Глава 09
Ричер не поехал в аэропорт. Он прекрасно знал, что высшие военные чины часто летают на небольших самолетах и вертолетах и им это не нравится. Если не считать боевых действий, то гибель в авиакатастрофах считается самой распространенной причиной смерти. Вот почему такой умный бригадный генерал, как Эйлин Хаттон, не станет лететь из Индианаполиса. Гораздо больше ее устроит большой самолет из вашингтонского аэропорта, а далее она возьмет напрокат машину.
Поэтому Ричер направился на юго-запад в библиотеку. Спросил у грустной женщины за стойкой, где можно найти «Желтые страницы», взял с полки толстую книгу и положил на стол. Открыл на «О» — отели. И принялся изучать. Ричер не сомневался, что вчера какой-нибудь клерк из офиса главного прокурора проделывал такую же работу, скорее всего по Интернету. Хаттон попросила зарезервировать ей номер. Он постарается ей услужить, а потому Ричер обратился к карте города и нашел на ней здание суда и дорогу, ведущую к нему с севера. Теперь оставалось выбрать приличный отель. С парковкой для взятой напрокат машины. Скорее всего, один из тех отелей, где за номер можно рассчитаться с помощью особого кода по установленным государством расценкам.
«Марриотт», решил Ричер. Именно там она остановится. Нужно покинуть автостраду и ехать на юг, в сторону города, дальше — поворот на восток, и вот ты уже в отеле, в трех кварталах от здания суда, небольшая прогулка. Завтрак тоже оплачен. Клерк наверняка распечатал из Интернета указания, как туда проехать. Хаттон всегда производила такое впечатление на людей, что все старались ей угодить.
Ричер запомнил телефон отеля и положил «Желтые страницы» обратно на полку. Спустившись вниз, он позвонил в «Марриотт» из телефона-автомата.
— Я хочу уточнить забронирован ли номер, — сказал он.
— Фамилия?
— Хаттон.
— Да, у нас есть для вас номер. На одну ночь.
— Благодарю вас, — сказал Ричер и повесил трубку.
Она воспользуется ранним рейсом из Вашингтона. По двадцатилетней армейской привычке Эйлин встанет в пять часов, в шесть уже будет сидеть в такси, а в семь окажется на борту самолета. Не позднее девяти она прилетит в Инди-анаполис. Выедет со стоянки «Херца» в девять тридцать. И прибудет в отель в полдень. Примерно через час.
Ричер вышел из библиотеки, пересек площадь и зашагал на северо-восток через не слишком густую толпу, мимо задней части здания суда. Он легко нашел «Марриотт», уселся в кафе за угловой столик и стал ждать.
Хелен Родин позвонила Розмари Барр на работу. Ее там не оказалось. Секретарша, ответившая ей, была чем-то смущена. Тогда Хелен позвонила Розмари домой. Та взяла трубку после второго гудка.
— Вас отпустили домой? — спросила Хелен.
— Отпуск без сохранения содержания, — пояснила Розмари. — Я сама предложила. Все чувствовали себя неловко в моем присутствии.
— Это ужасно.
— Такова человеческая природа. Мне нужно все обдумать. Возможно, придется куда-то переехать.
— Вы не могли бы составить для меня список друзей вашего брата? — спросила Хелен.
— У него их не было. Истинные друзья познаются в беде, не так ли? Никто его не навещал. Никто даже не пытался. Никто не позвонил мне, чтобы спросить, как брат.
— Я имела в виду, в прошлом, — уточнила Хелен. — Мне нужно знать, с кем он встречался, с кем проводил время, кто его хорошо знал. А еще меня интересуют его новые знакомые.
— Никаких новых знакомств он не завел, — ответила Розмари. — Во всяком случае, мне о них ничего не известно.
— Вы уверены?
— Совершенно уверена.
— А как относительно прежних друзей?
— У вас есть лист бумаги?
— Есть блокнот.
— Ну так он вам не потребуется. Хватит спичечного коробка. Джеймс всегда был самодостаточным человеком.
— Но у него должны быть какие-то товарищи.
— Я знаю двоих, — сказала Розмари. — Одного зовут Майк, он живет по соседству. Они болтали о бейсболе и о хозяйственных делах, ну, вы знаете, мужские разговоры.
«Майк, — записала Хелен. — Мужские интересы».
— Кто-нибудь еще? Последовала долгая пауза.
— Еще Чарли, — сказала Розмари.
— Расскажите мне о нем, — попросила Хелен.
— Я его не знаю. Мы никогда не встречались.
— Как давно Джеймс с ним знаком?
— Годы.
— В том числе и то время, что вы жили с ним?
— Он никогда не приходил к брату, когда я была дома. Я видела его лишь однажды. Он уходил, когда я вернулась с работы. Я спросила: «Кто это?» А Джеймс ответил, что это Чарли, словно тот — его давний приятель.
— Как он выглядел?
— Маленький. И у него необычные волосы. Как щетка для мытья туалета.
— Он местный?
— Думаю, да.
— И что у них было общего?
После долгого молчания Розмари ответила:
— Ружья. Они оба ими интересовались. «Чарли, — написала Хелен. — Ружья».
Донна Бьянка потратила некоторое время, чтобы по сотовому телефону выяснить расписание полетов из Вашингтона в Индианаполис. Бьянка знала, что рейсы из Индианаполиса в их город производятся каждый час и занимают тридцать пять минут. Она решила, что человек, которому нужно в четыре часа дня явиться в суд, должен прибыть в город не позднее чем в два тридцать пять. Из чего следовало, что речь может идти о самолете, вылетающем из Индианаполиса в два — значит, она должна быть там в час тридцать, чтобы успеть пересесть на другой лайнер. А это невозможно. Последний прямой рейс из Вашингтона в Индианаполис — в девять тридцать. Утром и вечером было по несколько рейсов, а днем — пустота.
— Хаттон появится здесь в двенадцать тридцать пять, — сказала Бьянка.
Эмерсон посмотрел на часы: «Без четверти двенадцать».
— Значит, Ричер скоро будет здесь, — сказал он.
Без десяти двенадцать в офис Хелен Родин курьер привез шесть больших картонных коробок с копиями свидетельских показаний, собранных обвинением. Весь материал расследования, в соответствии с законом, с «Биллем о правах». Курьер позвонил снизу, и Хелен велела, чтобы он поднялся наверх. Ему пришлось сделать это дважды — на его ручной тележке все сразу поместить не удалось. Он сложил коробки на пустом столе секретаря, Хелен расписалась в получении, и посыльный удалился. Затем адвокат принялась за изучение документов. В коробках оказалось множество бумаг и дюжины фотографий. И девять новеньких видеокассет. На них имелись аккуратные наклейки с номерами, а сверху лежал листок, сообщавший, что это полные записи камер наблюдения системы безопасности, установленных в гараже независимой, третьей стороной. Хелен взяла кассеты и отложила в сторону. Она заберет их домой и посмотрит на своем видеомагнитофоне. В офисе у нее не было необходимого оборудования.
А в кафе отеля «Марриотт» телевизор имелся — в углу над стойкой, на черном кронштейне, укрепленном на стене. Звук был выключен. Ричер посмотрел рекламу — молодая женщина в прозрачном летнем платье бежала по полю, заросшему дикими цветами. Он не знал, что она рекламирует. Может быть, платье, или макияж, или шампунь, или лекарство от аллергии. Потом показали новости, дневной выпуск. Ричер посмотрел на часы. Ровно двенадцать. Со своего места он прекрасно видел стойку портье. Хаттон не появилась. Пока. Он перевел взгляд на экран. И увидел Энн Янни. Журналистка находилась где-то в городе. Перед входом в отель «Метрополь». Некоторое время она что-то серьезно, но беззвучно говорила, а потом была показана фотография, снятая в призрачном утреннем свете. Переулок. Полицейские барьеры. Бесформенное тело под белой простыней. Затем на экране возникла другая фотография — водительское удостоверение. Бледная кожа. Зеленые глаза. Рыжие волосы. Ричер прочитал надпись под фотографией: «Александра Дюпре».
Александра. Сэнди.
«На этот раз они зашли слишком далеко, — подумал Ричер, содрогнувшись. — Перешли границу».
Он не сводил глаз с экрана, пока лицо Сэнди не исчезло. Затем появилось изображение Эмерсона — запись его интервью. Янни подсунула микрофон прямо ему под нос. Он говорил. Янни забрала микрофон и задала какой-то вопрос. Эмерсон ответил. У него были усталые глаза, и его раздражал яркий свет прожектора. Даже без звука Ричер понимал, о чем говорит старший детектив. Он намерен провести серьезное расследование. «Мы найдем этого типа», — пообещал сыщик.
— Я увидела тебя от стойки портье, — раздался рядом чей-то голос. — И сказала себе: кажется, я знаю этого мужчину.
Ричер оторвался от телевизора.
Перед ним стояла Эйлин Хаттон.
Ее волосы стали короче. Загар исчез. Вокруг глаз появились морщинки. А вообще она выглядела так же, как четырнадцать лет назад. Среднего роста, стройная, уверенная, спокойная и привлекательная. Ухоженная. Благоухающая. Ни фунта лишнего веса. Эйлин была одета в гражданское. Брюки цвета хаки из бумажного твила, из-под рубашки «Оксфорд» выглядывала белая футболка. Дешевые лоферы без носков. Ни макияжа, ни украшений.
И никакого обручального кольца.
— Ты меня помнишь? — спросила она. Ричер кивнул.
— Привет, Эйлин, — сказал он. — Я тебя помню. Конечно помню. Рад снова тебя видеть.
В руке она держала сумку и карточку-ключ от номера. У ее ног стоял чемодан на колесиках.
— И я рада тебя видеть, — ответила она. — Но пожалуйста, скажи, что ты оказался здесь случайно. Пожалуйста.
Невероятно женственная, она оставалась женщиной в мире мужчин, и при этом в ней ощущалась твердость — если знать, где искать. Эта твердость таилась в глубине ее глаз. Подобно бегущей строке биржевых новостей, они излучали: «Тепло, тепло, добро пожаловать, добро пожаловать», но изредка возникала ослепительная вспышка: «Встань на моем пути — и я тебя уничтожу».
— Садись, — предложил Ричер. — Давай устроим ланч.
— Ланч?
— Ну, в это время у людей бывает ланч.
— Ты знал о моем приезде. Ты меня ждал.
Ричер кивнул. И снова покосился на экран. Хелен проследила за его взглядом.
— Это та самая мертвая девушка? — спросила она. — Я услышала о ней по радио в дороге. Похоже, что тем, кто сюда приезжает, надо платить, как в зоне боевых действий.
— А что сказали по радио? Здесь его нет.
— Убийство. Прошлой ночью. У местной девушки сломана шея. Один удар в правый висок. В переулке за отелем. Надеюсь, не за этим.
— Нет, это произошло в другом месте, — ответил Ричер.
— Ужасно.
— Да.
Эйлин Хаттон села за столик. Она выбрала место рядом с ним, а не напротив. Как Сэнди в спортивном баре.
— Ты замечательно выглядишь, — сказал он. — Правда. Она промолчала.
— Я рад тебя видеть, — повторил Ричер.
— Взаимно, — отозвалась она.
— Нет, я действительно рад.
— И я. Поверь мне, если бы мы встретились на вечеринке где-то внутри кольцевой автодороги, я бы обязательно почувствовала ностальгию по прежним временам. Возможно, так и будет, как только я выясню, что ты оказался здесь не по той причине, о которой я сразу подумала.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Ричер.
— Я говорю о том обещании, которое ты дал.
— Ты помнишь?
— Конечно помню. Однажды ты всю ночь говорил об этом.
— А ты здесь из-за того, что в Министерство сухопутных войск прислали повестку о явке в суд.
Хаттон кивнула.
— От какого-то идиота прокурора.
— Его зовут Родин, — сказал Ричер.
— Да, это он.
— Моя вина, — признался Ричер.
— Господи, что ты ему сказал? — спросила Хелен.
— Ничего, — ответил Ричер. — Я ничего не сказал. Но он мне кое-что сообщил. Мое имя появилось в списке свидетелей защиты.
— Защиты? Ричер кивнул.
— Естественно, это меня поразило. И я совершил ошибку. Спросил у него, не возникло ли мое имя из старых документов Пентагона.
— Только не в этой жизни, — заметила Хаттон.
— Так и оказалось, — вздохнул Ричер. — И все же я произнес волшебное слово. Упомянул Пентагон. Ну, учитывая, кем был этот парень, я понял, что они начнут копать. Прокурор не лишен самолюбия. Он хочет, чтобы все его дела были совершенно надежными. Так что извини.
— Да, тебе не следовало так поступать. Мне придется провести два дня в жуткой глуши да еще давать под присягой ложные показания.
— Тебе вовсе не обязательно это делать. Ты можешь сослаться на интересы государственной безопасности.
Хаттон встряхнула головой.
— Мы очень долго и напряженно обсуждали возникшее положение. И решили изо всех сил держаться в стороне, не привлекая к себе внимания. Эта палестинская история очень неприятная. Если она получит огласку, может всплыть многое другое. Вот почему я прибыла сюда, чтобы дать вполне определенные показания: Джеймс Барр был обычным солдатом.
— И ты готова давать такие показания?
— Ты же знаешь армию. Никто из нас не способен долго сохранять невинность. Необходимо держать в секрете то, что произошло в Эль-Кувейте, вот и все.
— Но почему твои начальники послали сюда именно тебя?
— Они хотят убить одним ударом двух зайцев. Какой смысл посылать кого-то другого, если есть я, которой все известно. В дальнейшем я уже никогда никому не смогу рассказать правду. Для этого мне придется сначала признать, что я дала в Индиане под присягой ложные показания. Они не дураки.
— Меня поражает, что тебе до сих пор небезразлично случившееся тогда в Эль-Кувейте. Ведь такая давняя история.
— Сколько лет ты уже не служишь?
— Семь.
— Очевидно, ты больше не читаешь «Арми таймc».
— А что?
— Или ты не знал.
— Чего не знал?
— До каких верхов дошло тогда дело.
— До командира дивизии, наверное. Едва ли оно могло дойти до самого верха.
— Все осталось на столе одного полковника. Именно он наложил запрет.
— И?
— Его звали Петерсен.
— И?
— Полковник Петерсен теперь генерал-лейтенант. Три звезды. Осуществляет взаимодействие с Конгрессом. Скоро получит четвертую. Вероятно, станет заместителем начальника штаба армии.
«Это может все заметно усложнить», — подумал Ричер.
— Неприятная ситуация.
— Клянусь твоей задницей, — проворчала Хаттон. — Так что поверь мне, эта крышка не будет поднята. Что бы ты ни решил относительно своего обещания, ты не можешь публично говорить о том, что произошло четырнадцать лет назад. Как и я. Они найдут способ до тебя добраться.
— Никто из нас ни о чем не должен говорить. Мы все заключили сделку.
— Я очень рада это слышать.
— Я думаю.
— Ты думаешь?
— Спроси у меня, как копы узнали мое имя? — сказал Ричер.
— И как же? — спросила Хаттон.
— От Джеймса Барра.
— Я не верю, — сказала она.
— И я не поверил. Но теперь верю.
— Почему?
— Нам нужно позавтракать и все обсудить. Мне кажется, есть и другие люди, которые знают правду.
Эмерсон и Бьянка решили, что больше не станут ждать. В двенадцать пятьдесят Ричер так и не появился. Самолет, который они встречали, прилетел вовремя. Однако женщины, которая могла бы оказаться бригадным генералом из Пентагона, на нем не было. Они подождали, когда опустеет зал прибытия, а потом вернулись в свою машину и поехали обратно в город.
Ричер и Хаттон решили заказать ланч. К ним подошла официантка, которая обрадовалась, что люди за угловым столиком наконец собираются поесть. Меню было достаточно скромным. Ричер попросил принести ему горячий сэндвич с сыром и кофе. Хаттон выбрала салат с курицей и чай. Они ели и беседовали. Ричер рассказал подробности убийств на площади. Потом изложил свою версию случившегося. Странный выбор места снайпером, возможное давление, которое было оказано на Барра. Поведал о теории Нейбура относительно новых друзей, вызывающих желание угодить им. Рассказал о том, что Барр утверждает, будто у него нет новых друзей, да и старых не много.
— В любом случае, это не мог оказаться новый друг, — заметила Хаттон. — Поскольку речь идет о непростом заговоре. Имеются свежие улики и давний прецедент. Второй уровень парковочного гаража четырнадцать лет назад в Эль-Кувейте — и сейчас. Практически такое же оружие. Снайперские патроны. И ботинки. Я никогда их не видела до «Щита пустыни». Они наводят на размышления. Тот, кто писал новый сценарий, знал все детали прошлого эпизода. Из чего следует, что новый друг тут ни при чем. Этот вариант отпадает. Они должны быть знакомы много лет, когда Барр еще не был готов говорить о расстреле в Эль-Кувейте.
Ричер кивнул.
— Однако он кому-то о нем рассказал. Поэтому я и предположил, что есть еще кто-то, кому тайна известна.
— Необходимо найти этого человека, — сказала Хаттон. — Мы должны постараться, чтобы тайное не стало явным.
— Но в мою задачу это не входит. Мне все равно, получит Петерсен четвертую звезду или нет.
— Но тебя должна волновать репутация четверти миллиона ветеранов. Скандал бросит тень на всех. А они были хорошими людьми.
Собеседники немного помолчали.
— Едва ли это будет сложно, — продолжала Хаттон — Если у Джеймса Барра совсем мало друзей, то и искать не придется долго. Один из них и окажется нужным нам человеком.
Ричер продолжал молчать.
— Надо убить двух зайцев одним ударом, — сказала Хаттон. — Ты найдешь кукловода, и армия сможет успокоиться.
— Так почему же армия не сделает это за меня?
— Мы не можем рисковать.
— У меня тоже возникнут проблемы.
— У тебя нет права вести расследование?
— Все обстоит гораздо хуже. Меня скоро арестуют.
— За что?
— За убийство девушки возле мотеля.
— Что?
— Кукловоду не нравится, что я здесь. Он уже пытался со мной разобраться, используя эту самую девушку в качестве приманки. Вчера я дважды с ней встречался. А теперь они ее убили, и я уверен, что именно на меня падает главное подозрение.
— У тебя есть алиби?
— Тут многое зависит от того, когда именно девушку убили, но почти наверняка алиби нет. Не сомневаюсь, что полиция уже разыскивает меня.
— Да, это проблема, — сказала Хаттон.
— Временная проблема, — заметил Ричер — Экспертиза будет в мою пользу. Если девушке сломали шею одним ударом в правый висок, значит, ее голова сместилась против часовой стрелки — следовательно, удар нанес левша. А я правша. Если бы я ударил левой, то не смог бы повредить ей шею. Она бы потеряла сознание, и мне пришлось бы ее добивать.
— Ты уверен? Ричер кивнул.
— В этом состояла моя работа, неужели ты забыла?
— Но поверят ли они тебе? Или посчитают, что ты достаточно силен, чтобы сделать это и более слабой рукой?
— Я не собираюсь рисковать.
— Ты намерен сбежать?
— Нет, я останусь в городе, но постараюсь не путаться у них под ногами. Все это меня здесь порядком задержит. Вот почему я говорю о новых проблемах.
— Я могу помочь? Ричер улыбнулся.
— Я рад тебя видеть, Хаттон. Очень рад.
— Как я могу помочь?
— После того как ты дашь свои показания, тебя будет ждать полицейский по имени Эмерсон. Он спросит обо мне. Разыграй дурочку. Скажи, что я так и не появился, ты меня не видела, тебе неизвестно, где я нахожусь, ну и все в таком же роде.
— Ты расстроен, — сказала она, немного подумав. — Я же вижу.
Он кивнул. Потер лицо, словно умывался без воды.
— Мне плевать на Джеймса Барра, — сказал он. — Если кто-то захотел его подставить, чтобы он получил наказание, которое заслужил четырнадцать лет назад, я был бы не против. Но убийство девушки все изменило. Это беспредел. Она была всего лишь хорошенькой дурочкой и никому не хотела зла.
Теперь Хаттон замолкла надолго, потом спросила:
— Ты уверен относительно угрозы сестре Барра?
— Я не знаю, как воздействовать на него иначе.
— Но нет никаких признаков угрозы. Как военный прокурор, я не вижу повода для возбуждения еще одного дела.
— А по какой другой причине Барр согласился молчать? Хаттон не ответила.
— Мы еще встретимся? — спросила она.
— Я снял номер неподалеку, — ответил он. — Я не собираюсь уезжать из города.
— Хорошо, — сказала она.
— Если только меня не посадят в тюрьму.
К ним снова подошла официантка, и они заказали десерт. Ричер попросил принести еще кофе, а Хаттон — чай. Они продолжали разговаривать. Случайные темы, случайные вопросы. Им нужно было наговориться за четырнадцать лет разлуки.
Хелен Родин просмотрела все шесть картонных коробок и нашла четкую копию листка бумаги, найденного возле телефона Джеймса Барра. Видимо, он заменял ему телефонную книжку. На нем аккуратным почерком были написаны номера трех телефонов. Два принадлежали его сестре Розмари, один домашний, другой рабочий. Третий номер — Майку, соседу Барра. И ничего, что имело бы отношение к Чарли.
Хелен набрала номер Майка. После шестого гудка включился автоответчик. Она назвала номер телефона своего офиса и попросила позвонить ей по чрезвычайно важному вопросу.
Эмерсон провел час вместе с художником, и в результате получился портрет, напоминающий лицо Ричера. Затем рисунок отсканировали и раскрасили. Светло-пепельные волосы, льдистые голубые глаза, довольно сильный загар. Потом Эмерсон напечатал данные разыскиваемого: имя, рост в шесть футов и пять дюймов, вес двести пятьдесят фунтов и возраст — от тридцати пяти до сорока пяти лет. Ниже он поместил телефонный номер полицейского участка. Затем разослал портрет электронной почтой и сделал двести цветных копий. Эмерсон поручил водителям патрульных машин раздать портреты Ричера всем служащим городских отелей и баров. А потом велел разослать эти портреты во все рестораны, кафе и бистро.
Друг Джеймса Барра, которого звали Майк, позвонил Хелен Родин в три часа дня. Она спросила его адрес и договорилась о встрече. Он сказал, что до конца дня будет дома. Хелен вызвала такси и поехала к Майку. Тот обитал на той же улице, что и Джеймс Барр, в двадцати минутах езды от центра. С его участка было видно жилище Барра. Дома у них были одинаковыми. Длинные и низкие, построенные в пятидесятых годах двадцатого века. Вероятно, вначале дома ничем не отличались. Однако пятьдесят лет — значительный срок, за это время можно поменять крышу, сделать пристройку, изменить окружающий ландшафт. Некоторые соседние строения выглядели теперь шикарно, а другие ничем не выделялись. Участок Барра находился не в лучшем состоянии, а принадлежавший Майку был ухоженным и чистым.
Сам Майк оказался потрепанным жизнью пятидесятилетним мужчиной, работавшим в утреннюю смену в оптовом магазине красок. Когда Хелен знакомилась с Майком, домой вернулась его жена, усталая женщина лет пятидесяти. Ее звали Тэмми. Она была медсестрой и два дня в неделю работала у дантиста в центре города. Тэмми сразу заставила Хелен и Майка перейти в гостиную, а сама ушла варить кофе. Хелен и Майк уселись и некоторое время смущенно молчали.
— Итак, что вас интересует? — наконец заговорил Майк.
— Вы были другом мистера Барра, — сказала Хелен. Майк посмотрел на открытую дверь гостиной.
— Просто соседом, — поправил он.
— Его сестра назвала вас другом.
— Да, мы были неплохими соседями. Некоторые называют такие отношения дружбой.
— Вы много времени проводили вместе?
— Мы иногда болтали, когда он выходил прогуляться со своей собакой.
— И о чем вы обычно говорили?
— О наших участках, — ответил Майк. — Если он собирался сделать небольшой ремонт, то спрашивал меня о краске. А я интересовался, кто приводил в порядок его подъездную дорожку. Мы говорили именно о таких вещах.
— И о бейсболе? Майк кивнул.
— Да, о бейсболе мы тоже говорили.
В гостиную вошла Тэмми с тремя чашками кофе на подносе, на котором также были сливки, сахар, маленькая тарелочка с печеньем и три бумажные салфетки. Она поставила поднос на столик и села рядом с мужем.
— Угощайтесь, — предложила Тэмми.
— Благодарю вас, — ответила Хелен. — Большое спасибо.
Они начали пить кофе, и в комнате стало тихо.
— А вы, Майк, бывали в доме мистера Барра? — спросила Хелен.
Тот бросил быстрый взгляд на жену.
— Пару раз.
— Они не были друзьями, — вмешалась Тэмми.
— А явилось ли для вас сюрпризом то, что он сделал? — спросила Хелен.
— Да, это стало большой неожиданностью, — ответила Тэмми.
— Вам не следует переживать из-за того, что вы с ним общались. Никто не мог предсказать, что случится. Такие вещи всегда оказываются неожиданностью. Соседи никогда не догадываются.
— Вы пытаетесь его спасти?
— На самом деле это не так, — сказала Хелен. — Однако в последнее время возникло предположение, что он действовал не один. И я хочу добиться, чтобы второй человек также понес наказание.
— Это не Майк! — воскликнула Тэмми.
— У меня и в мыслях такого не было, — заверила Хелен. — Правда. Ни на мгновение. В особенности после того, как я увидела Майка. Но кем бы ни был тот человек, вы и Майк могли его видеть или что-то о нем слышать.
— У Барра действительно не было друзей, — сказал Майк.
— Совсем?
— Со мной он никогда о них не говорил. Он жил с сестрой до тех пор, пока она не переехала. Видимо, этого общения ему хватало.
— Вам знакомо имя Чарли?
Майк отрицательно покачал головой.
— А чем конкретно мистер Барр занимался, когда у него была работа?
— Я не знаю, — сказал Майк. — Он не работал уже много лет.
— Я видела у него одного человека, — вмешалась Тэмми.
— Когда?
— Несколько раз. Можно даже сказать, довольно часто. Он приходил и уходил. В любое время дня или вечера, как если бы он был другом.
— И как долго это продолжалось?
— С тех самых пор, как мы сюда переселились. Я провожу дома больше времени, чем Майк, а потому и замечаю больше.
— Когда вы в последний раз видели этого мужчину?
— На прошлой неделе, мне кажется. Раза два.
— В пятницу?
— Нет, раньше. Может быть, во вторник или среду.
— И как он выглядел?
— Маленького роста. У него странные волосы, как иголки у ежа.
«Чарли», — подумала Хелен.
Эйлин Хаттон быстро преодолела три квартала от своего отеля до суда и вошла в здание без одной минуты четыре. Секретарь Алекса Родина встретила ее и отвела на третий этаж. Показания под присягой обычно давались в большом конференц-зале, поскольку, как правило, свидетели приходили с адвокатами и судебными репортерами. Однако Хаттон явилась одна. Она села за длинный стол и улыбнулась, когда перед ней поставили микрофон и направили видеокамеру на ее лицо. Затем вошел Родин и представился. Он привел с собой небольшую команду, которую составили ассистент, секретарь и репортер с магнитофоном.
— Прошу вас для протокола назвать свое полное имя и звание, — сказал Родин.
Хаттон посмотрела в камеру.
— Эйлин Энн Хаттон, — сказала она. — Бригадный генерал, главный военный прокурор пехотных войск.
— Надеюсь, наша беседа не займет много времени, — сказал Родин.
— Думаю, так и будет, — ответила Хаттон.
И она оказалась права. Родин уподобился мореплавателю без карты или человеку в темной комнате. Он мог лишь шарить наугад, надеясь на что-нибудь наткнуться. После шестого вопроса Алекс понял, что ему больше нечего спрашивать.
— Как бы вы могли охарактеризовать Джеймса Барра на военной службе?
— Он был образцовым солдатом, но не более того, — ответила Хаттон.
— У него были какие-нибудь неприятности?
— Нет, насколько мне известно.
— Он совершал преступления?
— Нет, насколько мне известно, — сказала Хаттон.
— Вы знаете о недавних событиях в нашем городе? — спросил Родин.
— Да.
— Есть ли что-нибудь в прошлом Джеймса Барра, что могло бы пролить свет на его участие в этих событиях?
— Нет, насколько мне известно, — повторила Хаттон. Наконец Родин поинтересовался:
— Есть ли какие-то причины, по которым Пентагон мог проявить дополнительный интерес к Джеймсу Барру?
— Нет, насколько мне известно, — ответила Хаттон. Тут Алекс Родин сдался.
— Хорошо, благодарю вас, генерал Хаттон.
Хелен Родин прошла тридцать ярдов и остановилась перед домом Джеймса Барра. У входа на участок была натянута желтая полицейская лента, выломанная входная дверь забита фанерой. Дом выглядел заброшенным и пустым. Тут было не на что смотреть. Поэтому Хелен вызвала такси по сотовому телефону и отправилась в окружную больницу. Было уже больше четырех часов дня, когда она туда приехала, и солнце клонилось к западу, окрашивая белое бетонное здание в розовато-оранжевый цвет.
Она поднялась на лифте на шестой этаж, расписалась в журнале посещений, отыскала озабоченного тридцатилетнего врача и спросила его о состоянии Джеймса Барра. Врач не дал внятного ответа. Не вызывало сомнений, что его не слишком интересовало состояние этого больного. Поэтому Хелен не стала допытываться, а сразу прошла в палату Барра.
Он не спал и по-прежнему был прикован наручниками к койке. Его голова все еще была закреплена. Глаза смотрели в потолок. Он дышал редко и медленно, а монитор сердечных сокращений гудел реже одного раза в секунду. Руки Джеймса слегка дрожали, и наручники стучали о раму кровати, издавая легкий металлический звук.
— Кто здесь? — спросил Барр.
Хелен подошла ближе и наклонилась, чтобы он мог ее увидеть.
— Они о вас заботятся? — спросила Хелен.
— У меня нет жалоб, — ответил Барр.
— Расскажите мне о вашем друге Чарли.
— Он здесь?
— Нет, он не пришел.
— А Майк приходил?
— Не думаю, что к вам кого-то пропустят. Только адвоката и вашу сестру.
Барр промолчал.
— Значит, у вас больше нет друзей, — продолжила Хелен. — Только Майк и Чарли?
— Наверное, — сказал Барр. — Но Майк просто мой сосед.
— А как насчет Джеба Оливера?
— Кого?
— Он работает в магазине автомобильных запчастей.
— Я его не знаю.
— Вы уверены?
Глаза Барра задвигались, он слегка поджал губы, как человек, пытающийся вспомнить и хоть чем-то помочь адвокату.
— Сожалею, — наконец произнес он, — я никогда о нем не слышал.
— Вы принимали наркотики?
— Нет, — ответил Барр. — Никогда. Я бы не стал этого делать. — Он немного помолчал, — По правде говоря, я вообще почти ничего не делаю. Просто живу. Вот почему вся эта история представляется мне бессмысленной. Я четырнадцать лет прожил нормально. Почему же сейчас все испортил?
— Расскажите мне о Чарли, — попросила Хелен.
— Мы вместе проводили время, — сказал Барр. — Занимались всякой всячиной.
— С ружьями?
— Немного.
— А где Чарли живет?
— Я не знаю.
— Как давно вы дружите?
— Пять лет. Может быть, шесть.
— И вам неизвестно, где он живет?
— Он мне не сказал.
— Однако Чарли бывал у вас дома.
— И что с того?
— А вы никогда не ходили к нему в гости?
— Он приходил ко мне.
— У вас есть номер его телефона?
— Он просто появлялся у меня в самое разное время.
— Вы были близкими друзьями?
— Довольно близкими.
— Насколько?
— Мы неплохо проводили время вместе.
— Вы сочли возможным рассказать ему о том, что произошло с вами четырнадцать лет назад?
Барр не ответил, лишь закрыл глаза.
— Я думаю, вы ему рассказали, — сказала Хелен. Барр не стал возражать или соглашаться.
— Я удивлена, что вам неизвестно, где живет ваш друг. В особенности такой близкий, как Чарли.
— Я не настаивал, — сказал Барр. — Мне повезло, что у меня появился друг. И я не хотел все испортить своими вопросами.
Эйлин Хаттон встала из-за стола и пожала руку Алексу Родину и всем остальным. Потом вышла в коридор и столкнулась лицом к лицу с полицейским — по-видимому, Эмерсоном. Тем самым, о котором ее предупреждал Ричер. Ее догадка подтвердилась, когда он протянул ей визитную карточку.
— Мы можем поговорить? — спросил Эмерсон.
— О чем?
— О Джеке Ричере, — ответил детектив.
— Что вас интересует?
— Вы ведь его знаете?
— Я знала его четырнадцать лет назад.
— Когда вы в последний раз его видели?
— Четырнадцать лет назад, — ответила Хаттон. — Мы вместе были в Кувейте. А затем его перевели в другое место. Или меня. Я уже не помню.
— А сегодня вы его не видели?
— Он в Индиане?
— Он в городе. Здесь и сейчас.
— Мир тесен.
— Как вы сюда добирались?
— Я долетела до Индианаполиса, а там взяла машину напрокат.
— Вы проведете здесь ночь?
— Разве у меня есть выбор?
— Где?
— В отеле «Марриотт».
— Прошлой ночью Ричер убил девушку.
— Вы уверены?
— Он наш единственный подозреваемый.
— Это совсем на него не похоже.
— Позвоните мне, если увидите Ричера. На моей карточке есть номер полицейского участка. И номер моего сотового телефона.
— А почему я должна с ним встретиться?
— Как вы уже сказали, мир тесен.
Черно-белая патрульная машина в час пик медленно ехала на север. Мимо оружейного магазина. Мимо парикмахерской. «Любая стрижка за $7». Затем она свернула направо к мотелю. Полицейский с пассажирского сиденья вылез из машины и зашел внутрь. Он молча положил портрет Ричера на стойку перед портье.
— Позвоните нам, если появится этот парень, ладно? — попросил коп.
— Он здесь, — сказал портье. — Только его зовут Хеффнер, а не Ричер. Я поселил его в номере восемь вчера вечером.
Полицейский замер.
— Сейчас он в номере?
— Я не знаю. Он несколько раз уходил и возвращался.
— На какое время он снял номер?
— Он заплатил за одну ночь. Но ключа еще не сдал.
— Значит, хочет сюда вернуться.
— Наверное.
— Или он и сейчас у себя в номере?
— Возможно, — кивнул портье.
Полицейский вернулся к двери и поманил напарника. Тот заглушил двигатель, запер машину и приблизился к двери.
— Номер восьмой, фальшивое имя, — сообщил первый полицейский.
— Он здесь? — спросил напарник.
— Мы не знаем.
— Так давай выясним.
Они взяли с собой портье. У двери попросили, чтобы он отошел в сторонку. Затем вытащили пистолеты и постучали в номер восемь.
Никто не ответил.
Они постучали снова.
Тишина.
— У вас есть универсальный ключ? — спросил первый полицейский.
Портье протянул ему ключ. Тот осторожно вставил его в замочную скважину и медленно повернул. Затем приоткрыл дверь, немного подождал, а потом резким движением распахнул ее и ворвался в номер. Его напарник последовал за ним. Оба держали оружие наготове. В номере было пусто.
Они ничего не нашли, если не считать нескольких туалетных принадлежностей, выстроившихся на полочке над раковиной. Новую пачку разовых лезвий. Одно использованное. Новый баллончик пены для бритья — видно, что им уже пользовались. Новый тюбик зубной пасты.
— Этот парень путешествует налегке, — заметил первый полицейский.
— Однако он не выписался из мотеля, — сказал второй. — Это очевидно. Значит, еще сюда вернется.
