Книга: Человек который видел антимир
Назад: Конфликт
Дальше: Опасная зона

Пари

 

Может быть, причиной этого странного пари послужила бутылка Стимулятора Отдыха. В полемическом задоре они не заметили, что хватили по меньшей мере недельную дозу.
Был уже второй час ночи, когда Меньковский произнес роковую фразу:
— Вы носитесь со своими стандартными элементами как дурак с писаной торбой!
Такие неожиданные экскурсы в древние литературные источники были очень характерны для этого гуманитара.
— Я не знаю, что такое торба и чем она писана, — ответил Бренер, — но насчет дураков вы, пожалуй, правы. Мы все — безнадежные дураки, плоды жалких потуг природы создать думающие автоматы.
Меньковский неожиданно подумал о генетике. Недавно он познакомился с очень симпатичной черноглазой жрицей этой науки, и почему-то именно в связи с этим ему очень не хотелось, чтобы его считали автоматом, да к тому же еще плодом жалкой потуги.
— Чепуха! — сказал он раздраженно. — Очередной софизм, ничем не подкрепленный.
Бренер насмешливо улыбнулся. Это у него всегда здорово получалось. Такая пренебрежительная, сардоническая улыбка, от которой собеседнику становилось немного тошно. Он был типичным представителем молодого поколения метакибернетиков двадцать первого столетия, считающих, что мир — это лестница, ведущая их к вершинам познания. Только лестница, и ничего больше. Ступени из все усложняющихся уравнений.
— Вы все еще пытаетесь сохранить иллюзию умственного превосходства над машиной? — спросил он, наливая Стимулятор в рюмки.
Кружащийся около столика робот уже давно косился своим иконоскопом на бутылку. Теперь он взял из рук Бренера Стимулятор и понес его к буфету.
— Принеси нам две чашки крепкого черного кофе! — крикнул ему вдогонку Бренер.
— Это ваш идеал мыслящего существа? — спросил Меньковский, указывая на робота.
— Не передергивайте. Я имею в виду не механических слуг, а мыслящие автоматы, которым когда-нибудь нам придется прислуживать.
— Что-то я не могу припомнить, чтобы вам удалось создать хотя бы одного механического гения.
— А «Оптимакс»? Разве вы не знаете, что все сто пятьдесят уравнений Механики Случайных Комплексов выведены им в течение одной недели? Гиносян мне сам признался, что палец о палец не ударил при установлении основных положений. Все делала машина.
— Теперь вам придется делать новую машину, которая поняла бы эти уравнения, — сказал Меньковский. — С точки зрения человеческого разума, это типичная абракадабра.
Вернулся робот. Вместо кофе он принес две таблетки Универсального Успокоителя.
— Вот вы сами и признались в своей неполноценности. — захохотал Бренер, смахивая таблетки на пол, — а еще хотите тягаться с машиной, вы — так называемое мыслящее существо! Не забудьте, что при всем этом вы еще пользуетесь опытом, накопленным бесчисленным количеством поколений предков, а машина опирается только на то, что ею приобретено самой.
— В каждую машину вы вкладываете свой опыт, — вяло возразил Меньковский, — и без него она мертва. Честно говоря, мне уже опротивел этот спор. Ничего сверхъестественного ваши машины сделать не могут.
— Вульгарная философия двадцатого столетия! — загремел Бренер. — Если хотите, я завтра создам расу размножающихся автоматов, передающих свой опыт потомкам, и тогда посмотрим, на что они будут способны! Могу держать пари, что меньше чем за год они пройдут путь, на который человечеству понадобилось двести веков, а еще через год мы с вами будем краснеть, когда нас будут называть людьми.
— Пари? — переспросил Меньковский. — Я хочу держать пари, и, когда вы его проиграете, вы должны будете публично покаяться в своей ереси.
— Пора спать, — сказал робот, невозмутимо выключая свет.
Меньковский спустился к морю.
«Не нужно было пить столько Стимулятора», — подумал он, снимая одежду.
Холодная вода быстро сняла возбуждение. Одеваясь, он уже думал о том, какая удивительная наука генетика и какие чудесные люди ею занимаются.
— Все-таки самое замечательное в этом мире то, что мы не автоматы, — сказал он вслух и засмеялся.
***
Меньковский еще раз прочел текст и положил голубой листок на стол. Ничего не скажешь, перевод сделан великолепно. Задача была необычайно трудной: перевести на современный язык французскую балладу шестнадцатого века. И вместе с тем чего-то в переводе не хватает. Слишком все гладко: и безукоризненное построение строф, и великолепное звучание рифм, и математически точная тональность стиха. Это было самым лучшим из всех возможных вариантов, но почему-то вызывало тошноту, как слишком сладкое пирожное. Какая-то алгебра, а не искусство. Типичный машинный перевод.
Он вздохнул и открыл словарь французского языка. Конечно, анахронизм изучать в двадцать первом веке языки, но иначе ничего не выйдет, и лицо поэта, так интересовавшего Меньковского, навсегда останется слепой маской, вылепленной бездушной машиной. Что-то вроде машинной музыки, красивой и точной, но напоминающей узор в калейдоскопе.
Назойливый звонок видеофона прервал его размышления. На экране лицо Бренера кривилось в привычной усмешке.
— Надеюсь, вы не забыли о нашем пари?
Охотнее всего Меньковский признался бы, что забыл, но, к сожалению, он все помнил.
— Я жду вас у себя, — продолжал усмехаться Бренер.
Меньковский вздохнул и захлопнул словарь…
***
То, что он увидел в лаборатории Бренера, вначале показалось ему забавным. Десять роботов — подчеркнуто небрежные копии человека, сидя спиной друг к другу, пытались распутать проволочные головоломки.
Первым закончил работу тот, кто сидел ближе всех к двери. Он встал и небрежно потянулся к доске, на которой были развешены гаечные ключи. Остальные роботы лихорадочно продолжали крутить кольца. Прошло еще несколько минут, и все роботы, за исключением одного, закончили работу. С умопомрачительной скоростью вертел он головоломку, поглядывая исподлобья на обступивших его роботов. Еще мгновение, и множество стальных рук повалили его на землю. Неуловимо быстрым движением первый робот отвинтил у него на голове гайку, и неудачник рассыпался на десятки стандартных блоков.
— Что это за спектакль? — спросил Меньковский, наблюдая, как из бренных останков робот собирает новый экземпляр.
— Самая вульгарная борьба за существование. Роботы запрограммированы на уничтожение наименее способных. Страх быть демонтированным и стремление производить себе подобных, передавая потомству накопленный опыт, служат основными стимулами их развития. Это — математические роботы. В непрерывно проводящейся олимпиаде победители туров имеют право демонтировать занявшего последнее место и из его деталей собрать себе потомка. Самый настоящий естественный отбор. Чем выше темп накопления знаний, тем быстрее идет смена поколений. Элементарное программирование законов биологического развития.
Меньковский почувствовал острое желание разбить очки на физиономии Бренера.
«Этот одержимый, — подумал он, — способен сам себя анатомировать, если ему не будет хватать экспериментальных данных».
Тем временем роботы снова уселись в кружок решать очередную задачу.
Непреодолимое отвращение заставило Меньковского выйти из лаборатории.
— Завтра я с ними уезжаю в горы, — сказал Бренер, прикрывая за собой дверь. Там пустует загон для скота, построенный лабораторией экспресс-селекции. Через три недели можете меня навестить, и мы подведем итоги нашего пари. Посмотрите на новую касту — хозяев планеты.
***
Бренеру хотелось пить, но он не мог оторвать глаз от телеэкрана. В загоне творилось что-то неладное. Надо же было этому случиться за три дня до приезда Меньковского? Сначала все шло хорошо. Роботы совершенствовались быстрее, чем он предполагал. Непрерывно усложнялись программы математических олимпиад. Туры следовали один за другим с небольшими перерывами, необходимыми для перемонтажа наименее способных, и вдруг все изменилось. Роботы начали хитрить. Они намеренно уродовали своих потомков, чтобы избавиться от конкурентов и обеспечить себе бессмертие.
Если бы не приезд Меньковского, все еще можно было бы исправить. Нужно только внести изменение в программу самоуправления роботов. Теперь у них образовалась элита хитрецов и лентяев. Вот тот большой робот и два поменьше. Остальные — это уже жалкие пародии на автоматов, какие-то шарнирные схемы, лишенные блоков памяти. Легко себе представить, какое будет выражение лица у Меньковского, когда он все увидит. Нужно немедленно заняться этими тремя прохвостами.
Когда Бренер вошел в загон, трое роботов играли в чет-нечет.
Увидев Бренера, роботы прекратили игру и встали.
— Недомонтированный автомат, — сказал самый большой робот, подходя к нему вплотную. — Я его разберу.
Бренер почувствовал, как стальные лапы, точно клещи, сжали его плечи. Холодный пот проступил каплями на лбу.
«Не волноваться, иначе все кончено, — мелькнула мысль — Необходимо воздействовать на их сознание через блоки логических сетей. Только строгие силлогизмы могут меня спасти».
— Я не автомат, а живое, мыслящее существо, — сказал он, стараясь сохранять спокойствие. — Живое существо нельзя разобрать на части. Разобрать и собрать можно только машину. Я это знаю лучше вас, потому что я — тот, кто создал роботов.
Два робота поменьше схватили Бренера за руки.
— Мыслить может только автомат, — ответил большой робот. — Мы сами создаем друг друга, а ты — плохой автомат, это сразу видно. Возведи в седьмую степень двадцать тысяч восемьсот шестьдесят четыре.
— Я не счетная машина, — голос Бренера начал дрожать. — Я человек, мне не нужно в уме производить подобные вычисления!
Последние слова он уже выкрикивал, лежа на земле.
— Автомат без логической схемы, — сказал робот, отбрасывая оторванную голову, — ничего нельзя собрать из таких блоков…
***
— Почему вы не отвечаете, Меньковский?
Лицо Бренера на экране продолжало кривиться в привычной усмешке.
— Я вас жду у себя, — повторил он. — Сегодня мы ввели в «Оптимакс» новую программу, и если вас не устраивает перевод баллады, то можно его повторить.
Меньковский подошел к экрану.
— Спасибо, — сказал он. — Спасибо, Бренер, но я решил попробовать перевести балладу сам. Что же касается пари, то я очень рад, что все это была шутка. После вчерашней дозы Стимулятора мне весь день мерещится всякая чертовщина.
Назад: Конфликт
Дальше: Опасная зона