Глава 72

В маршруте R используются старые вагоны с сиденьями, которые установлены так, что пассажиры могут смотреть не только вперед, но и назад. Однако я устроился на боковой скамье, в одиночестве. Было два часа ночи. В вагоне находилось еще три пассажира. Я сидел, упираясь локтями в колени, и смотрел на себя в стекло на противоположной стороне вагона.

Я изучал основные пункты списка, касающегося террориста-смертника.

Неправильная одежда – проверка. Ветровка застегнута на молнию до самого подбородка, слишком теплая одежда для такой погоды, к тому же она мне явно велика. Под ней у меня на шее перекинут ремень МР5, автомат висит по диагонали поперек тела, рукоятью вверх и дулом вниз, и совершенно не виден.

Походка как у робота – едва ли годится для человека, сидящего в поезде метро.

Пункты с третьего по шестой: раздражение, пот, тик и нервозность. Естественно, я потел, возможно, чуть больше, чем того требовала температура воздуха и куртка. Я испытывал раздражение, возможно, несколько больше, чем обычно. Однако после того, как я пристально посмотрел на себя в стекло, мне не удалось заметить ни малейшего намека на тик. Мой взгляд оставался сосредоточенным, лицо – спокойным, и никаких признаков нервозности. Однако поведение характеризует внешнюю сторону. В действительности я немного нервничал. Проклятье, тут не могло быть ни малейших сомнений.

Пункт семь: дыхание. Нет, я не задыхался. Тем не менее приходилось признать, что мое дыхание было чуть более глубоким и размеренным, чем обычно. Такие вещи происходят автоматически, потому что включаются рефлексы, спрятанные в глубинах мозга. Я прислушался к себе и уловил четкий ритм: вдох через нос, выдох ртом. Вдох, выдох. Как машина. Как человек, дышащий под водой при помощи акваланга. И я не мог замедлить этот ритм. Мне не хватало кислорода. Воздух входил и выходил, как инертный газ. Как аргон или ксенон. И пользы от него не было ни малейшей.

Пункт восемь: застывший, устремленный вперед взгляд. Проверка – но тут у меня было оправдание – я использовал его для изучения списка. Или такой взгляд позволял мне собрать все мысли воедино и сосредоточиться. Обычно я смотрю по сторонам, а не сижу с застывшим взглядом.

Пункт девять: бормотание. Ничего похожего. Я сидел неподвижно и молчал. Мой рот был так плотно закрыт, что болели задние зубы, мышцы челюстей напряглись и выступали, как мячи от гольфа.

Пункт десять: большая сумка. Не имеет места.

Пункт одиннадцать: руки в сумке. Не относится к делу.

Пункт двенадцать: свежевыбрит. Ничего подобного. Я не брился несколько дней.

Что ж, шесть из двенадцати. Я могу или быть, или не быть террористом-смертником.

И могу или быть, или не быть самоубийцей. Я смотрел на свое отражение и вспоминал, как мой взгляд в первый раз остановился на Сьюзан Марк: «Женщина приближается к финалу своей жизни с той же непреклонностью и уверенностью, как поезд, идущий к конечной станции».

Я убрал локти с коленей, откинулся назад и оглядел других пассажиров. Двое мужчин и одна женщина. Ни в одном из них не было ничего необычного. Поезд катил на юг, издавая привычные звуки. Шелест воздуха, постукивание колес на стыках рельс, легкий скрежет токоснимателя, завывание двигателей, повизгивание вагонов на длинных плавных поворотах. Я посмотрел на себя в темном противоположном окне и улыбнулся.

Я против них.

Не в первый раз.

И не в последний.

Я вышел на Тридцать четвертой улице и задержался на станции. Просто присел в жарком ночном воздухе на деревянную скамью и еще раз прошелся по всем своим теориям. Я повторил исторический урок Лили Хос времен Британской империи: «Готовясь к наступлению, необходимо первым делом изучить пути неминуемого отхода». Следовали ли командиры Лили у нее на родине этому мудрому совету? Я был готов поспорить, что нет. По двум причинам. Первое – фанатизм. Организации, пропитанные идеологией, не могут позволить себе рациональные соображения. Стоит начать так мыслить, и все тут же разваливается на части. Идеологические организации предпочитают направлять своих рядовых солдат на выполнение операций, у которых не предусмотрены пути к отступлению. Чтобы добиться от них упорства. Именно по этой причине пояс шахида сшит сзади, а не держится на молнии, находящейся спереди.

И второе: план отступления неизбежно несет в себе семена самоуничтожения. Третье, четвертое или пятое убежище, купленное или взятое в аренду три месяца назад, можно найти в компьютерах городских служб. Как и номера, зарезервированные в отелях. В особенности если это сделано в те же дни. Шестьсот агентов прочесывают улицы. Я считал, что они ничего не найдут, потому что стратеги в далеких горах предвидели такой поворот событий. Они знали, что все дороги будут проверены, как только враг выйдет на след их группы. Таким образом, они понимали, что единственным безопасным местом будет убежище, которое не планировалось заранее.

Значит, Хосы остались на улице. Со всей своей командой. Две женщины и тринадцать мужчин. Они бросили убежище на Пятьдесят восьмой улице и теперь мечутся, импровизируют, стараясь не попасть в поле зрения вражеских радаров.

То есть живут как я. Они оказались в моем мире.

Что ж, кому еще их искать, как не мне.

Я поднялся из подземки на Геральд-сквер, где встречаются Шестая авеню, Бродвей и Тридцать четвертая улица. Днем здесь зоопарк, потому что рядом находится «Мейси». Тут и ночью есть люди, но никогда не бывает шумно. Я прошел на юг по Шестой авеню, потом на запад по Тридцать третьей улице и оказался возле боковой стены потускневшего старого отеля, где провел единственную спокойную ночь за всю неделю. МР5 давил мне на грудь. У Хосов был выбор из двух вариантов: спать на улице или платить ночным портье. На Манхэттене сотни отелей, но они довольно легко разбиваются на категории. Большинство из них относится к средней части рынка или выше – в таких заведениях персонала слишком много и подкупать его бессмысленно. Отели попроще – это совсем скромные заведения. Хосам же нужно устроить на ночлег пятнадцать человек. Минимум пять номеров. Пять пустых, не привлекающих внимания номеров можно найти только в солидной гостинице. И еще необходим ночной портье, работающий один.

Я неплохо знал Нью-Йорк и чувствовал город, в особенности если речь шла о вещах, о которых нормальные люди даже не задумываются. Я мог сосчитать число крупных отелей на Манхэттене, где работают ночные портье, готовые за деньги пустить в пустой номер кого угодно, по двум большим пальцам собственных рук. Один находился к западу от Двадцать третьей улицы. Слишком далеко от места действия – что являлось как недостатком, так и преимуществом. Но в целом недостатки перевешивали достоинства.

Таким образом, оставался второй вариант.

И я стоял возле того самого, единственно возможного второго места.

Часы у меня в голове показывали два тридцать ночи. Я остановился в тени и стал ждать. Мне не хотелось прийти слишком рано, но и опоздать в мои планы тоже не входило. Нужно было постараться сделать все вовремя. Слева и справа по Шестой и Седьмой авеню проносились машины: такси, грузовики, обычные автомобили, патрульные, темные седаны. На перпендикулярной улице царила тишина.

Без четверти три я оторвался от стены, свернул за угол и подошел к двери отеля.