Глава 32
Толпа молчала. Дыхание сотни человек тонуло в величественной тишине окружающих гор. Все взгляды были прикованы к Холли. Молодая женщина держала пистолет-пулемет перевернутым, воткнув дуло в точку чуть выше сердца. Положив напряженный большой палец на спусковой крючок. Одутловатое лицо Боркена покрылось мелкими бисеринками пота. Вся его огромная туша тряслась и дрожала. Он застыл рядом с опрокинутым ящиком, широко раскрыв глаза от ужаса, уставившись на Холли. Она спокойно посмотрела на него.
– Я ведь заложница, так? Я важна для вас, важна для противной стороны, и все это объясняется тем, кто я такая. Я очень важна для всех. Вы ждете, что противная сторона пойдет на определенные шаги ради того, чтобы спасти мне жизнь. Что ж, теперь настал ваш черед. Давайте обсудим то, на что готовы пойти вы. Ради того, чтобы спасти мне жизнь.
Боркен перехватил ее взгляд, брошенный на Ричера.
– Ты ничего не поняла, – взвизгнул он. В его голосе прозвучало отчаяние. – Я вовсе не собираюсь убивать этого человека. Он остается жить. Ситуация изменилась!
– Как изменилась? – спокойным тоном спросила Холли.
– Я пересмотрел его приговор, – продолжал Боркен. Его голос по-прежнему был пронизан паникой. – Вот для чего мы собрались здесь. Я как раз собирался объявить об этом. Теперь нам известно, кто это такой. Мы только что это узнали. Нам только что сообщили. Он служил в армии. Майор Джек Ричер. Он герой. Удостоен Серебряной звезды.
– И что с того? – спросила Холли.
– Он спас целый отряд морских пехотинцев, – лихорадочно продолжал Боркен. – В Бейруте. Простых солдат. Он вытащил их из горящего бункера. Пока Ричер находится с нами, морские пехотинцы не нападут на нас. Ни за что. Поэтому я собираюсь сделать его еще одним заложником. Ричер станет нашей страховкой от этих проклятых морских пехотинцев. Он мне нужен.
Холли молча смотрела на него. Ричер тоже смотрел на него.
– Приговор Ричеру пересмотрен, – повторил Боркен. – Пять лет исправительных работ, и только. Вот и все. И больше ничего. Тут не может быть никаких вопросов. Ричер нужен мне живым.
Он посмотрел на Холли, улыбаясь словно продавец, уверенный в том, что клиент не откажется от его выгодного предложения. Молодая женщина перевела взгляд с него на Ричера и обратно. Ричер следил за толпой. Толпа была в ярости. Цирк уехал, так и не дав представления. Ричеру показалось, все дружно шагнули к нему. Проверяя, насколько сильна власть Боркена над ними. Холли взглянула на Ричера, и в ее глазах мелькнул страх. Кивнула. Едва уловимое движение головой. Говорящее, что за нее можно не беспокоиться, что бы ни случилось. Ее словно невидимыми доспехами оберегает то, кто она такая. Ричер кивнул в ответ. Не оборачиваясь, прикинул расстояние до деревьев у него за спиной. Футов двадцать. Если оттолкнуть Фаулера на первый ряд, вырвать цепь и броситься бежать со всех ног, возможно, он сможет добежать до леса до того, как кто-либо успеет прицелиться. Двадцать футов, старт из положения стоя, использовать поступательный момент от толчка Фаулера – четыре или пять широких шагов, три секунды, максимум – четыре. В лесу шансы увернуться от пуль станут значительно выше. Ричер представил себе, как он бежит, петляя между деревьями, а пули с глухим стуком впиваются в толстые стволы. Лес – лучший друг беглеца. Требуется большое везение, чтобы поразить человека, бегущего среди деревьев. Ричер перенес вес тела на одну ногу, чувствуя, как напрягаются подколенные сухожилия. Чувствуя прилив адреналина. Сражаться или бежать. Но тут Боркен снова широко раскинул рук. Распростер их словно крылья, и воспользовался поразительной силой своего взгляда.
– Я принял решение. Вы поняли?
Последовала долгая пауза. Продолжавшаяся несколько секунд. Затем сто голов взлетели вверх.
– Так точно, сэр! – рявкнули сто голосов.
– Вы всё поняли? – повторил Боркен.
Сто голов снова взлетели вверх.
– Так точно, сэр!
– Пять лет исправительных работ, – крикнул Боркен. – Но только если Ричер сможет доказать, кто он такой. Нам сообщили, что он стал единственным победителем соревнования снайперов, который служил не в морской пехоте. Нам сообщили, что этот человек способен всадить шесть пуль в серебряный доллар с расстояния тысяча ярдов. Поэтому я вызываю его на поединок. Дистанция восемьсот ярдов. Если Ричер победит, он останется жить. Если он проиграет, он умрет. Вам понятно?
Сто голов взметнулись вверх.
– Так точно, сэр!
Толпа снова зашумела. В людях опять проснулось любопытство. Ричер мысленно усмехнулся. Ловкий ход. Толпа жаждет зрелища. И Боркен ублажит ее желание. Выпустив задержанный вдох, Фаулер достал из кармана ключ. Нагнулся и расстегнул наручники. Цепь упала на землю. Шумно вздохнув, Ричер потер запястья.
Раздвигая толпу, Фаулер подошел к Холли. Остановился перед ней. Та вопросительно посмотрела на Боркена. Командир кивнул.
– Даю слово, – произнес он со всем тем высокомерным величием, какое только смог собрать.
Холли взглянула на Ричера. Тот, пожав плечами, кивнул. Кивнув в ответ, молодая женщина перевела взгляд на «Ингрэм». Поставила пистолет-пулемет на предохранитель и сняла ремень с плеча. Усмехнулась и бросила оружие на землю. Нагнувшись, Фаулер подобрал «Ингрэм». Боркен поднял руки, призывая к тишине.
– Всем на стрельбище! – крикнул он. – Организованно. Разойтись!
Холли подковыляла к Ричеру.
– Ты правда выиграл Уимблдон? – тихо спросила она.
Он молча кивнул.
– Значит, ты сможешь победить здесь?
Ричер снова кивнул.
– С завязанными глазами.
– Разумно ли будет? – тихо продолжала Холли. – Такой человек как Боркен не обрадуется поражению.
Ричер пожал плечами.
– Он хочет устроить зрелищный спектакль, и он его получит. Боркен потрясен до самых корней. Начала ты, а я хочу продолжить. В конечном счете это пойдет на пользу нам обоим.
– И все же, будь осторожен.
– Можешь не беспокоиться, – заверил ее Ричер.
* * *
На последнем огневом рубеже были установлены рядом две совершенно новые мишени. Боркену досталась та, что слева, с буквами «АТФ» на груди. Ричеру – та, что справа, с буквами «ФБР» на сердце. Грубые маты были отодвинуты назад, чтобы максимально увеличить расстояние. По прикидке Ричера, всего получилось около восьмисот тридцати ярдов. Без пятидесяти ярдов полмили. Чертовски большое расстояние.
Людская толпа рассредоточилась широким полукругом за матами. Ближние мишени были уложены в траву, чтобы открыть последний огневой рубеж. Кое у кого были бинокли. Эти люди, не отрываясь, смотрели на мишени. Возбужденный гул затих, сменившись тишиной ожидания.
Фаулер сходил в арсенал, расположенный на поляне внизу. Вернулся он, держа в каждой руке по снайперской винтовке. Одна для Боркена, другая для Ричера. Абсолютно одинаковые. В каждой руке оружие стоимостью с неплохой автомобиль. «Баррет» модель 90 50-го калибра. Почти четыре фута длиной, весом свыше двадцати двух фунтов. Неавтоматический скользящий затвор, стреляют пулями диаметром полдюйма. Скорее уже не пулями, а маленькими артиллерийскими снарядами.
– Каждому по магазину, – распорядился Боркен. – По шесть патронов.
Взяв винтовку, Ричер положил ее на землю у ног. Малыш Стиви отогнал толпу назад, освобождая маты. Взяв свою винтовку, Боркен раздвинул двуногую сошку. С резким щелчком вставил магазин. Аккуратно опустил оружие на мат.
– Я буду стрелять первым, – объявил он.
Опустившись на колено, он уложил свою тушу рядом с винтовкой. Пододвинул ложе к себе. Переставил сошку на дюйм влево и переместил приклад чуть вправо. Передернув затвор, распластался на мате. Прижался щекой к прикладу и поднес глаз к окуляру оптического прицела. Отделившись от толпы, Джозеф Рэй протянул Ричеру свой бинокль. Молча кивнув, Ричер принял оптический прибор. Приготовился смотреть. Палец Боркена напрягся на спусковом крючке. Прозвучал первый выстрел.
Из массивного дульного тормоза вниз и в стороны вырвались пороховые газы. Над землей взметнулось облачко пыли. Крупнокалиберная винтовка дернулась; прогремел оглушительный выстрел. Звук раскатился над деревьями и через несколько секунд вернулся назад, отразившись от гор. Сто пар глаз переметнулись от Боркена к мишени. Ричер поднял бинокль и навел его на точку, находящуюся на удалении восьмисот тридцати футов.
Боркен допустил промах. Мишень осталась нетронутой. Всмотревшись в оптический прицел, Боркен поморщился. Снова передернул затвор и стал ждать, когда рассеется пыль. Ричер следил за ним. Боркен застыл неподвижно. Ровно дыша. Расслабившись. Затем его палец снова напрягся. Раздался второй выстрел. Винтовка дернулась, выплевывая пороховые газы. Поднялась пыль. Ричер снова поднял бинокль. Попадание. На правом плече мишени появилось отверстие с неровными краями.
Толпа одобрительно зашумела. По рукам пошли бинокли. Люди начали перешептываться, затем снова затихли. Пыль опустилась. Боркен выстрелил еще раз. Слишком поспешно. Он еще не успел успокоиться. От Ричера не укрылась эта ошибка. Он даже не стал поднимать бинокль. Уверенный в том, что пуля полдюймового калибра улетела куда-то в Айдахо.
В толпе зашептались. Разъяренный Боркен всмотрелся в оптический прицел. Ричер отметил, что он все делает не так. Спокойствие таяло на глазах. Плечи напряглись. Боркен сделал четвертый выстрел. Ричер вернул бинокль Джозефу Рэю. Он больше в нем не нуждался. Он знал, что Боркен будет промахиваться и дальше. В таком состоянии он не попал бы в цель, расположенную в четырехстах ярдах. В двухстах ярдах. Промазал бы, стреляя в заполненном людьми помещении.
Сделав пятый и шестой выстрелы, Боркен медленно встал с мата. Поднял большую винтовку и в оптический прицел проверил то, что уже было известно всем.
– Одно попадание, – объявил он. Опустив винтовку, Боркен посмотрел на Ричера. – Твой черед. Жизнь или смерть.
Ричер кивнул. Фаулер протянул ему магазин. Ричер большим пальцем проверил пружину. Надавил на верхний патрон и почувствовал мягкое ответное усилие. Патроны блестели. Отполированные вручную. Пули для снайперов. Нагнувшись, Ричер поднял тяжелую винтовку. Держа ее вертикально, вставил магазин. Не с резким щелчком, как Боркен. А плавно вдавил его на место ладонью.
Раздвинул сошку, сначала одну ножку, затем другую. Вставил их в пазы. Взглянул на мишень и положил винтовку на мат. Опустился на корточки рядом с ней и улегся, в едином плавном движении. Застыл словно труп, положив руки на винтовку. Ему хотелось лежать и лежать вот так. Он очень устал. Смертельно устал. Но вот он пошевелился и мягко прижался щекой к прикладу. Положил левую руку на ствол, просунув пальцы под оптический прицел. Протянул правую руку к спусковому крючку. Прижался правым глазом к окуляру. Сделал выдох.
Стрельба из снайперской винтовки на большие дистанции является сложным искусством, которое определяется сочетанием многих факторов. Все начинается с химии. Большую роль играет металлообработка. Свой вклад вносят оптика, геофизика и метеорология. И всем заправляет биология человека.
Химия объясняет процесс сгорания метательного заряда. Порох, которым заполняется гильза, должен сгореть полностью, равномерно, мгновенно, с выделением большого количества энергии. Пороховые газы должны разогнать пулю по стволу с максимальной скоростью. Пуля полдюймового калибра, которой стреляет «Баррет», весит самую малую толику меньше двух унций. Вот она совершенно неподвижна. И одну тысячную долю секунды спустя пуля уже со скоростью почти тысяча девятьсот миль в час покидает ствол винтовки, направляясь к цели. Порох должен сгореть быстро, полностью, образовав большое количество стремительно расширяющихся газов. Очень сложная химия. Горение пороха в патроннике снайперской винтовки – самое эффективное горение в мире.
Затем на какой-то миг в действие вступает металлообработка. Сама пуля должна представлять собой идеальное творение. Самый совершенный продукт металлообработки, какой только может быть. Она отливается точнее, чем ювелирные украшения, чтобы обладать строго определенными размером и весом. Абсолютно круглая в сечении, абсолютно правильные обводы. Пуля должна перенять стремительное вращающее движение от нарезки в стволе. Вращаясь вокруг своей оси, она будет со свистом рассекать воздух, не рыская из стороны в сторону, не качаясь.
Ствол должен быть прочным и прямым. Не будет ничего хорошего, если от предыдущего выстрела он нагрелся и изменил форму. Ствол должен быть сделан из массы однородного металла и быть достаточно тяжелым для того, чтобы не реагировать на воздействия температуры и влажности. Вот почему винтовка «Баррет», которую сейчас держал в руках Ричер, стoит больше приличного седана. Вот почему левая рука Ричера свободно легла сверху на ложе – чтобы погасить остаточные колебания.
Важную роль играет оптика. Правый глаз Ричера застыл в дюйме от окуляра оптического прицела «Льюполд и Стивенс». Замечательный инструмент. Мишень четко виднелась на фоне тонких рисок, выгравированных на стекле. Ричер пристально всмотрелся в нее. Затем опустил приклад. Мишень в поле зрения прицела исчезла, сменившись голубым небом. Выдохнув, Ричер всмотрелся в небо.
Потому что жизненно важное значение имеет геофизика. Свет распространяется по прямой линии. Однако это единственное, что ведет себя так. Пуля летит не по прямой. Пуля является физическим телом, которое, подобно всем остальным физическим телам, подчиняется законам природы. Пуля следует за изгибом земной поверхности. На дистанции восемьсот тридцать ярдов этот изгиб уже становится ощутимым. Покидая ствол, пуля поднимается над линией прицеливания, затем пересекает ее и опускается ниже. Описывая идеальную кривую, подобную изгибу земной поверхности.
Вот только на самом деле эта кривая не является идеальной, потому что в первую же миллисекунду после того, как пуля покидает ствол, ее начинает тянуть вниз маленькой настойчивой рукой сила земного притяжения. Пуля не может ее игнорировать. Кусочек свинца массой две унции в латунной оболочке летит со скоростью почти тысяча девятьсот миль в час, но сила притяжения неумолима. Сначала у нее получается не очень хорошо, но вскоре ей на помощь приходит лучший союзник. Сила сопротивления воздуха. С первой же миллисекунды полета сопротивление воздух замедляет скорость движения пули, все увеличивая и увеличивая вклад силы притяжения. Объединившись, сила сопротивления воздуха и сила земного притяжения тянут пулю вниз.
Поэтому надо целиться выше мишени. Наводить винтовку в точку, находящуюся футах в десяти прямо над мишенью, и через восемьсот тридцать ярдов изгиб земной поверхности, притяжение и сопротивление воздуха приведут пулю именно туда, куда нужно.
Вот только целиться надо в точку, находящуюся не прямо над мишенью. Потому что в этом случае не будет учитываться метеорология. Пуля летит в воздухе, а воздух движется. Редкий день воздух остается неподвижным. Обычно он куда-нибудь перемещается. Влево или вправо, вверх или вниз. Наблюдая за листьями на деревьях, Ричер пришел к выводу, что дует ровный северный ветер. Воздух сухой, движется справа налево, пересекая линию прицеливания. Поэтому Ричер навел винтовку на точку в восьми футах правее и десяти футах выше того места, куда собирался послать пулю. Он собрался выпустить пулю и доверить природе отклонить ее влево и вниз.
И над всем этим стояла биология человека. Снайперы – люди. А люди – это трясущиеся, дрожащие куски мяса и мышц. Сердце колотится огромным насосом, легкие перекачивают внутрь и наружу большие объемы воздуха. Каждое нервное окончание и каждая мышца дрожат, выделяя микроскопическую энергию. Ни один человек ни на мгновение не остается совершенно неподвижным. Даже самые спокойные люди в действительности вибрируют как сумасшедшие. От бойка до дула, скажем, ярд. Если дуло сместится на крохотную долю дюйма, пуля, пролетев восемьсот тридцать ярдов, сместится уже на восемьсот тридцать таких крохотных долей. Обычное умножение. То есть, если дрожь стрелка смещает дуло всего на одну сотую дюйма, пуля отклонится от мишени на восемь целых три десятых дюйма. На ширину головы человека.
Поэтому метод Ричера состоял в том, чтобы ждать. И просто смотреть в оптический прицел, дожидаясь, когда дыхание станет ровным, а сердце успокоится. Затем надавить на спусковой крючок, медленно, чуть-чуть, и ждать дальше. Потом отсчитать удары сердца. Один и два и три и четыре. Ждать до тех пор, пока ритм не замедлится. После чего выстрелить в промежутке между сердцебиениями. В тот самый момент, когда вибрации человеческого организма самые минимальные.
Ричер подождал. Медленно выпустил долгий выдох. Его сердце сделало один удар. Второй. Ричер выстрелил. Приклад ударил его в плечо, поле зрения закрылось облаком пыли, поднятой вырвавшимися из дульного тормоза пороховыми газами. Оглушительный грохот выстрела отразился от склонов гор и вернулся вместе с шепотом толпы. Ричер допустил промах. Бегущий фанерный силуэт с буквами «ФБР» на груди остался невредимым.
Подождав, когда пыль рассеется, Ричер снова посмотрел на деревья. Ветер дул ровный. Выдохнув, Ричер дождался окончания очередного удара сердца и выстрелил снова. Винтовка дернулась, выплевывая пулю. Поднялась пыль. Толпа загудела громче. Еще один промах.
Два промаха. Размеренно дыша, Ричер выстрелил еще раз. Промах. И еще. Опять промах. Ричер сделал большой перерыв. Снова вошел в ритм и выстрелил в пятый раз. Промахнулся. Толпа шумела все громче. Боркен шагнул вперед.
– Все поставлено на последний выстрел, – ухмыльнулся он.
Ричер промолчал. Не смог позволить себе тратить силы на разговор.
Сбой дыхания, напряжение мышц легких и гортани приведут к роковым последствиям. Ричер подождал очередного удара сердца. Затем еще одного. И выстрелил в шестой раз. Промахнулся. Опустив оптический прицел, Ричер посмотрел на мишень. Ни одного попадания.
Боркен молча таращился на него. В его глазах светился немой вопрос. Встав на колени, Ричер поднял винтовку. Достал пустой магазин. Двинул затвор вперед. Провел пальцем по аккуратной гравировке на ствольной коробке. Сложил сошку. Аккуратно опустил теплую винтовку на мат. Поднялся на ноги и пожал плечами. Боркен долго молча смотрел на него. Затем бросил взгляд на Фаулера. Тот озадаченно пожал плечами. У них на глазах человек стрелял, зная, что от этого зависит его жизнь, и промахнулся.
– Ты знал правила, – тихо промолвил Боркен.
Ричер стоял неподвижно. Не обращая на него внимания. Уставившись ввысь. По голубому небу ползли две полоски инверсионного следа, как будто кто-то чертил мелом в стратосфере.
– Подождите, сэр! – вдруг громко произнес Джозеф Рэй.
Он вышел из толпы. Горящий нетерпением. Переполненный сознанием собственной значимости. Ему было что сказать. Из всех присутствующих Рэй был одним из немногих, кто имел за плечами службу в армии, и он гордился тем, что видит вещи, скрытые от других. Считая, что это делает его особенным. Более ценным для общего дела.
Внимательно посмотрев на мат, Рэй лег на него в точности так же, как лежал Ричер. Перевел взгляд в сторону мишеней. Закрыл один глаз и посмотрел другим в бинокль словно в подзорную трубу. Наведя его на бегущую фигуру. Затем чуть сместил поле зрения и всмотрелся в какую-то точку чуть выше плеча мишени. Долго сосредоточенно разглядывал что-то, затем кивнул, соглашаясь с самим собой.
– Пойдемте!
Вскочив на ноги, Рэй трусцой побежал через все стрельбище. Фаулер поспешил следом за ним. Преодолев восемьсот тридцать ярдов, Рэй пробежал мимо мишени, даже не взглянув на нее. Не сбавляя скорости. Фаулер бежал следом. Пятьдесят ярдов. Сто. Наконец Рэй опустился на колено и оглянулся назад. Сопоставил свое положение с местонахождением мишени и мата. Развернулся и указал вперед, вытянув руку и палец словно винтовочный ствол. Поднялся с земли и прошел еще пятьдесят ярдов по направлению к определенному дереву.
Это была сиротливая серебристая березка. Чахлая, окруженная со всех сторон высокими соснами. Ее ствол искривился в борьбе за свет и воздух, сначала в одну сторону, затем в другую. Он был тонкий, не больше семи – восьми дюймов в диаметре. В шести футах от земли в стволе чернели шесть пулевых отверстий. Больших, свежих, оставленных пулями 50-го калибра. Три из них были расположены строго на вертикальной линии, на расстоянии дюймов семь. Остальные три изгибались кривой справа, начинающейся на некотором расстоянии от верхнего отверстия, в середине прижимающейся к центральному отверстию и снова отходящем от нижнего. Джозеф Рэй долго недоуменно разглядывал их. Наконец до него дошло, что они означают. Он улыбнулся. Шесть отверстий образовывали на белой коре березы ровную прописную букву "В". Вся буква занимала пространство дюймов семь в высоту на пять в ширину. Приблизительно размером с жирное лицо Боркена.
Отстранив Рэя, Фаулер развернулся и прислонился спиной к березе. Прижался затылком к пулевым отверстиям. Поднял бинокль и всмотрелся в маты, лежавшие на противоположном конце стрельбища. Прикинул, что березка находится более чем в ста пятидесяти ярдах за мишенью. А от мишени до ярдов больше восьмисот ярдов. Фаулер произвел в уме нехитрые арифметические вычисления.
– Тысяча ярдов!..
Они с Джозефом Рэем направились обратно к Боркену. Рэй делал широкие шаги, каждый примерно по ярду. Фаулер считал. Девятьсот девяносто шагов, девятьсот девяносто ярдов. Опустившись на колено на мат, Боркен взял у Рэя бинокль. Закрыл глаз и всмотрелся вдаль. С большим трудом разглядел белое деревце. Приложил все силы, чтобы не показать свое удивление, однако от Ричера это не укрылось. Он мысленно отметил: «Ты хотел получить большое представление, и ты его получил. Ну как, мой жирный дружок, тебе понравилось?»
– Хорошо, – наконец промолвил Боркен. – Что ж, давай посмотрим, как ты поведешь себя теперь.
* * *
Пятерка охранников, которая была шестеркой, когда в нее входил Джексон, выстроилась в линию. Окружая Ричера и Холли. Толпа начала тихо расходиться. Зазвучал шорох шагов по каменистой почве. Наконец шум замер вдали, и на стрельбище опустилась тишина.
Нагнувшись, Фаулер поднял винтовки. Взял по одной в каждую руку и пошел прочь напрямую через лес. Пятеро охранников взяли оружие наизготовку, громко хлопнув ладонями по дереву и металлу.
– Хорошо, – повторил Боркен. – А сейчас исправительные работы. – Он повернулся к Холли. – И ты тоже пойдешь с ним. Ты не настолько ценна, чтобы бездельничать. Поможешь Ричеру. У меня есть для него одна работенка.
Шагнув вперед, охранники повели Ричера и Холли следом за Боркеном. Маленькая процессия медленно прошла сквозь заросли к Бастиону и направилась по вытоптанной тропе к дому командира. Там Боркен остановился. Двое охранников, отделившись от остальных, сходили на склад. Вернулись через пять минут, с оружием за плечами. Первый нес в левой руке лопату с длинным черенком, а в правой фомку. У второго в руках были две рубашки защитного цвета. Взяв у него рубашки, Боркен повернулся к Ричеру и Холли.
– Раздевайтесь. Наденете вот это.
Холли удивленно уставилась на него.
– Зачем?
Боркен усмехнулся.
– Это часть игры, – объяснил он. – Если к наступлению темноты вы не вернетесь, мы спустим собак. Им понадобятся ваши рубашки, чтобы взять след.
Холли покачала головой.
– Я не буду раздеваться.
Смерив ее взглядом, Боркен кивнул.
– Мы отвернемся. Но тебе предоставляется только одна попытка. Если ты не переоденешься сама, тебе помогут вот эти ребята, хорошо?
Он отдал команду, и пятеро охранников, рассредоточившись широкой дугой, отвернулись к деревьям. Дождавшись, когда Ричер тоже отвернется, Боркен крутанулся на каблуках и уставился в небо.
– Ну а теперь живее.
Послышались звуки расстегиваемых пуговиц и шелест хлопчатобумажной ткани. Старая рубашка упала на землю, новая наделась на тело. Ногти снова завозились с пуговицами.
– Готово, – пробормотала Холли.
Сняв куртку и рубашку, Ричер поежился на прохладном ветерке, дующем с гор. Взяв у Боркена новую рубашку, он быстро натянул ее на себя. Набросил куртку на плечи. Боркен молча кивнул, и охранник передал Ричеру лопату и фомку. Боркен указал вглубь леса.
– Пройдете сто ярдов строго на запад. Затем еще сто на север. Когда придете на место, сами поймете, что нужно делать.
Холли вопросительно посмотрела на Ричера. Тот кивнул. Они медленно вошли в лес, направляясь на запад.
* * *
Отойдя ярдов на тридцать, как только Боркен и охранники скрылись из виду, Холли остановилась. Оперлась на костыль и подождала, когда Ричер остановится и вернется к ней.
– Я знаю, кто такой этот Боркен, – сказала Холли. – Я видела его фамилию в нашей базе данных. Его пытались привязать к вооруженному ограблению где-то в северной Калифорнии. Двадцать миллионов долларов в акциях на предъявителя. Был убит водитель инкассаторской машины. Дело разбирало наше отделение в Сакраменто, но так ничего и не смогло доказать.
Ричер кивнул.
– Это сделал Боркен. Тут не может быть никаких сомнений. Фаулер сам подтвердил это. Сказал, что в банке на Каймановых островах лежат двадцать миллионов. Захваченных у врага.
Холли поморщилась.
– Это объясняет предателя в Чикаго. Имея в банке двадцать миллионов, Боркен может позволить себе щедрые взятки, так?
Ричер задумчиво кивнул.
– Ты знаешь кого-нибудь из ваших, кто польстится на такое?
Она пожала плечами.
– Все вечно ноют по поводу маленького жалования.
– Нет, – покачал головой Ричер. – Вспомни того, кто не ноет. Тот, кому достались акции на предъявителя Боркена, о деньгах может больше не беспокоиться.
Холли снова пожала плечами.
– Конечно, есть и те, кто не жалуется. Кто-то свыкся с таким положением вещей, как я, например. Впрочем, наверное, я – это дело другое.
Ричер посмотрел на нее. Снова тронулся вперед.
– Да, ты – это дело другое. Это уж точно, черт побери.
Он произнес это рассеянно, думая о другом. Они прошли еще ярдов десять. Ричеру приходилось идти медленнее, чем он привык; Холли ковыляла рядом. Ричер был погружен в раздумья. У него в голове звучал визглявый голос Боркена: «Она больше, чем дочь генерала Джонсона.» Голос самой Холли, полный отчаяния: «Ну почему, черт возьми, все считают, что все происходящее со мной как-то связано с тем, кто мой отец?»
Остановившись, он пристально посмотрел на нее.
– Кто ты такая, Холли?
– Ты сам прекрасно знаешь.
Ричер покачал головой.
– Нет, не знаю. Сначала я думал, что ты просто какая-то женщина. Затем ты стала какой-то женщиной по имени Холли Джонсон. Потом превратилась в агента ФБР. После этого стала дочерью генерала Джонсона. А затем Боркен сказал мне, что ты больше, чем дочь генерала Джонсона. Когда ты разыграла на плацу этот маленький спектакль, Боркен чуть в штаны не наложил от страха. Холли, как заложница ты ценишься больше чем на вес золота. Так кто же ты еще?
Она посмотрела на него. Вздохнула.
– Это долгая история. Она началась двадцать восемь лет назад. Мой отец получил назначение в Вашингтон. Такое часто бывает с теми военными, кто быстро сделал карьеру. Там отец подружился с одним человеком. Тот занимался политическим анализом, собирался стать конгрессменом. В то время моя мать ждала меня, жена того политика также была беременна. Отец и этот человек договорились стать крестными родителями детей. Так что именно тот человек присутствовал при моем крещении.
– И?
– Его политическая карьера сложилась удачно, – продолжала Холли. – Он по-прежнему работает в Вашингтоне. Полагаю, ты голосовал за него. Сейчас он наш президент.
* * *
Ричер шел в оцепенении. Время от времени поглядывая на Холли, неуклюже ковылявшую рядом. В ста ярдах к западу от дома командира была еще одна каменистая проплешина, свободная от деревьев. Дойдя до нее, Ричер и Холли повернули на север, навстречу ветру.
– Куда мы идем? – спросила Холи. В ее голосе сквозила неприкрытая тревога.
Внезапно Ричер застыл на месте. Поняв, куда они идут. Ответ принес ветер. Ричера прошиб холодный пот. У него на спине высыпали мурашки. Он посмотрел на инструменты, которые нес в руках, так, словно видел их впервые в жизни.
– Оставайся здесь, – приказал он.
Холли покачала головой.
– Нет. Я пойду с тобой, чего бы это ни стоило.
– Пожалуйста, Холли, оставайся здесь, хорошо?
Удивленная его тоном, она тем не менее снова решительно покачала головой.
– Я иду с тобой.
Ричер беспомощно пожал плечами, и они пошли дальше. Ричер заставлял себя идти вперед, навстречу тому, что их ждало. Пятьдесят ярдов. Каждый шаг давался с огромным трудом. Шестьдесят ярдов. Ричеру неудержимо захотелось развернуться и убежать. Убежать прочь, не останавливаясь. Броситься с бурную горную реку, только чтобы убраться отсюда ко всем чертям. Семьдесят ярдов. Ричер остановился.
– Оставайся здесь, Холли. Пожалуйста.
– Почему?
– Не надо, чтобы ты это видела, – жалким тоном произнес он.
Покачав головой, Холли двинулась дальше. Ричер догнал ее. Сначала они почувствовали запах. Слабый, приторный, который ни с чем невозможно спутать. Один из самых распространенных и самый ужасный запах за всю долгую, страшную историю человечества. Запах свежей человеческой крови. Через двадцать шагов после того, как они почувствовали запах, их глазам открылось жуткое зрелище. Безумная круговерть миллиона мух.
Джексон был распят между двумя молодыми соснами. Его распростертые руки были прибиты к стволам гвоздями через ладони и запястья. Его заставили приподняться на цыпочки, и его ступни прибили к основаниям деревьев. Его полностью обнаженное тело было изуродовано. Он умирал в течение нескольких минут, у Ричера это не вызывало сомнений.
Он стоял неподвижно, уставившись на копошащуюся массу синих блестящих мух. Холли выронила костыль; ее лицо побледнело. Приобрело призрачный белый цвет. Она упала на колени, и ее вырвало. Отвернувшись от жуткой картины, Холли ничком распласталась на земле. Вцепившись руками в усыпанную хвоей землю. Затем, подняв голову, она разорвала лесную тишину нечеловеческим воплем. И расплакалась.
Ричер не мог оторвать взгляда от мух. У него на лице застыла непроницаемая маска. Глаза остекленели. Лишь крохотная жилка, дергающаяся в уголке губ, выдавала его переживания. Ричер простоял так несколько минут. Наконец Холли, распростертая за земле, затихла. Ричер бросил фомку. Повесил куртку на ветку дерева. Остановился прямо перед трупом и начал копать.
Он копал, переполненный молчаливой яростью. С силой вонзая лопату в землю. Перерубая корни одним свирепым ударом. Натыкаясь на камни, Ричер выворачивал их из земли и складывал в кучу. Усевшись на земле, Холли смотрела на него. Смотрела на его сверкающие глаза на бесстрастном лице и на вздувающиеся бицепсы. Следила взглядом за равномерным ритмом лопаты. Не произнося ни звука.
От физических усилий Ричеру стало жарко. Вокруг него закружили мухи. Оставившие труп Джексона и нашедшие себе новое развлечение. Ричер не обращал на них внимания. Напрягая все силы, углубляясь на шесть футов в землю. Наконец он прислонил лопату к дереву. Отер лицо рукавом. Не сказав ни слова. Взял фомку и подошел к трупу. Отогнал мух. Выдернул гвозди из левой руки. Тело Джексона повисло наискосок. Окоченевшая рука потянулась к яме. Мухи сердитым облаком поднялись в воздух. Ричер подошел к правой руке. Вытащил гвозди. Труп повалился на землю. Ричер выдернул гвозди из ступней. Освобожденный труп сполз в могилу. Воздух, почерневший от полчища мух, наполнился их недовольным жужжанием. Спустившись в яму, Ричер распрямил труп. Сложил ему руки на груди.
Выбравшись из могилы, он, не позволив себе передышки, начал засыпать яму. Работал без остановки. Мухи исчезли. Ричер копал. Земли было слишком много. Когда он закончил, она возвышалась холмиком, как это всегда бывает с могилами. Придав холмику правильную форму, Ричер бросил лопату. Нагнулся и принялся за камни, которые сам только что вырыл. Обложил могильный холмик по периметру. Положил самый большой камень сверху, словно надгробие.
Ричер остался стоять, учащенно дыша, будто дикарь, перепачканный грязью и пoтом. Холли молча смотрела на него. Наконец заговорила, впервые за целый час:
– Наверное, нам надо прочитать молитву?
– Уже слишком поздно, – покачав головой, тихо промолвил Ричер.
– Как ты?
– Кто предатель? – ответил вопросом на вопрос он.
– Не знаю.
– Ну а ты подумай, хорошо? – в сердцах произнес он.
Холли сверкнула глазами.
– По-твоему, я не думаю? А чем еще я занималась весь последний час, черт побери?
– Кто он, твою мать? – спросил Ричер, все еще не в силах успокоиться.
– Это может быть кто угодно. В чикагском отделении добрая сотня агентов.
Холли сидела на усыпанной хвоей земле, сжавшаяся в комок, жалкая, побежденная. Она верила своим коллегам. Она сама говорила Ричеру об этом. Она была полна наивной верой. «Я верю в своих.» Ричер ощутил прилив нежности. Захлестнувшей его с головой. Не жалости, не сочувствия, а просто агонизирующей нежности к человеку, чей чистый, светлый мир только что рухнул в грязь. Ричер не отрывал взгляда от Холли, надеясь, что она поймет его чувства без слов. Холли посмотрела на него, и у нее в глазах блеснули слезы. Ричер протянул руки. Холли схватилась за них. Он поднял ее на ноги и привлек к себе. Оторвал от земли и заключил в объятия. Прижимая к своей груди, в которой неистово колотилось сердце. Холли уткнулась мокрым лицом ему в шею.
Ее руки поднялись к затылку Ричера. Она привлекла его к себе и подняла лицо, жадно целуя его в губы. Ее руки сплелись у него на шее. Ричер ощутил ее порывистое дыхание. Опустился на колени и нежно уложил Холли на мягкую землю. Ее руки вцепились в пуговицы его рубашки. Его руки стали срывать одежду с нее.
Обнаженные, они слились в объятиях любви прямо на земле, горячо, жадно, страстно, словно бросая вызов самой смерти. Затем, изнеможенные, задыхающиеся, они лежали, не разжимая рук, уставившись на солнечные лучи, тонкими спицами пробивающиеся сквозь полог леса.
* * *
Ричер поглаживал волосы Холли, чувствуя, как успокаивается ее дыхание. Он долго молча обнимал ее, глядя на пылинки, кружащие в полоске солнечного света.
– Кто знал о твоих планах на понедельник? – наконец тихо промолвил Ричер.
Холли задумалась. Ничего не ответила.
– Кто из этих людей в то время еще не знал насчет Джексона?
Снова молчание в ответ.
– И кто из них не испытывает недостатка в деньгах?
Молчание.
– И кто появился недавно? Кто мог где-нибудь пересечься с Бо Боркеном и купиться на его щедрые подношения? В прошлом? Например, расследуя то ограбление в Калифорнии?
Холли вздрогнула в его объятиях.
– Четыре вопроса, Холли, – настаивал Ричер. – Кто подходит под все четыре?
Она мысленно перебрала все возможности. Действуя методом исключения. Алгоритм, через который было пропущено сто фамилий. Большинство оказалось отброшено уже после первого же вопроса. Второй позволил отмести еще несколько человек. Третий – еще горстку. Четвертый вопрос оказался решающим. Холли снова вздрогнула.
– Таких всего двое.
