Глава 14
Записная книжка
В четверг Антуан взял билет на поезд и послал тетке телеграмму, извещая ее о времени своего возвращения. Затем он отправился на поиски своего коллеги Пимона – узнать, нашла ли местная полиция ночного гостя Элен.
Увы, кемперский инспектор не смог сообщить Антуану ничего утешительного. Все местные врачи были опрошены на предмет того, не обращался ли к ним человек с огнестрельным ранением, и все как один дали отрицательный ответ.
– А карета?
– Кроме вас, мсье, ее никто не видел. Мы, конечно, продолжаем ее искать, но…
– Что-нибудь прояснилось с поисками Варена?
– Нет, мсье.
Попрощавшись с Пимоном, Антуан отправился бродить по городу. Он погулял по набережным Оде и Стейра, зашел в готический собор, прошелся по улице Кереон с ее фахверковыми домиками. Несколько человек узнали его – он даже встретил хозяина их старого дома, расположенного на набережной Стейра. Антуану хотелось воскресить свою юность, но на душе у него было неспокойно, и воспоминания в такие минуты не торопятся посещать человека. Мысленно он все время возвращался к Жерару, к его гибели и спрашивал себя, правильно ли он поступил, отказавшись от помощи графини де Кастель.
Он вернулся к Элен, чтобы забрать свои вещи. Уезжать Антуану не хотелось, и не то чтобы он опасался за судьбу женщины, которую покидал, – Элен уже подыскала двух сторожей, один из которых был отставным полицейским. Теперь Антуан почти желал остаться в Кемпере, но он был реалистом и понимал, что не соответствует запросам этой женщины. Он не мог потратить три тысячи франков только на то, чтобы обставить одну-единственную комнату в ее уютном гнездышке.
– Рука не болит? – спросила Элен.
– Нет, спасибо.
– Ты еще приедешь?
– Не знаю. Может быть.
– Но если приедешь, дашь знать о себе?
– Конечно.
Он притянул ее к себе, поцеловал, заглянул в ее глаза. Если бы она сейчас сказала: «Останься», он бы, наверное, не выдержал. Но она сказала, что ему лучше не опоздать на вокзал, и Антуан решил, что это конец.
Стоя на перроне, Антуан докурил сигарету и отшвырнул окурок, когда почувствовал спиной чей-то настойчивый взгляд. На всякий случай Антуан пошевелил револьвер в кармане и медленно обернулся. В нескольких шагах от него стояла дама в черном и в черной же шляпе, с которой свисала густая вуаль, закрывавшая лицо. Несмотря на это, он без колебаний признал в ней вдову Жерара и поздоровался со всей учтивостью, на какую был способен.
– Когда вы были у меня, вы сказали, что если я вспомню что-нибудь важное, я могу всегда обратиться к вам, – сказала Луиза.
Антуан заверил ее, что он всегда к ее услугам. Однако следующий вопрос его, по правде говоря, ошарашил.
– Скажите, мсье Молине, зачем вы пошли к этой твари?
Тон вдовы дышал такой ненавистью, что даже видавший виды инспектор немного растерялся. Однако он сразу же понял, что пытаться переубедить мадам Кервелла бесполезно, и решил пойти другим путем.
– Как вы знаете, мадам, я прежде всего полицейский. Я рассчитывал выведать у этой особы нечто такое, что поможет мне выйти на след убийцы Жерара, и она действительно показала мне секретер, в котором он хранил разные незначительные мелочи. Также я не исключал, что убийца может к ней наведаться, и как вам должно быть известно, мое предположение подтвердилось.
«Потому что, дорогая мадам, если я скажу вам правду – что я вернулся к ней из-за забытых перчаток, – вы наверняка решите, что я над вами издеваюсь, а ведь это вовсе не так, поверьте, – мысленно добавил инспектор. – И вообще, какого черта? Мои отношения с Элен не касаются никого, кроме нас двоих».
– Жерар никогда не стал бы хранить у этой особы что бы то ни было, – холодно сказала Луиза. – То, что вы хотели найти, находится у меня.
Антуан попытался собраться с мыслями. Он вовсе не ожидал такого поворота событий и, кроме того, не представлял себе, о какой именно вещи идет речь. Но он прекрасно видел, что Луиза колебалась между неприязнью и желанием довериться хоть кому-то, и понимал, что надо вести себя очень осторожно, чтобы не спугнуть ее.
– Если так, почему же вы не отдали мне это в мой первый визит? – спросил он.
– Потому что я думала, что она была у Жерара. Обычно он носил ее с собой. Однако вчера я нашла ее в его столе.
– Вы говорите о…
– Его записной книжке. Обычно он заносил туда заметки по поводу дел, которыми занимался.
Она сунула руку в сумочку и извлекла оттуда маленькую записную книжку, на обложке которой было приклеено изображение лошади. Антуан сделал движение, намереваясь взять ее, но Луиза тотчас же отвела руку.
– Я отдам ее вам, мсье Молине, если вы мне пообещаете… Нет – если вы торжественно мне поклянетесь в одной вещи.
– Все, что хотите, мадам Кервелла, – быстро ответил инспектор. Если бы она попросила его достать луну с неба, он бы ответил точно так же – просто потому, что считал, что добраться до записной книжки сейчас важнее всего на свете, а на все остальное можно и не обращать внимания.
– Вы должны поклясться, – сказала Луиза, не сводя глаз с его лица, – что если в результате вашего расследования вы выясните нечто такое, что может бросить тень на моего бедного покойного мужа, вы скажете об этом мне лично.
– Бросить тень? – Антуан даже не пытался скрыть своего изумления.
– Вы клянетесь?
– Клянусь, но…
Он даже не успел закончить фразу, как Луиза вложила записную книжку в его руку и сжала его пальцы так крепко, что он поморщился.
– Помните, мсье Молине: вы поклялись.
– Мадам, – Антуан решился говорить начистоту, отбросив околичности, – простите меня, но я ничего не понимаю. Вам что-либо известно, или вы только подозреваете? Или…
– На нас смотрят, – сказала вдова, делая шаг назад. – Видите ли, мсье Молине, мой бедный отец всю жизнь любил повторять одну фразу. «Запомни, Луиза, – говорил он, – деньги любят счет». А мой муж тратил куда больше, чем зарабатывал. Только на эту тварь за последние три месяца он потратил не меньше пяти тысяч франков, и ладно бы он делал долги, но он аккуратно оплачивал все счета. И я очень хотела бы понять, откуда у него появились эти деньги.
Антуан пристально посмотрел на нее.
– Он не играл на бирже?
– Его заработка не хватило бы на сколько-нибудь серьезные операции.
– А вы ему не давали деньги?
– Я? – вскинулась вдова. – За кого вы меня принимаете? Конечно же, нет!
– Но он ведь имел доступ к вашему состоянию?
– Он не мог потратить и сантима без моего согласия, – с ожесточением ответила Луиза. – Таково главное условие нашего брачного соглашения. Мой покойный отец был далеко не глуп, поверьте!
– Но Жерар увлекался скачками, – напомнил Антуан. – Может быть, ему просто повезло?
– Он никогда не выигрывал на скачках больше ста франков.
– А друзья или, допустим, кредиторы? Могли ведь они дать ему в долг?
– Бретонцы не дают в долг состояние человеку, который проматывает деньги на публичную девку. Кроме того, как только стало известно, что он умер, мне предъявили к оплате все долги, которые он не успел оплатить. Он не занимал деньги ни у ростовщиков, ни у кого-либо еще. Он только тратил.
– Хорошо, – сдался Антуан. – Что конкретно вы подозреваете? Если у него водились деньги, значит, откуда-то они должны были взяться. Вы полагаете, что Жерар нашел способ… Так сказать, использовать свои служебные полномочия не по назначению?
Луиза вздохнула.
– У моего покойного отца была еще одна поговорка, которую он постоянно повторял, – сказала она. – Папа говорил: «Деньги никогда не даются легко».
Обернувшись, Антуан увидел поезд, который подходил к станции. Но инспектору надо было задать вдове Жерара еще несколько вопросов.
– Вам известно, как выглядел человек, в которого я стрелял… – он спохватился и не сказал «в доме Элен Сабле», а закончил иначе: – ночью?
– Да, коллега мужа мне рассказал об этом.
– Кто-нибудь, кого вы знаете, может подходить под это описание?
– Человек тридцать, не меньше, – усмехнулась вдова. – Но никто из них не способен с разбегу выпрыгнуть из окна второго этажа. Кроме того, я нанесла им всем визиты и убедилась, что никто из них не пострадал.
Да, она вовсе не была слабохарактерной. Теперь Антуан знал это точно.
– Вы могли отдать записную книжку коллегам Жерара, но выбрали меня. Могу я спросить почему?
– Я сомневалась, – призналась Луиза. – Но я видела ваше лицо там, на похоронах. Вам было так же плохо, как и мне. И потом я узнала, – она усмехнулась, – что вы отшили эту дрянь.
– Простите?
– Мадам Клотильду де Кастель. – Она словно выплюнула эти слова, и Антуан понял, что сильно заблуждался, считая, что никто на свете не способен ненавидеть графиню. – Она всегда вертела всеми как хотела, но с вами у нее вышла осечка. Ее отец был мот, пьяница и картежник. Он проиграл ее графу де Кастелю в карты, вы знаете?
– Я бы просил вас… – начал Антуан с неудовольствием.
– Это вовсе не сплетни – маркиз рассказал об этом моему отцу, которому был должен немало денег. Но Клотильда оказалась с характером – она сказала, что если граф хочет ее получить, пусть женится. Он был богат и вполне ее устраивал – она знала, что у него неважное здоровье, а значит, она скоро овдовеет и будет делать, что захочет. Правда, ей пришлось дольше ждать, чем она думала, но своего она все же добилась. Есть, знаете, такие женщины, которые не прочь похоронить своих мужей, и графиня из их числа. Я-то совсем другая – я бы предпочла умереть, чтобы только Жерар остался жив. – По ее лицу пробежала судорога. – Хотя тогда он первым делом напился бы от радости, а потом женился бы на этой твари… Вот и ваш поезд. До свидания, мсье Молине, и не забывайте о том, что вы мне обещали.
И, прихрамывая, она двинулась прочь, а пораженному до глубины души Антуану Молине оставалось только занять место в вагоне, где кроме него оказалось всего несколько человек.
«Собственный отец проиграл свою дочь в карты… Черт знает что такое! Конечно, за покойным маркизом числилось много чудачеств, но… С другой стороны, в Париже я чего только не насмотрелся по службе… Случались и такие истории, в которые ни один приличный человек не поверит. – Антуан встряхнулся. – Ладно, не важно, что там было в прошлом у графини и как с ней поступил ее отец. Главное – я заполучил важную улику, которая может мне помочь».
Убедившись, что никто на него не смотрит и не обращает внимания, он раскрыл записную книжку Жерара и почувствовал, как у него сжалось сердце. С годами почерк у человека меняется, но основные его черты остаются такими же, как в детстве, и эти небрежные каракули напомнили Антуану столько, сколько не напомнила бы самая длинная прогулка по набережной, где он когда-то любил бывать.
Первые страницы содержали перечеркнутые записи к каким-то малозначительным делам, которые завершались одной и той же пометкой: «преступник арестован». Доведя дело до конца, Жерар, очевидно, зачеркивал все, что к нему относилось, и переходил на новую страницу.
Чуть больше года назад, судя по дате наверху страницы, Жерар впервые заинтересовался тем, кого газеты позже назовут «бретонским демоном», хотя вскоре выяснится, что Фредерик Варен совершал убийства не только в Бретани, но и в Нормандии.
«Бланш Дре, двадцать два года. Бывшая горничная. Волосы светло-русые, глаза голубые, невысокого роста. Ушла из дома и не вернулась. Тело нашли в лесу два дня спустя. Двадцать шесть ударов ножом (по словам врача). Это не первый подобный случай». Последняя фраза была подчеркнута дважды, далее крупно: «Установить все жертвы».
После этого несколько страниц в книжке занимали имена и описания девушек, которые были убиты в Бретани неизвестными за последние несколько месяцев. Часть имен была густо зачеркнута – очевидно, Жерар уже тогда понял, что они не имеют отношения к делу. В конечном счете у него образовался список из четырех жертв, в который входили две проститутки, уволенная горничная и нищенка. Во всех случаях имели место либо нападение в глухом безлюдном месте, либо нападение ночью, либо и то и другое вместе. Проанализировав географию преступлений, Жерар написал крупными буквами: «Он передвигается».
Затем он стал проверять, не было ли схожих преступлений в соседних регионах, и нашел два случая в Нормандии: один – в Трувиле и один – в Руане. В Трувиле была убита девушка, продающая цветы, в Руане – официантка из кафе. Перед смертью официантка упоминала о том, что ее пригласил на свидание какой-то господин.
Тут произошло новое убийство недалеко от Кемпера: «Изабель Морван, восемнадцать лет. Внучка Луи Морвана, дворецкого госпожи графини. Зарезана, как остальные. Говорил с родителями, с дворецким, – их горе ужасно. Видел графиню. Велено найти убийцу любой ценой. Говорили о юридической волоките – убийства в нескольких департаментах. Графиня обещала любую поддержку. Я стану комиссаром и получу орден, если найду убийцу и доказательства его вины. Семь жертв – не шутка».
Судя по последующим записям, Жерар стал методично отрабатывать все места, где случились преступления. Он обошел гостиницы и пансионы, просмотрел книги, в которые записывали имена постояльцев; он сличал даты, искал, находил подозреваемых, сомневался и свои сомнения тоже заносил в книжку.
«Ничего не выходит. Коммивояжеры отпали. Циркачи не годятся. Бродяга? Но официантка из Руана не пошла бы с ним на свидание и не назвала бы его господином. Хотя, может быть, он ухитрился ее провести, раздобыл где-то одежду и т. д.? Но если это бродяга, гостиницы мне не помогут».
И наконец:
«Есть один подходящий человек. Фредерик Варен, художник. Ездил по Нормандии, потом перебрался в Бретань. Родителей нет. Перебивается случайными заработками. Проверить, мог ли он убить их всех».
На следующей странице:
«Бретань, кажется, подтверждается, кроме уб-ва в Морлэ, но это ничего не значит. Проверяю Нормандию. Жил не в Трувиле (это ему не по средствам, как-никак модный курорт), а в Довиле. В Трувиле пытался продавать свои картинки – их никто не покупал, само собой. Мог убить цветочницу? Мог.
Руан. Совпадение: рисовал Руанский собор (который малюют все мазилы), завтракал в кафе, где работала убитая официантка. Ее подруга – Кристина Пуарье, работает в мастерской модистки – вспомнила, что он предлагал нарисовать портрет официантки, но она не захотела.
Неприятность: Кристина – его алиби. Варен был с ней. Черт возьми, как она может помнить, что было почти год назад? Уверяет, что помнит и совершенно уверена. Беда с этими свидетелями».
И на следующей странице:
«Вернулся в Кемпер. Ездил к графине. Обсуждали, как продвигается дело. Гостиницы, в которых он жил, не доказательство. Свидетельство Кристины. Разобраться с Морлэ».
Перелистнув страницы в обратном направлении, Антуан понял, что убийство в Морлэ – это Красотка Мари, она же Мари Брюль, проститутка. Когда местный полицейский увидел ее тело, то ему сделалось дурно: несчастную просто искромсали ножом.
Значит, с причастностью Варена к убийству в Морлэ возникли сложности, но, судя по лаконичной записи Жерара «Был в Бресте, разобрался с Морлэ», проблема была решена.
Дальше следовали записи по другому делу – выяснению, кто разбил окно в модной лавке и вынес оттуда шелковые ткани, но злодей сыскался в два счета, и инспектор Кервелла вновь вернулся к расследованию, за которое мог получить звание комиссара. Впрочем, там уже все было совершенно ясно.
«Варен взят с поличным. Под кроватью – отрезанная голова Жанны Массон. Восьмая жертва – дочь рантье, которая слишком любила мужчин. Больше убийств не будет».
После этой записи шли еще несколько страниц, посвященные другим расследованиям, и внезапно записи обрывались. Ни слова о бегстве Варена, ни слова об убийстве Ривоалей, – ничего.
Хмурясь, Антуан на всякий случай пересчитал страницы в книжке, но все они были на месте. Почему-то его больше всего озадачивало не то, что Жерар неожиданно прекратил делать заметки, а то, что тот даже не удосужился упомянуть об их встрече, которой было суждено стать последней.
«Если предположить, что вдова была права и тот, кого я ранил, искал в доме Элен именно эту книжку… Почему? В чем ее ценность? Откуда у Жерара появились деньги, причем большие? Он кого-то шантажировал? Кого и чем? Имеет ли ночной гость отношение к Фредерику Варену или никак с ним не связан? А если никак не связан, как объяснить, что тот, в кого я стрелял, в точности похож на человека, описанного доктором Ривоалем? Человека, который, судя по всему, нес с собой сверток с головой Жанны Массон… И эта же голова оказалась в комнате Варена, где ее обнаружил Жерар. Получается, Варен действовал не в одиночку? Нет, тут что-то не так… Если бы у него были сообщники, он бы наверняка сдал их, чтобы переложить на них часть своей вины. Когда тебе грозит гильотина, с такими вещами не шутят…»
Но тут поезд прибыл на станцию, на которой Антуан должен был выходить, и, надежно спрятав записную книжку убитого друга, инспектор заторопился к выходу.