Книга: Выстрел
Назад: Глава 06
Дальше: Глава 08

Глава 07

В палате было слишком тепло. Здесь можно было жарить цыплят. Для защиты от солнца широкое окно прикрывали подъемные жалюзи. От них исходило сияние, и помещение наполнял мягкий белый свет. Повсюду стояло медицинское оборудование. Прибор искусственного дыхания был отключен. Рядом с постелью находились стойки для внутривенного вливания и прибор, контролирующий работу сердца. Трубки, баллоны и провода.
Барр лежал на спине в кровати, стоявшей посреди палаты. Без подушки, голова зафиксирована. Волосы сбрили, на отверстия, просверленные в черепе, наложили повязки. Левое плечо скрывали бинты, доходящие до локтя. Правое плечо осталось обнаженным. Бледная кожа казалась тонкой. Грудь и бока Барра были забинтованы, простыня спущена до пояса, руки лежали вдоль тела и были пристегнуты наручниками к раме койки. Из левой руки Джеймса торчали иголки внутривенного вливания. От большого пальца правой руки тянулся серый провод к какому-то прибору. Из-под бинтов на груди выходили красные провода, соединенные с каким-то устройством, имеющим экран. На экране медленно перемещался узор, напомнивший Ричеру запись выстрела. Высокие пики и длинные впадины. Прибор издавал приглушенное гудение всякий раз, когда на экране появлялся пик.
— Кто здесь? — прохрипел Джеймс Барр.
Голос у него был слабый. И еще Ричер уловил в нем страх.
— Кто здесь? — снова спросил Барр.
Он не мог повернуть голову, и это уменьшало поле его обзора. Его глаза постоянно двигались справа налево и обратно. Ричер подошел поближе и молча наклонился над кроватью.
— Ты? — спросил больной.
— Я, — ответил Ричер.
— Зачем ты здесь?
— Знаешь зачем.
Правая рука Барра задрожала, и серый провод стал раскачиваться. Наручник застучал о край койки.
— Похоже, я тебя подвел, — сказал он.
— Очень похоже.
Ричер смотрел Барру в глаза, поскольку глаза оставались единственной частью его тела, способной двигаться. Зафиксирована была не только голова, но и тело, спеленутое, как у мумии.
— Я ничего не помню, — сказал Барр.
— Ты уверен?
— Полная пустота.
— Ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если ты меня обманываешь?
— Догадываюсь.
— Ну тогда умножь на три, — посоветовал Ричер.
— Я говорю правду, — сказал Барр. — Я ничего не могу вспомнить.
Его голос был тихим, беспомощным, полным недоумения. Он не оправдывался и не жаловался. Просто констатировал факт.
— Расскажи о бейсбольном матче, — сказал Ричер.
— Его передавали по радио.
— Не по телевидению?
— Я предпочитаю радио, — сказал Барр. — Как в старые добрые времена, когда я был ребенком. Однажды передавали радиорепортаж из Сент-Луиса. Такие огромные расстояния. Летние вечера, теплая погода. И репортаж о бейсбольном матче. Он затих.
— Ты в порядке? — спросил Ричер.
— У меня ужасно болит голова. Кажется, мне сделали операцию.
Ричер промолчал.
— Я не люблю смотреть бейсбол по телевизору, — сказал Барр.
— Я пришел не для того, чтобы обсуждать твои вкусы.
— А ты сам смотришь бейсбол?
— У меня нет телевизора, — ответил Ричер.
— Правда? Но он у тебя должен быть. Можно купить телевизор за сотню долларов. А маленький даже дешевле. Посмотри в «Желтых страницах».
— У меня также нет телефона. И нет дома.
— Но почему? Ты ведь больше не служишь в армии.
— Откуда ты знаешь?
— Никто больше не служит в армии. Во всяком случае, с тех времен.
— Некоторые продолжают служить, — сказал Ричер, думая об Эйлин Хаттон.
— Только офицеры, — возразил Барр.
— А я и был офицером, — сказал Ричер. — Ты должен помнить такие вещи.
— Но ты был не таким, как все. Вот что я имел в виду.
— И чем же я отличался?
— Ты зарабатывал на жизнь.
— Расскажи мне лучше о бейсбольном матче.
— Почему у тебя нет дома? У тебя все хорошо?
— Ты обо мне беспокоишься?
— Мне не нравится, когда у небезразличных мне людей возникают проблемы.
— У меня все в порядке, — сказал Ричер. — Поверь мне. Проблемы у тебя.
— Теперь ты полицейский? Здесь? Я тебя ни разу тут не видел.
Ричер покачал головой.
— Я обычный гражданин.
— Откуда?
— Из ниоткуда. Гражданин мира.
— Почему ты оказался здесь? Ричер не стал отвечать.
— Ага, чтобы разобраться со мной.
— Расскажи о бейсбольном матче.
— Играли «Чикаго кабз» и «Кардиналы», — ответил Барр. — Упорная была игра. «Кардиналы» с большим трудом победили, но еле унесли ноги.
— Выбили мяч за пределы поля?
— Нет, они выиграли из-за ошибки защитников. Первый «Кардинал» за четыре мяча прошел на первую базу, потом сумел добежать до второй. Второй отбил в поле, самого выбили, но первый успел на третью базу. Защитник поймал мяч, убедился, что игрок со второй базы не собирается бежать на третью, и бросил на первую, попытавшись отнять мяч у бьющего. Но мяч улетел на скамейку. Пока они его подбирали, игрок с третьей базы добежал до ворот и принес «Кардиналам» решающее очко. Так они и победили, без единого чистого удара.
— Ты очень хорошо помнишь игру.
— Я слежу за «Кардиналами». И всегда следил.
— Когда это было?
— Я не знаю даже, какой день сегодня. Ричер не стал ничего отвечать.
— Не могу поверить, что я сделал то, о чем они говорят, — заявил Барр. — Просто не могу поверить.
— Осталось множество улик, — сказал Ричер.
— Подлинных?
— Нет ни малейших сомнений. Барр закрыл глаза.
— Сколько людей? — спросил он.
— Пять.
Грудь Барра начала тяжело подниматься и опускаться. Из закрытых глаз покатились слезы. Рот приоткрылся, образовав неровный овал.
— Почему я это сделал? — заплакал Барр.
— А почему ты это сделал в первый раз? — сказал Ричер.
— Тогда я был безумен, — ответил Барр и после небольшой паузы добавил: — Это не оправдание. Тогда я был другим человеком. Я надеялся, что мне удалось измениться. Я был в этом уверен. И потом я вел себя нормально. Очень старался. Четырнадцать лет ушло на исправление.
Он надолго замолчал.
— Я бы покончил с собой, — вновь заговорил Барр. — Ты знаешь, еще тогда. Пару раз я был очень к этому близок. Мне было так стыдно. Вот только те четверо военных в Эль-Кувейте оказались плохими парнями. Это стало моим единственным утешением. Я цеплялся за него как за искупление.
— Почему у тебя столько ружей?
— Я не мог с ними расстаться. Они являются напоминанием. Они помогали мне держаться. Без них вести себя достойно было невозможно.
— А ты из них стрелял?
— Время от времени. Не слишком часто.
— Где?
— На стрельбище.
— Где именно? Полицейские проверяли.
— Не здесь. Я отправлялся через границу штата в Кентукки. Там есть дешевое стрельбище.
— Ты знаешь площадь в центре города?
— Конечно. Я здесь живу.
— Расскажи мне, как ты это сделал.
— Я не помню, что сделал.
— Тогда расскажи мне, как бы ты это сделал. Вообрази. Как если бы обдумал это дело заранее.
— Назови цель.
— Пешеходы, выходящие из здания, где находится Отдел транспортных средств.
Барр закрыл глаза.
— Я стрелял в них?
— Ты завалил пятерых, — ответил Ричер.
Барр снова заплакал. Ричер отвернулся от него, взял стоящий у стены стул, развернул его и сел лицом к больному.
— Когда? — спросил Барр.
— В пятницу днем. Барр долго молчал.
— Как меня поймали? — поинтересовался он.
— Ты мне расскажи.
— Мою машину остановили полицейские?
— С чего бы это?
— Если бы я захотел убить тех людей, то подождал бы более позднего времени. Может быть, после пяти. Тогда на площади собирается толпа. Я бы остановился на шоссе за библиотекой. Там, где подъем. Солнце на западе, у меня за спиной, в прицеле не было бы бликов. Я бы открыл окно со стороны пассажира, опустошил обойму и нажал на газ. Меня могли бы поймать только в том случае, если бы дорожная полиция остановила меня за превышение скорости и увидела винтовку. Но я думаю, что не стал бы превышать скорость. Я бы спрятал винтовку и поехал медленно, не нарушая правил. Зачем бы я стал рисковать?
Ричер продолжал молча смотреть на Барра.
— Что? — не выдержал Джеймс. — Может быть, полицейский остановился, чтобы помочь. Так? Пока моя машина была припаркована? Может быть, он подумал, что у меня спустило колесо. Или кончился бензин.
— У тебя есть дорожный конус? — спросил Ричер.
— Что?
— Дорожный конус.
Барр хотел ответить, но потом задумался.
— Кажется, есть один, — сказал он. — Не стану утверждать, что он мой. Подъездную дорожку, ведущую к моему дому, асфальтировали. Рабочие поставили конус на обочине, чтобы машины не портили покрытие, пока оно не застынет. Конус простоял три дня. А они так и не вернулись за ним.
— И что ты с ним сделал?
— Снес в свой гараж.
— И он до сих пор там?
— Думаю, да. Я уверен.
— А когда на твоей подъездной дорожке клали асфальт?
— В начале весны, кажется. Несколько месяцев назад.
— У тебя сохранились какие-нибудь расписки тех рабочих?
Барр попытался покачать головой. У него ничего не получилось, и он поморщился.
— Это были какие-то сомнительные типы, — сказал Барр. — Мне кажется, они крали асфальт у города. Наверное, в том месте, где ремонтируют Первую улицу. Я расплатился наличными, они все сделали быстро, но плохо.
— У тебя есть старые друзья?
— Есть.
— Кто они?
— Обычные парни. Один или два.
— А новые друзья есть?
— Пожалуй, нет.
— Женщины?
— Я им не нравлюсь.
— Расскажи о бейсбольном матче.
— Я уже рассказывал.
— Где ты находился? В машине? Дома?
— Дома. Я ел.
— Ты это помнишь? Барр заморгал.
— Психиатр сказала, что мне нужно вспомнить подробности. И тогда я сумею восстановить что-то из прошлого. Я сидел на кухне и ел холодную курицу. С картофельными чипсами. Это я помню. Больше ничего.
— А что ты пил? Пиво, сок, кофе?
— Не знаю. Помню только, что слушал репортаж. У меня есть приемник «Боуз». Он на кухне. Там же стоит телевизор, но я всегда слушаю репортажи о матчах и никогда не смотрю их по телевизору. Как в те времена, когда был мальчишкой.
— Как ты себя чувствовал?
— Чувствовал?
— Счастливым? Печальным? Обычным? Барр задумался.
— Психиатр задала мне такой же вопрос, — ответил он. — И я сказал, что чувствовал себя как обычно, но, пожалуй, я был счастлив. Словно меня ожидало что-то хорошее. Похоже, я все испортил, — после паузы добавил Барр.
— Расскажи мне о сестре, — предложил Ричер.
— Она только что была здесь. Перед тем, как вошла адвокат.
— Как ты к ней относишься?
— Она все, что у меня есть.
— А ты на многое готов пойти, чтобы ее защитить?
— Готов на все, — сказал Барр.
— Что ты имеешь в виду?
— Я признаю себя виновным, если понадобится. Вероятно, ей придется переехать, может быть, даже сменить имя. Но я постараюсь избавить ее от страданий. Она купила мне приемник. Для бейсбола. Подарок на день рождения.
Ричер продолжал внимательно на него смотреть.
— Зачем ты сюда приехал? — спросил у него Барр.
— Чтобы похоронить тебя.
— Я это заслужил.
— Ты не стрелял с шоссе. Ты сделал это из новой парковки.
— На Первой улице?
— На северном конце.
— Это безумие! Зачем мне стрелять оттуда?
— Ты просил своего первого адвоката найти меня. В субботу.
— Зачем? Ты последний человек из тех, кого я хотел бы увидеть. Ты знаешь о том, что случилось в Эль-Кувейте. Зачем мне об этом вспоминать?
— А с кем «Кардиналы» играли в следующий раз?
— Я не знаю.
— Попытайся вспомнить. Мне нужно понять некоторые обстоятельства.
— Я не помню, — сказал Барр. — Ничего. Помню победное очко — и все. Комментаторы чуть с ума не посходили. Ну ты же знаешь, как они себя ведут. Вроде как глазам своим не верили. Ужасно глупо так проиграть матч. Но это же «Кардиналы», верно? Комментатор сказал, что они всегда найдут способ проиграть.
— Что было до игры? Немного раньше в тот день?
— Я не помню.
— Чем ты обычно занимаешься?
— Да ничем особенным. Ничего такого не делаю.
— А что было во время предыдущей игры «Кардиналов»?
— Не могу вспомнить.
— А что ты помнишь предпоследнее перед репортажем о матче?
— Я не уверен. Подъездная дорожка?
— Это было несколько месяцев назад.
— Я помню, что куда-то собирался, — сказал Барр.
— Когда?
— Кажется, недавно.
— Один?
— Может быть, с другими людьми. Я не уверен. И не знаю, куда я собирался.
Ричер молча слушал, как гудят электронные приборы. Он почувствовал, что их ритм ускорился. Оба наручника начали слегка постукивать.
— Что мне вливают? — спросил Барр.
Ричер прищурился — от окна по-прежнему шел яркий свет — и прочитал надписи на пластиковых пакетах.
— Антибиотики, — сказал он.
— А болеутоляющих нет?
— Нет.
— Вероятно, они считают, что я их не заслуживаю. Ричер продолжал молча изучать Барра.
— Мы с тобой помирились? — спросил тот. — Ты и я.
— Если честно, нет, — сказал Ричер.
— Мы никогда и не были друзьями.
— Тут ты прав.
— Но мы были вместе. Ричер не стал возражать.
— Разве нет? — переспросил Барр.
— В некотором смысле, — ответил Ричер.
— Ты можешь кое-что для меня сделать? — спросил Барр. — Если я попрошу?
— Что именно? — поинтересовался Ричер.
— Вытащить иголки с лекарствами из моей руки.
— Зачем?
— Чтобы я получил инфекцию и умер.
— Нет, — ответил Ричер.
— Почему?
— Время еще не пришло, — сказал Ричер.
Он поднялся, поставил стул на место и покинул палату. Пройдя столик охраны, сел в лифт и спустился вниз. На стоянке машины Хелен Родин уже не было. Она уехала, не дождавшись его. И Ричер отправился пешком с окраины в сторону городского центра.

 

Миновав десять кварталов новостроек, он пришел к зданию библиотеки. День уже клонился к вечеру, но библиотека еще работала. Задумчивая женщина за стойкой показала Ричеру, где хранятся свежие газеты. Он взял одну из стопки за предыдущую неделю — это оказалась та же самая газета, которую он читал в автобусе. Ричер оставил без внимания ее воскресный, субботний и пятничный выпуски. И начал просмотр номеров за четверг, среду и вторник.
Во второй газете он нашел то, что его интересовало. «Чикаго кабз» проводили серию из трех игр в Сент-Луисе, начавшуюся во вторник. Первый матч серии завершился так, как рассказал Барр. Все остальные подробности Ричер прочел в утреннем выпуске газеты за среду. Игра закончилась во вторник в десять вечера. Барр слышал отчаянные крики комментаторов ровно за шестьдесят семь часов до того, как он открыл огонь.

 

Потом Джек Ричер проделал уже знакомый путь до полицейского участка. Четыре квартала на запад, один на юг. Он не беспокоился о том, что участок будет закрыт. Это заведение работает двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Ричер сразу же подошел к столику дежурного и сказал, что по просьбе адвоката хочет еще раз взглянуть на улики. Дежурный позвонил Эмерсону, а потом проводил Ричера в помещение, где хранились вещественные доказательства.
Дверь отпер Беллантонио. На складе изменилось не многое, но Ричер заметил на стенде несколько незнакомых ему предметов. Это были докладные записки в пластиковых конвертах, отчеты об экспертизах и исследованиях, вещественные доказательства на пробковых досках.
— Новая информация? — спросил Ричер.
— Естественно, — ответил Беллантонио. — Мы никогда не спим.
— И что же у вас нового?
— ДНК собаки, — ответил Беллантонио. — Шерсть, найденная на месте преступления, принадлежит собаке Барра. Полное соответствие.
— А где она сейчас?
— Ее усыпили.
— Это жестоко.
— Жестоко?
— Пес не сделал ничего плохого. Беллантонио не стал спорить.
— Что еще? — спросил Ричер.
— Проведены дополнительные тесты волокон и баллистическая экспертиза. Наши результаты вполне достоверны. Патроны из Лейк-Сити — довольно редкая вещь, и нам удалось получить подтверждение. Барр покупал их менее года назад. В Кентукки.
— Он тренировался там на стрельбище. Беллантонио кивнул:
— Нам и это известно.
— Что-нибудь еще?
— Нет, пожалуй, все.
— А есть что-нибудь негативное?
— Негативное?
— Вы рассказываете мне о хороших находках. А как насчет вопросов, на которые не нашлось ответов?
— Не думаю, что остались такие вопросы.
— Вы уверены?
— Вполне.
Ричер еще раз внимательно осмотрел пробковые доски.
— Вы играете в покер? — спросил он.
— Нет.
— И правильно делаете. Вы не умеете притворяться. Беллантонио промолчал.
— Вам стоит начать беспокоиться, — сказал Ричер. — Если Барр выпутается, он засудит вас из-за собаки.
— Он не выпутается, — ответил Беллантонио.
— Верно, — согласился Ричер — Не думаю, что он станет это делать.

 

Эмерсон ждал Ричера возле двери хранилища Беллантонио. Старший детектив был в пиджаке, но без галстука. Ричер прочел в его глазах раздражение, возникающее у полицейских, когда им приходится иметь дело с представителями защиты.
— Вы его видели в больнице? — спросил Эмерсон.
— Он ничего не помнит начиная с вечера вторника, — ответил Ричер. — Вам предстоит сражение.
— Замечательно.
— Нужно следить за безопасностью в тюрьме.
— Родин привлечет экспертов.
— Его дочь их уже привлекла.
— Известны прецеденты.
— Однако решения принимались как в пользу обвинения, так и в пользу защиты.
— Вы хотите, чтобы этот кусок дерьма вернулся на улицу? — спросил Эмерсон.
— Это ваша ошибка, а не моя, — напомнил Ричер.
— До тех пор, пока вы всем довольны.
— Никто не может быть довольным, — сказал Ричер. — Во всяком случае, пока.

 

Ричер покинул полицейский участок и пошел обратно, к башне из черного стекла. Хелен Родин сидела за своим письменным столом и изучала какую-то бумагу. Дануты, Мейсон и Нейбура не было.
— Розмари спросила брата о случившемся с ним в Эль-Кувейте, — сказала Хелен. — Она сообщила мне об этом после посещения его в больнице.
— И что он ответил? — спросил Ричер.
— Сказал, что все это правда.
— Тяжелый у них получился разговор. Хелен Родин покачала головой.
— Розмари подавлена. Она сказала, что Джеймс тоже. Он не может поверить, что сделал это еще раз. Не верит, что четырнадцать лет прошли напрасно.
После недолгого молчания Хелен показала лист бумаги, который изучала.
— Эйлин Хаттон теперь бригадный генерал, — сказала она.
— Значит, ее карьера сложилась удачно, — сказал Ричер. — Тогда она была майором.
— А кем были вы?
— Капитаном.
— В ваших с ней действиях было что-нибудь выходящее за рамки закона?
— Формально — да. Особенно с ее стороны.
— Она служила в корпусе главного военного прокурора.
— Юристы порой вынуждены нарушать законы, как и другие люди.
— Она все еще служит в корпусе ГВП.
— Естественно. Их не переучивают.
— Корпус базируется в Пентагоне.
— Именно там они держат самых толковых специалистов.
— Хаттон приедет сюда завтра, — сказала Хелен. — Будет давать показания в четыре часа дня. Возможно, прилетит утром и остановится в гостинице. Так или иначе, но ей придется провести ночь в городе. Она не успеет в тот же день улететь обратно.
— Вы хотите, чтобы я пригласил ее на обед? — осведомился Ричер.
— Нет, — ответила Хелен. — Вовсе нет. Я хочу, чтобы вы с ней поужинали. Перед тем, как она встретится с моим отцом. Мне нужно знать заранее, зачем он ее пригласил.
— Они усыпили собаку Барра, — сказал Ричер.
— Собака была старой.
— Вам это безразлично?
— А в чем дело?
— Собака ведь ничего никому не сделала — Не дождавшись ответа Хелен, Ричер спросил: — В каком отеле остановится Хаттон?
— Понятия не имею. Вам нужно поймать ее в аэропорту.
— Какой рейс?
— Я не знаю. Прямого рейса из Вашингтона не существует. Полагаю, она сделает пересадку в Индианаполисе. Хаттон не сможет прилететь раньше одиннадцати часов утра.
Ричер ничего не сказал, и Хелен вновь заговорила:
— Прошу прощен ия за то, что сказала Дануте об отсутствии доказательств существования кукловода. Это прозвучало слишком категорично.
— Вы поступили правильно, — успокоил ее Ричер — У нас действительно не было никаких доказательств. Тогда.
Она внимательно посмотрела на Ричера.
— А теперь?
— Теперь они появились.
— Что именно?
— Ребята из полицейского участка накопали много всякой всячины, но у них нет главного. У них есть волокна одежды Барра, результаты баллистической экспертизы, ДНК собаки, чек на покупку патронов в Кентукки. Они даже выяснили, откуда взялся дорожный конус. У них полно всего.
— Но? — насторожилась Хелен.
— Но у них нет видеозаписи, доказывающей, что Джеймс Барр поставил в гараже конус.
— Вы уверены? Ричер кивнул.
— Они успели посмотреть все записи дюжину раз. Если бы им сопутствовал успех, они бы уже распечатали фотографии и продемонстрировали мне. Однако таких фотографий нет, значит, они не нашли то, что искали. Из чего следует, что Джеймс Барр не приезжал туда заранее, чтобы оставить конус.
— Значит, это сделал кто-то другой.
— Конус поставил кукловод или его марионетка, — сказал Ричер. — И произошло это после вечера вторника. Барр думает, что во вторник конус еще оставался в его гараже.
Хелен вновь взглянула на Ричера.
— Тот, кто привез конус, должен быть на записи.
— Верно, — согласился Ричер.
— Но это же сотни машин.
— Ну, часть записей можно сразу отбросить. Нас интересует только седан. Машина со слишком низкой посадкой, чтобы проехать по плохой дороге.
— Значит, кукловод все же существует.
— А как еще конус мог оказаться в гараже?
— Похоже, Алан Данута прав, — сказала Хелен — И мой отец обменяет Барра на кукловода. В противном случае он будет глупцом.
Ричер молчал.
— Значит, Барр избежит наказания, — заключила Хелен. — Вы это понимаете? Других вариантов нет. У обвинения возникнут очень серьезные проблемы.
Ричер хранил молчание.
— Трудно будет и защите, — сказала Хелен. — Но для меня это вопрос рекламы. Как-нибудь выкручусь. По крайней мере, надеюсь, что смогу. Можно делать упор на отсутствие порядка в тюрьмах. Я могу заявить, что он вышел сухим из воды вовсе не из-за того, что я так удачно все провернула. Но что намерены делать вы, приехавший сюда, чтобы закопать Барра, а он опять избежит кары.
— Не знаю, что буду делать, — признался Ричер. — А какой у меня выбор?
— Есть только два варианта развития событий, которые меня пугают. Первый — вы можете перестать помогать мне в поисках кукловода. Я не сумею справиться с этим одна, ведь Эмерсон и пальцем не пошевелит.
— А второй вариант?
— Вы попытаетесь сами разобраться с Барром.
— Это точно.
— Но вам не следует так поступать. Если вы разберетесь с ним, то вас навсегда засадят в тюрьму.
— Если поймают.
— Вас поймают. Я буду знать, что это сделали вы. Ричер улыбнулся.
— И донесете?
— Я не смогу поступить иначе, — сказала Хелен.
— Только не в том случае, если вы станете моим адвокатом. Тогда вы ничего не сможете сказать.
— Но я не ваш адвокат.
— Я могу вас нанять.
— Об этом будет знать и Розмари Барр, а она моментально донесет на вас. И Франклин. Ему известна история ваших отношений с Барром.
Ричер кивнул.
— Я не знаю, что буду делать, — повторил он.
— Как мы найдем того типа?
— А зачем мне его искать?
— Потому что вы не из тех, кто останавливается на полпути. — Ричер молчал, и Хелен добавила: — Надеюсь, вы хотите знать правду. Вам не нравится, когда вас пытаются обмануть. И когда выставляют дураком.
Ричер вновь промолчал.
— Я уже не говорю о том, что все это дурно пахнет, — сказала Хелен. — Шесть жертв: пятеро убитых и сам Барр.
— Вы несколько расширяете понятие жертвы — я не могу с вами согласиться.
— Доктор Нейбур предполагает, что мы обнаружим какие-нибудь взаимоотношения Барра, скорее всего возникшие недавно. Речь идет о каком-то его новом друге. Надо поискать в этом направлении.
— Барр сказал, что у него нет новых друзей, — возразил Ричер, — Только один или два старых.
— А он говорит правду?
— Думаю, да.
— Значит, Нейбур ошибается?
— Нейбур гадает. Он психиатр. Они всегда строят догадки.
— Я могу спросить у Розмари.
— А она знает всех его приятелей?
— Наверное. Сестра и брат очень дружны.
— Ну так составьте список, — предложил Ричер.
— А доктор Мейсон тоже строит догадки?
— Конечно. И в данном случае ее догадка верна, так мне кажется.
— А если Нейбур ошибается относительно нового друга, что мы будем делать?
— Постараемся перехватить инициативу.
— Как?
— Вчера за мной должны были следить, и я точно знаю, что следили сегодня утром. Я видел на площади подозрительного типа. Когда я увижу его в следующий раз, то поговорю с ним. И он мне расскажет, на кого работает.
— Вот так, просто?
— Обычно люди говорят мне то, что я хочу узнать.
— Почему?
— Потому что я вежливо спрашиваю.
— Не забудьте вежливо спросить у Эйлин Хаттон.
— Я вас найду, — пообещал Ричер.

 

После беседы с Хелен Родин он отправился на юг, где за своим отелем отыскал кафе, в котором можно дешево пообедать. Поев, Ричер пошел на север, медленно пересек площадь, миновал башню из черного стекла, прошел под автострадой и вскоре оказался у спортивного бара. Он провел на улице почти час, но ничего подозрительного не заметил. Никаких странных мужчин в необычных костюмах. Вообще никого.
В баре было много свободных мест, на всех экранах показывали бейсбол. Ричер нашел столик в углу и стал смотреть матч «Кардиналов» с «Астрос». Скучная игра близящегося к концу сезона. Пока шла реклама, Ричер поглядывал на дверь. И никого не увидел. Здесь, в баре, во вторник было еще тише, чем в понедельник.

 

Григор Лински позвонил по сотовому телефону.
— Он вернулся в спортивный бар.
— Тебя видел? — осведомился Зэк.
— Нет.
— Зачем он вернулся в бар?
— Особых причин нет. Ему просто нужна добыча, вот и все. Он разгуливал по городу около часа, пытаясь заставить меня обнаружить себя.
— Оставь его там, — сказал Зэк — Возвращайся, и мы поговорим.

 

Алекс Родин позвонил домой Эмерсону, который обедал с женой и двумя дочерьми и совсем не хотел брать трубку. Однако в этот раз взял. Эмерсон вышел в коридор, уселся на второй снизу ступеньке лестницы, наклонился вперед и уперся локтями в колени, зажав телефон между плечом и ухом.
— Нам нужно что-то делать с Ричером, — сказал ему Родин.
— Мне не кажется, что он будет для нас проблемой, — ответил Эмерсон. — Возможно, он не прочь нам помешать, но против фактов не попрешь. У нас более чем достаточно улик, чтобы засадить Барра.
— Сейчас речь идет не о фактах, а об амнезии, — сказал Родин. — Вопрос в том, как защита будет использовать амнезию.
— Но это зависит от твоей дочери.
— Джек Ричер оказывает на нее плохое влияние. Я посмотрел соответствующие законы. Это настоящая «серая зона». Вопрос не в том, помнит ли Барр день, когда произошло преступление. Понимает ли он, что происходит сейчас, сегодня, и хватит ли у нас доказательств, чтобы приговорить Барра без учета его показаний.
— Я бы сказал, что так оно и есть.
— Верно. Но теперь мы должны убедить в этом Хелен. А около нее постоянно ошивается этот тип и давит на нее. Я ее знаю. Она не согласится с нами до тех пор, пока он находится рядом.
— Не знаю, что я могу сделать.
— Арестуй его.
— Не могу, — ответил Эмерсон. — Не могу без соответствующей жалобы.
— Ну тогда приглядывай за ним, — сказал Родин. — Я хочу, чтобы ты его арестовал, если он плюнет на тротуар, и тогда сделай с ним что-нибудь.
— Это не Дикий Запад, — возразил Эмерсон. — Я не могу вышвырнуть его из города.
— Достаточно ареста. Нам необходимо разрушить его чары. Он подталкивает Хелен туда, куда она сама не хочет двигаться. Я ее знаю. Она отдаст Барра, если останется одна.

 

Григор Лински возвращался к машине, чувствуя боль. Он с трудом мог провести на ногах более часа. Много лет назад кости его спины одна за другой были методично переломаны молотком с шаровым бойком — с копчика и вверх, по позвонкам. Истязавшие не спешили. Они ждали, пока одна кость заживет, и только потом принимались за следующую. Когда зажила последняя, они вернулись к копчику. Это называлось «играть на ксилофоне» гаммы. В конце концов Лински потерял счет этим гаммам.
Однако он никогда не рассказывал о случившемся. С Зэком происходили вещи и похуже.
У «кадиллака» было удобное сиденье, и Григор с облегчением сел в машину. Двигатель работал почти бесшумно, рессоры были мягкими, а радио отличалось высоким качеством звука. «Кадиллак» был одним из тех авто, которые сделали Америку замечательным местом, наряду с доверчивым населением и полицией, у которой основательно подрезаны крылья. Лински провел немало времени в разных странах и отчетливо помнил, в какой из них ему жилось лучше. Во всех других местах ему приходилось ходить пешком, бегать, ползать по грязи или руками тащить повозки и сани. Теперь он водил «кадиллак».
Лински пригнал машину к дому Зэка, стоявшему в восьми милях к северо-западу от города, рядом с его фабрикой, производящей щебенку. Фабрику возвели сорок лет назад на богатом известняковом пласте, залегавшем на небольшой глубине. Дом был огромным и изысканным, выстроенным для богатого торговца тканями сто лет назад, когда вокруг расстилался девственный лесной ландшафт. Буржуазный и во многих отношениях вычурный дом, но такой же удобный, как «кадиллак».
Дом был подарком Зэка самому себе и обладал очень важным достоинством: его окружали многие акры равнины. Раньше здесь росли великолепные сады, но Зэк приказал срубить все деревья и выкорчевать кустарник — так вокруг дома возникло открытое пространство. И никакой ограды. Зэк не мог прожить за проволокой ни одного дня. Он также не любил замки и засовы, а потому обзавелся превосходной системой безопасности: дом защищали камеры наблюдения. Никто не мог приблизиться к зданию незамеченным. Днем любого посетителя можно было разглядеть на расстоянии двухсот ярдов, а с наступлением темноты включалась система ночного видения, и непрошеного гостя можно было увидеть на большом расстоянии от дома.
Лински припарковал машину и осторожно выбрался наружу. Вечер был удивительно спокойным. Щебеночная фабрика заканчивала работу в семь часов, и до рассвета там царила тишина. Лински бросил взгляд в сторону фабрики и направился к дому. Входная дверь распахнулась еще до того, как он к ней приблизился. Приветливый свет просочился наружу, и Лински увидел, что встретить его спустился Владимир, из чего следовало, что Ченко тоже находится здесь. Зэк собрал своих лучших людей: значит, он серьезно встревожен.
Лински вздохнул, но вступил в дом без малейшей тревоги. Что еще могли с ним сделать после того, что он пережил в прошлом? С Владимиром и Ченко все обстояло иначе, но человек в возрасте Лински, обладающий его опытом, не боялся ничего.
Владимир молча закрыл за Лински дверь и последовал за ним наверх. Дом имел три этажа. Первый использовался только для наблюдения за окружающей местностью. Все комнаты здесь были пустыми, если не считать четырех мониторов, стоящих на длинном столе. На каждом отображался вид на север, восток, юг или запад. Здесь обычно дежурил Соколов, следивший за мониторами. Или Раскин. Они менялись через каждые двенадцать часов. Второй этаж занимали кухня, столовая, гостиная и кабинет. На третьем располагались спальни и ванные. Все деловые встречи проходили на втором этаже. Зэк позвал Лински из гостиной, и тот вошел без стука. Босс сидел в кресле, держа в ладонях стакан с чаем. Ченко устроился на диване. Владимир вошел вслед за Лински и сел рядом с Ченко. Лински остался стоять.
— Садись, Григор, — предложил Зэк — Никто на тебя не сердится. Во всем виноват мальчишка.
Лински кивнул, опустился в кресло и оказался немного ближе к Зэку, чем к Ченко. Теперь иерархия была полностью соблюдена. Зэку было восемьдесят, самому Лински перевалило за шестьдесят. Ченко и Владимиру — немногим больше сорока, несомненно, они были авторитетными людьми, но еще сравнительно молодыми. И оба не обладали прошлым, которое объединяло Зэка и Лински. Даже отдаленно не обладали.
— Чай? — спросил Зэк по-русски.
— Пожалуй, — ответил Лински.
— Ченко, — сказал Зэк, — принеси Григору стакан чая.
Лински внутренне улыбнулся. То, что Ченко предложено принести для него чай, очень важно. И Лински отметил, что Ченко сделал это без тени неудовольствия, молча встал и вышел в кухню, откуда быстро вернулся со стаканом чая на небольшом серебряном подносе. Ченко был очень невысоким, жилистым и подвижным человеком. Его густые черные волосы торчали во все стороны, хотя он всегда стригся коротко. Владимир был иным. Высокий, массивный и светловолосый. Невероятно сильный. Видимо, у него немецкие гены. Возможно, ими обзавелась в 1941 году его бабушка.
— Мы разговаривали, — сказал Зэк.
— И? — спросил Лински.
— Мы должны посмотреть правде в глаза и признать, что совершили ошибку. Всего одну, но она может доставить нам неприятности.
— Конус? — сказал Лински.
— Конечно. На видеозаписи не окажется Барра, ставящего конус на место, — сказал Зэк.
— Естественно.
— Но будет ли это проблемой?
— А ваше мнение? — вежливо спросил Лински.
— У каждого может быть своя точка зрения, — ответил Зэк. — Детектив Эмерсон и окружной прокурор Родин не обратят на отсутствие этой видеозаписи никакого внимания. Они не станут мелочиться. Да и зачем? Им сложности ни к чему. Они прекрасно знают, что не бывает дела, где все идеально, и просто постараются забыть о конусе. Могут даже убедить себя, что Барр приехал туда на другой машине.
— Но?
— Но загадка остается. И если солдат попытается ее разгадать, то может кое-что проясниться.
— Улики против Барра неопровержимы. Зэк подтвердил:
— Верно.
— Для них этого будет достаточно?
— Без сомнения. Однако возможно, что Барра фактически больше не существует. Можно считать, что он стал недоступным для их юрисдикции. У него ретроградная амнезия. Не исключено, что Родин не сможет посадить его на скамью подсудимых. В таком случае прокурор будет сильно разочарован. Он постарается получить утешительный приз. И если в качестве приза ему предложат нечто большее, чем Барр, то он не сможет отклонить такое предложение.
Лински сделал глоток чая, который был горячим и сладким.
— И все из-за видеозаписи? — спросил он.
— Все полностью зависит от солдата, — пояснил Зэк. — От его упрямства и воображения.
— Он был военным полицейским, — сказал Ченко по-английски. — Вам это известно?
Лински посмотрел на Ченко. Тот редко говорил по-английски дома. У него было превосходное американское произношение, и иногда Лински казалось, что Ченко этого стыдится.
— Не могу сказать, что его полицейское прошлое производит на меня особое впечатление, — по-русски ответил Лински.
— И на меня, — сказал Зэк. — Но следует учитывать этот факт.
— Если мы заставим его замолчать сейчас, это привлечет внимание, — заметил Лински.
— Тут все зависит от того, как это сделать.
— Мы можем снова использовать рыжую девицу, — сказал Зэк.
— Этот способ себя не оправдал. Солдат — великан и, видимо, вполне владеет приемами самообороны.
— Но он уже знаком с Сэнди. Нескольким людям известно, что она пыталась его подставить. Быть может, ее найдут сильно избитой. В таком случае солдат сразу станет основным подозреваемым. И тогда полицейские заставят его замолчать, сделав за нас всю работу.
— Однако она будет знать, кто на нее напал, — заметил Владимир. — И скажет, что солдат ни при чем.
Зэк утвердительно кивнул. Лински не спускал с него глаз. Он хорошо знал привычки Зэка и, подобно древнему Сократу, любил подводить своих людей к нужным ему решениям.
— Нужно сделать так, чтобы красотка никому ничего не могла рассказать, — сказал Зэк.
— Смерть?
— Мы не раз убеждались в том, что это самый надежный способ.
— Нельзя исключить, что у нее есть и другие враги, кроме солдата, — вновь вмешался Владимир — Похоже, она любит дразнить мужчин.
— Значит, нам нужно усилить связь между Сэнди и солдатом. Представим себе, что он пригласил ее, чтобы возобновить знакомство. А потом ее найдут в каком-то подходящем месте.
— В отеле, куда он позовет Сэнди?
— Нет, лучше рядом с отелем. Совсем рядом. И пусть ее найдет не солдат, а кто-то другой. И этот кто-то позвонит в полицию, пока солдат спит. Так он окажется легкой добычей для копов.
— А почему ее тело найдут возле его отеля?
— Подумают, что он ее сильно ударил, она убежала, но не смогла уйти далеко и упала.
— Солдат остановился в «Метрополе», — сказал Лински.
— Когда все устроить? — спросил Ченко.
— В любое удобное для вас время, — ответил Зэк.

 

«Астрос» победили «Кардиналов» со счетом 10:7 при неудачной игре обеих команд в обороне. Было много случайных очков и ошибок. Не лучший способ выиграть, и еще худший — проиграть. В середине матча Ричер перестал смотреть. И начал думать об Эйлин Хаттон. Она была важным элементом его мозаики. Однажды, еще до войны в Заливе, он пообщался с ней в суде. Встреча получилась короткой, но он заметил, что и другие мужчины не могли отвести от нее глаз. Тогда Ричер решил, что больше ее не увидит, и потом жалел об этом. Но она появилась в Саудовской Аравии, когда шла долгая подготовка к проведению операции «Щит пустыни». Ричер находился там почти с самого начала как недавно пониженный в звании капитан.
Первая стадия развертывания войск за границей всегда чревата столкновениями между военной полицией и войсками, с которыми ее послали, но недель через шесть положение нормализуется, и «Щит пустыни» в этом смысле был самой обычной операцией. Через шесть недель все структуры заняли свои места, и потребовалось, чтобы вакансии были заполнены — от тюремных надзирателей до судей. Тогда вместе с другими прокурорами появилась и Хаттон. Ричер подумал, что она приехала в качестве добровольца, и обрадовался, так как из этого следовало, что Хаттон не замужем.
Это оказалось правдой. Когда он увидел ее в первый раз, на ее левой руке не было кольца. Затем он глянул на ее воротник и обнаружил на нем майорские дубовые листья. Что ж, это вызов для недавно разжалованного капитана, решил Ричер. Взглянув Хаттон в глаза, он пришел к выводу, что игра стоит свеч. Ее голубые глаза светились умом и озорством. И обещанием, отметил Ричер. И готовностью к приключениям. Ему тогда только что исполнился тридцать один год, и он был готов ко всему.
Помогла и жара пустыни. Большую часть времени температура превышала сорок пять градусов, и если не считать тренировок по отражению газовых атак, то все постоянно ходили в шортах и майках без рукавов. Опыт Ричера подсказывал, что сочетание жары и почти обнаженных мужчин и женщин всегда приводит к чему-нибудь хорошему. Значительно лучше служить здесь, чем в ноябре в Миннесоте, — в этом не могло быть ни малейших сомнений.
Однако первый подход к Эйлин обещал быть непростым — мешало неравенство в званиях. И Ричер едва все не испортил, спасло лишь то, что Хаттон была к этому готова в не меньшей степени, чем он, и не постеснялась выказать свои чувства. И все шло превосходно в течение трех долгих месяцев. Чудесное время! Потом отдали новый приказ — так случается всегда. Он даже не успел с ней попрощаться. Не получил такого шанса. И с тех пор больше ни разу ее не видел.
«Я снова увижу Хаттон завтра», — подумал Ричер.
Он оставался в баре до тех пор, пока И-эс-пи-эн не начал показывать самые интересные моменты матчей, которые он уже видел. Ричер расплатился по счету и вышел на тротуар под желтый свет уличных фонарей. Он решил, что не станет возвращаться в «Метрополь» — настала пора перемен. Никакой явной причины не существовало. Просто сработал инстинкт самосохранения: «Продолжай двигаться. Никогда долго не задерживайся на одном месте». К тому же «Метрополь» оказался довольно мрачным местом. Малосимпатичным даже не слишком по высоким стандартам. Ричер решил перебраться в мотель, который увидел по дороге в магазин запчастей. Тогда он заметил, что рядом расположена парикмахерская с рекламным слоганом: «Любая стрижка за $7». Может быть, он даже успеет подстричься перед тем, как Хаттон прилетит в город.

 

Ченко вышел из дома Зэка в полночь. Он взял с собой Владимира. Если рыжую красотку нужно забить до смерти, то Владимир подойдет для этого лучше всего. При расследовании все станет выглядеть правдоподобно. Ченко был слишком слаб, чтобы нанести повреждения, на которые способен бывший разъяренный солдат ростом в шесть футов и пять дюймов и весом в двести пятьдесят фунтов. А Владимир — совсем другое дело. Он может справиться с задачей, если нанесет только один удар, что будет более убедительным для тех, кто сделает вскрытие. Отказ, возражения, насмешка — большой мужчина теряет самообладание и бьет слишком сильно.
Оба знали эту девушку. Они встречали ее, поскольку она была связана с Джебом Оливером. Как-то раз они даже работали вместе с ней. Ченко знал, где живет Сэнди: ее квартира находилась на первом этаже, а окна выходили на пустырь рядом с автострадой. И им было известно, что девушка живет там одна.

 

Ричер прошел три лишних квартала, прежде чем оказался возле мотеля. Он старался ступать бесшумно и старательно прислушивался, не скрипит ли гравий под ногами его преследователя. Однако ничего не услышал и не увидел.
Мотель построили очень давно, и когда-то он наверняка считался одним из лучших. Но с тех пор утекло много времени, изменилась мода, и теперь он стал далеко не первоклассным. Однако номера в нем содержались в порядке, хотя денег на серьезный ремонт у владельца не находилось. Именно такие мотели нравились Ричеру.
Он разбудил портье и расплатился наличными за одну ночь. Ричер воспользовался именем Дона Хеффнера, который играл на второй базе и выбил 261 очко во время неудачного сезона «Янки» в 1934 году. Портье дал ему большой бронзовый ключ и показал, где расположен восьмой номер. В комнате все потускнело от времени и было немного сыро. Стеганое покрывало на кровати и шторы на окнах показались Ричеру очень древними. Как и ванная. Однако все работало, а дверь надежно закрывалась.
Он быстро принял душ, тщательно сложил брюки и рубашку и засунул их под матрас. Таким образом он решал проблему глажки. Утром одежда будет выглядеть вполне прилично, он тщательно побреется, примет душ, а после завтрака подстрижется. Ричер не хотел испортить впечатление, которое осталось от него у Хаттон. Если, конечно, оно у нее осталось.

 

Ченко припарковал машину восточнее автострады, и они с Владимиром прошли под ней и незаметно приблизились к дому, где жила девушка. Держась около стены, они подкрались к двери. Ченко велел напарнику, чтобы тот встал так, чтобы его не было видно. Потом тихонько постучал. Им никто не открыл, но это не удивило Ченко. В такое позднее время Сэнди могла уже крепко спать. Поэтому Ченко постучал еще раз — немного громче. И еще, настолько громко, насколько он мог себе позволить, не привлекая особого внимания других обитателей дома. Он увидел, как за окном загорелся свет. Услышал легкие шаги. Наконец дверь слегка приоткрылась.
— Кто тут? — сонно спросила девушка.
— Это я, — ответил Ченко. — Нам нужно поговорить.
— Я спала.
— Извини.
— Уже очень поздно.
— Я знаю, — продолжал Ченко, — но у меня срочное дело.
— Подожди минутку, — после некоторых колебаний сказала девушка.
Ченко услышал, как она отправилась в спальню. Потом в квартире стало тихо. Затем она вернулась, и дверь открылась. Сэнди стояла, придерживая халат.
— Что? — спросила она.
— Ты должна пойти с нами, — сказал Ченко. Владимир выступил из темноты.
— Почему он здесь? — спросила Сэнди.
— Он мне сегодня помогает, — ответил Ченко.
— Что ты хочешь?
— Тебе нужно пойти с нами.
— В таком виде? Я не могу.
— Согласен, — кивнул Ченко. — Оденься. Так, как будто ты идешь на свидание.
— На свидание?
— Ты должна хорошо выглядеть.
— Но мне нужно принять душ. Уложить волосы.
— У нас есть время.
— И с кем будет свидание?
— Ты просто должна выглядеть так, как будто собралась на свидание.
— В такое позднее время? Весь город уже спит.
— Не весь. Вот мы, к примеру, не спим.
— И сколько я получу?
— Две сотни, — ответил Ченко. — Поскольку уже очень поздно.
— И сколько это займет?
— Совсем недолго. Нужно, чтобы тебя увидели в одном месте.
— Я даже не знаю…
— Две сотни за минутную работу. Совсем неплохо.
— Это вовсе не минутная работа. Мне потребуется час, чтобы привести себя в порядок.
— Ну, тогда двести пятьдесят, — предложил Ченко.
— Ладно, — согласилась Сэнди.

 

Ченко и Владимир ждали в ее гостиной. Сквозь тонкие стены они слышали, как льется вода в душе, шумит фен. Потом стало тихо — очевидно, она красилась; затем до них донесся шелест нижнего белья. Ченко видел, что Владимир потеет и нервничает. Однако дело было не в предстоящем задании. Такое действие на Владимира оказывала полуобнаженная женщина в соседней комнате. В подобных ситуациях Владимир был не вполне предсказуем. Ченко радовался, что находится рядом и может за ним присмотреть, иначе их план мог бы провалиться.
Сэнди вышла к ним через час и, как говорят американцы, выглядела на миллион долларов. Она надела почти прозрачную черную блузку, под которой был черный лифчик, придававший груди привлекательную округлость. Наряд завершали обтягивающие черные брюки, чуть ниже колен. Велосипедные шорты? Брюки «капри»? Ченко не знал, как они называются. Наряд завершали черные туфли на высоких каблуках. Светлая кожа, рыжие волосы и зеленые глаза. Сэнди походила на фотографию с обложки модного журнала.
«Жаль ее», — подумал Ченко.
— Где мои деньги? — спросила Сэнди.
— Потом, — сказал Ченко. — Когда привезем тебя обратно.
— Я хочу на них посмотреть.
— Деньги в машине.
— Ну так давай посмотрим на них, — предложила Сэнди.
Они пошли друг за другом. Первым Ченко, за ним Сэнди, Владимир замыкал шествие. Машина стояла совсем недалеко. Ночь выдалась холодной и туманной. В машине денег не было. Нисколько. Это Ченко знал точно. Поэтому он остановился в шести шагах от автомобиля, повернулся назад и кивнул Владимиру:
— Пора.
Владимир положил правую руку на правое плечо Сэнди, развернул ее вполоборота к себе и ударил левым кулаком в правый висок. Удар получился страшным. Голову девушки развернуло в сторону, ноги ее подогнулись, и она осела на траву почти вертикально, словно одежда, соскользнувшая с вешалки.
Ченко опустился рядом с Сэнди на корточки. Подождал немного, а потом пощупал пульс на шее. Пульса не было.
— Ты сломал ей шею, — сказал он. Владимир кивнул.
— Тут все дело в том, куда наносить удар, — пояснил он. — Его надо направить косо и добавить вращения. Так что это не просто перелом. Это скорее разрыв. Как при казни через повешение.
— Твоя рука в порядке?
— Завтра будет немного побаливать.
— Профессиональная работа.
— Я всегда стараюсь изо всех сил.
Они открыли заднюю дверцу машины и аккуратно уложили мертвое тело на сиденье. Места как раз хватило. Сэнди была миниатюрной девушкой. Потом оба уселись впереди, и авто сорвалось с места. Они описали широкую дугу на восток и вскоре подъехали к «Метрополю» сзади. Миновав нишу, где стояли мусорные баки, нашли узкий переулок. Ченко остановился перед запасным выходом из отеля. Владимир выскользнул из машины и распахнул заднюю дверь, вытащил тело за плечи и оставил его на тротуаре. Затем Владимир сел обратно в машину. Ченко отъехал ярдов на пять и обернулся. Труп лежал у дальней стены, рядом с запасным выходом. Что ж, все выглядело достаточно правдоподобно. Девушка выскочила из номера солдата, охваченная стыдом и страхом, не стала дожидаться лифта, сбежала вниз по пожарной лестнице. Может быть, она споткнулась и упала, усугубив полученное ранение. Вероятно, ударилась о стену и ее уже сломанный позвоночник совсем сместился.
Ченко повернул машину обратно и поехал вперед, не слишком быстро и не медленно, не привлекая внимания. Ему оставалось преодолеть восемь миль на северо-запад, чтобы вернуться в дом Зэка.
Назад: Глава 06
Дальше: Глава 08