Глава 41
Лицо Сета Дункана частично скрывала огромная алюминиевая шина, похожая на металлическую заплату на большом гнилом фрукте. Все оттенки луны расходились из-под нее в разные стороны — желтые, коричневые и пурпурные. На Сете были темные брюки, темный свитер и новая парка, в руках он крепко сжимал старый помповый «Ремингтон 870». Вероятно, двенадцатого калибра с двадцатидюймовым стволом, приклад из орехового дерева, круглая обойма на семь патронов; превосходное универсальное оружие, прекрасно показавшее себя в деле. С момента создания было произведено и продано более четырех миллионов таких дробовиков, их использовала морская пехота для боев в закрытых помещениях. А кроме того, гражданские для охоты, полицейские для борьбы с организованной преступностью и спятившие владельцы домов, которые не хотели никого пускать на свою лужайку.
Все застыли на месте.
Ричер внимательно наблюдал за Сетом. Он видел, что тот правильно держит «ремингтон», палец лежал на спусковом крючке, и он от бедра целился в Ричера. Из чего следовало, что под огнем оказывались Дороти Коэ, доктор и его жена, потому что картечь немного разлетается в стороны, а все четверо стояли слишком близко друг к другу, на подъездной дорожке, в десяти футах от входной двери. Значит, следовало ждать многочисленных сопутствующих потерь.
Все молчали.
Двигатель «Мазды» продолжал работать, дверца оставалась распахнутой. Сет Дункан зашагал по подъездной дорожке. Он поднял приклад «ремингтона» к плечу, закрыл один глаз и прищурился, продолжая медленно, но уверенно идти вперед. Бесполезный маневр на пересеченной местности, но вполне разумный на гладком гравийном покрытии. «Ремингтон» оставался наведенным на Ричера.
Сет остановился в тридцати футах.
— А теперь все сядьте. Прямо там, где стоите. Скрестите ноги и садитесь.
Никто не шевельнулся.
— А эта штука заряжена? — спросил Джек.
— Можешь не сомневаться, — сказал Дункан.
— Я советую тебе соблюдать осторожность, она может случайно выстрелить.
— Не выстрелит, — ответил Дункан, и его голос прозвучал невнятно из-за сломанного носа и прижатого к щеке приклада.
Никто не шевелился. Ричер смотрел и размышлял. Он услышал, как доктор за его спиной зашевелился и спросил:
— Мы можем поговорить?
— Садись, — ответил Дункан.
— Нам следует все обсудить, как разумным людям, — продолжал доктор.
— Садись.
— Нет, скажи нам, чего ты хочешь.
Храбрая попытка, но неверная тактика, по оценкам Ричера. Доктор решил, что можно что-то выиграть, если потянуть время. Джек считал, что все наоборот. Он думал, что нельзя терять времени. Его осталось совсем мало.
— Здесь холодно, — сказал он.
— И что с того? — спросил Дункан.
— Слишком холодно, чтобы стоять снаружи. Давай войдем в дом.
— Я хочу, чтобы ты остался снаружи.
— Почему?
— Потому что я так хочу.
— Тогда разреши им взять куртки.
— Зачем?
— Самоуважение, — ответил Ричер. — Ты в куртке. Если здесь слишком тепло, чтобы обойтись без куртки, то ты гомик. Если же достаточно холодно, тебе незачем заставлять мерзнуть невинных людей. Если ты хочешь разобраться со мной, ладно, но они ничего плохого тебе не сделали.
Сет Дункан на секунду задумался, продолжая держать дробовик у плеча и целиться, не открывая второй глаз.
— Ладно, по одному. Остальные оставайтесь здесь, как заложники. Первой идет миссис Коэ. Возьмите свою куртку, но ничего больше. И не прикасайтесь к телефону.
Сначала никто не шевелился, потом Дороти Коэ повернулась, подошла к двери и скрылась в доме. Через минуту она вернулась уже в куртке, которую успела застегнуть, и встала на свое прежнее место.
— Садитесь, миссис Коэ, — сказал Дункан.
Дороти подобрала под себя куртку и села, но не скрестила ноги, а подтянула к подбородку колени.
— Теперь жена доктора, — сказал Ричер.
— Не говори мне, что делать, — прорычал Дункан.
— Просто леди первые, верно?
— Хорошо, жена доктора. Идите. Те же самые правила. Только куртка. Не прикасайтесь к телефону. Не забывайте, что у меня заложники, в том числе ваш любимый муж.
Жена доктора пошла к дому. Через минуту она вернулась в шерстяном пальто, шляпе, перчатках и шарфе.
— Садитесь, — приказал Дункан.
Она села рядом с Дороти Коэ, скрестив ноги, выпрямив спину и положив руки на колени. Ее взгляд был направлен куда-то далеко, в поля. Там ничего не было, но Ричер решил, что так лучше, чем смотреть в лицо своему мучителю.
— Доктор, — сказал Джек.
— Ладно, пусть идет, — сказал Дункан.
Доктор отсутствовал минуту. Он вернулся в синей нейлоновой парке с множеством карманов на молниях и сел, не дожидаясь команды.
— Моя очередь, — сказал Ричер.
— Нет, не ты, — возразил Дункан. — Ты никуда не пойдешь. Ни сейчас, ни потом. Ты останешься здесь. Я тебе не доверяю.
— Это не очень вежливо с твоей стороны.
— Сядь.
— Заставь меня.
Дункан поправил дробовик, словно собрался выстрелить.
— Садись, — повторил он.
Ричер не пошевелился. Затем он посмотрел направо, увидел свет в тумане и понял, что потерял свой шанс.
«Кукурузники» приближались очень быстро, пятеро, на пяти машинах — стремительно мчащийся конвой, три пикапа и два внедорожника. Они остановились на дороге, все пять машин вдоль ограды, одна за другой, из них выскочили пятеро парней в красных куртках. Они двигались быстро, самый маленький размером с дом. Одновременно перелезли через ограду, пересекли лужайку, но при этом избегали потенциальной траектории заряда из «ремингтона». Дробовик в руках Сета Дункана не двигался. Ричер наблюдал за ним. Ствол замер, синяя сталь поблескивала в лунном свете, дуло было направлено ему в грудь с расстояния в тридцать футов, и отверстие в нем казалось таким большим, что в нем вполне поместился бы большой палец.
— Уведите этих троих в дом, и пусть они там остаются, — сказал Дункан.
Грубые руки схватили доктора, его жену и Дороти Коэ, подняли на ноги за руки и плечи и потащили в дом. Восемь человек вошли внутрь, через минуту четверо вернулись — футболисты — и двинулись к тому месту, где стоял Ричер.
— Держите его, — сказал Дункан.
Ричер не стал предаваться сожалениям о собственной непредусмотрительности. Времени на это не осталось. Анализировать ошибки он будет потом. Как всегда, Джек сосредоточился на настоящем и ближайшем будущем. Люди, которые тратят силы, ругая себя за ошибки, из-за которых они попадают в тяжелое положение, всегда проигрывают. Нет, Ричер не видел легкого и очевидного пути к победе. Во всяком случае, пока. Или в ближайшие несколько минут. Сейчас его ждал лишь океан боли.
Четверо огромных парней подошли ближе. Никаких шансов. «Ремингтон» держал Ричера на прицеле, двое футболистов приблизились с двух сторон, стараясь не оказаться между Ричером и дробовиком, схватили его за локти сзади, выпрямили руки, потом завели локти назад и заставили пошире расставить ноги, прижав его колени своими. Третий сзади обхватил его двумя руками за грудь. Четвертый отошел в сторону и встал в десяти футах от Дункана.
Ричер не сопротивлялся. Бесполезно. Каждый из трех державших его парней был выше на несколько дюймов и весил больше на пятьдесят фунтов. Несомненно, они были медленными, и глупыми, и необученными, но сейчас все решала тупая масса. Ричер мог слегка переместить ноги и немного пошевелить головой, но не более того. К тому же стоило ему сдвинуть ноги назад, он упал бы вперед, если бы не громила, который обхватил его медвежьей хваткой. А движение головой привело бы к тому, что он коснулся бы подбородком груди или откинул ее назад на пару дюймов — этого не хватило бы, чтобы причинить вред стоявшему у него за спиной футболисту.
Ричер попался, и он это понимал.
Сет Дункан снова опустил дробовик к бедру, сделал несколько шагов вперед и передал его четвертому парню. Затем он остановился напротив Ричера на расстоянии в ярд. Его глаза были налиты кровью, дыхание стало быстрым и поверхностным. Он слегка дрожал. От ярости или возбуждения.
— Мне нужно кое-что тебе передать, приятель.
— От кого? — спросил Ричер. — От Национальной ассоциации придурков?
— Нет, от меня лично.
— Что, потерял в нем членство?
— Через десять секунд ты узнаешь, кто является членом клуба, а кто — нет.
— И в чем же твое послание?
— Это скорее вопрос.
— Ладно, давай твой вопрос.
— Вот он: как тебе это понравится?
Ричер дрался с тех пор, как ему исполнилось пять лет, но ему ни разу не ломали нос. Никогда. Частично благодаря удаче, частично грамотному поведению. Многие пытались это сделать в течение многих лет, иногда специально, иногда они наносили множество яростных ударов, но никому не сопутствовал успех. Никому. И никогда. Никто даже близко не сумел к нему подобраться. Странное дело, но Ричер гордился своим целым носом. Тот представлял собой нечто вроде символа. Талисмана. Или знака почета. На его теле было множество порезов, царапин и шрамов, но неповрежденная кость носа все компенсировала.
Она говорила: я все еще держусь.
Удар получился именно таким, как Ричер и ожидал: сжатый кулак, прямой правой, тяжелый и резкий, направленный снизу вверх, словно Дункан заранее ожидал, что Ричер отшатнется, как его жена Элеонор делала всякий раз, когда он ее бил. Однако Джек поступил иначе. Сначала он отвел голову вверх и назад, не закрывая глаз, глядя вдоль носа, потом, точно рассчитав время, ударил головой по костяшкам пальцев Дункана, и тонкие кости столкнулись с мощным лбом Ричера. Никакой борьбы. Вообще. Череп Джека был прочным, как бетон, а надбровная дуга является самой твердой костью человека, зато руки — самая его хрупкая часть. Дункан закричал, отдернул руку и прижал ее к груди. Он запрыгал на месте, глядя то вверх, то вниз, совершенно ошеломленный и скулящий от боли. Ричер решил, что сломал ему три или четыре фаланги и пару примыкающих к ним костей, а возможно, еще и несколько дальних. Этот вывод он сделал, глядя на слишком сильно сжатую в кулак правую руку Сета Дункана.
— Придурок, — сказал Джек.
Дункан засунул правое запястье под левую подмышку, продолжая вертеться на месте и топая ногами. Только через минуту он сумел остановиться, сгорбившись и злобно глядя на Ричера из-под алюминиевой шины. Потом перевел взгляд на четвертого парня, державшего в руках дробовик и стоявшего совершенно неподвижно. Дункан дернул головой, от парня к Ричеру, и его жест был полон безмолвной ярости и нетерпения.
Разберись с ним.
Четвертый футболист шагнул вперед, но Джек почти не сомневался, что тот не будет стрелять. Никто не станет стрелять из дробовика в группу из четырех человек, трое из которых его друзья.
Ричер был уверен, что будет гораздо хуже.
Парень развернул дробовик, правая рука легла на дуло, левая — на приклад.
Футболист за спиной Джека обхватил его левой рукой за шею, правой ладонью зафиксировав лоб.
Теперь Ричер не мог пошевелиться.
Четвертый громила развернул дробовик горизонтально, прикладом вперед, отвел к правому плечу и ударил Джека в лицо.
ТРЕСК.
ТЕМНОТА.
