Глава 12
Саммер вела машину. Мы взяли «хаммер», который я оставил у тротуара. Мы не хотели тратить время и выписывать седан. Саммер выглядела крошечной за рулем. «Хаммер» немного ограничивал ее стиль вождения. Эти машины удобны во многих случаях, но только не для езды на высокой скорости по шоссе. Двигатель ревел, шины громко шуршали. Было четыре часа дня, и уже начало темнеть.
Мы поехали на север к мотелю, где нашли Крамера, свернули на восток по «клеверному листу», а затем опять на север по автостраде I-95. Проехав пятнадцать миль, мы миновали стоянку и начали искать здание полицейского участка. Мы обнаружили его еще через двенадцать миль – длинное одноэтажное строение из кирпича, на крыше которого торчало множество радиоантенн. Здание построили лет сорок назад, и кирпич приобрел темно-коричневый цвет. Сейчас уже невозможно было определить, был ли он когда-то желтым, а потом потемнел на солнце, или был белым и почернел от выхлопов. По всей его длине шли буквы из нержавеющей стали в стиле ар-деко: «ПОЛИЦИЯ ШТАТА СЕВЕРНАЯ КАРОЛИНА».
Мы припарковались перед двойными стеклянными дверями. Саммер заглушила двигатель, мы с минуту посидели в тишине, а потом выбрались из машины. Пересекли узкий тротуар, открыли двери и вошли в здание. Это был типичный полицейский участок с застеленным линолеумом полом, который мыли каждый вечер, даже в тех случаях, когда он оставался чистым. Стены покрывали бесчисленные слои краски, наложенной прямо на бетонные блоки. В жарком воздухе пахло по́том и перекипевшим кофе.
За конторкой сидел дежурный. Мы были в полевой форме, а оставшийся снаружи «хаммер» стоял ровно напротив стеклянных дверей, поэтому он сразу понял, что нам нужно. Он не стал просить у нас документы и задавать лишние вопросы, даже не поинтересовался, почему генерал Крамер не приехал сам. Дежурный бросил на меня быстрый взгляд, чуть дольше его глаза задержались на Саммер, а потом он наклонился и вытащил из-под стойки портфель, который находился в прозрачном пластиковом пакете, не для вещественных доказательств, а в обычном мешке с названием магазина.
Портфель идеально подходил к дорожной сумке Крамера. Тот же цвет, дизайн, возраст и степень износа, никаких монограмм. Я открыл его и заглянул внутрь. Там лежали: бумажник, билеты на самолет, паспорт, маршрут поездки на трех сколотых скрепкой листах бумаги, книга в твердом переплете.
Повестки дня конференции не было.
Я закрыл портфель и положил на стойку. Нет, я не был удивлен, скорее слегка разочарован.
– Портфель лежал в мешке, когда его нашел полицейский?
Дежурный покачал головой, глядя на Саммер.
– Я сам положил туда портфель, – сказал он. – Хотел, чтобы он остался чистым. Не знал, как быстро за ним приедут.
– А где именно его нашли? – спросил я.
Он немного помолчал, неохотно отвел взгляд от Саммер, повернулся и провел толстым пальцем по карте. Это было крупномасштабное изображение той части автострады I-95, что проходит по Северной Каролине. На длинной и узкой, не более пяти дюймов в ширину, карте была показана каждая миля автострады, начиная с того места, где она покидала Южную Каролину, и заканчивая на границе с Виргинией. Палец на мгновение застыл, а потом переместился к точке, которая находилась примерно одиннадцатью милями южнее полицейского участка.
– Вы можете предположить, как долго портфель пролежал там?
– Пожалуй, нет, – ответил он. – Мы не проверяем это место регулярно. Он мог пролежать там месяц.
– Как его нашли?
– Полицейский случайно оказался неподалеку. Он увидел портфель из машины и остановился.
– Когда это произошло?
– Сегодня, – ответил дежурный. – В самом начале второй смены. Вскоре после полудня.
– Он не мог пролежать там месяц, – сказал я.
– А когда генерал его потерял?
– Перед Новым годом, – ответил я.
– Где?
– Портфель украли у генерала в том месте, где он остановился.
– И где он остановился?
– В мотеле, который находится в тридцати милях к югу отсюда.
– Значит, плохие парни поехали на север.
– Похоже на то, – согласился я.
Дежурный посмотрел на меня, словно спрашивая разрешения, а потом взял портфель двумя руками и взглянул на него как знаток, в руки которого попал редкий предмет искусства. Он повертел портфель, осматривая его со всех сторон.
– Январь, – сказал он. – Утром у нас сейчас выпадает роса. И бывает настолько холодно, что мы начинаем беспокоиться из-за гололеда. Поэтому мы посыпаем дорогу солью. В это время года вещи на шоссе стареют быстро. А этот портфель хоть и не новый, но непохоже, чтобы он сильно пострадал. В складках есть песок, но совсем немного. Можно с уверенностью утверждать, что портфель не лежал на обочине с начала января. Я бы сказал, что он находился там не более двадцати четырех часов. Одну ночь, не больше.
– Вы уверены? – спросила Саммер.
Дежурный покачал головой и положил портфель на стойку.
– Это лишь предположение, – ответил он.
– Хорошо, – сказал я. – Спасибо.
– Вам нужно будет расписаться, что вы забрали портфель.
Я кивнул. Он развернул лежащую на стойке книгу текущих записей. У меня над правым карманом красовалась надпись «Ричер», но я посчитал, что он не обратил на нее внимания. Он почти все время изучал нагрудные карманы Саммер. Поэтому я нацарапал в соответствующем месте «К. Крамер», взял портфель и повернулся, чтобы уйти.
– Странное ограбление, – заметил дежурный. – В бумажнике осталась кредитка и деньги. Мы переписали содержимое.
Я ничего не ответил, и мы с Саммер направились к «хаммеру».
Саммер дождалась подходящего момента, пересекла три линии и съехала с шоссе. Машина промчалась по заросшему травой склону, перебралась через сточную канаву и выехала на другую сторону автострады, ведущую на юг. Именно такие вещи «хаммер» делал превосходно.
– Как вам такая версия? – заговорила Саммер. – Прошлой ночью Вассель и Кумер покинули Бэрд в десять часов вместе с портфелем. Они поехали на север в сторону аэропорта или округа Колумбия, вытащили повестку дня и выбросили портфель из окна машины.
– Они оставались в баре или ресторане все время, пока находились в Бэрде.
– Значит, портфель им передал кто-то из тех, с кем они ужинали. Возможно, одна из женщин, входящих в список тех, кто брал «хамви».
– У них у всех алиби.
– Очень относительное. Речь идет о встрече Нового года, а на таких вечеринках обычно царит хаос.
Я посмотрел в окно. День подходил к концу, приближался вечер. Мир вокруг казался темным и холодным.
– Шестьдесят миль, – сказал я. – Портфель нашли шестьюдесятью милями севернее Бэрда. Это час. Они могли бы вытащить листы с повесткой дня и выбросить портфель гораздо раньше.
Саммер ничего не ответила.
– И они остановились бы на стоянке, чтобы это проделать. Они бы бросили портфель в мусорный бак. Так гораздо безопаснее. Выбрасывать портфель из окна автомобиля – значит привлекать к себе внимание.
– Возможно, повестки дня не существовало.
– Тогда это был бы первый случай в истории армии.
– Или она не имела существенного значения.
– Они заказали пакеты с ланчем в Ирвине. Два генерала и полковник планировали поработать во время ланча. И это также первый случай в военной истории. Поверьте мне, Саммер, это была очень важная конференция.
Она не ответила.
– Давайте еще раз развернемся, – предложил я. – Через три осевые. И поедем на север. Я хочу взглянуть на стоянку.
Стоянка для отдыха ничем не отличалась от любой другой стоянки на больших автомагистралях. Две полосы – ведущая на север и уходящая на юг – расходились, образуя между собой широкое пространство. Стоящие здесь здания из кирпича, окруженные пустыми клумбами и голыми деревьями, предназначались для тех, кто следовал как на юг, так и на север, и имели два входа с двух сторон. Еще здесь находилась бензоколонка. По бокам были отведены места для стоянки машин. Сейчас здесь было не слишком много народу. Праздники заканчивались. Семьи возвращались домой, дети снова начнут ходить в школу, а родители – на работу. Парковка была заполнена примерно на треть. Любопытно, что все старались занять первое же свободное место на пути, не рискуя ехать дальше, хотя это позволило бы им оказаться ближе к кафе и туалетам. Может быть, такова человеческая природа – отсутствие уверенности.
Перед входом в кафе имелась небольшая полукруглая площадь. Я видел яркие неоновые рекламы внутри, над стойками. Снаружи, неподалеку от входа, стояло шесть мусорных контейнеров. Вокруг было много народу – кто-то входил в кафе, кто-то выходил.
– Слишком людное место, – заметила Саммер. – Это нам ничего не даст.
Я кивнул.
– Я забыл бы об этом в ту же секунду, если бы не миссис Крамер.
– Карбон важнее. Нам нужно выбрать главное.
– Такое ощущение, что мы сдаемся.
Мы поехали на север, и Саммер в третий раз сделала разворот через три линии, чтобы свернуть на юг. Я постарался устроиться поудобнее, насколько это вообще возможно в военном средстве передвижения. Слева развертывалась черная лента темноты. Справа, на западе, – тусклый закат. Дорога выглядела влажной. Похоже, Саммер не слишком волновало возможное оледенение дороги.
В первые двадцать минут я ничего не делал. Затем включил свет в салоне и тщательно осмотрел портфель Крамера. Я не рассчитывал, что найду что-нибудь полезное, и не ошибся. У Крамера был стандартный паспорт, выданный семь лет назад. На фотографии генерал выглядел немного лучше, чем в мотеле, после смерти, но не более того. В паспорте имелось множество печатей, говорящих о том, что он регулярно бывал в Германии и Бельгии. Будущее поле битвы и штаб НАТО соответственно. Больше он никуда не летал. Истинный специалист. В течение по меньшей мере семи лет он проводил все свое время в том месте, где находились самые крупные танковые соединения и штабы.
Билеты на самолет полностью соответствовали тому, что сказал Гарбер. Из Франкфурта в Даллес, потом в Вашингтон и Лос-Анджелес – во всех случаях имелись обратные билеты. Все билеты были самыми дешевыми, их бронировали за три дня до отлета.
Маршрутный лист совпадал с билетами. Я обратил внимание, что Крамер предпочитал сидеть у прохода. Может быть, с возрастом у него появились проблемы с мочевым пузырем. Я также нашел заказ на одиночный номер для приезжих офицеров в Форт-Ирвине, которым Крамер так и не воспользовался.
В бумажнике оказалось тридцать семь американских долларов и шестьдесят семь немецких марок мелкими купюрами. Кредитка имела срок действия на ближайшие полтора года. Он пользовался ею с 1964 года, о чем я прочитал на самой кредитке. Очень рано для армейского офицера. В те годы военные предпочитали наличные. Вероятно, Крамер неплохо разбирался в финансовых вопросах.
Я также нашел водительские права, выданные в Виргинии. Крамер назвал Грин-Вэлли в качестве места своего постоянного проживания, хотя всячески избегал туда приезжать. У него было стандартное удостоверение личности военного. В бумажнике, под пластиком, имелась фотография миссис Крамер. Ту же женщину, только намного старше, я видел лежащей на полу ее собственного дома. Фотографию сделали никак не меньше двадцати лет назад. Тогда она была хорошенькой, с длинными золотисто-каштановыми волосами, отливавшими рыжим на выцветшем от времени снимке.
Больше в бумажнике ничего не оказалось. Никаких квитанций, чеков из ресторана, телефонных номеров или клочков бумаги. Я не удивился. Генералы часто оказываются аккуратными, хорошо организованными людьми. Им необходим военный талант, но и без таланта бюрократа им не обойтись. Я не сомневался, что кабинет Крамера и его письменный стол выглядят так же, как его бумажник. Там нет ни одного ненужного предмета.
Книга в твердом переплете оказалась академической монографией о Курской битве, изданной Университетом Среднего Запада. Битва на Курской дуге произошла в июле 1943 года. Последнее серьезное наступательное сражение нацистской Германии во время Второй мировой войны и ее первое серьезное поражение. Эта битва стала крупнейшим танковым сражением в мировой истории, и едва ли когда-нибудь вновь случится нечто подобное, если только люди вроде Крамера не получат полную свободу. Меня не удивил его выбор чтения. Вероятно, он понимал, что, только читая о сотнях «тигров», «пантер» и «Т-34», с ревом несущихся сквозь клубы жаркой летней пыли, он сможет хоть как-то приблизиться к настоящему делу.
Больше ничего в портфеле не было. Лишь несколько разлохмаченных бумажных обрывков, застрявших в швах. Похоже, Крамер принадлежал к той категории людей, которые перед очередной поездкой вынимают все из портфеля, переворачивают его вверх дном и вытряхивают. Я сложил все обратно, застегнул замок и положил портфель на пол у своих ног.
– Когда вернемся, поговорите с дежурным из столовой, – сказал я. – Выясните, кто сидел за одним столом с Васселем и Кумером.
– Хорошо, – ответила Саммер.
Дальше мы ехали молча.
Мы вернулись в Бэрд к ужину и поели в офицерском клубе вместе с другими военными полицейскими. Если у Уилларда и были шпионы среди них, то они ничего не могли увидеть, кроме двух усталых людей, ничем особенным не занятых. Однако Саммер нашла момент во время перемены блюд, выскользнула из-за столика и вернулась обратно с блеском в глазах. Я доел десерт и медленно допил кофе, чтобы никто не подумал, что у меня есть какие-то срочные дела. Потом я встал и неторопливо вышел на свежий воздух. Мне пришлось простоять на холоде минут пять, и лишь после этого ко мне присоединилась Саммер. Я улыбнулся. Со стороны могло показаться, что у нас завязался тайный роман.
– Только одна женщина сидела за столом вместе с Васселем и Кумером, – сообщила она.
– Кто? – спросил я.
– Подполковник Андреа Нортон.
– Специалист по психологической войне?
– Она самая.
– Она участвовала и в новогодней вечеринке.
Саммер скорчила гримасу.
– Вы же знаете, как проходят такие вечеринки. Бар где-то в городе, сотни людей, которые приходят и уходят, шум, хаос, выпивка, постоянно исчезающие парочки.
– Где расположен бар?
– В тридцати минутах езды от мотеля.
– Значит, она должна была отсутствовать никак не меньше часа.
– Это возможно.
– Была ли она в баре в полночь? Держалась ли с кем-то за руки, распевая «Доброе старое время»? Тот, кто стоял рядом с ней, должен был это запомнить.
– Говорят, она там была. Но к этому моменту она вполне могла вернуться. Тот парень из мотеля утверждает, что «хамви» уехал в одиннадцать двадцать пять. У нее даже осталось бы пять минут. И ее появление выглядело бы вполне естественно. Ну, вы понимаете, все выползают из щелей, чтобы закончить вечеринку.
Я молча слушал ее.
– Предположим, она забрала портфель, чтобы проверить его содержимое. Там мог оставаться ее телефонный номер или фотография. Или дневник Крамера. Она не хотела скандала. Но как только она решила эти проблемы, портфель перестал представлять для нее интерес. Она была готова вернуть его по первому требованию.
– Но откуда Вассель и Кумер узнали, к кому обратиться?
– В этом замкнутом мирке трудно скрыть длительный роман.
– Не вижу логики, – возразил я. – Если всем было известно о Крамере и Нортон, зачем кому-то понадобилось поехать в дом в Виргинии?
– Ну хорошо. Возможно, они не знали. Возможно, это было просто одно из вероятных предположений в их списке. Возможно, все считали, что этот роман уже закончился.
Я кивнул.
– Что мы можем узнать у Нортон?
– Мы можем получить подтверждение того факта, что Вассель и Кумер постарались заполучить портфель прошлым вечером. Это докажет, что они его искали, и свяжет их с убийством миссис Крамер.
– Они никуда не звонили из отеля, и у них не было времени доехать туда самим. Поэтому я не вижу, как мы можем их в чем-то обвинить. Что еще у нас есть?
– Мы знаем, что случилось с документом, содержащим повестку дня. Мы знаем, что Вассель и Кумер сумели его вернуть. Армейские генералы вздохнут с облегчением, зная, что его не найдут где-нибудь в мусорном баке и он не достанется журналистам.
Я кивнул, но ничего не ответил.
– Нортон могла видеть эти бумаги, – продолжала рассуждать Саммер. – И даже прочитать их. Тогда она сможет рассказать нам, что происходит.
– Это звучит соблазнительно.
– Несомненно.
– Мы можем просто прийти к ней и спросить?
– Вы из Сто десятого. Вы можете спросить кого угодно о чем угодно.
– Я должен оставаться под радаром Уилларда.
– Ей неизвестно, что он приказал вам прекратить расследование.
– Нет, она знает. Уиллард беседовал с ней после истории с Карбоном.
– Я считаю, что мы должны с ней поговорить.
– Это будет очень непростой разговор, – сказал я. – Она может расценить это как оскорбление.
– Только в том случае, если мы сделаем все правильно.
– А у нас есть шансы?
– Возможно, мы сумеем управлять ситуацией. Она почти наверняка будет смущена и не захочет, чтобы о нашей беседе узнали ее коллеги.
– Мы не можем сильно давить на нее. Нельзя допустить, чтобы она позвонила Уилларду.
– Вы так боитесь его?
– Я боюсь того, что он может с нами сделать, используя бюрократические ресурсы. Едва ли мы сумеем чего-нибудь добиться, если нас переведут на Аляску.
– Ваш ход.
Я долго молчал. Подумал о книге в твердом переплете, которую читал Крамер. Это было похоже на 13 июля 1943 года, решающий день битвы на Курской дуге. Мы были подобны Александру Василевскому, советскому генералу. Если мы атакуем сейчас, то должны будем продолжать наступление до тех пор, пока враг не побежит и сражение не будет выиграно. Если мы станем бездействовать или попытаемся взять передышку хотя бы на несколько секунд, нам грозит поражение.
– Хорошо, давайте сделаем это, – наконец сказал я.
Мы нашли Андреа Нортон в баре офицерского клуба, и я попросил ее уделить нам несколько минут в ее кабинете. Моя просьба вызвала у нее удивление. Я сказал, что это личный вопрос. Она по-прежнему недоумевала. Уиллард сказал, что дело Карбона закрыто, и Нортон не понимала, о чем еще мы можем с ней говорить. Однако она согласилась. Мы условились встретиться в ее кабинете через тридцать минут.
Саммер и я провели эти полчаса в моем кабинете, изучая список, в котором перечислялось, кто находился на базе в момент смерти Карбона, а кто – нет. У нее была длиннющая распечатка, аккуратно сложенная в гармошку примерно в дюйм толщиной. Рядом почти со всеми именами в списке имелись какие-то пометки.
– Что это за пометки? – спросил я у Саммер. – Был человек на месте или нет?
– Был на месте, – ответила она.
Именно этого я и боялся. Я быстро пролистал распечатку большим пальцем.
– Сколько всего? – спросил я.
– Почти тысяча двести человек.
Я кивнул. Нет ничего невозможного в том, чтобы найти одного преступника среди тысячи двухсот человек. В полицейских досье содержится и большее число подозреваемых. В Корее бывали случаи, когда все военные, которые там находились, становились подозреваемыми. Но подобные случаи требуют неограниченных людских ресурсов и большого количества помощников. И еще необходимо полное сотрудничество. Подобную проверку невозможно провести за спиной у командира, втайне, действуя вдвоем.
– Невозможно, – сказал я.
– Нет ничего невозможного, – возразила Саммер.
– Нам необходим другой подход.
– Какой?
– Что убийца принес на место преступления?
– Ничего.
– Неверно, – сказал я. – Он принес себя.
Саммер пожала плечами. Провела пальцами по краю сложенных распечаток. Гармошка растянулась, а потом снова сжалась.
– Выбирайте имя, – предложила она.
– Он взял нож морской пехоты, – сказал я.
– Тысяча двести человек, тысяча двести ножей.
– Он взял монтировку или ломик.
Она кивнула.
– И йогурт, – сказал я.
Она ничего не сказала.
– Четыре вещи, – продолжал я. – Себя, нож, тупой предмет и йогурт. Где он взял йогурт?
– В холодильнике у себя в комнате, – ответила Саммер. – В кухне или буфете при столовой, в супермаркете или в небольшом магазине неподалеку от части.
Я представил себе человека, который быстро шагает, тяжело дыша и вспотев от напряжения. В правой руке у него окровавленный нож и ломик, а в левой – пустая баночка из-под йогурта. Он спотыкается в темноте, смотрит вниз, видит эту баночку, швыряет ее в траву, прячет нож в карман, а ломик под куртку.
– Нам нужно отыскать баночку от йогурта, – сказал я.
Саммер ничего не ответила.
– Он должен был ее выбросить, – сказал я. – Не слишком близко от места преступления, но и не слишком далеко.
– А это нам поможет?
– На баночке должны быть коды, срок годности и другие данные. Это приведет нас туда, где она была куплена. – Я сделал паузу. – И на ней могут сохраниться отпечатки.
– Он же был в перчатках, – возразила Саммер.
Я покачал головой.
– Я видел, как люди открывают баночки с йогуртом. Никто не станет делать это в перчатках. Там есть такой хвостик из фольги, за который нужно потянуть.
– Речь идет о территории в сто тысяч акров.
Я кивнул. Мы вернулись к исходной точке. Обычно пары телефонных звонков достаточно, чтобы организовать грандиозное прочесывание, в результате которого солдаты заглянут под каждую травинку. А потом процедуру можно повторять в течение нескольких дней, пока не будет найдено то, что требуется. Когда в твоем распоряжении армия, можно найти иголку в стоге сена. Не говоря уже о кусочке фольги, который преступник оторвал от баночки с йогуртом.
Саммер посмотрела на висящие на стене часы.
– Тридцать минут прошли, – сказала она.
Мы сели в «хаммер», чтобы доехать до офиса Нортон, и припарковались на месте, которое, вероятно, предназначалось кому-то другому. Было девять часов. Саммер выключила двигатель, мы распахнули дверцы и вышли на холод.
Я прихватил с собой портфель Крамера.
Мы прошли по нескольким длинным коридорам и остановились перед кабинетом Нортон. Верхний свет внутри не горел. Я постучался, и мы вошли. Нортон сидела за письменным столом. Учебники заняли свои места на полках. Папки с документами, а также ручки и карандаши были куда-то убраны. На гладкой поверхности письменного стола выделялся идеальный круг света от настольной лампы.
У Нортон было три стула для посетителей. Она жестом предложила нам сесть. Саммер устроилась справа. Я сел слева и поставил портфель Крамера на центральный стул, не сводя глаз с Нортон, как призрак, явившийся на пир. Однако она даже не взглянула в сторону портфеля.
– Чем я могу вам помочь? – спросила она.
Я поправил портфель так, чтобы он стоял идеально ровно.
– Расскажите нам о вчерашнем ужине, – сказал я.
– О каком ужине?
– Вы ужинали с офицерами бронетанковых войск, которые гостили в нашей части.
– С Васселем и Кумером, – подтвердила Нортон. – А в чем дело?
– Они работали с генералом Крамером.
Она кивнула:
– Насколько мне известно.
– Расскажите нам об ужине.
– Вас интересует меню? – удивилась Нортон.
– Атмосфера, – уточнил я. – Разговоры. Настроение.
– Самый обычный ужин в офицерском клубе, – сказала она.
– Кто-то передал Васселю и Кумеру портфель.
– В самом деле? В качестве подарка?
Я не ответил.
– Я ничего такого не помню, – сказала Нортон. – И когда это произошло?
– Во время ужина, – сказал я. – Или когда они уже уходили.
Пауза получилась долгой.
– Портфель? – переспросила Нортон.
– Это сделали вы? – вмешалась в разговор Саммер.
Нортон посмотрела на нее с непонимающим видом. Она была искренне удивлена либо обладала навыками превосходной актрисы.
– Что я сделала?
– Вы передали им портфель?
– Зачем мне передавать им портфель? Я едва с ними знакома.
– Насколько хорошо вы их знаете?
– Встречалась с ними пару раз несколько лет назад.
– В Ирвине?
– Думаю, да.
– Почему вы оказались с ними за одним столом?
– Я сидела в баре. Они меня пригласили. Было невежливо отказаться.
– Вы знали о том, что они приедут? – спросил я.
– Нет, – ответила Нортон. – Понятия не имела. Я удивилась, что они не в Германии.
– Значит, вы достаточно хорошо с ними знакомы, если знаете, где они базируются.
– Крамер был командующим бронетанковых войск в Европе. Они офицеры его штаба. Меня бы удивило, если бы их база находилась на Гавайях.
Вновь наступило молчание. Я смотрел в глаза Нортон. Она ни разу не остановила взгляд на портфеле Крамера дольше чем на полсекунды. Ровно настолько, чтобы понять, что портфель принес я, и сразу же о нем забыть.
– Что здесь происходит? – осведомилась она.
Я не ответил.
– Объясните мне.
Я показал на портфель.
– Это портфель генерала Крамера. Он потерял его перед самым Новым годом, а сегодня портфель появился. Мы пытаемся выяснить, где он находился все это время.
– И где Крамер его потерял?
Саммер наклонилась вперед.
– В мотеле, – сказала она. – Во время любовного свидания с женщиной из нашей части. Женщина приехала на «хамви». Таким образом, мы ищем женщину, которая знала Крамера, имела доступ к «хамви» и отсутствовала в части перед Новым годом, а также была на вчерашнем ужине.
– Других женщин на ужине не было, – сказала Нортон.
Тишина.
Саммер кивнула.
– Мы знаем. И обещаем сохранить все, что здесь услышим, в тайне, но сначала вы должны подтвердить, что вы передали портфель.
Все молчали. Нортон смотрела на Саммер так, словно та пошутила, но суть шутки осталась ей непонятна.
– Вы полагаете, что я спала с генералом Крамером? – спросила Нортон.
Саммер не ответила.
– Так вот, это не так, – сказала Нортон. – Боже упаси.
И опять все немного помолчали.
– Я не знаю, плакать мне или смеяться, – заговорила Нортон. – Меня одолевают противоречивые чувства. Это совершенно абсурдное обвинение. Я удивлена, что вы его выдвинули.
Мы продолжали молчать. Нортон улыбнулась, словно происходящее изрядно ее забавляло. Я не увидел гнева. Она закрыла глаза, а когда вновь их открыла, мне показалось, что она стирает наш разговор из памяти.
– Из портфеля что-то исчезло? – спросила она.
Я не ответил.
– Помогите мне понять происходящее, – сказала Нортон. – Я не вижу повода для вашего странного визита. Из портфеля что-то пропало?
– Вассель и Кумер утверждают, что нет.
– Но?
– Я им не верю.
– А должны верить. Они старшие офицеры.
Я промолчал.
– А что говорит ваш командир?
– Он хочет прекратить расследование, поскольку опасается, что всплывет какой-то компромат.
– Вам стоит прислушаться к его мнению.
– Я следователь. Я должен задавать вопросы.
– Армия – это семья, – сказала Нортон. – Мы все на одной стороне.
– Вчера вечером Вассель и Кумер ушли из клуба с этим портфелем? – спросил я.
Нортон вновь прикрыла глаза. Сначала мне показалось, что она теряет терпение, но потом я сообразил, что она пытается вспомнить события вчерашнего вечера, когда она прощалась с Васселем и Кумером.
Она открыла глаза.
– Нет, у них не было портфеля, когда они уходили.
– Вы совершенно уверены?
– Да.
– А как они вели себя во время ужина?
– Они были совершенно расслаблены, – сказала Нортон. – Словно у них выдался свободный вечер и они решили отдохнуть.
– Они сказали, зачем еще раз сюда приехали?
– Вчера в полдень состоялись похороны генерала Крамера.
– Я не знал.
– Насколько мне известно, «Уолтер Рид» передал тело для похорон, а об остальном позаботился Пентагон.
– Где проходили похороны?
– На Арлингтонском кладбище, – сказала она. – Где же еще?
– Но оно в трехстах милях отсюда.
– Приблизительно, если взять по прямой.
– Так зачем же они заехали сюда поужинать?
– Они мне не объяснили, – ответила Нортон.
Я промолчал.
– Что-нибудь еще? – спросила Нортон.
Я покачал головой.
– Мотель? Неужели я похожа на женщину, которая согласится встречаться с мужчиной в мотеле?
Я не ответил.
– Вы свободны, – сказала она.
Я встал. Саммер последовала моему примеру. Я взял портфель Крамера, стоявший на стуле между нами, и вышел из кабинета вместе с Саммер.
– Вы ей поверили? – спросила у меня Саммер.
Мы сидели в «хаммере». Саммер включила двигатель, и обогреватель нагнетал в кабину застоявшийся теплый воздух, пахнущий дизельным топливом.
– Полностью, – ответил я. – Как только увидел, что она не обращает внимания на портфель. Она бы не смогла скрыть волнение, если бы видела его прежде. И я поверил ей, когда она сказала про мотель. Чтобы забраться ей под юбку, потребовалось бы снять номер в «Рице».
– Так что же нам удалось узнать?
– Ничего, – ответил я. – Ровным счетом ничего.
– Нет, мы выяснили, что Бэрд является очень привлекательным местом. Вассель и Кумер все время возвращаются сюда без всяких видимых причин.
– Продолжайте, – предложил я.
– А Нортон считает, что мы все – одна семья.
– Офицеры, – сказал я. – Чего еще вы ждали?
– Вы офицер. И я офицер.
Я кивнул.
– Я провел в Уэст-Пойнте четыре года, – сказал я. – Мне бы следовало знать это лучше. Мне бы стоило сменить имя и вернуться в качестве рядового. Три повышения – и я был бы сейчас специалистом Е-четыре. Может быть, даже сержантом Е-пять. Я сожалею, что это не так.
– Что теперь?
Я посмотрел на часы. Было почти десять.
– Спать, – ответил я. – А на рассвете мы отправимся на поиски баночки от йогурта.
