Глава 25

Стоило ему закрыть глаза — и он тут же видел мерцающий кристалл. Огромный, величественный, он кружился где-то над головой, целиком и полностью захватывал внимание. Но самое главное — письмена. Было в них что-то влекущее, но в то же время настораживающее.

До самого «Серого кардинала» никто не проронил ни слова. Свирши выделили для Александра Рома нечто вроде саркофага: плотный хитиновый контейнер, из которого откачали воздух. Сконев пытался сосредоточиться и обдумать последовательность самых первых действий. Но мысли то и дело сбивались, возвращались к увиденным образам. Необходимо поговорить с Хеели Де Хан. Возможно, это ускорит понимание общей картины. Аллари знает куда больше него, а потому ее консультация крайне полезна.

— Капитан, с вами все в порядке? — обеспокоенно спросил Чарльз Бишоп.

Сконев молча кивнул. Он не удивился вопросу десантника. Последние минут двадцать его мучила головная боль. Сначала Константин не обращал на нее внимания, списывая на последствия от прямого обмена информацией со свиршем, но чем дальше, тем все более резкими становились обжигающие сознание волны. Рождаясь где-то в затылочной части черепа, они расходились в стороны и, подобно мономолекулярным дискам, устремлялись прочь. Потом короткое облегчение — и новый зарождающийся диск. Но не только боль лишала почвы под ногами: пугал ее источник. Перед внутренним взором Сконева багровыми всполохами мерцали письмена. Именно их пламя заставляло сжиматься в ожидании новой волны. Каждый извивающийся символ раскаленным клеймом впечатывался в тело, душу, сознание.

Они почти добрались до корабля, когда Хеели Де Хан рухнула на металлические подмостки. Она не издала ни звука, такое ощущение, что ее просто выключили. Константин было метнулся к ней, но первый же шаг обернулся таким головокружением, что стены стартовой площадки поплыли и попытались поменяться местами с полом. Его кто-то подхватил под локоть, но Сконев нервно дернулся, освобождаясь.

— Помогите ей! — морщась, бросил он.

Константин понимал: аллари повторила ту же самую процедуру, которую прошел он сам, и теперь вполне может испытывать ту же головную боль.

Он чувствовал, как покрывается испариной. А что если это начало сумасшествия? Что если та могучая сила, которую он видел, таким образом берет его под контроль?

Голова раскалывалась. Дыхание перехватывало. Сконев сквозь черноту, опускающуюся на глаза, видел, как Бишоп подхватил на руки аллари и бросился к «Серому Кардиналу». Нил Джек разрывался между помощью капитану и охраной затравленно рыскающих взглядами по сторонам арестантов. Они бы наверняка попытались сбежать, но трофейный пистолет в руках десантника заставлял не один раз подумать, прежде чем решиться на отчаянный поступок.

— Я в порядке… — прохрипел Константин, делая шаг к кораблю.

Он не почувствовал падения. Просто мир немного качнулся и погрузился в густой мрак. Сначала окрики Джека доносились словно из-за стены, потом стремительно отдалились, исчезли вовсе. Сконев ощутил себя невесомой песчинкой в ледяной космической бездне. Единственное, чего он сейчас желал больше всего, — укрыться от вездесущих алеющих символов. Но они вились вокруг, жалили разум, впивались в тело.

От них не спрятаться, они повсюду, они часть тебя…

— Что с ним?

— Все в порядке. Что случилось? Ты только посмотри на него…

Голоса приближались, наливались силой, эмоциями. Разговаривали двое — мужчина и женщина. Причем мужчина явно взвинчен.

— Видел! Это серьезно?

— Не думаю. Но наверняка не скажу. Просто так люди не теряют сознание. Я должна знать подробности.

— Обойдешься…

Темнота рассеивалась. В памяти еще витали какие-то неясные образы, но они стремительно угасали, забывались. Поначалу Сконев пытался удержать их, но вскоре сдался. Телом владела слабость и апатия. Не хотелось шевелиться, не хотелось выплывать из сонного спокойствия.

Свет резанул глаза внезапно и беспощадно.

— Он жив!

Послышался громкий возглас Нила Джека.

— Конечно, жив! — огрызнулась Эль'я Фэррол. — Капитан, вы меня видите?

Сконев заслонился руками, давая глазам привыкнуть к яркому освещению.

— Извините, что пришлось разбудить, но господин координатор уже дважды осведомлялся о вашем состоянии, — проговорила девушка.

— Что? Я же сам… он сказал, что ему нужно?

Константин сел на кровати. За головой потянулась паутина проводов.

— Ой, подождите минуту! — засуетилась медик. Она выглядела взволнованной, напряженной.

Продолжая щуриться, Сконев осмотрелся. Снова общая каюта, на этот раз «Серого Кардинала». От развернутой медицинской лаборатории тянутся провода к нему и к лежащей на соседней кровати аллари. Шлем с нее сняли.

— Не беспокойтесь, она скоро придет в себя, — предупредив вопрос капитана, сказала Эль'я Фэррол. — У вас обоих резко подскочило давление. Мне никто ничего не говорит. Что случилось? У вас такое было раньше? — в ее голосе звучало явное раздражение.

— Такого — не было! — чуть ухмыльнулся Сконев. — Кривошей и Скиф где?

Он смутно помнил обратную дорогу. Воспоминания возвращались медленно, нехотя вползая в опустошенную голову.

— Не беспокойтесь, за ними установлено постоянное наблюдение, — ответил Джек. — Служба безопасности оповещена о случившемся у представительства свиршей.

— Есть к нам претензии?

— Нет, что вы?! У вас не тот статус. Перед нами официально извинились и обещали провести зачистку на станции. Кивают на близкую реконструкцию и нехватку времени. Все как всегда.

— Что ж, значит, Колония получит основу для питательного экстракта. Тоже неплохо… — Сконев помассировал виски. — Будь у нас больше времени, стоило бы со всем этом разобраться плотнее. Ловчие сети… странно видеть их в руках гражданских.

— Согласен, — кивнул Нил Джек. — Недешевая игрушка для подпалубных крыс.

— Все, готово, — сказала Фэррол, отлепляя от головы капитана последний электрод. — Постарайтесь хотя бы первое время не переутомляться. Если почувствуете недомогание, даже самое небольшое, — сразу обращайтесь ко мне. За аллари не беспокойтесь. И еще вам следует знать: Светлане Кривошей пришлось дать успокоительное. Она до сих пор спит.

— Понял, — Сконев медленно поднялся на ноги. Головокружения нет, силы понемногу возвращались. Как ни хочется снова лечь, а дела ждать не будут. — Джек, подготовьте корабль к отлету.

— Место назначения?

— Нибиру… — задумчиво произнес Сконев.

— Есть!

Десантник покинул каюту.

— Капитан, можно вас спросить? — окликнула Эль'я Фэррол.

— Да… — Константин обернулся к девушке.

— И все же: кто вас так? — на ее лице отражалось непонимание.

— Вы о чем?

— Ваша шея…

— Александр, — ответил Сконев и только теперь обратил внимание: горло болело по — прежнему.

— Александр Ром?!

— А что вас так удивляет?

— Вы себя видели?

Девушка отошла к висящему на стене монитору, коснулась сенсоров. Матовая поверхность подернулась рябью, превратилась в зеркало.

— Посмотрите…

Сконев недовольно скривился, но к монитору подошел.

— И какова его природа? — удивленно спросил он, спустя несколько секунд.

— Термический ожог. Не очень сильный, но самый настоящий ожог.

— Не может быть…

— Почему не может? Я немного обработала его, скоро пройдет.

Константин уже не слышал слов медика. Он отчетливо вспомнил холодную хватку на горле. Но именно холодную! Тем не менее, отражение вкупе со словами Фэррол показывали иное. На его шее отчетливо виднелся красноватый ожог — отпечаток от человеческой ладони.

На командном мостике вовсю шла подготовка к старту. Пилоты проверяли системы, перебрасывались редкими фразами по внутренней связи с техническим персоналом. Откровенно говоря, Константин предпочел бы остаться сейчас один, но приказ отдан, и прогонять членов команды, выполняющих свою работу, — глупо. Разговор с координатором — вовсе не причина каждый раз тревожить людей. Что тому вообще надо? Был же уговор: Сконев сам выйдет на связь, как только завершится биосканирование. Откуда такое нетерпение?

Капитан вяло ответил на приветствие пилотов, подошел к терминалу. Пальцы застыли над сенсорами. Внезапное озарение заставило отказаться от немедленного вызова приемной координатора.

— Компьютер, принять запрос: раса — ШрейЗиРэн, система — Шрея, планета — Абенлу, объект — реликвия «ТаШаРу». Обзорную информацию вывести на личный терминал.

Секундная задержка — и на экране терминала появились затребованные данные, совсем немного. Доминат ШрейЗиРэн не распространялся о своей главной реликвии. Достоверно было известно, что «ТаШаРу» хранилась в специально выстроенном для нее храме «ТаШаРу — Саг». Большую часть времени доступ к ней запрещен. Лишь дважды в год правоверные ШрейЗиРэн имели возможность увидеть осколок, прошедший сквозь тысячелетия и хранящий в себе частичку божественного сознания. Для Домината «ТаШаРу» олицетворяла победу вечной и нетленной жизни над слабым и болезненным биологическим существованием. Не было во всех подконтрольных ШрейЗиРэн секторах предмета более почитаемого и ценного.

Триумвират обладал всего несколькими фотографиями реликвии, но Сконеву оказалось достаточно и их. «ТаШаРу» представляла собой кристалл, похожий на вытянутую призму. Полностью прозрачный, он имел всего одну матовую сторону, покрытую вязью извивающихся символов. Никаких сомнений — именно этот предмет присутствовал в полученных посредством биосканирования видениях. Именно эти символы вгрызались в разум, словно норовили навсегда заклеймить его своим присутствием.

Сконев сморгнул, потом увеличил изображение матовой поверхности. Что-то не так. Символы те же, но следовали они в совершенно ином порядке. Определенно в ином! Ошибки быть не может. Константин мысленно сравнивал две картинки: на экране терминала и у себя в голове.

И что это значит? Информация о второй реликвии в базе данных Триумвирата отсутствовала. Значит ли это, что Доминат просто не считает нужным сообщать о ней? Или разница в написании не столь уж и важна?

Так или иначе, но ШрейЗиРэн причастны к трагедии на шаттле в системе Тасали. Дело за малым — выяснить степень их причастности. Еще одна нить в деле, которое изначально казалось совсем не сложным.

Индикация терминала вывела Сконева из задумчивости. Входящий вызов… координатор… Константин выругался сквозь зубы.

— Капитан, вы все больше меня расстраиваете, — не приветствуя начал координатор. — Почему я должен ждать вас, как мальчишка? У вас какие-то затруднения?

— Никак нет! — выпалил Константин. — Вернее, да… мы потеряли одного человека. Александр Ром. Он… умер.

— Умер?! — лицо на голограмме вытянулось, рот искривился, а в глазах блеснула ярость. — Как это случилось?!

— Во время биосканирования. Что-то пошло не так. Он… сошел с ума.

— Что-то пошло не так?! — зло передернул координатор. — Капитан, вы понимаете, что ответственность за все случившееся лежит на вас?

— Разумеется, я готов…

— Что вы узнали?

Сконев с силой сжал кулаки.

— Ничего определенного. В голове Рома присутствовал неопознанный барьер. После снятия барьера…

— Капитан, вы что, не слышите меня?! — голос координатора хлестал подобно плети. — Я спросил: что вы узнали?

— Видения. Они касаются реликвии Домината.

— По — вашему они стоят смерти человека?

— Нет, господин координатор. Я должен был…

— Должен. Никто не спорит. Значит так, поскольку вы оказались не способны позаботиться о собственных людях… — голос координатора сделался ровным и бесстрастным. — Высылаю вам помощь. Вскоре на борт «Серого Кардинала» прибудет человек. Зовут его Ямато Такава. Передадите ему командование кораблем и окажете всяческое содействие. Уж на это-то вы, надеюсь, способны?

— Да, господин координатор.

— Вы меня очень сильно расстроили, капитан…

Связь прервалась неожиданно. Сконев так и остался с открытым ртом. Он знал, что виновен, что не справился с заданием, но полностью осознание этого пришло только теперь. Почему же все пошло наперекосяк? Почему каждый шаг, на который он решался, в итоге оказывался неверным? Все задание — цепь из ошибочных шагов. Тогда почему нет сожаления? Да, смерть Александра, без сомнения, трагична и невосполнима. Но кто мог предположить подобное? Никогда, насколько знал Константин, биосканирование не приводило к подобному результату. У контактеров случались нервные срывы, головные боли, были даже смерти. Но смерти быстрые, не имеющие ничего общего с физическими изменениями организма.

«Мутация, быстрый и неконтролируемый процесс мутации», — пришло ему в голову.

Это ли не повод для повторного изучения процесса обмена информацией между свиршами и представителями иных рас? Это ли не повод задуматься о потенциале самого человека?

Вопросы, вопросы…

Будут ли на них ответы? Судя по настрою координатора — если и будут, то не для опального капитана.

Сконев тяжело отошел от терминала, взглянул на пилотов.

— Мы ожидаем гостей. Похоже, придется задержаться здесь еще на некоторое время…

— Капитан, только что выходил на связь Чарльз Бишоп. Просил передать: проснулась Светлана Кривошей. Она очень просит о личном разговоре.

— Со мной? Зачем?

— Не могу знать.

— Ладно. Вы пока расслабьтесь, но держите руку на старте.

— Да, капитан.

— Я буду говорить в вашем присутствии, — просила Светлана Кривошей. — Скажу, что жива, — и все. Он наверняка с ума сходит.

— И тут же примчится на помощь? Поднимет на ноги половину высших чинов? Мы тут все с ума сходим. И не только мы.

Разговор состоялся в каюте Сконева. Девушка хоть и выглядела сонной, но говорила четко и быстро.

— Да нет же! — Светлана бессильно заламывала руки. — Вы зашифруете сигнал так, чтобы отец не смог отследить наше местоположение. Я скажу, что жива. Вы же знаете, у меня почти нет шансов выбраться с Нибиру, — ее голос снизился до шепота, плечи поникли. — Я бы хотела никогда не ступать на борт того злосчастного шаттла, но ничего не могу изменить. Я готова идти на сотрудничество с Триумвиратом, готова помочь в расследовании, как только смогу. И для этого мне надо совсем немного — всего один звонок. Разве это так много?

Первое раздражение от повторной просьбы девушки ушло. Сконев не любил просить дважды и не терпел подобного от других. Но за последние часы столько всего произошло. Будь у него самого семья, разве не желал бы он связаться с ней, зная, что вскоре предстанет перед трибуналом? Да — это идет вразрез с инструкциями, но что он теряет? Разговор с координатором окончательно выбил почву из-под ног.

— У вас будет всего минута и всего одна попытка. Если линия занята, никто не ответит или канал забит помехами — значит, не повезло.

— Я согласна, — горько усмехнулась Светлана. — Спасибо. Вам не придется жалеть о принятом решении.