзину. А карту оставил на стене. Мой сержант принесла мне еще кофе. Интересно, где сейчас отец ее ребенка? Может, он такой же мерзавец, как Пиклес? В таком случае он уже давно похоронен в болоте. Или в нескольких болотах, расчлененный на части. Зазвонил телефон, и сержант взяла трубку, немного послушала и передала ее мне.
– Детектив Кларк, – сказала она. – Из Виргинии.
Я переместил телефонный шнур через стол и уселся на свое место.
– У нас наметился прогресс, – сообщил Кларк. – Ломик из Сперривилла – это точно орудие преступления, совершенного у нас. Мы получили аналогичный экземпляр из магазина, и наш медицинский эксперт говорит, что все сходится.
– Хорошая работа, – сказал я.
– Поэтому я звоню, чтобы предупредить вас, что больше не могу продолжать поиски. Мы нашли наше орудие, и у нас нет возможности напрягать бюджет.
– Конечно, – сказал я. – Мы это предвидели.
– Так что теперь вы остаетесь одни, дружище. Я сожалею.
Я ничего не ответил.
– А какие новости у вас? Вы еще не раздобыли имя для меня?
Я улыбнулся. «Можешь забыть про имя, дружище, – подумал я. – Нет quo – нет guid». Впрочем, имени не было с самого начала.
– Я дам вам знать, – пообещал я.
Саммер вернулась минут через тридцать, и я предложил ей отдохнуть остаток вечера. Мы договорились встретиться во время завтрака в офицерском клубе. Ровно в девять часов, когда придут приказы Уилларда. Я собирался устроить долгую неторопливую трапезу – много яиц и много кофе – и вернуться в свой кабинет примерно к десяти пятнадцати.
– Вы переместили карту, – заметила Саммер.
– Уиллард ее сорвал, а я повесил на место.
– Он опасен.
– Может быть, – сказал я. – А может быть, и нет. Время покажет.
Она отправилась в свою комнату, а я пошел к себе. Мое жилище находилось в ряду домиков для офицеров-холостяков и очень напоминало номер в мотеле. На базе была широкая улица, названная в честь одного из давно умерших обладателей Почетной медали Конгресса, от нее ответвлялась улица поменьше, на которой стоял мой домик. Через каждые двадцать ярдов были расставлены столбы с уличными фонарями. Фонарь, ближайший к моей двери, не горел. Его разбили камнем. На тротуаре валялись осколки стекла. В тени стояли трое парней. Я прошел мимо первого. Это был загорелый бородатый сержант из «Дельты». Он постучал по циферблату своих часов указательным пальцем. Второй последовал его примеру. Третий улыбнулся. Я вошел в дом и закрыл за собой дверь. Но не услышал, чтобы они ушли. Спал я паршиво.
Однако утром около моего дома никого не оказалось. Я благополучно добрался до офицерского клуба. В девять часов народу здесь было немного, что меня вполне устраивало. К сожалению, еда на стойках буфета успела изрядно остыть. И все же я решил, что это неплохо. Я был в большей степени одиночкой, чем гурманом. Мы с Саммер уселись друг напротив друга за маленький столик, стоящий в центре зала. Вдвоем мы съели почти все, что осталось. Саммер уплела примерно фунт кукурузной каши и два фунта бисквитов. Она была маленькой, но поесть любила. Черт возьми, тут не оставалось ни малейших сомнений. Мы не торопясь выпили кофе и вошли в мой офис в десять двадцать. Внутри царила паника. Звонили все телефоны. Капрал из Луизианы выглядел встревоженным.
– Не берите трубку, – сказал он. – Это полковник Уиллард. Он хочет услышать немедленное подтверждение, что вы получили его приказы. Он в ярости.
– И в чем состоят эти приказы?
Он вернулся к своему столу и взял лист бумаги из факсового аппарата. Телефоны продолжали звонить. Я не стал брать в руки листок, а прочитал распоряжения Уилларда через плечо капрала. Они состояли из двух абзацев. Уиллард приказал мне проверить записи в журнале интенданта. Далее я должен был установить, что находится на складе, а что отсутствует без всяких на то оснований. Затем мне следовало составить список всех отсутствующих предметов и сделать письменные предположения о том, где они могут находиться. К работе я должен был приступить незамедлительно. Кроме того, Уиллард хотел, чтобы я позвонил ему и доложил о получении приказа.
Классическое наказание бессмысленной работой. В трудные старые времена приказывали покрасить уголь в белый цвет, наполнить мешки песком, пользуясь чайными ложками, или вымыть пол зубной щеткой. Уиллард продемонстрировал современный эквивалент подобной работы в военной полиции. Чтобы сделать эту никому не нужную работу, потребуется две недели. Я улыбнулся.
Телефоны продолжали надрываться.
– Я в глаза не видел этого приказа, – заявил я. – Меня здесь нет.
– А где вы?
– Скажи ему, что кто-то уронил обертку от жевательной резинки возле офиса командира базы. Скажи, что я не мог допустить, чтобы имущество военной базы подвергалось такому оскорблению. И скажи, что я иду по следу с самого рассвета.
Мы с Саммер вышли на тротуар, подальше от трезвонящих телефонов.
– Вот мерзавец! – сказал я.
– Вы должны залечь на дно, – посоветовала Саммер. – Он будет вас искать.
Я посмотрел по сторонам. Было холодно. Серые здания, серое небо.
– Давайте устроим выходной, – предложил я. – Поедем куда-нибудь.
– У нас есть незаконченные дела.
Я кивнул. Карбон, Крамер, Брубейкер.
– Здесь нельзя оставаться, – сказал я. – Поэтому заниматься делом Карбона мы не можем.
– Хотите съездить в Колумбию?
– Это не наше дело, – возразил я. – Все, что возможно, там сделает Санчес.
– Для пляжа слишком холодно, – задумчиво произнесла Саммер.
Я снова кивнул. Мне вдруг захотелось, чтобы стало тепло. Я бы с удовольствием посмотрел на Саммер на пляже. В бикини. И лучше всего в самом крошечном бикини.
– Нам нужно работать, – сказала она.
Я посмотрел на юг и на запад, за здания базы. На горизонте виднелись голые холодные деревья. Немного ближе высилась грустная сосна. Карбона мы нашли чуть дальше.
Карбон.
– Давайте съездим в Грин-Вэлли, – предложил я. – Навестим детектива Кларка. Попросим показать собранные им материалы по ломику. Он сделал за нас первую часть работы. Быть может, мы сумеем ее завершить. Четырехчасовая поездка сейчас будет очень своевременной.
– И четыре часа на обратный путь.
– Мы можем устроить ланч. Или даже обед. Можем позволить себе самовольную отлучку.
– Нас найдут.
Я покачал головой.
– Никто меня не найдет, – ответил я. – Никогда.
Я остался ждать на тротуаре, а Саммер через пять минут вернулась в зеленом «шевроле», которым мы уже пользовались прежде. Она подъехала ко мне и опустила стекло.
– Разумно ли это? – спросила она.
– Ничем другим мы не располагаем, – ответил я.
– Нет, я имею в виду совсем другое. На выезде с базы запишут время – десять тридцать. Уиллард может это проверить.
Я ничего не ответил.
– Спрячьтесь в багажнике, – с улыбкой предложила Саммер. – Вылезете оттуда, как только мы минуем пост.
Я покачал головой.
– Я не стану прятаться. Во всяком случае, из-за такого придурка, как Уиллард. Если он проверит журнал, я отвечу, что охота за человеком, бросившим на землю обертку от жвачки, вынудила меня покинуть штат. Или даже страну. Мы можем поехать на Таити.
Я сел рядом с Саммер, отодвинул до отказа пассажирское сиденье и вновь стал думать о бикини. Саммер сняла ногу с тормоза и поехала к воротам. На выезде она остановила «шевроле». К нам подошел рядовой военной полиции. Он записал номер нашей машины и имена. Посмотрел на заднее сиденье. Потом кивнул своему партнеру, и шлагбаум начал медленно подниматься. Это был толстый шест в красно-белую полоску с противовесом. Саммер дождалась, когда он займет вертикальное положение, а потом так нажала на газ, что машина пулей вылетела с базы в голубом облаке жженой резины с задних колес «шевроле». Государство оплатит все.
По мере того как мы продвигались на север, погода улучшалась. На смену серым тучам пришло зимнее солнце. Мы ехали в армейской машине, поэтому в ней не было радио. Пустая панель на том месте, где в гражданской машине стоял бы приемник со средними и короткими волнами и магнитофоном. Мы изредка перебрасывались отдельными фразами, а остальное время молчали. Странное это ощущение – быть свободным. Почти всю свою жизнь я провел там, где приказывали мне быть военные. И сейчас я чувствовал себя как прогульщик школьных уроков. Вокруг был огромный мир. Он занимался своими делами, не слишком упорядоченными, лишенными дисциплины, а я на короткое время стал его частью. Я сидел, откинувшись на спинку, и смотрел на меняющиеся, как в калейдоскопе, картинки, подобные бликам солнца на бегущей речной воде.
– Вы носите бикини или цельный купальник? – спросил я.
– А почему вы спрашиваете?
– Просто хотел проверить, – сказал я. – Я думал о пляже.
– Слишком холодно.
– В августе будет теплее.
– Думаете, вы еще будете здесь в августе?
– Нет, – ответил я.
– Жаль, – сказала она. – Вы так и не узнаете, что я ношу.
– Вы можете прислать мне фотографию.
– Вопрос только, куда?
– Скорее всего, в Форт-Левенуэрт, – ответил я. – В крыло для особо опасных преступников.
– Нет, серьезно, где вы будете?
– Понятия не имею, – сказал я. – До августа еще восемь месяцев.
– А какое место службы понравилось вам больше всего?
Я улыбнулся и ответил ей так, как отвечал всем, кто задавал мне такой вопрос:
– Здесь и сейчас.
– Несмотря на то, что на вас точит когти Уиллард?
– Уиллард – это чепуха. Он уйдет отсюда раньше меня.
– Но почему он вообще здесь оказался?
Я поудобнее устроился на сиденье.
– Мой брат считает, что тот, кто за этим стоит, копирует действия крупных корпораций. Невежды не делают вложений в существующее положение.
– Тип, который обучен писать алгоритмы расходования топлива, в первую же неделю службы получает двух мертвых военных. И не хочет вести расследование.
– Поскольку это старомодный образ мышления. Нужно двигаться вперед. Видеть общую картину.
Она улыбнулась. Мы ехали все дальше. Свернули на шоссе, ведущее в Грин-Вэлли. Мы мчались к цели на огромной скорости.
Здание полицейского участка Грин-Вэлли находилось в северной части города. Я не ожидал, что оно окажется таким большим, да и сам Грин-Вэлли был достаточно крупным городом. Город располагался вокруг довольно симпатичного центра, который мы уже видели, но дальше он уходил на север – здесь вплоть до Сперривилла господствовали торговые центры и небольшие фабрики.
Полицейский участок выглядел достаточно просторным – в нем могли бы работать от двадцати до тридцати полицейских. Так строят в тех местах, где земля стоит дешево. Длинное низкое здание с одноэтажным центром и двумя крыльями. Крылья пристроили под прямыми углами, так что все сооружение имело П-образную форму. Фасады были бетонными, но выполненными так, чтобы казалось, будто они сложены из камня. Перед зданием находилась лужайка, а с двух сторон – площадки для парковки. В центре лужайки стоял флагшток. На нем грустно висел потрепанный государственный флаг США – ветра совсем не было. В бледном солнечном свете здание производило двойственное впечатление – смесь великолепия и легкого запустения.
Мы припарковались справа, между двумя белыми полицейскими патрульными машинами. Потом вышли на бледный солнечный свет и направились к главному входу. Там мы обратились к дежурному и спросили у него, как найти детектива Кларка. Он куда-то позвонил и жестом предложил нам пройти в левое крыло. Мы прошли по грязноватому коридору и оказались в помещении размером с баскетбольную площадку. Очевидно, здесь работали детективы. Маленький деревянный барьер отделял линию четырех стульев для посетителей, далее перед проходом располагался столик дежурного. Впереди виднелся кабинет лейтенанта и три пары черных письменных столов, на которых стояли телефоны и были разложены какие-то бумаги. Вдоль стен выстроились шкафчики с документами. Окна давно следовало бы вымыть, а жалюзи сменить.
Дежурного за столиком не было. В комнате сидели двое детективов, оба в спортивных твидовых куртках, оба к нам спиной. Одним из них оказался Кларк. Он с кем-то говорил по телефону. Я постучал по столу. Оба детектива обернулись. Кларк на мгновение удивленно замолчал, а потом помахал нам рукой, предлагая входить. Мы взяли стулья и уселись по разные стороны от его стола. Он продолжал говорить по телефону. Пока мы ждали, я осмотрелся. Стены кабинета лейтенанта были сделаны из стекла начиная от уровня пояса и выше. Там стоял большой письменный стол, но сам лейтенант отсутствовал. Однако на его столе я заметил два гипсовых оттиска, очень похожих на те, что сделал наш патологоанатом. Я не стал подходить, чтобы посмотреть на них. Посчитал, что это будет невежливо.
Кларк закончил разговор, повесил трубку и что-то записал в желтом блокноте. Потом тяжело вздохнул и отодвинул свое кресло немного назад, чтобы видеть нас обоих одновременно. Он молчал. Кларк прекрасно понимал, что мы здесь вовсе не с визитом вежливости. Однако он не хотел спрашивать прямо, есть ли у нас для него имя, чтобы не выглядеть глупо в том случае, если нам будет нечего ему ответить.
– Мы проезжали мимо, – объяснил я.
– Понятно, – ответил он.
– Нам нужна небольшая помощь, – сказал я.
– Какого рода?
– Не могли бы вы передать нам ваши записи о ломике? Вам ведь теперь они не нужны. Вы нашли свой ломик.
– Записи?
– Вы составили списки всех магазинов, торгующих скобяными изделиями. И я подумал, что мы сэкономили бы время, если бы продолжили с того места, на котором вы остановились.
– Я мог бы послать вам эти сведения факсом, – сказал он.
– Вероятно, их довольно много. Мы не хотели вас затруднять.
– Меня могло не быть на месте.
– Мы все равно проезжали мимо.
– Ладно, – сказал Кларк. – Записи о ломиках.
Он крутанулся на своем кресле, встал и подошел к одному из шкафов. Вытащив оттуда зеленую папку толщиной примерно в полдюйма, он бросил ее на стол. Папка упала с неслабым стуком.
– Удачи вам, – пожелал Кларк и сел на прежнее место.
Я кивнул Саммер, чтобы она взяла папку. Она открыла ее. В ней было полно бумаг. Она пролистала их и скорчила гримасу. Это был очень длинный список мест от Нью-Джерси до Северной Каролины. Там имелись имена, адреса и телефоны. Возле первых девяноста стояли какие-то отметки. Оставалось еще около четырехсот адресов.
– Будьте внимательны, – сказал Кларк. – В некоторых местах этот инструмент называется ломиком, а в некоторых – фомкой. Убедитесь, что они понимают, о чем идет речь.
– Эти ломики бывают разных размеров?
– Самых разных размеров. Наш довольно большой.
– А могу я на него взглянуть? Или он уже сдан на хранение?
– Это не улика, – сказал Кларк. – Мы не нашли орудия преступления. Это просто аналогичный инструмент из магазина в Сперривилле. Мы не можем воспользоваться им в суде.
– Однако он подходит к вашим слепкам.
– Как перчатка.
Кларк встал, вошел в кабинет лейтенанта, взял со стола слепки, вернулся к нам и положил их на стол. Они были идентичны нашим. Позитив и негатив, как и у нас. Голова миссис Крамер была заметно меньше, чем голова Карбона. А потому протяженность контакта была меньше. Таким образом, след от смертельного удара получился немного короче, но был таким же глубоким и уродливым. Кларк провел пальцем по оставленному следу.
– Очень сильный удар, – сказал он. – Мы ищем высокого сильного мужчину, правшу. Вы видели кого-нибудь похожего?
– Всякий раз, когда смотрюсь в зеркало, – ответил я.
Слепок самого оружия убийства получился немного короче нашего. Однако в остальном он выглядел аналогичным образом. Такие же небольшие ямочки, связанные с дефектами гипса, но такой же гладкий и прямой след.
– Можно взглянуть на сам ломик? – спросил я.
– Конечно, – ответил Кларк.
Он наклонился и открыл ящик письменного стола. Он не стал его закрывать и отодвинулся в сторону, чтобы мы могли получше рассмотреть ломик. Я увидел точно такой же черный изогнутый кусок металла, какой мы нашли вчера утром. Та же форма, те же размеры, цвет и все остальное. Такой же блеск и точность. Близнец этого ломика я оставил в кабинете патологоанатома в морге Форт-Бэрда.
Мы проехали десять миль, отделявшие нас от Сперривилла. Я просмотрел список Кларка и нашел адрес магазина скобяных товаров. Он находился на пятой строчке, ближе к Грин-Вэлли. Однако я не увидел галочки возле телефонного номера. Рядом стояла карандашная надпись: «Телефон не отвечает». Вероятно, владелец был как раз занят переговорами со страховой компанией и со стекольщиком. Позднее люди Кларка позвонили в магазинчик еще раз, но в данный момент они были поглощены работой с НЦИП.
Сперривилл – небольшой городок, поэтому мы просто кружили по нему в поисках нужного адреса. Мы нашли группу магазинов на довольно короткой улице, и после того, как оказались на ней в третий раз, обнаружили название нужной нам улицы на зеленой табличке. Она указывала в узкий тупик. Мы проехали между двух строений, обшитых вагонкой, и увидели небольшой дворик, где располагался интересующий нас магазин, похожий на маленький одноэтажный сарай, покрашенный так, чтобы никто не усомнился, что перед ним магазин. В таких заведениях обычно работают муж и жена. На старой вывеске значилась фамилия владельцев. И никаких намеков на связь с какой-либо крупной фирмой. Классический американский мелкий бизнес, переживающий взлеты и падения и переходящий от поколения к поколению.
Превосходное место для ночного ограбления. Тихое, изолированное, невидимое для пешеходов с главной улицы, без жилых помещений на втором этаже. На фасадной стене была витрина, правее находилась входная дверь. В стекле до сих пор оставалось отверстие в форме полумесяца, временно закрытое фанерной заплаткой, аккуратно вырезанной по размеру. Отверстие, видимо, пробили ногой. Оно находилось совсем рядом с дверью. Высокий мужчина мог до самого плеча просунуть левую руку сквозь дыру и без особых усилий отодвинуть защелку. Тем не менее ему следовало действовать очень аккуратно и медленно сгибать локоть, чтобы не порвать одежду. Я представил себе, как он стоит в темноте, прижавшись левой щекой к холодному стеклу, и, тяжело дыша, шарит внутри рукой.
Мы припарковались у входа в магазин. Вышли из машины и с минуту изучали витрину. Там было выложено множество разных предметов. Однако тот, кто разместил их там, не собирался в скором времени переезжать на Пятую авеню. Возможно, он даже не видел ее знаменитых праздничных витрин. Здесь не пытались привлечь покупателей при помощи рекламных трюков. Все аккуратно лежало на полочках, снабженное одинаковыми бирками с ценой. Казалось, витрина говорила: «Вот что у нас имеется. Если есть желание, заходите и покупайте». Однако складывалось впечатление, что товар здесь предлагался качественный. Были и некоторые необычные вещи. Я даже не знал, для чего они предназначены. В инструментах я разбирался не слишком хорошо, практически не пользовался ими, за исключением ножей. Но не сомневался, что свои товары владельцы магазина выбирали тщательно.
Мы вошли. Над дверью висел колокольчик, который сразу же зазвенел. Внутри все было таким же аккуратным и хорошо организованным, как и на витрине: товары тщательно разложены на полках и прилавках, пол из широких досок. Я уловил слабый запах машинного масла. Царила тишина. Никаких покупателей. За прилавком стоял мужчина лет шестидесяти или даже семидесяти и смотрел на нас – звонок предупредил его о нашем приходе. Хозяин магазинчика был среднего роста, худощавый и слегка сутулый. Он носил круглые очки и вязаный шерстяной жакет, которые придавали ему умный вид, и возникало ощущение, что он никогда не держал в руках инструментов более крупных, чем отвертка. При взгляде на него создавалось впечатление, что продавать инструменты лишь немногим хуже, чем читать курс в университете об их конструкции, истории и развитии.
– Чем я могу вам помочь? – спросил хозяин.
– Мы пришли из-за украденного ломика, – сказал я. – Или фомки, если вам так больше нравится.
Он кивнул.
– Ломик. «Фомка» звучит как-то неуклюже.
– Ладно. Мы пришли из-за украденного ломика, – сказал я.
Он улыбнулся.
– Вы представляете армию. У нас что, введено военное положение?
– Мы ведем параллельное расследование, – объяснила Саммер.
– Вы из военной полиции?
– Да, – ответила Саммер и назвала наши имена и звания.
Хозяин назвал свое имя, которое соответствовало надписи у входа.
– Нам нужны сведения о рынке ломиков, – сказал я.
На его лице появилось выражение вежливого интереса.
Так реагирует научный эксперт, когда ты задаешь ему вопросы об отпечатках пальцах, а не о ДНК. У меня сложилось впечатление, что в производстве ломиков уже давно не происходило ничего нового.
– С чего мне начать? – спросил он.
– Сколько видов ломиков существует?
– Дюжины, – ответил он. – Есть по меньшей мере шесть производителей, с которыми я имею дело лично. И множество других, чья деятельность меня не интересует.
Я посмотрел по сторонам.
– Потому что вы продаете только качественный товар.
– Совершенно верно, – подтвердил он. – Я не могу конкурировать с большими магазинами лишь по цене. А потому должен предлагать все самого лучшего качества, в том числе и обслуживание.
– И вы нашли свою нишу, – сказал я.
Хозяин снова кивнул.
– Дешевые ломики поставляет Китай, – сказал он. – Массовое производство, чугун, низкосортная кованая сталь. Это меня не интересует.
– Так что же вы продаете?
– Я импортирую небольшое количество титановых ломиков из Европы, – ответил он. – Они очень дорогие и невероятно прочные. И что самое важное, легкие. Их производят для полиции и пожарников. Или для подводных работ, где возможна коррозия. И для всех, кто нуждается в небольшом, прочном и надежном инструменте.
– Однако украли другой ломик.
Старик покачал головой.
– Титановыми ломиками интересуются только специалисты. Для остальных я предлагаю товар попроще.
– Что вы можете о нем рассказать?
– У нас маленький магазин, – сказал он. – Я должен очень тщательно отбирать товар. В некотором смысле это непросто, но, с другой стороны, доставляет мне удовольствие, поскольку я обладаю свободой выбора. Я сам принимаю решения. Вот почему для ломика я выбираю сталь с высоким содержанием углерода и хрома. Затем возникает вопрос о том, должна ли сталь быть отпущенной один раз или дважды. Честно говоря, я всегда предпочитаю двойной вариант, для прочности. И мне хотелось бы, чтобы зубцы были плоскими – для удобства и в то же время обладали повышенной прочностью – для надежности. Ведь в некоторых ситуациях речь идет о безопасности для жизни. Представьте себе человека на стропильной балке, у которого обламывается зубец. Этот человек просто упадет.
– Да, пожалуй, – согласился я. – Значит, нужна сталь соответствующего сорта, дважды отпущенная, и нужны прочные зубцы. Что же вы выбираете?
– Ну, что касается данного инструмента, я иду на компромисс. Мой основной производитель не делает ломики короче чем в восемнадцать дюймов. Но мне, разумеется, нужны также ломики длиной в двенадцать дюймов.
Вероятно, он прочел на моем лице, что я ничего не понимаю, потому что пояснил:
– Для гвоздей с большой шляпкой и балок. Если вы работаете внутри пространства в шестнадцать дюймов, вам не удастся воспользоваться ломиком длиной в восемнадцать, верно?
– Конечно, – ответил я.
– Поэтому я беру двенадцатидюймовые ломики у другого производителя, хотя сталь там отпущена только один раз. Однако с точки зрения твердости вполне допустимо. Когда рычаг составляет всего двенадцать дюймов, нагрузка существенно уменьшается.
– Ясное дело, – сказал я.
– Кроме упомянутого ломика и фирменных титановых я делаю ломики на заказ в одной очень старой компании в Питтсбурге, которая называется «Фортис». Они производят для меня две модели: восемнадцатидюймовые и трехфутовые. У обеих моделей диаметр поперечного сечения три четверти дюйма. Высокое содержание углерода в дважды отпущенной стали, зубцы особой твердости и высококачественная краска.
– Именно такой трехфутовый ломик у вас украли, – подхватил я.
Он посмотрел на меня так, словно я был ясновидящим.
– Детектив Кларк показал мне образец украденного ломика, – объяснил я.
– Понятно, – сказал он.
– Скажите, насколько редким является ломик фирмы «Фортис» длиной в три фута?
На лице хозяина появилась гримаса разочарования.
– Я продаю один такой ломик в год, – сказал он. – Два, если очень повезет. Они дорогие. А в последнее время людей все меньше интересует качество. Я бы сказал, не следует метать бисер перед свиньями.
– И в других местах такая же ситуация?
– В других местах? – переспросил он.
– В других магазинах вашего региона. Там такая же ситуация с ломиками «Фортис»?
– Прошу прощения, – сказал он. – Возможно, я выразился недостаточно ясно. Эти ломики делают для меня. По моим собственным чертежам. Это мой личный заказ.
Я изумленно посмотрел на него.
– Иными словами, такой ломик можно купить только в вашем магазине?
Он кивнул:
– Таковы преимущества независимости.
– То есть это эксклюзивная вещь?
– Они уникальны, – подтвердил хозяин.
– Когда вы в последний раз продали такой ломик?
– Около девяти месяцев назад.
– Скажите, со временем краска сходит?
– Я понимаю, о чем вы спрашиваете, – сказал старик. – Ответ на ваш вопрос – да, конечно. Так что если вы нашли ломик, который выглядит как новый, значит, это и есть тот, что украли перед Новым годом.
Идя по стопам детектива Кларка, мы позаимствовали еще один ломик. Он был смазан машинным маслом и обернут в бумагу. Мы положили его, как трофей, на заднее сиденье «шевроле». Потом мы поели в машине. Сэндвичи купили в кафе, расположенном в сотне ярдов к северу от магазина.
– Какие три новых факта у нас появились? – спросил я.
– Первый: миссис Крамер и Карбон убиты одним и тем же орудием. Второй: мы сойдем с ума, пытаясь связать два этих убийства между собой.
– И третий?
– Я не знаю.
– Третий состоит в том, что преступник очень хорошо знал Сперривилл. Вы сумели бы найти этот магазин в темноте и в спешке, если бы впервые попали в город?
Мы посмотрели вперед через ветровое стекло. Вход в переулок было трудно разглядеть, хотя мы и знали, что он находится именно там. К тому же сейчас было светло.
Саммер закрыла глаза.
– Нужно сосредоточиться на орудии, – сказала она. – Забыть обо всем остальном. Представить его себе. Ломик, сделанный на заказ. Уникальная вещь. Его вынесли из переулка, который находится перед нами. Потом он оказался в Грин-Вэлли в два часа ночи первого января. А затем в Форт-Бэрде в девять вечера четвертого января. Ломик проделал путешествие. Мы знаем, где оно началось, и нам известно, где закончилось. Однако мы не представляем себе, что происходило в середине, тем не менее в процессе ломик побывал в одном месте. Он прошел через главные ворота Форт-Бэрда. Мы не выяснили когда, но мы не сомневаемся, что он через них проходил.
Она открыла глаза.
– Мы должны вернуться туда и снова посмотреть журнал. Он мог вернуться не ранее шести часов утра первого января, поскольку Форт-Бэрд находится в четырех часах езды от Грин-Вэлли. А самое позднее время прохода через ворота базы – восемь вечера четвертого января. Этот промежуток охватывает восемьдесят шесть часов. Нам нужно проверить всех, кто возвращался на базу за это время. Мы точно знаем, что он побывал на базе, и у нас нет сомнений, что он не сам туда попал.
Я ничего не ответил.
– Мне очень жаль, – сказала Саммер. – В списке будет много имен.
Мне уже больше не казалось, что я прогуливаю школу. Мы вернулись на шоссе и направились на восток в поисках автострады I-95. Свернув на нее, мы помчались на юг, в сторону Бэрда. Обратно к Уилларду и телефону. И к рассерженным ребятам из «Дельты». Перед въездом на территорию Северной Каролины нас накрыла серая туча. Небо потемнело, и Саммер включила фары. Мы миновали здание полицейского участка, потом то место, где нашли портфель Крамера, и еще через одну милю – площадку для отдыха. Затем мы оказались возле развязки, рядом с которой находился мотель Крамера. Вскоре и он остался у нас за спиной, и мы проехали последние тридцать миль, отделявшие нас от Форт-Бэрда. Часовой записал в журнал, что мы вернулись в 19.30. Я попросил скопировать для нас всю информацию в журнале начиная с 6.00 первого января и до 20.00 четвертого января и немедленно доставить копию этого восьмидесятишестичасового кусочка жизни в мой кабинет.
В моем кабинете было очень тихо. Утренняя свистопляска давно закончилась. На пост заступила сержант, у которой был маленький ребенок. Она выглядела усталой. Я сообразил, что она мало спит. Всю ночь ей приходится работать, а днем она занята с ребенком. Тяжелая жизнь. Она заварила кофе. Наверное, нуждалась в нем не меньше меня. Возможно, даже больше.
– Ребята из «Дельты» проявляют беспокойство, – сказала она. – Они знают, что вы арестовали болгарина.
– Я его не арестовывал. Просто задал несколько вопросов.
– Они не пожелали заметить разницу. Эти типы несколько раз заходили сюда и спрашивали, где вас найти.
– Они были вооружены?
– Этим парням не требуется оружие. Им следовало бы запретить покидать собственную территорию. И вы это можете сделать. Вы ведь исполняете обязанности командира военной полиции.
Я покачал головой.
– Что-нибудь еще?
– Вам нужно позвонить полковнику Уилларду до полуночи, в противном случае он будет считать, что вы находитесь в самовольной отлучке. Он сказал, что подаст рапорт.
Я кивнул. Это был очевидный следующий ход Уилларда. Обвинение в самовольной отлучке не будет иметь отрицательных последствий для Уилларда как моего командира. Виноват всегда тот, кто сбежал из части.
– Что-нибудь еще? – повторил я свой вопрос.
– Санчес хочет десять-шестнадцать, – сказала она. – С Форт-Джексоном. Кроме того, звонил ваш брат.
– Он оставил сообщение? – спросил я.
– Нет.
– Понятно, – сказал я.
Я подошел к своему столу. Взял телефон. Саммер сразу направилась к карте. Коснулась пальцами булавок, провела линию от Вашингтона до Сперривилла, от Сперривилла до Грин-Вэлли, от Грин-Вэлли до Форт-Бэрда. Я набрал номер Джо. Он ответил после второго гудка.
– Я звонил маме, – сказал он. – Она пока держится.
– Она сказала «скоро», Джо. Но из этого не следует, что мы должны нести постоянное дежурство.
– Это произойдет быстрее, чем мы думаем. И быстрее, чем мы хотим.
– Как она?
– Не лучшим образом.
– Ты в порядке?
– У меня все неплохо, – ответил Джо. – А ты?
– Для меня это не самый лучший год.
– Теперь твоя очередь звонить ей, – сказал он.
– Я позвоню, – пообещал я. – Через несколько дней.
– Позвони завтра, – велел он.
Он повесил трубку, и я с минуту сидел молча. Потом вновь поднял трубку и попросил сержанта соединить меня с Санчесом из Форт-Джексона. Я держал в руке трубку и ждал. Саммер внимательно смотрела на меня.
– Постоянное дежурство? – спросила она.
– Она ждет, когда ей снимут гипс, – сказал я. – Ей это не нравится.
Саммер еще несколько мгновений смотрела на меня, а потом вернулась к карте. Я включил громкую связь и положил трубку на стол. Раздался щелчок, и я услышал голос Санчеса.
– Я тут донимал полицейских из Колумбии относительно машины Брубейкера, – сказал он.
– Они до сих пор ее не нашли? – спросил я.
– Нет, – ответил Санчес. – И даже не пытаются. Я никак не мог этого понять. Поэтому я не отставал от них.
– И?
– И они кинули мне еще один кусок.
– Какой?
– Брубейкер убит не в Колумбии, – сказал он. – Его привезли туда и бросили.
