Глава четырнадцатая
ИМЕТЬ ЦЕЛЬ ЖИТЬ
Богатый дом! Максим в таких прежде никогда не бывал, да и теперь, пожалуй, опоздал: кому сейчас есть дело до этого богатства? Разве что попытаться переждать здесь ливень… Просторно, много комнат, есть где сложить припасы. Вот только надо их еще сюда собрать. А потом работать, укрепляя двери и окна, — все окна, на всех трех этажах. Да, окна Максиму не понравились — слишком большие. Стекла, наверное, толстые и очень прочные, но мутантов это не остановит. Покосившись на огромную, в половину стены, плазменную панель, украшавшую огромную гостиную на первом этаже, Максим пошел вслед за Толиком, уже отыскивавшим дорогу в подвал.
— Фонарик возьми! — окликнул его Дрон. — Внизу темно, наверное.
«А что будет, когда батарейки кончатся? — Макс щелкнул кнопкой, проверяя чудесное изобретение цивилизации. — Вряд ли скоро наладят их выпуск, даже если с вирусом справятся».
— О, фонарь! А я собирался просить! — обрадовался Толик, который уже нашел под лестницей на второй этаж нужную дверь. — Ты свети, а я открою!
Чуть погодя оба уже спускались вниз по крутым ступеням. Подвал оказался весьма просторным, тоже с несколькими комнатами, по сути — целый этаж. Они взломали несколько дверей и сначала обнаружили нечто вроде дополнения к гардеробной, забитой вещами и обувью на большую семью, преимущественно зимней. Потом — едва ли не склад строительных материалов, банки с краской занимали целый шкаф.
— Хозяин, наверное, любил по дому все делать сам, — сказал Толик, рассматривая инструменты. — Прихоть миллионера, обычное дело. Только нам это ни к чему. Вот про одежду надо у Папы Миши уточнить.
— Зачем нам одежда?
— Ну, я вот пообносился, да и тебе куртку лучше не стирать, а выбросить. Между тем холодать будет, а ночевать, может, и на крышах еще придется. Бери эту «аляску» — пар костей не ломит. Во! Постельное белье! Жаль, нет старых добрых полосатых матрасов, но кое-что тут подобрать можно.
Ни продуктовых запасов, ни воды они внизу, к сожалению, не обнаружили. Оставив фонарь приятелю, Максим взбежал по ступеням наверх и доложил Дрону о находках.
— Я пошлю ребят! — пообещал он. — Но по одежде кое-какие запасы у нас имеются, мы не так давно магазин большой навестили, как раз с этой целью. Клевая куртка! Иди помоги второй этаж осмотреть, а я Папу Мишу позову, пусть сам ищет эти фотоальбомы.
Максим поднялся и, повинуясь жесту старшего на этом этаже, пошел влево. Тут была лишь одна дверь, он нажал на ручку, толкнул ее и отскочил. Тишина. Осторожно заглянув, он увидел просторную детскую. Беспорядка, в отличие от других комнат, тут почти не было. Он удивился про себя: ведь уже привык, что если за дверью оказывается запертый несколько дней мутант, то все перевернуто в поисках съестного. А тут — только постельное белье разбросано и изорвано, да и то только с одной кроватки. Другая, побольше, стоит аккуратно заправленная. Скорее всего, заправляла ее та самая азиатка в переднике. А потом вернулась.
Оба ребенка были дома в момент катастрофы. От того, что постарше, остались дочиста обглоданные кости, младшего мутант сожрал почти целиком. Максим начал было высматривать останки его черепа и сам себя одернул: что ты делаешь? И прежнее отношение к жизни будто вернулось на секунду: в нос ударил запах разложения, взгляд выхватил бурые пятна на светлом ворсе ковролина, окровавленные клочки одежды. Он резко отвернулся и увидел звездное небо с большим месяцем во всю стену. Родители старались сделать детскую уютной.
— Знали бы, чем дело кончится, старались бы еще сильнее, — пробормотал он, озираясь. — Все равно ведь никак не смогли бы это предотвратить. М-да, тут ничего толкового нет…
— Должно быть! — Папа Миша вошел в комнату. — Детские рисунки еще нужны. Вот, со стены сними и поищи в ящиках письменного стола.
Он ушел так же спокойно, как и появился, и Максим смущенно кашлянул. Все же разговоры с самим собой до добра не доведут. Он аккуратно снял приколотые к обоям рисунки. Ракеты, корабли, самолеты, пальмы, жирафы и, конечно, человеческие фигурки. Максим не стал их разглядывать. Откатив трехколесный велосипед, выдвинул ящики стола. Тут после недолгих поисков оказалась целая папка детского творчества, набитая почти до предела. Добавив туда рисунки со стены, Максим спустился вниз.
Папа Миша, присев на перевернутое массивное кресло, с интересом изучал фотоальбом. Еще с десяток лежали на паркете у его ног. Бойцы тащили мимо найденные где-то продукты, бутылки с минеральной водой, по всему выходило, что осмотр дома закончен. Позади командира смущенно переминался Дрон.
— Папа Миша, ехать надо.
— Красивая семья, — негромко сказал Папа Миша. — Много путешествовали. Ну а что, деньги были, вот и путешествовали. Это правильно, я бы знал — продал бы все к чертям и тоже свозил своих куда-нибудь далеко, задорого.
Он опустил альбом, о чем-то думал несколько секунд, глядя прямо перед собой, а потом не бросил, а просто уронил его в кучу к остальным.
— Ты! — сказал Максиму, поднимаясь. — Собирай и в автобус. Отправление через тридцать секунд!
— Беспокоит он меня! — Дрон кинулся помогать Максиму. — Вот так задумается и привезет нас в стену. Автобус один, а другой транспорт нам уже ночью искать придется, время-то идет!
— Сядь за руль! — посоветовал Максим.
— Не пускает! Я уж говорил с ним перед выездом, а он: ты сам в любой момент помереть прямо за рулем можешь, о чем думаешь? Сломался мужик.
Они бегом вернулись к автобусу, вслед за ними в уже тронувшийся транспорт запрыгнули часовые автоматчики. Прокашливаясь, Папа Миша вывел автобус со двора на улицу, но скорость не набирал, озираясь и поглядывая на карту. Спустя метров двести он снова свернул. Огнеметчики, рядом с которыми сидел Максим, переглянулись. Однако Папа Миша действовал вполне разумно: он подвел ЛиАЗ к небольшому продуктовому магазинчику.
— Пять минут на разграбление! — только и сказал он, даже не повернув головы.
Дрон начал командовать. Снова открыли дверь, снова выскочили часовые, а несколько человек, в том числе Максим и Толик, быстро обыскали магазин. Там, конечно, все было разгромлено. Мутанты сожрали все продукты, которые могли почуять, остались лишь те, чтобы были герметично упакованы. Они взяли все, что можно, включая одноразовую посуду, салфетки и даже пару мангалов и уголь.
— Пригодится, — сказал Толик. — Колбаски вот эти точно надо прожарить насколько возможно. Время-то идет, а тут было не очень-то прохладно.
— Йогурты брать или нет? — спросил у него очкарик, признавая в хозяйственном Толике старшего.
— Вот еще поноса нам не хватало! Давно испортились. Эх, яичек бы…
Лучше бы он этого не говорил. В и без того урчащем желудке Максима случился настоящий голодный спазм, эдакий плач о потере. В самом деле, а где теперь взять яиц? Мутанты каким-то образом чувствовали запах съестного сквозь скорлупу и никогда их не оставляли. И даже если выбраться из города, если найти птицеферму… Там от кур наверняка только перья остались. С добычей они вернулись в автобус, громыхая пакетами с пивом, — все же питье, так решил Дрон.
— Воды мало! — сказал Папа Миша так, будто они в этом виноваты. — Сок жажду не утоляет, а за пиво вам Новосиб вломит. Еще надо хоть пару точек проверить.
— Стемнеет скоро, Папа Миша! И тучи над нами, я гром слышал.
— Сносит твои тучи, к востоку. Чуешь духоту? Погрохочет и мимо пройдет, обычное дело в жару. — Папа Миша не спеша тронулся. — Дверь не закрывать! Вон, впереди машин много, слейте горючки. И пошевеливайтесь!
И они, часто поглядывая на небо, торопились, как могли. Максим по неопытности наглотался бензина, когда впервые в жизни отсасывал его из бака через трубку. Хотелось хотя бы запить чем-нибудь, но просить было и бесполезно, и неудобно. Когда заполнили все имевшиеся канистры, доверху налили в бочонки, стоявшие в хвосте автобуса, — те самые, с гудроном, что выставлял Новосиб для «дымовой завесы» на случай, если ночью мутанты атакуют автобусы. Потом Папа Миша снова подвез их к магазину, но этот оказался уже полностью кем-то вычищен. Затем они, потные и злые, вытащили из аптеки все, что хоть кому-то могло пригодиться, включая даже клизмы. И опять магазин.
Здесь им повезло дважды: рядом оказался отдел, торговавший электронной мелочевкой вроде дешевых часов и пультов, но самое главное — батарейками. В самом магазине побывали лишь мутанты, и самую ценную добычу составили двенадцать пятилитровых бутылок питьевой воды, не говоря уж о минералке, соках и, опять же, пиве.
— Я Новосибу прямо скажу: хватит добром разбрасываться! — храбрился Дрон. — Сухой закон? Отлично, я согласен! Но на пиве и суп варить можно, между прочим. И лапшу.
Они уже заканчивали погрузку, когда на пятом этаже соседнего дома отворилось окно. В тишине мертвого города этот звук услышали все и синхронно вскинули автоматы, роняя добро на землю. Там, в окне, показалась седая женская голова. Старушка, поднося к глазам очки под разными углами, пыталась рассмотреть бойцов.
— Кто здесь?! — громко спросила она дребезжащим, испуганным голосом. — Вы от правительства?
— А как же! — ответил Дрон. — Только вы не шу…
— Кто здесь?!! — еще громче крикнула старуха. — Я не хорошо слышу!
— Мотайте к ней, — приказал Папа Миша. — А то так и будет орать на всю Пресню. Времени мало! И не забудьте взять для старухи что-то из ее тряпья.
Пока остальные быстро закидывали воду и продукты в автобус, Максим по просьбе Дрона встал под самым окном и все же смог объяснить старухе, что ей пора идти открывать дверь. Когда они бегом огибали угол дома, чтобы добраться до подъезда, она все еще возилась с окном, тщательно закрывая шпингалеты.
Мутантов, к счастью, так и не появилось. Снова выглянуло солнце, оно уже совсем близко подобралось к крышам домов. По замусоренному двору последние порывы свежего ветерка гнали рваный полиэтиленовый пакет. Дверь в подъезд, погнутая чьими-то могучими ударами, оказалась нараспашку. Деловито, можно сказать, привычно страхуя друг друга, они вошли внутрь и молча поднялись до пятого этажа. Тишина. Дрон выставил двух людей на лестнице, на пролет выше и ниже и заставил остальных дружно рассмеяться, когда надавил на звонок.
— Да тише вы, лошади! — смутился Дрон и постучал в дверь кулаком. — Эй! Дама!
— Кто там? — раздалось из-за двери примерно через минуту.
— Дед Пихто! — не удержался Толик. — Открывай, мамаша! Свои! Ехать пора!
Старушка долго возилась с замками, что-то бормоча, потом, так и не закончив дело, вдруг снова подала голос.
— А я хотела бы знать, кто вы! Вы мне так и не ответили!
— Народная дружина! — сообщил ей Максим. — Действуем по поручению мэрии! Оказываем помощь!
— А что же вы тогда магазин грабили?
— Если не откроете, мы уедем! — пригрозил Толик. — У нас много еще вызовов на сегодня!
Парни снова заржали, но старушка, все же решившись, открыла. Они тут же оттеснили ее внутрь и разошлись по квартире, только Толик остался с ней, чтобы успокоить.
Но хозяйка нервничала и в перерывах между рассказом о произошедшем все пыталась заглянуть в комнаты. На нее не обращали внимания: медлить никто не хотел. Максим, отыскав большую сумку, наугад напихал в нее белье, простыни, разного рода одежду — уж такую, какую нашел. Очкарик, имени которого он так до сих пор и не узнал, заглянул в кухню, но старушка успела съесть и выпить все. По квартире шел не слишком-то приятный запах: она явно пользовалась не работающим уже туалетом.
— Все, пошли отсюда, — сказал очкарик, морщась. — Папа Миша не в себе, как бы не заставил квартал за ним бежать. Он и в лучшие времена так делал.
Осознав, что нужно немедленно уходить, старушка решительно потребовала ее подождать: ей нужно было взять лекарства, деньги и документы. Да и вообще, надо же собраться! Лекарства Максим сразу собрал все, что нашел: и в холодильнике, и в аптечке, и на подоконниках. Деньги и документы Дрон позволил ей взять самой, для чего им пришлось выйти из комнаты — хозяйка имела тайник.
— Лучше не спорить, а то придется этот божий одуванчик силой тащить, а мало ли что с ней будет? Они же лучше голыми на мороз, но с паспортом в зубах. Поколение такое. Без документов сама не уйдет.
За окном кухни послышался рокот моторов, и все подошли к окну. По улице прошла БМП, за которой следовали две машины с цистернами.
— Заправки чистят, — вздохнул очкарик. — А нам остается только из машин сливать. Как думаете, на сколько еще останется топлива в городе?
— С месяц можно будет легко брать, — прикинул Толик. — А потом все чаще будем нарываться на слитые баки. С другой стороны, и людей все меньше, и поездок, наверное, тоже.
— И так, и так паршиво, — заключил Дрон и открыл окно. — Что мы тут стоим, вонь нюхаем? Эй! Скоро уже! Скажите Папе Мише, чтоб не нервничал!
— Ты чего кричишь-то? — удивился Максим.
— БМП туда-сюда ездят, а мы будем шепотом говорить? — рассмеялся Дрон. — Все, пошли за ней.
Конечно, старуху больше всего волновало, следует ли ей брать документы сына, который ушел на работу и до сих пор не вернулся. Ее не слушали: просто вывели из квартиры, а уж там ее подхватил на руки Толик и понес вниз. Ему она и рассказала, как пила воду из бачка унитаза все это время, как кто-то стучал в дверь и рычал, как замолчали телефоны, а за окнами бродили лишь какие-то странные люди, которых она боялась. Старушка не расплакалась, зато у Толика блестели глаза, когда он выходил из подъезда.
— Так и живем… — проворчал Дрон. — Скорее бы ее в пионерлагерь, а то будет на нервы действовать.
— А там что? — спросил Максим, забрасывая на плечо сумку со старушкиными вещами. Стало стыдно: конечно, следовало дать ей время собраться… Но где его теперь взять, время? Времени больше нет ни у кого. — Просто поселят ее в одной комнате с такими же?
— Ну да. Там и будет ждать сына, а когда осознает, что не дождется, то помрет. — Дрон сплюнул. — Подтянись, братва! Домой едем!
В автобусе причитающую старуху, к счастью, сразу увели к задним рядам, далеко от мест Максима и Толика. Папа Миша их появление не прокомментировал вообще никак, но позволил временной постоялице устроиться поудобнее, прежде чем поехал. Двое мутантов, привлеченные, наверное, шумом БМП, пробежали прямо перед ними. У женщины по голой спине метались мокрые волосы. К автобусу они приближаться не решились.
— Мимо метро не поеду, — будто сам себе сказал Папа Миша. — Ну его к чертям. По Шмитдовскому лучше, авось не заблудимся!
Он свернул влево, избегая опасной близости со станцией метро «1905 года», и все немного расслабились: к вечеру снова стало жарко, ни одна капля так и не упала на сухой асфальт, а значит, впереди их ждет спокойный, заслуженный отдых и какой-никакой ужин. Максим не успел подумать о том, что больше, чем яиц, он хотел бы свежего мяса, желательно жареного, когда Толик буквально прочел его мысли.
— Мангал есть, уголь есть, друзья, палатка… А мяса нет. Обидно, да?
— Наверное, и не будет, — горько усмехнулся Максим. — Откуда в Москве коровы или свиньи? А если бы были, мутанты их бы уже сожрали.
— Думаешь, где-нибудь они еще остались? — Толик сглотнул слюну. — Прикинь, мы тут ездим, носимся, голодаем… А Мамед в это время сидит в дачном поселке, шампуры переворачивает. Может, они там поросенка какого нашли или хоть козу?
— Если и нашли, то надолго этого не хватит. А фермы наверняка все разгромлены, мутанты ведь на запах идут. И поэтому…
Максим не договорил, потому что справа, совсем недалеко, начали бить сразу из двух автоматов. В перерывах между очередями сквозь лишенные стекол окна до них долетел чей-то крик, а потом раздался взрыв. Затем снова застрекотали калашниковы, и еще кто-то стрелял одиночными, наверное, из пистолета.
— Прибавляй, Папа Миша! — попросил Дрон. — Не хватало нам проблем! Пусть сами разбираются.
— Да погоди ты…
Впереди Шмидтовский проезд пересекали четверо, они бежали, явно от кого-то спасаясь. Автоматная очередь срезала одного, и он ничком повалился на асфальт, выронив рюкзак и какие-то пакеты, рассыпались вещи и продукты. Последний, бросив свою ношу, остановился, развернулся и, выхватив из-за пояса короткий автомат, начал бить в невидимого наблюдателям противника. Папа Миша дал по тормозам и схватил калаш. Стрелки по обоим бортам зашевелились, щелкая затворами: слева послышался рев мотора.
Снова короткая очередь из калашникова, и мужчина посреди проезжей части выронил автомат, согнулся и упал на колени, харкая кровью. Двое его товарищей успели добежать до устремившейся им навстречу легковой машины, которую не было видно из-за врезавшегося в столб во время катастрофы грузовика. Слышны были лишь их крики и хлопанье дверей. А потом с той стороны раздался сильный взрыв, и над грузовиком полыхнуло.
— Гранатомет! — подскочил Толик. — Или сдавай назад скорее, или надо выбираться из автобуса!
— Оглянись! — посоветовал Папа Миша. — А лучше ложитесь все!
Максим тоже повернул голову и увидел два джипа, из которых торчали стволы. Они приближались на большой скорости, и Максим присел. К огнестрельному огню их автобус никак не был подготовлен, и вступать в бой совершенно не хотелось. Впрочем, в их сторону полетело лишь несколько пуль: люди в дорогих внедорожниках пытались оторваться от преследующего их бронетранспортера, и на открытом участке им это удалось. Они наверняка смогли бы спастись, но впереди их ждала засада: те бойцы, что расстреляли из гранатомета первую машину. Оба джипа пронеслись мимо ЛиАЗа и попали под обстрел. В первую, насколько мог судить Максим, тоже попали из гранатомета, по второй, чудом избежавшей столкновения, начал работать пулемет. Не вписавшись в поворот, внедорожник ударился об уткнувшуюся в угол дома «Ниву», высоко подпрыгнул и упал набок. Тотчас на дорогу выбежали четверо в камуфляже с автоматами. Двое заняли позиции, готовясь отразить атаку из ЛиАЗа, еще двое быстро, без разговоров добили раненых.
Между тем БТР поравнялся с автобусом и остановился. Из люка водителя показалось усталое лицо со впалыми щеками.
— Кто такие?!
— Группа Новосиба, с Магистральной базы.
— Ясно. — Водитель выпрямился и закурил. — А мы тут мразей бьем. Мародеров то есть. — Усталые, но зоркие глаза уставились на пакеты рядом с Дроном. — Это у вас что? Пиво?
— Пиво, окрошку делать, — так же спокойно ответил Папа Миша. — Залезай, угощайся!
Дрон недовольно засопел. Водитель, у которого Максим успел заметить капитанские погоны, исчез в люке, и оттуда послышался характерный треск рации. Потом открылся десантный люк, и выбрались трое бойцов с автоматами. Они помахали товарищам, собиравшим на асфальте добычу, отнятую у мародеров. Те двое, что целились в автобус, задрали стволы. После этого появился и сам капитан, который, поправляя портупею, вошел в ЛиАЗ.
— Спасибо! — улыбнулся он и прихватил сразу две упаковки баночного пива, которые передал в дверь товарищам. После этого капитан взял банку и себе, с удовольствием щелкнул колечком, открывая. — Было бы еще холодное! А я уж удивился: на базах-то сухой закон! Но окрошка — дело святое. Жаль, что ни колбаски, ни картошки, ни редиски… Да ничего у вас нет!
Он сделал несколько больших глотков и утер губы рукавом.
— А у вас разве не сухой закон? — мрачно спросил Дрон, которому было жалко добычи.
— Еще посуше, чем у вас! — весело подмигнул ему капитан. — К тому же, я за рулем. Поймают — расстреляют на месте! Только уже не поймают, хватит. Надоела эта бодяга.
— Уходите? — сразу понял Папа Миша. — Там, на Звенигородском путепроводе, можешь своих повстречать.
— Мы найдем, что ответить, — отмахнулся капитан. — О, мухи вроде начинают подтягиваться!
— Какие мухи? — не понял Максим.
— Ну, мутанты, так уж мы их зовем. Только нас много, не сунутся сегодня. Но если ночью дождик пойдет — берегитесь! А мы будем уже далеко.
Он допил банку, смял и просто вышвырнул в дверь. А потом спокойно открыл вторую и опять закурил. Его товарищи собирались вокруг БТР, держа автоматы наготове.
— Наши сейчас остатки этой банды добивают, слышите?
Действительно, в трех-четырех кварталах от автобуса постреливали. Военный присел на канистры для огнеметов и, прищурясь, оглядел бойцов Новосиба.
— И вам бы уходить. С собой не зову, у нас свой план, но чего вы тут ждете? Была Москва большой помойкой в переносном смысле, а теперь стала в прямом. Скоро все закончится: еда, горючка, патроны… А вода — раньше всего. И тогда, без транспорта, отсюда уже не выбраться. Тем более, скоро дожди начнутся по-любому. Мухи полезут из всех щелей.
— Что же ты сразу не ушел? — Папа Миша, скрестив руки на баранке, смотрел прямо перед собой. — Чего вы ждали, зачем воевали?
— Сперва думали, что если в бункер ворваться, то не заразишься, — объяснил военный. — Потом, вроде как, сказали: у них лаборатории, и есть антидот. Конечно, хотелось добраться, у нас ведь каждый день люди то умирали, то в мухов превращались. А в палатке пока такого муха завалишь, он успеет всех перекусать! Ну, вы сами знаете. Оказалось, ерунда все, нет у них антидота, сами чуть что умирают. Потом, просто обидно было… Я вот двоих захватил, в химзащите, в противогазах. Снял противогазы, думал, нам помогут. А они сразу оба откинулись. И зачем, спрашивается, я их убил? Какой в этом смысл? В общем, воевали, потому что не знали, как еще жить. Подчиняться же надо кому-то, чтобы порядок был… Но нет порядка, и не будет уже.
— Значит, общего управления уже нет? — печально спросил Толик.
— С самого начала не было! — Капитан опять приложился к банке. — Только мы не понимали. Наш генерал, нормальный мужик, конечно, но тоже все время: надо перехватить управление! Потом объяснил, чего он хотел. Он думал, что Верховный и из-под земли по-прежнему контролирует пусковые шахты. Вдарить наш генерал хотел по супостату, через океан. Зачем — я так и не понял… Только никто не контролирует больше эти шахты, подлодки, стратегическую авиацию! Никто ничем не управляет, и никто не сможет управлять. Нет никакого смысла, ни в чем. Так что мы уходим, на север. Где меньше людей было, там меньше теперь этих мухов бегает. Вот, считайте, что такой вам от меня совет. Ну что там, Клюев?!
— Говорят, все! — откликнулся боец. — Отбегались мрази!
— Ну, за Сашку отомстили, значит, можно уходить. — Капитан вышел из автобуса. — Счастливо оставаться!
Папа Миша молча завел мотор и поехал. Так, почти молча, они и проделали остаток пути до базы. Максим примерно знал, о чем думает каждый, кроме разве что спасенной старушки, которая все пыталась что-то выспрашивать о телефонах, правительстве, сыне… Бойцы понимали, что если самая организованная структура в городе, остатки армии, начинает понемногу разваливаться, то ничего хорошего гражданских тут не ждет. Капитан был прав: сколько еще можно ждать, что начальство что-нибудь сделает и все начнет налаживаться? День шел за днем, а ничего, кроме бессмысленных штурмов бункера, начальники вроде Клыкача так и не придумали. Между тем запасы в городе скоро начнут заканчиваться. За продуктами и горючим придется забираться все дальше, а чем дальше — тем опаснее. И действительно, скоро осень, пойдут дожди. Значит, мутанты, по странным причинам весьма любившие воду, будут себя везде чувствовать «как рыба в воде». Вечно голодные, они осадят все базы. Даже у банд мародеров больше шансов выстоять, чем у отягощенных «иждивенцами» больших структур.
«Выходит, вся надежда — на Новосиба и таких, как он? Они все же пытаются создавать какие-то лаборатории, с миру по нитке ищут специалистов… — думал Максим. — Но положа руку на сердце: а разве правительства не пытались остановить этот вирус? Как только появились первые сведения об эпидемии, наверняка дали задачу лучшим вирусологам, или как их там! У них были секретные лаборатории, сколько угодно материалов, оборудования, ассистенты… Но им не хватило времени. И сейчас его не больше — ведь любой специалист Новосиба в любой момент может умереть, или даже обернуться. Как и сам Новосиб. Чего тогда стоят его героические усилия? Даже если бы все вместе занялись исключительно этой задачей, и то маловероятно, что ее сумели бы решить. Но начальство ссорится меж собой, и люди это видят. И уходят, как этот капитан с приятелями. Уходят выживать, потому что больше не верят командирам».
До базы добрались без приключений. Максим, вместе с Толиком и остальными, помогли выгрузить привезенное, разнесли по палаткам. Оказалось, что Новосиб появлялся, но потом ушел на совещание, и вот уже часа два его никто не видел. Лена конечно же тут же стала искать способ поговорить с парнями наедине и, наконец, позвала их помочь ей с чаем для всей группы. Максим пошел к Степанычу за сахаром, а возвращаясь к костру, застал уже самую концовку разговора.
— Уходят, уходят! — тихо шипела Лена на Толика. — Пусть уходят! Куда они уйдут? Где им рады? Там, где мало мутантов, они патронов не найдут, и еды не найдут, как они выживать собираются? Землянки рыть?
— Этого он не рассказал, — Толик почесал затылок и умоляюще посмотрел на друга. — Макс, я ей говорю, что надо готовиться из города валить, вот хоть бы группу Тарского поискать. Помнишь: они обещали майору оставить приметные указатели! Вдруг устроились?
— Вряд ли, — покачал головой Максим. — Не вижу я выхода, Толя. Я горожанин, в лесу жить не умею. А ведь если будем живы — зима к нам придет. Не в Африку же нам прорываться?
— И в Африке мутанты, только черные! — снова затараторила Лена. — Их там полно! Послушайте, ну если непонятно что делать и как жить, помогите мне! Сами же говорили: есть цель! Помогите мне попасть в Измайлово, я же точно знаю, что мама пережила первый удар вируса! Ну как мне жить, если я не приеду за ней… Ну, хотя бы, чтобы убедиться…
— Поедем, только не плачь! — испугался Толик. — Закипает котелок, сыпь чай. Но, Макс, как мы туда попадем?
— Ночью — никак. Разве что утром попробовать сбежать и найти какую-то машину… Но нам не поздоровится, если поймают. Мародеров расстреливают, хотя я не очень понимаю, как они их от нас отличают. И то, если не будет дождя — под дождем мы вряд ли далеко уедем.
— Так надо спешить! — Лена больно хлопнула его ладонью по колену. — Пока вы ездили, я же все узнала! Клыкач конвой поведет завтра, на рассвете. Ливень прошел на востоке, и к нам не прошла какая-то большая группа, недалеко от метро Семеновская они застряли. Там продовольствие с какого-то склада. Клыкач повезет иждивенцев: принято решение убирать их понемногу за город. Мы можем затесаться между них!
— Ага, — усмехнулся Максим. — Два здоровых рыла с автоматами среди детей и стариков! Нет, если так, то надо говорить с Клыкачом. Он недоволен Новосибом, вот мы и соврем, что сбежали от него.
— Какое уж тут вранье? Мы и правда сбегаем, — буркнул Толик и помрачнел. — А с Новосибом наш майор Юрий Семенович, между прочим… Эх, да что сделаешь? Надо помочь. Может, еще вернемся.
Пока группа ужинала, совсем стемнело. По всему лагерю поползли слухи о тучах, которые ночью снова повисли над базой. Многие, не ложась спать, норовили как бы случайно болтаться перед входом в укрепленное здание. В то, что база сможет устоять целиком, не верил никто. Обстановка понемногу приближалась к панической. От постоянных шагов и периодически вспыхивавших скандалов Максим не мог уснуть, несмотря на усталость, и вышел пройтись. К своему удивлению, он почти сразу наткнулся на Лену.
— Ты же нас обещала за час до рассвета разбудить?
— Вот и не сплю, боюсь проспать, — просто объяснила она. — Тише, я пытаюсь подслушать… Вот в той толпе — Клыкач.
Молча они приблизились к группе спорящих людей. Ночью база освещалась лишь редкими факелами и бочками с горящим гудроном возле забора, поэтому на них никто не обратил внимания.
— Уводи людей, Клыкач! — требовал какой-то хриплый мужчина. — Польет — поздно будет! Давка получится, друг друга в дверях сомнем!
— Общим собранием руководства Магистральной базы решено: распорядок не менять, до утра других распоряжений не будет! — как всегда напористо ответил Клыкач. — Что вы паникуете? Опять у какого-то дедушки спину ломит? Он старый, ему там всегда ломит! Завтра увезу его к чертям и сдам люберецкому конвою! Хоть немного дышать легче станет.
— А если дождь пойдет?
— Да что мне, зонтики вам раздать? Будет так будет, от судьбы не уйдешь! Придут мутанты — примем бой, не так уж они и страшны! У нас есть огнеметы, достаточный запас горючего. Отобьемся. Все, отстаньте от меня! Мне надо отдохнуть, конвой выходит в шесть. Чтобы все были готовы!
Командир ушел, и его люди, ворча, побрели к палаткам. Максим вспомнил, что говорил Клыкач о своем отряде: берет, мол, только опытных, бывалых. Похоже было, что Клыкач немного преувеличивал, во всяком случае, его люди вовсе не были в восторге от своего командира, да и в бой не рвались.
— Целый день копали, пытались вход в бункер найти, от огня своих же потеряли двоих, а теперь — опять нам отдуваться? Мало того, что дождь вот-вот польет, так еще и ехать через Электрозаводский мост. Я слышал, что там этих тварей столько, что воды не видно! — ворчал кто-то. — Люберецкие себе не враги туда в ливень соваться.
Лена в темноте взяла Максима за руку и заставила остановиться. Люди Клыкача, продолжая ворчать, разошлись по своим палаткам.
— Не стоит тут мелькать раньше времени, — заговорщицки прошептала она. — Макс, я все волновалась, что Клыкач нас не возьмет! Но если его люди ехать не хотят, если он злится — возьмет, обязательно! Все просто отлично.
— Ты все же постарайся спрятаться среди иждивенцев. Но «Семеновская» — это же, вроде, не Измайлово еще?
— Это больше половины пути. И разве тебя держит здесь что-нибудь? Ведь здесь все бесполезно, бессмысленно. Нужно иметь цель. Мы уедем, Макс. А если и это окажется пустой тратой времени… Мне будет не так страшно умирать, зная, что я не оставляю здесь никого из близких. Разве этого мало?
