Глава 7

От Министерства финансов до офисов Сената было ровно две мили пути, и все это время Фролих вела машину, держась за руль одной рукой, а другой ухватив телефон, по которому вела переговоры. Погода оставалась пасмурной, транспортный поток увеличился, и путешествие получилось сравнительно долгим. Она припарковала машину у самого входа в холщовый тент-переход на Первой улице, выключила мотор и одновременно захлопнула крышку своего мобильного телефона.

– Неужели ребята из Министерства труда сами не могут прийти к нему? – удивился Ричер.

Фролих печально покачала головой:

– Нет, тут затронута политика. Там, в Министерстве, они собираются произвести какие-то изменения, и будет более этично, если Армстронг сам пожалует к ним.

– Но почему ему хочется прогуляться пешком?

– А он вообще предпочитает свежий воздух любым закрытым пространствам. И кроме того, он очень упрямый человек.

– Куда он должен идти? Покажи мне точно.

Она кивнула головой в сторону запада.

– Меньше полумили вон в том направлении. Шестьсот или семьсот ярдов через площадь Капитолия.

– Он сам позвонил им, или это они его потревожили?

– Он сам. И он заинтересован в том, чтобы переговорить с ними сегодня же по поводу их планов на будущее.

– А ты смогла бы отговорить его от пешей прогулки?

– Только теоретически. Но мне не хочется делать этого. Это не те споры, в которые я готова включаться сегодня.

Ричер оглянулся и внимательно всмотрелся в улицу позади них. Ничего необычного, только мрачная погода и спешащие куда-то автомобили.

– Ну тогда пускай идет, – пожал плечами Джек. – Он же сам им позвонил. Никто его не выманивал на свежий воздух, значит, никакого подвоха здесь ждать не придется.

Она всмотрелась куда-то вдаль через лобовое стекло, затем обернулась и уставилась в глубь тента через окошко автомобиля. После этого Фролих позвонила в свой офис и начала с кем-то переговариваться. При этом речь ее пестрела всевозможными сокращениями и профессиональным жаргоном, так, что Джек практически ничего не понял. Через некоторое время она закончила беседу и захлопнула крышку телефона.

– Мы привлечем вертолет, – добавила Фролих. – Пусть он летает достаточно низко, чтобы было очевидно, что Армстронга надежно охраняют. Кроме того, ему придется пройти мимо армянского посольства, поэтому рядом с тем местом мы тоже выставим дополнительный наряд полицейских. Они смешаются с пешеходами. Я лично буду следовать за ним на машине на расстоянии в пятьдесят ярдов по Д-стрит. Ну а ты должен будешь идти впереди него, подмечая все необычное вокруг.

– Когда это произойдет?

– Через десять минут. Поэтому иди вперед по улице, а потом сворачивай налево.

– Хорошо, – кивнул Ричер.

Фролих чуть отъехала вперед, и Джек мог спокойно выйти из машины – тент ему больше не мешал выбраться на тротуар. Очутившись на улице, он застегнул «молнию» куртки и зашагал вперед. Сначала по Первой улице, затем свернул на С-стрит. Впереди виднелся перекресток с Делавер-авеню, а за ним начиналась площадь Капитолия, с ее низкими голыми деревьями, бурыми полянами с жухлой травой и тропинками, посыпанными измельченным песчаником, хрустящим под ногами. В центре площади красуется фонтан, направо виднеется искусственный пруд, а чуть дальше налево – нечто вроде обелиска в честь кого-то или чего-то.

Уклоняясь от автомобилей, Джек перебежал через Делавер-авеню и вступил на площадь. Мелкие камушки захрустели у него под ногами. Было очень холодно, и теперь Ричер хорошо это прочувствовал: подошвы его ботинок оказались довольно тонкими, и ему даже померещилось, что щебенка на тропинках тщательно перемешана с кусочками льда. Джек остановился у фонтана и огляделся. Вокруг все было тихо. К северу открывалась площадка, где полукругом были выставлены флаги штатов и виднелся еще какой-то памятник, а уже за ним маячило здание вокзала. К югу ничего достопримечательного не располагалось – кроме, разумеется, самого Капитолия, напротив, через Конститьюшн-авеню. На западе выделялось то самое строение, которое, по мнению Джека, и должно было представлять собой Министерство труда. Он обошел фонтан, осторожно оглядываясь по сторонам, но снова ничего подозрительного не обнаружил. Здесь спрятаться негде, да и окон, из которых можно было бы вести стрельбу, поблизости не наблюдается. Конечно, в парке гуляли люди, но ни один убийца не будет торчать здесь весь день в надежде на то, что у кого-то внезапно изменится распорядок дня.

Джек двинулся дальше. Он пошел по С-стрит с дальней стороны площади, оттуда, где торчит обелиск, больше напоминающий кусок скалы, взмывающей в небеса. К нему ведет табличка, на которой значится: «Мемориал Тафта». С-стрит пересекает Нью-Джерси-авеню, а затем и Луизиана-авеню. Здесь несколько перекрестков со светофорами, где, судя по плотному транспортному потоку, Армстронгу придется некоторое время подождать зеленого света. Армянское посольство находится чуть впереди, слева. Перед ним уже тормозила полицейская машина. Она остановилась у обочины, и из нее вышли четверо стражей порядка. Сверху послышался стрекот вертолета. Обернувшись, он увидел его на северо-западе, огибающим запрещенное воздушное пространство непосредственно над Белым Домом. Здание Министерства труда по-прежнему впереди. И справа, и слева остаются переулки, где в любой момент может возникнуть опасность.

Джек перешел С-стрит, вернулся на пятьдесят ярдов назад, откуда ему хорошо была видна площадь, и принялся ждать. Вертолет завис в воздухе так, как и было предусмотрено: достаточно низко, чтобы его нельзя было проигнорировать, но и одновременно сравнительно высоко, чтобы никому не мешать своим шумом. Джек увидел, как из-за угла выруливает Фролих на своем «сабербене», на большом расстоянии кажущемся маленьким и невзрачным. Она притормозила у обочины и тоже принялась ждать. Джек наблюдал за пешеходами. Большинство из них торопились куда-то по своим делам: сегодня слишком холодно, чтобы беспечно слоняться по улицам, не преследуя при этом никакой цели. Вот, наконец, у дальней стороны фонтана появились несколько мужчин: шестеро в темных пальто окружали седьмого, одетого в плащ цвета хаки. Затем все они двинулись дальше по тропинке. Два дежурных агента шли чуть впереди и внимательно оглядывались по сторонам, остальные перемещались группой. Они миновали фонтан и заспешили в сторону Нью-Джерси-авеню, где остановились на красный свет у светофора. Армстронг вышел без головного убора, и легкий ветерок трепал его непослушные волосы. Машины потоком неслись мимо. Никто не обращал внимания на вице-президента. Водители и пешеходы обитали в разных мирах, где имела значение относительность времени и пространства. Фролих держалась на расстоянии, как и было запланировано. Ее «сабербен» методично переползал от одного места к другому, дистанция в пятьдесят ярдов оставалась при этом неизменной. Светофор переключился, и Армстронг со своей кучкой телохранителей зашагал вперед. Ну, пока что, вроде бы, все в порядке. Операция по перемещению проходит как положено.

И тут все смешалось.

Сначала сильным порывом ветра полицейский вертолет чуть отнесло в сторону. В этот момент Армстронг и его охранники уже почти миновали маленький треугольник между Нью-Джерси-авеню и Луизиана-авеню. Но тут неожиданно, с расстояния в десять ярдов, в сторону Армстронга бросился одинокий пешеход – мужчина средних лет, тощий, бородатый, с длинными спутанными волосами, бедно одетый и очень грязный. На нем был засаленный старенький плащ с поясом. Незнакомец секунду стоял в растерянности, глядя на Армстронга, затем бросился к нему прыжками, нелепо размахивая руками во все стороны, раскрыв рот и при этом жутко оскалившись. Двое агентов кинулись вперед на перехват, а четверо остальных сгребли вице-президента и оттащили его назад. Началась толкотня и наконец Армстронг был надежно изолирован от нападающего, но зато абсолютно не защищен с противоположной стороны.

Ричер посчитал это подстроенным маневром и огляделся, но больше никого подозрительного не увидел. Только равнодушные и спокойные городские постройки взирали на это внезапное происшествие. Джек оглядел ближайшие окна. Он искал отблеск света на стеклах, но так ничего и не заметил. Ничего. Вообще ничего. Машины на улице все так же целеустремленно мчались вперед, не обращая внимания на небольшую свалку у тротуара, и ни одна из них не замедлила ход. Джек оглянулся и увидел, что сумасшедший лежит на земле, а двое агентов надежно удерживают его. Еще двое наставили на него свои пистолеты. Фролих поспешно подъехала к месту событий. Она резко затормозила у обочины, и двое агентов, быстро подведя Армстронга к автомобилю, помогли ему устроиться на заднем сиденье.

Но «сабербен» никуда не поехал, и остальные машины были вынуждены покорно объезжать его. Вертолет вернулся на свой пост и теперь чуть снизился, чтобы его пассажиры были поближе к месту происшествия и смогли разглядеть, что же там, на земле, случилось. Его стрекот буквально раздирал воздух. Но больше ничего не происходило. Через некоторое время Армстронг вышел из машины в сопровождении все тех же двух агентов и приблизился к незнакомцу. Он присел на корточки, уперев локти в колени, словно хотел поговорить с бродягой. Фролих, не выключая мотора, вышла из автомобиля на тротуар и что-то сказала в микрофон, прикрепленный к запястью. Через некоторое время к «сабербену» подтянулся полицейский автомобиль и остановился сразу же за ним. Армстронг выпрямился и наблюдал за тем, как двое полицейских взяли бродягу под руки, отвели к автомобилю и усадили в него. Фролих забралась в свой «сабербен», и Армстронг, немного придя в себя, в сопровождении своих телохранителей, продолжил пешее путешествие к Министерству труда. Над ними продолжал висеть вертолет, послушно следуя за группой. Наконец вице-президент пересек Луизиана-авеню, в то время как Ричер как раз перешел ее чуть дальше и в обратном направлении, после чего подбежал к Фролих. Женщина сидела на водительском месте и внимательно смотрела за тем, как Армстронг удаляется в сторону министерства. Ричер тихонько постучал по стеклу, и она, вздрогнув, удивленно взглянула на него. Увидев Джека, Фролих опустила стекло.

– С тобой все в порядке? – сразу же поинтересовался он.

Она отвернулась туда, где все еще был виден вице-президент с охраной.

– Я, наверное, должна была чокнуться.

– Что это за тип?

– Какой-то местный бродяга. Мы, конечно, выясним все его данные, но я чувствую, что он никак не связан с теми, кого мы ищем. Это было бы просто невероятно. Ну а если он сам прислал нам все те письма, то от них должно было бы нести спиртным за милю. Армстронгу даже захотелось поговорить с ним. Он сказал, что ему очень жаль этого нищего, а потом добавил, что желает продолжить прогулку. Он точно сумасшедший. И я вместе с ним, хотя бы потому, что не стала противиться этому безумному желанию.

– И назад он тоже пойдет пешком? – поинтересовался Ричер.

– Скорее всего. Мне очень нужно, чтобы начался дождь. Почему никогда нет дождя, когда он нужен тебе больше всего? И не какой-нибудь, а хороший ливень часика на полтора – вот что меня бы могло здорово выручить.

Джек посмотрел на небо. Оно было серым и холодным, но облака плыли высоко и не предвещали никаких осадков. Нет, дождя сегодня определенно не будет.

– Тебе надо просто рассказать ему обо всем, что происходит, – предложил Ричер.

Но она упрямо замотала головой, после чего с грустью уставилась в лобовое стекло.

– Нет, мы так не делаем.

– Тогда организуй, чтобы ему позвонил кто-нибудь из его сотрудников и попросил срочно вернуться. Придумайте какую-нибудь проблему, которая никак не может разрешиться без его присутствия. Тогда ему волей-неволей придется воспользоваться автомобилем.

Но она снова мотнула головой.

– Он сам руководит командой переходного периода и устанавливает ритм работы. Вот поэтому ничто не может быть срочным, если он только сам того не захочет.

– Ну тогда скажи, что тебе требуется еще одна очередная репетиция. Вы якобы должны испытать новую тактику.

Фролих внимательно посмотрела на Джека.

– А вот это годится. Мы все еще находимся на переходной стадии, а потому я имею право экспериментировать сколько угодно. Возможно, это и есть выход.

– Попробуй, – посоветовал Джек. – Пойми, дорога назад будет во много раз опасней, чем путь туда. За пару часов кто-нибудь обязательно выяснит, что вице-президент намеревается совершить еще одну пешую прогулку.

– Садись в машину, – предложила Фролих. – Мне кажется, ты здорово замерз.

Он обошел капот «сабербена» и забрался на пассажирское место. Сразу же расстегнул «молнию» на куртке и подержал ее раскрытой, чтобы горячий воздух из обогревателя продул ее теплом изнутри. Они сидели молча и наблюдали за тем, как Армстронг и его телохранители наконец скрылись в здании Министерства труда. После этого Фролих позвонила в офис, проинструктировав кого-то сразу поставить ее в известность, когда Армстронг соберется покинуть министерство. Затем сняла машину с тормоза, и они направились на юго-запад, к восточному крылу Национальной галереи. Здесь Фролих свернула налево и проехала мимо зеркального пруда Капитолия. Затем еще один поворот, и они очутились на Индепенденс-авеню.

– Куда мы направляемся? – осведомился Ричер.

– В общем, никуда, – пожала плечами женщина. – Я попросту убиваю время. А заодно раздумываю над тем, стоит ли мне еще помучиться или лучше сегодня же подать заявление об уходе.

Она проехала мимо цепочки музеев и наконец свернула на 14-ю улицу. Справа высилось здание Бюро гравюр и печатей, слева расположился приливный бассейн. Бюро представляло собой огромное и мрачное серое здание. Фролих обогнула его и остановилась напротив главного входа. Она не стала выключать мотор, держа при этом ногу на педали тормоза, и принялась разглядывать высокие и узкие окна Бюро.

– Джо некоторое время работал здесь, – пояснила она. – В то время, когда создавалась новая стодолларовая купюра. Он считал, что раз уж должен защищать деньги от подделок, то обязан внести свой вклад в их создание. Это было очень, очень давно.

Она склонила голову, и Ричер обратил внимание на красивый изгиб ее шеи. Он молчал.

– Мы иногда встречались с ним здесь, – продолжала Фролих. – Или на ступеньках мемориала Джеферсона, а потом гуляли вокруг бассейна поздно вечером. Обычно весной или летом.

Ричер посмотрел направо. Согбенный Джеферсон среди голых деревьев отражался в спокойной воде.

– Я ведь очень любила его, понимаешь?

Ричер снова промолчал и только смотрел на ее руку, державшую руль. Он обратил внимание на ее тонкое запястье и идеальную кожу, все еще сохранявшую следы летнего загара.

– А ты очень на него похож.

– Где он жил?

Она удивленно посмотрела на Джека:

– А разве ты этого не знаешь?

– По-моему, он мне об этом никогда не рассказывал.

В салоне наступила тишина.

– У него была квартира в Уотергейте.

– Он снимал ее?

Фролих кивнула:

– Она практически стояла пустая, ну, как временное жилье.

– Наверное. У нашего семейства, по-моему, вообще никогда не было ничего своего в смысле жилья.

– У семьи твоей матери было. Они владели целыми поместьями во Франции.

– Неужели?

– И этого ты тоже не знал?

Он неопределенно пожал плечами:

– Я знал, что она была родом из Франции, как мне помнится. Но о поместьях, уверен, ничего не слышал.

Фролих сняла ногу с тормоза, посмотрела в зеркальце заднего вида и легко влилась в транспортный поток.

– У вас, ребята, какой-то странный взгляд на семью, – покачала головой женщина. – Просто дикость какая-то.

– Тогда мне это казалось нормальным, – хмыкнул Джек. – Ну, мы считали, что все семьи такие.

У Фролих зазвонил мобильный телефон. Негромкая электронная трель всколыхнула тишину салона. Женщина откинула крышку, несколько секунд слушала чей-то голос, затем закрыла телефон.

– Это Нигли, – сообщила Фролих. – Она закончила допрашивать уборщиков.

– Что-нибудь удалось выяснить?

– Она ничего не сказала. Будет ждать нас в офисе.

Фролих объехала ряды магазинов и направилась на север по 14-й улице. Телефон зазвонил снова. На этот раз слушать женщине пришлось дольше. Сама она молчала и через некоторое время так же спокойно просто закрыла крышку, продолжая смотреть на дорогу перед собой.

– Армстронг собрался уходить, – заговорила она. – Я отправляюсь туда, чтобы попытаться уговорить его поехать со мной, а тебя сейчас подброшу до гаража.

Она спустилась по пандусу и подождала, пока Ричер выйдет из машины, затем развернулась и снова выехала на шумную улицу. Ричер теперь без труда отыскал дверь в вестибюль, где находился единственный лифт, добрался до третьего этажа и сразу же увидел Нигли, которая поджидала его в приемной. Она сидела, выпрямившись, в кожаном кресле, спокойная и уверенная в себе.

– Стивесант здесь? – сразу же поинтересовался Ричер.

Она отрицательно покачала головой.

– Ушел по делам, но не очень далеко. В Белый Дом.

– Я хочу осмотреть ту самую камеру, – пояснил Джек.

Они прошлись по коридорам и через некоторое время очутились в секретарском закутке у кабинета Стивесанта. Секретарь сидела за своим столом, на котором стояла ее раскрытая сумочка. В руках женщина держала маленькое зеркальце в черепаховой оправе и тоненький флакон блеска для губ, которым она подправляла макияж. Это незатейливое занятие сразу сделало секретаря обычной земной женщиной. Конечно, при этом она оставалась профессионалом высшего класса, но казалась еще просто милой и человечной старушенцией. Увидев посетителей, она смутилась и сразу же спрятала косметику, словно смущенная тем, что ее застали врасплох. Ричер всматривался в камеру, висевшую позади нее, над головой. Нигли сначала взглянула на дверь, ведущую в кабинет Стивесанта, затем на секретаря.

– Вы хорошо помните то самое утро, когда здесь появилось послание? – поинтересовалась Нигли.

– Ну конечно, – кивнула секретарь.

– Скажите, почему мистер Стивесант оставил здесь, на вашем столе, свой «дипломат»?

Секретарь замешкалась лишь на секунду:

– Потому что был четверг.

– А что происходит по четвергам? У него была назначена какая-то встреча и нужно было сразу же уезжать?

– Нет, его жена отправляется в Балтимор по вторникам и четвергам.

– И какая же тут взаимосвязь?

– Она бесплатно работает там в больнице.

Нигли посмотрела женщине в глаза.

– Но каким же образом это может повлиять на «дипломат» ее супруга?

– Она едет туда на машине, – пояснила секретарь, – забирает их единственный автомобиль. А служебной машины у мистера Стивесанта нет, потому что ему практически никуда не нужно больше выезжать. Вот поэтому ему приходится добираться до работы на метро.

Нигли смотрела на секретаря и ничего не понимала.

– То есть как? Он ездит сюда дважды в неделю подземкой?

Женщина серьезно кивнула.

– Поэтому для вторников и четвергов у него имеется другой «дипломат», поскольку он вынужден его ставить в вагоне подземки на грязный пол. Со своим обычным «дипломатом» он бы так никогда не поступил, боясь его испачкать.

Нигли не шевелилась. Ричер вспоминал видеокассету, те моменты, когда Стивесант выходит из кабинета в среду вечером, и когда снова появляется там в четверг утром.

– Я почему-то не заметил разницы, – признался он. – По-моему, это один и тот же «дипломат».

Секретарь согласно кивнула:

– Одна и та же модель, – подтвердила она. – Та же фирма и год выпуска. Он не хочет, чтобы кто-то знал об этом. Но только один «дипломат» предназначен для автомобиля, а другой он носит только тогда, когда ему приходится пользоваться подземкой.

– Но почему?

– Он ненавидит грязь. Мне даже кажется, что он ее немножко побаивается. Так вот, по вторникам и четвергам он даже не заносит свой «дипломат» в кабинет, а оставляет здесь, на моем столе, а я потом в течение всего дня приношу ему из него разные документы, когда это потребуется. Если на улице дождь, то он и ботинки свои оставляет здесь, у меня. Создается такое впечатление, что у него там не рабочий кабинет, а японский храм.

Нигли посмотрела на Ричера и скривилась.

– Он немного эксцентричен, конечно, но эти капризы совершенно безобидны, – вступилась за шефа секретарь, а затем заговорила тихо, словно боялась, что ее голос могут услышать в Белом Доме. – Правда, его предосторожность совершенно излишня, если вам интересно узнать мое мнение. Вашингтонское метро считается самым чистым во всем мире.

– Все понятно, – подытожила Нигли. – Хотя и странно, и диковато.

– Но при этом совершенно безобидно, – повторила секретарь.

Ричер потерял интерес к истории с «дипломатами», зашел за спину секретаря и взглянул на пожарную дверь. На ней был блестящий стальной брусок на уровне талии человека среднего роста, как наверняка предписывалось инструкциями. Он положил на него пальцы, замок нежно щелкнул, а когда Джек нажал посильнее, дверь плавно распахнулась. Она представляла собой массивную огнеупорную металлическую конструкцию, подвешенную на трех мощных петлях, поддерживающих ее вес. Джек вступил на небольшую квадратную площадку лестничного пролета. Здесь он увидел бетонную лестницу, куда более новую, чем все элементы самого здания. Лестница, снабженная стальными поручнями, вела как на верхние этажи, так и вниз, до уровня земли. Тусклые электрические лампочки аварийного освещения были упрятаны в проволочные сетки. Очевидно, эту узкую лестницу пристроили к зданию во время реконструкции, чтобы усовершенствовать противопожарную защиту.

С обратной стороны двери Джек увидел обычную ручку, связанную с тем же механизмом замка. Хотя имелась и замочная скважина, дверь на ключ не запиралась. «В этом есть определенный смысл», – подумал Ричер. Как единое целое, здание считалось абсолютно безопасным, и не было нужды изолировать один этаж от другого. Закрыв за собой дверь, Ричер постоял несколько секунд в полумраке лестничного пролета. Затем снова открыл дверь и сделал один шаг в ярко освещенный секретарский закуток. Извернувшись, он бросил взгляд на камеру слежения. Она висела над его головой, и уже через еще один шаг смогла бы зафиксировать его присутствие. Ричер чуть двинулся вперед, и дверь за ним закрылась. Джек снова посмотрел на камеру. Сейчас она его уже видит, а до двери в кабинет Стивесанта еще оставалось преодолеть целых восемь футов.

– Это уборщики подсунули ему то послание, – уверенно кивнула секретарь. – Другого разумного объяснения все равно не найти.

В этот момент у нее на столе зазвонил телефон. Секретарь извинилась и сняла трубку. Ричер и Нигли отправились назад по лабиринту коридоров, и через некоторое время добрались до кабинета Фролих. Здесь было темно и тихо. Нигли включила свет и присела за стол. Второго стула в кабинете не оказалось, и Ричер устроился на полу, вытянув ноги вперед и прислонившись спиной к шкафчику с документами.

– Расскажи мне, что там у тебя получилось с уборщиками, – попросил он.

Нигли принялась выстукивать на столе пальцами какой-то ритм, и пощелкивание ногтей то и дело сменялось глухими ударами, когда она начинала барабанить подушечками пальцев.

– С ними уже успели поработать адвокаты, – начала она. – Им выделили защитников, по одному на каждого. Кроме того, изрядно запугали Мирандой. То есть сейчас их права охраняют так, что не подступиться. Чудесно, правда? Вот это, я понимаю, цивилизованное общество!

– Какой кошмар! И что же они тебе рассказали?

– Ничего особенного. Они зажались и попрятались в свою скорлупу. К тому же все трое упрямые, как я не знаю кто. Но и запуганы тоже до предела. Они, как мне кажется, уже не знают, как им лучше поступить. Скорее всего, им страшно выдать имя человека, который заставил их подсунуть бумагу на стол Стивесанта, но ничуть не меньше их страшит перспектива остаться без своей привилегированной работы и, возможно, отправиться в тюрьму. В общем, в любом случае, им теперь не поздоровится. Картина жуткая.

– Ты упоминала при них о Стивесанте?

– Да, громко и отчетливо. Они, конечно, знают его, но, как мне кажется, не в курсе, кто он такой и, в частности, какую должность занимает. Они же всего-навсего ночные уборщики. И все, что они видят, это пустые кабинеты. Им не приходится общаться с людьми. Одним словом, на его фамилию они никак не отреагировали. Если уж говорить точнее, они вообще перестали на что-либо реагировать. Я тебе говорю, они запуганы насмерть: тупо смотрят на своих адвокатов и упорно молчат.

– Ты что-то не так делала. Я же помню, как у тебя любые молчуны начинали не то что говорить, а даже есть с руки, – нахмурился Джек.

Нигли кивнула.

– Я уже как-то обращала твое внимание на то, что начинаю стареть. С дрессировкой на этот раз не получилось. Мне очень мешали адвокаты. Да и вообще, если начистоту, то гражданская система правосудия меня очень сбивает с толку. Никогда еще не чувствовала себя такой растерянной или даже, если хочешь, обескураженной.

Ричер ничего ей не ответил и только посмотрел на часы.

– И что нам делать теперь? – поинтересовалась Нигли.

– Ждать, – коротко ответил он.

Время тянулось исключительно медленно. Фролих явилась через полтора часа и доложила им о том, что Армстронг доставлен в свой кабинет целым и невредимым. Ей все же удалось убедить его проехаться вместе с ней в автомобиле. При этом она объяснила вице-президенту, что прекрасно понимает его желание пройтись пешком, но вот только ее команде нужно отработать кое-какие элементы безопасности, и лучшего времени, чем сейчас, она придумать не может. Фролих удачно выбрала момент: любой отказ со с стороны Армстронга мог бы предстать как каприз примадонны, а вице-президент отличался покладистым характером, и потому без промедлений забрался в «сабербен». Переход через тент у сенатских офисов также прошел без инцидентов.

– Теперь необходимо сделать несколько звонков, – предложил Ричер, – чтобы выяснить, не произошло ли чего-нибудь такого, о чем нам стоит знать.

Сначала Фролих позвонила в полицию Вашингтона, но там ей сообщили только об обычных преступлениях и правонарушениях, и посчитать что-либо из них демонстрацией уязвимости Армстронга не представлялось возможным и казалось надуманным. Тогда Фролих соединилась с участком, куда был доставлен ненормальный бродяга, и выслушала длинный отчет о его личности. После этого она повесила трубку и отрицательно покачала головой.

– Никакой связи здесь не наблюдается, – вздохнула она. – Они его знают. Низкий интеллект, алкогольная зависимость, спит на улице, практически неграмотный, и к тому же отпечатки пальцев у него другие. Помимо всего прочего, его неоднократно задерживали за то, что он набрасывается на всех, чьи фотографии ему приходится видеть в газетах, которыми он накрывается ночью вместо одеяла. У него какие-то проблемы с психикой. Мне кажется, об этом чудаке нам лучше побыстрей забыть.

– Согласен, – кивнул Ричер.

Затем Фролих вошла в базу данных Национального информационного центра по преступлениям и взглянула на данные, внесенные за день. Они приходили в Центр со всей страны со скоростью более одного сообщения в секунду, так, что Фролих не успевала прочитывать их.

– Безнадежно, – уныло констатировала она. – Придется ждать полуночи.

– Или даже часа ночи, – поправила Нигли. – Ведь это может произойти и в Бисмарке, а у них местное время отличается от нашего на час. Они могут обстрелять его дом или кинуть камень в окно.

Поэтому Фролих решила позвонить в Бисмарк сама и попросила местных полицейских сразу же сообщить ей о вероятном происшествии, которое (хотя бы отдаленно) могло быть связано с личностью Армстронга. С той же просьбой она обратилась в полицию штата Северная Дакота и в ФБР.

– Может быть, сегодня вообще ничего такого и не произойдет, – задумчиво произнесла она.

Ричер отвернулся и подумал про себя: «Будем все-таки надеяться на то, что это случится».

Около семи часов вечера в здании стало спокойней. Большинство сотрудников, которых можно было увидеть в коридорах, шли в одну сторону – к центральному выходу. Все они успели облачиться в плащи и несли с собой сумки или «дипломаты».

– Вы уже выписались из гостиницы? – поинтересовалась Фролих.

– Я – да, – кивнул Ричер.

– А я – нет, – ответила Нигли. – Дело в том, что я не умею быть послушной гостьей в частных домах, а потому решила остаться в отеле.

Фролих промолчала, хотя такое заявление несколько ошеломило ее. Правда, Ричера оно ничуть не удивило. Он знал Нигли как человека, предпочитающего уединение. Она всегда была такой, и если ей предоставлялся случай побыть одной, никогда от него не отказывалась. Правда, объяснить это Джек не мог.

– Ну хорошо, – кивнула Фролих. – Так или иначе, но нам требуется сделать перерыв на некоторое время. Нужно отдохнуть. Я развезу вас, а потом отправлюсь к Армстронгу чтобы убедиться в том, что и он у нас сегодня благополучно доберется до дома.

Они отправились в гараж, и Фролих на своем «сабербене» сначала доставила до гостиницы Нигли. Ричер немного прошелся с ней, затем добрался до администратора и потребовал вернуть ему одежду, купленную еще в Атлантик-Сити. Выяснилось, что вся его экипировка вместе с зубной щеткой и бритвой уже упакована в черный пластиковый пакет и ждет своей очереди быть выкинутой с другим мусором. Ричер заставил посыльного отнести этот мешок в «сабербен». Тот равнодушно повиновался, ничуть не удивившись столь странной просьбе, и Джек даже одарил его чаевыми в размере одного доллара. Затем он устроился в машине, и Фролих повела ее к своему дому. Было холодно, темно, сыро, а пробки встречали их на каждом перекрестке. Длинные цепочки красных габаритных огней вереницами тянулись впереди них, а навстречу шла такая же бесконечная череда зажженных белых фар. «Сабербен» миновал мост на 11-й улице, затем Фролих порулила по переулкам, и наконец они очутились у ее дома. Она остановила машину возле особняка, но мотор выключать не стала. Женщина чуть повозилась со связкой ключей возле руля и отцепила с колечка один, от входной двери.

– Я вернусь часа через два, – пообещала она Джеку, передавая ключ. – А ты устраивайся и чувствуй себя как дома.

Он забрал свой мешок, вышел из машины и еще некоторое время стоял у тротуара, наблюдая за тем, как Фролих отъезжает. Она свернула направо, чтобы сделать петлю и вернуться на север, но уже по другому мосту, и наконец скрылась из виду. Джек прошел по дорожке и отпер входную дверь. В доме было темно и тепло, а в воздухе ощущался аромат женских духов. Джек закрыл за собой дверь и на ощупь отыскал на стене выключатель. В прихожей на высокой тумбочке загорелась неяркая лампочка, и комнату залил мягкий свет. Ричер положил ключ на тумбочку, бросил свой мешок возле лестницы и шагнул в гостиную. Он зажег свет и здесь, а затем прошел на кухню и огляделся.

За дверью находилась лестница, ведущая в подвал. Пару секунд Джек стоял неподвижно, решая, как ему поступить: его терзало профессиональное любопытство. Это был крепко укоренившийся рефлекс, пожалуй, такой же, как дыхание. Но вежливо ли это будет со стороны гостя – обыскивать дом своего хозяина? Или просто свалить все на силу привычки? Конечно, этого делать не стоило, но Джек не мог противиться собственному желанию. Он осторожно спустился вниз по лестнице, зажигая лампочки по мере продвижения вперед. Сам подвал оказался довольно мрачным помещением с гладкими бетонными стенами. Здесь располагался котел и приспособление для смягчения воды. Кроме того, Джек обратил внимание на стиральную машину и электрическую сушилку для белья. Вдоль одной из стен висели полки и были свалены старые чемоданы, а также много всякого хлама, не представляющего собой интереса. Джек вернулся наверх и выключил в подвале свет. У входа на кухню имелось еще одно закрытое помещение, большее, чем стенной шкаф, но все же меньшее, чем отдельная комната. Возможно, когда-то оно служило буфетной, а сейчас представляло собой крошечный кабинет. Здесь стоял письменный стол, стул на колесиках, а на стенах висело несколько старомодных полок. Казалось, что все это покупалось в обычном магазине, хотя могло сойти и за офисную мебель. Возможно, Фролих приобретала эти вещи и в магазинах «секонд-хэнд», настолько они были старыми. На столе стоял такой же устаревший компьютер, соединенный со струйным принтером. Джек вернулся на кухню.

Здесь он первым делом проверил все те места, куда бы женщина могла что-то припрятать, и вскоре обнаружил пятьсот долларов в различных купюрах, лежавшие в глиняном горшке на полке буфета. Заначка на черный день. Может быть, привычка оставлять что-то про запас. В одном из ящиков он обнаружил пистолет «беретта М9» калибра 8 миллиметров, тщательно зарытый среди салфеток. Оружие тоже оказалось старым, со множеством царапин и пятен высохшей смазки. Возможно, она получила его, когда избытки военного снаряжения раздавались по различным организациям. Пистолет был незаряженным, магазин отсутствовал. Джек открыл соседний ящик слева и тут же нашел четыре запасных магазина, спрятанных под варежкой для духовки, причем все они оказались заряженными обычными патронами. Это и обрадовало, и огорчило Ричера. Задумка неплохая: хватаешь пистолет правой рукой, а левой тут же вставляешь в него уже снаряженный магазин. Минимум движений. Но хранить магазины, до отказа набитые патронами, не годится.

Если эти обоймы лежат долго, то пружина теряет упругость и в нужный момент может не сработать, как положено. Пистолет чаще всего не стреляет как раз из-за неисправной пружины магазина, чем по какой-либо другой причине. Лучше всего держать в пистолете магазин с одним-единственным патроном, а остальные заряды где-нибудь в другом месте, но тоже поблизости. Всегда можно выстрелить один раз правой рукой, и в это же время успеть левой вставить в пистолет новый магазин с еще одним зарядом. Конечно, это уменьшает скорость стрельбы, но все равно лучше, чем нажимать на спусковой крючок, а в ответ слышать только глухой щелчок и ничего более.

Джек задвинул ящики на кухне и вернулся в гостиную. Здесь ему не открылось ничего интересного, если не считать книги с вырезанной сердцевиной в шкафу, которая, правда, оказалась пустой. Джек включил телевизор, и тот сразу же послушно заработал. Ричеру вдруг вспомнился один парень, который устроил тайник внутри телевизора, из которого предварительно вынул все детали. Его квартиру обыскивали восемь раз, прежде чем кто-то догадался начать включать всю бытовую технику, чтобы выяснить, так ли она безобидна, как кажется с первого взгляда.

В прихожей тоже не обнаружилось ничего необычного. Ничто не было приклеено снизу липкой лентой к ящикам и полкам. Ничего интересного в ванной комнате. Впрочем, и в спальне единственной стоящей внимания вещью оказалась коробка из-под обуви под кроватью Фролих. Коробка была буквально забита письмами, написанными Джо. Джек задвинул ее назад под кровать, не решившись читать эти послания. Затем он вернулся на первый этаж и понес свой мешок в гостевую комнату. Он решил выждать еще час, и если к тому времени Фролих не вернется, поужинать в одиночестве. Заказ он сделает такой же, как и накануне: кислый суп и жареного цыпленка. Здесь их готовят отлично. Рядом с раковиной в ванной он выложил свои бритвенные принадлежности, а одежду, приобретенную в Атлантик-Сити, заботливо повесил в шкаф рядом с костюмами, которые здесь когда-то оставил Джо. Некоторое время Джек просто смотрел на одежду брата, затем протянул руку и снял с вешалки первый попавшийся костюм.

Пластиковый пакет тут же разорвался, как только Джек потянул за край. Он оказался слишком старым. На этикетке, пришитой к пиджаку, было выведено лишь одно слово по-итальянски, но Джек не знал такой фирмы. Материал напоминал собой тонкую шерсть. Костюм оказался темно-серым с отливом и очень красивым. Искусственная подкладка напоминала темно-красный шелк. А может, это и был натуральный шелк. Во всяком случае, на задней части костюма не оказалось никаких дырочек, выполнявших роль вентиляции. Он аккуратно положил пиджак на кровать рядом с брюками, которые оказались довольно простого покроя: без манжет и стрелок.

Затем Джек вернулся к шкафу и выбрал себе рубашку. Когда он снял с нее пластиковый чехол, она оказалась белоснежной, из хлопка, без пуговиц на воротнике, на обратной стороне которого виднелась небольшая этикетка с двумя каллиграфически выполненными именами: «Кто-то и кто-то». Либо это эксклюзивные лондонские мастера, либо очень недурная подделка. Ткань оказалась довольно плотной. Конечно, не такой, из которой делается рабочая одежда, но все же достаточно тяжелой.

Джек развязал шнурки ботинок, затем снял куртку и джинсы и аккуратно сложил их на стуле. За ними последовала футболка и нижнее белье. Он зашел в ванную и включил душ, после чего решительно шагнул под струи воды. Здесь же, на полочке возле ванны, он обнаружил шампунь и мыло. Брусок мыла оказался потрескавшимся от времени, а крышка шампуня не открывалась из-за слипшейся и ссохшейся застарелой пены. Очевидно, друзья и знакомые у Фролих гостили редко. Джек подержал бутылочку шампуня под струей горячей воды и с силой отвернул крышку. Вымыл волосы, затем намылил тело. Высунулся из-под душа, достал свою бритву и тщательно побрился. Затем смыл пену и, выйдя из ванной, забрызгал пол водой, пока отыскивал полотенце. Оно обнаружилось в шкафчике, жесткое и совершенно новое. Даже слишком новое, и оттого плохо впитывающее воду. Оно как будто просто размазывало капли по телу. Джек, как мог, вытерся, обвязал полотенце вокруг бедер и пятерней расчесал волосы.

Потом он вернулся в спальню и взял в руки рубашку Джо. Поколебавшись пару секунд, он надел ее, не спеша застегнул спереди все пуговицы, после чего подошел к шкафу, чтобы посмотреть на себя в большое зеркало. Рубашка очень шла ему, как будто была сшита на заказ. Джек застегнул пуговицы на рукавах и увидел, что их длина как раз соответствовала его росту. Он бросил взгляд на шкаф и увидел, что за вешалками находилась полка, где лежали галстуки, аккуратно свернутые и уложенные в ряд. По соседству с ними обнаружились до сих пор никем не распакованные свертки с бельем, принесенные из прачечной. Он распечатал один из них и увидел там несколько белоснежных мужских трусов. В другом свертке оказалась целая партия черных носков, собранных парами.

Джек вернулся к кровати и облачился в одежду своего брата. Выбрал галстук красно-коричневого оттенка с неброским рисунком. Ему показалось, что это британский галстук, и его орнамент то ли отображал полковое знамя, то ли символизировал цвета одного из престижных учебных заведений. Он надел его и опустил воротник, затем натянул трусы, носки, облачился в брюки и наконец уместил свое тело в пиджаке. После этого обулся в свои новые ботинки, а оберточной бумагой смахнул с них налипшую и высохшую грязь. После этого Ричер выпрямился и снова подошел к зеркалу. Костюм ему очень шел. Может быть, пиджак чуточку длинноват в рукавах, и брюки бы тоже следовало немного укоротить, потому что в жизни Джо был немного выше его. Кроме того, пиджак оказался ему тесноват, поскольку Джек всегда был плотнее своего брата. Однако в общем и целом в зеркале он смотрелся отлично. То есть как совершенно другая личность. Тот мужчина, что был в зеркале, казался старше, солидней и серьезней. И больше походил на Джо.

Джек нагнулся и поднял картонную коробку. Она оказалась тяжелой. В этот момент снизу послышался какой-то шум, словно кто-то поднялся по ступенькам ко входной двери и негромко постучал. Ричер оставил коробку в шкафу и поспешил вниз. Он открыл дверь и увидел за ней Фролих. Она стояла в вечерней дымке с поднятой рукой, словно собиралась постучаться во второй раз. Позади нее светил уличный фонарь, так, что ее лицо оставалось в тени.

– Я же отдала тебе свой ключ, – пояснила она.

Джек отступил, и Фролих шагнула в дом. Взглянула на него и застыла на месте. Повозившись, не глядя закрыла дверь и привалилась к ней спиной, после чего просто стояла и некоторое время смотрела на Ричера. Что-то непостижимое сверкнуло в ее глазах. Что это? Шок, страх, ужас потери? Джек не мог бы этого объяснить при всем желании.

– Что такое? – заволновался он.

– Мне показалось, что ты – это Джо, – тихо произнесла она. – Всего на мгновение…

Глаза ее наполнились слезами, и она откинула голову.

Заморгала часто-часто, потом снова посмотрела на Ричера и расплакалась уже по-настоящему. Он стоял неподвижно еще пару секунд, после чего приблизился к женщине и обнял ее. Она уронила сумочку и спрятала лицо на его груди.

– Прости, – зашептал Джек. – Я просто решил примерить его костюм.

Она ничего не ответила и только продолжала плакать.

– Наверное, это было глупо с моей стороны, – попытался оправдаться Джек.

Она мотнула головой, но ему было непонятно, хочет ли она сказать этим жестом «да» или «нет». Он положил ее руки себе на талию и продолжал стоять, не шевелясь. Затем начал нежно гладить ее волосы. Так прошло, наверное, несколько минут. Наконец, женщине удалось совладать с собой, она дважды сглотнула и тихонько оттолкнула его, после чего вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Ты не виноват, – сказала она.

Он ничего не ответил.

– Ты выглядел точно так же, как и он. А этот галстук я ему сама покупала.

Она подняла сумочку, покопалась в ней и вынула бумажный платок. Высморкалась и пригладила волосы рукой.

– Господи! – негромко выдохнула она.

– Прости, – повторил Джек.

– Не беспокойся ни о чем. Со мной все будет в порядке.

Он промолчал.

– Ты выглядел великолепно, вот и все, пожалуй, – продолжала Фролих. – Когда стоял перед дверью.

Теперь она открыто смотрела на него, потом протянула руки и деловито поправила галстук. Прикоснулась к тому месту, где ее слезы оставили на его рубашке влажное пятно, пробежала пальцами по лацканам пиджака, потом поднялась на цыпочки, сплела пальцы у него на затылке и поцеловала его в губы.

– Как здорово! – прошептала она и поцеловала Джека во второй раз – теперь это продолжалось уже несколько секунд.

Он стоял неподвижно некоторое время, после чего сам крепко поцеловал ее. Губы Фролих были прохладны, язык двигался быстро и имел привкус губной помады. Зубы оказались маленькими и ровными. Джек ощущал аромат духов от ее кожи и волос. Он прижал женщину плотнее и почувствовал упругость ее груди. Ее холодная рука скользила по его затылку, лаская «ежик» волос, и Джек чувствовал прикосновение острых ноготков. Затем он начал гладить ее спину, и Фролих замерла, упершись ладонями в его грудь. Она тяжело дышала, закрыв глаза, а потом прикрыла рот рукой.

– Нам не надо было этого делать, – тихо произнесла она.

Он посмотрел на нее и ответил:

– Наверное, не надо.

Она открыла глаза, но ничего не сказала.

– Так что же нам следовало делать?

Она отошла от него и шагнула в гостиную.

– Не знаю, – честно сказала Фролих. – Наверное, поужинать. Ты меня ждал?

Он прошел вслед за ней в комнату.

– Да, – кивнул Джек. – Ждал.

– Ты очень похож на него.

– Я это знаю.

– Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?

Он кивнул:

– То, что ты находила в нем, ты сейчас частично видишь и во мне.

– Но на самом ли деле ты такой же, как он?

Он понимал, что она имеет в виду. Воспринимаешь ли ты мир так же, как он? Одинаковые ли у вас вкусы? Увлекались ли вы одними и теми же женщинами?

– Я ведь уже говорил тебе, – напомнил Ричер, – что между нами было много схожего, но были и различия.

– Это не ответ.

– Он умер. Вот тебе и ответ.

– А если бы этого не произошло?

– Тогда многое было бы по-другому.

– Ну а если представить, что я не была бы с ним знакома? Вообрази себе, что я обнаружила тебя по другим каналам.

– Тогда, скорее всего, меня сейчас просто здесь не было бы.

– А если бы все-таки был?

Он внимательно посмотрел на нее, набрал в грудь побольше воздуха, задержал дыхание, потом шумно выдохнул.

– Тогда я сомневаюсь в том, что мы сейчас стояли бы тут вот так и обсуждали проблему с ужином.

– Может быть, ты не станешь заменой ему, – произнесла Фролих. – Может быть, как раз ты и будешь тем настоящим, кем не был Джо.

Он промолчал.

– Но все это очень дико, – продолжала Фролих. – Мы не можем так поступить.

– Конечно не можем, – согласился Джек.

– Но это же было очень давно, – напомнила она. – Уже шесть лет прошло.

– С Армстронгом все в порядке?

– Да, – кивнула Фролих.

Ричер промолчал.

– Но ведь мы с ним расстались, ты помнишь? За год до того, как он погиб. То есть, я не хочу сказать, что сейчас являюсь горюющей вдовой или кем-то в этом роде.

Ричер опять ничего не ответил ей.

– Ну, и ты на скорбящего брата не очень похож. Между прочим, вы вообще плохо знали друг друга.

– И ты сердишься на меня за это?

Она кивнула:

– Он был очень одиноким. Ему был нужен близкий человек. Вот поэтому я, наверное, и злюсь на тебя.

– А я – еще больше.

Она не ответила, только отвела руку в сторону и взглянула на часы. Это было так странно, что он тоже бросил на них взгляд. Ровно половина десятого. В тот же момент зазвонил ее мобильный телефон в раскрытой сумочке, которая осталась лежать в прихожей. В тишине звонок прозвучал особенно громко.

– Мои агенты должны сейчас доложить мне обстановку из дома Армстронга, – пояснила Фролих.

Она отошла в прихожую, нагнулась к сумочке и ответила на звонок. Выслушав доклад подчиненных, она молча оборвала связь.

– Все тихо, – сообщила она Ричеру. – Я просила их звонить мне каждый час.

Он кивнул. Фролих старалась сейчас избегать его взгляда. Тот чудесный момент прошел.

– Мы опять испробуем китайскую кухню? – поинтересовалась она.

– Меня она вполне устраивает, – отозвался Джек. – Закажи все то же, что и в прошлый раз.

Она сделала заказ из кухни, после чего поднялась наверх, чтобы принять душ. Джек дождался посыльного, который доставил им еду. В это же время появилась Фролих. Они ели на кухне, устроившись за столом друг напротив друга. Затем она сварила кофе, и они медленно пили его, не разговаривая. Ровно в половине одиннадцатого снова зазвонил ее мобильный телефон. На этот раз он оказался у нее под рукой, и Фролих сразу же ответила на звонок. Доклад оказался коротким.

– Все спокойно, – повторила она. – Пока все идет нормально.

– Перестань так волноваться, – посоветовал Джек. – Чтобы добраться до его дома в Вашингтоне, им придется нанести удар с воздуха.

Неожиданно она улыбнулась.

– А ты помнишь Гарри Трумэна?

– Это мой любимый президент, – кивнул Ричер. – Если судить по тому, что мне о нем известно.

– И наш тоже, – согласилась Фролих. – Судя по тому, что знаем о нем мы. В 1950 году, пока реставрировали Белый Дом, президент временно жил в доме Блэр, через улицу от Пенсильвания-авеню. И вот к нему должны были прийти сразу двое убийц. Одного полиция перехватила еще на улице, но зато второму удалось добраться до двери. И наши люди сумели оттащить президента от убийцы, закрывая его своими телами. И вот тогда он сказал, что ему остается только достать свой пистолет и засунуть его себе в задницу.

– Это очень похоже на Трумэна.

– Ты прав. Когда-нибудь я тебе расскажу еще несколько забавных историй, связанных с ним.

– Похож ли на него Армстронг? И будет ли он реагировать так же?

– Возможно. Все зависит от момента, как мне кажется. И хотя Армстронг кажется очень тихим и нежным, на самом деле он далеко не из трусливых. Кроме того, мне доводилось видеть его в гневе.

– Мне он кажется крутым парнем.

Фролих кивнула и снова посмотрела на часы.

– Сейчас нам нужно будет снова подъехать в офис и узнать, не произошло ли чего-нибудь где-нибудь. Ты позвони Нигли, а я уберу со стола. Скажи ей, чтобы она была готова и ждала нас у выхода из гостиницы ровно через двадцать минут.

Они прибыли в офис в четверть двенадцатого. Журналы записей происшествий оказались пустыми. Ничего интересного не смогли сообщить им ни в управлении городской полиции, ни в Северной Дакоте, ни в ФБР. В информационный центр все так же продолжали поступать ежесекундные сообщения о преступлениях, и Фролих принялась изучать их. Однако ничего необычного и здесь не обнаружилось. В половине двенадцатого зазвонил ее мобильный телефон. В Джорджтауне по-прежнему царили тишина и покой. Фролих снова обратила внимание на монитор компьютера. Но ничего не происходило. Часы отсчитывали последние минуты понедельника, затем начался вторник. В кабинете появился Стивесант. Но он, как и прежде, только обозначил свое присутствие, стоя в дверях, поскольку единственный стул, имевшийся здесь, принадлежал Фролих. Стивесант так и остался в дверях, прислонившись к косяку, Ричер сидел на полу, а Нигли примостилась на невысоком шкафчике.

Фролих выждала еще десять минут и снова позвонила в городскую полицию. Но они в очередной раз сообщили ей, что ничего серьезного и так или иначе относящегося к Армстронгу в городе не происходило. Женщина еще раз побеспокоила ФБР, соединившись со зданием Гувера, но и там ее ждало разочарование. Она уставилась на экран, отыскала несколько преступлений, которые показались ей подозрительными, но Стивесант, Джек и Нигли убедительно доказали ей, что тут нет никакой политической подоплеки и потенциальной угрозы вице-президенту. Стрелки часов продолжали неумолимо двигаться, и вскоре полночь наступила в Северной Дакоте. Фролих позвонила в полицейское управление Бисмарка, но и там ей ничего полезного не сообщили. Вообще ничего. Она снова обратилась в ФБР, и ей сказали, что за последние шестьдесят минут интересующие ее события так и не произошли. Она положила трубку на рычаг и, шумно выдохнув, откатилась на стуле от стола.

– Ну, вот так обстоят у нас дела, – доложила она. – Ничего не произошло. Ровным счетом ничего.

– Вот и отлично, – подытожил Стивесант.

– Нет, – покачал головой Ричер. – Совсем не отлично. Совсем. Это самые неприятные новости, которые мы только могли услышать.