Сборы были недолги, объятья – крепки, проводы – непродолжительны

– Густав, ты где? – дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель вначале просунулась голова Ямки, а потом и голова Инги. – Ну у тебя и кавардак!

Ямка вошла в комнату, ткнулась мордой в щёку лежащего на полу Густава. Потом передними лапами наступила ему на спину, привлекая внимание к своей особе.

– Ямка, имей совесть! – Густав вывернулся из-под лап собаки, сел.

Сенбернарша вновь ткнула его носом.

– Хорошая, хорошая, – парень потрепал её по шее.

Собака, удовлетворившись приёмом, прыгнула на диван.

– Ямка, у меня же там бумаги! – возмутился Густав.

Но было уже поздно: Ямка со вкусом растянулась на диване, свесив голову вниз и прикрыв глаза, не принимая никаких претензий.

– Убирать надо! – за Ямку ответила сестра. – Вечно у тебя беспорядок!

– Гений господствует над хаосом, только дурак нуждается в порядке.

Инга подняла с полу думку и бросила её в Густава.

– Заметь, это не я сказал, а Альберт Эйнштейн! Ещё в прошлом веке! Бей его подушкой, а не меня! – Густав рассмеялся, высунул язык, изображая известную фотографию учёного.

– Очень похоже! – парировала Инга, усаживаясь в кресло.

– Э! Я смотрю, вы надолго ко мне! – удивился Густав.

– Надо поговорить, брат, – лицо Инги затуманилось.

Парень уже догадался, о чём пойдёт речь. Инга уже не раз и не два приступала к нему с просьбой поговорить с Имамом насчет включения её в состав экспедиции на Готланд. Мать была против, поэтому последнюю неделю в доме стоял тарарам, каждая из них пыталась доказать другой свою правоту.

– Ты понимаешь, Густав, я не могу потерять Володьку после того, как мы поженились. Я не могу потом бесконечно ждать его, как мать отца. Если уж суждено умереть, то лучше вместе. Может, поговоришь с матерью?..

Густав вспомнил тот вечер, когда мама не позволила Инге без благословения Кондора выходить замуж за Володьку, мотивируя это тем, что только отец может дать ей разрешение выйти замуж за иноверца, ссылаясь на Коран. Точку в этом деле поставил Имам, дав разрешение. Теперь, когда Инга как послушная мусульманская жена хочет следовать за мужем, мать опять воспротивилась.

– Мама просто-напросто боится потерять нас обоих, – Густав хотел как-то оправдать решение матери.

– Так оставайся здесь, а я полечу с мужем, – предложила Инга, тряхнув пепельными косами, уложенными в замысловатую причёску. Ни хиджаб, ни мусульманские одеяния она не признавала, в своё время отстояв свою независимость, несмотря на ругань матери.

– А может, попросить Аишу? Она на мать имеет большее влияние! – предложил Густав.

– Точно!

Инга вскочила с кресла и побежала к двери. Ямка, не торопясь, стекла с дивана, свалив в кучу все бумаги, но возле двери оказалась быстрее хозяйки. С лестницы донесся мерный топот лап и шлёпанье босых ног. Как все в этой семье, Инга не только быстро принимала решения, но и немедленно приводила их в исполнение.

Густав поднялся, глянул на часы: «Пора!» Быстро собрался, поддев под комбинезон теплое белье, застегнул бронежилет, прихватил меховые рукавицы и, насвистывая, стал спускаться вниз. По дороге заглянул в комнату сестры, но друга, а теперь и родственника там не увидел. Володька стоял на пороге гостиной.

– Константин Федорович дал «добро», – услышал Густав конец фразы. – Я полагаю, Мина, что вопрос решен, как бы вы ни противились этому! Я тоже оставляю здесь родителей. Но мы летим не просто так, а за спасением для всех, кто этого заслуживает.

Мать стояла возле окна, безвольно опустив руки. Густав поразился, он никогда не видел, чтобы она была такой потерянной.

– Прошу вас, Мина, не переживайте так, я сумею защитить Ингу. Да и Густав будет рядом.

Володька быстро подошёл к Мине и обнял её за плечи. Она склонила голову ему на грудь, и плечи её стали сотрясаться в рыданиях. Густав прежде никогда не видел мать плачущей, со своими детьми она всегда была строгой, направляя их железной рукой. У Густава защемило сердце, он вдруг понял, что мать их совсем не молода.

– Мам, ты чего? – он шагнул в комнату и обнял её.

Она подняла лицо, слёзы смягчили черты её лица.

– Удачи вам, деточки.

Она взяла двумя руками голову Густава, притянула к себе и поцеловала в нос. Потом коснулась губами щеки Володьки.

– Идите с Аллахом. Удачи вам.

– Мам, да ты что?! Мы же только проведём аэростатную разведку и вернёмся!

– Идите, идите, – замахала она на них руками, – а то опоздаете.

Густав вслед за Володькой вышел из дома.

– Чего это она?

– Клён включил в состав экспедиции Ингу. Она переживает.

– А Ингуля-то знает?

– Ещё нет. Я её с утра не видел, поэтому не сообщил ещё.

– А она заперлась у Аиши, уговаривает воздействовать на Имама.

Разговаривая, они быстро шли к аэростату. Подмораживало, выпавший в начале ноября снег скрипел под ногами.

Экипаж аэростата – Виолетта, Танька, Бобр – уже ожидал их.

– Не замёрзли, девчонки? – блеснул зубами в улыбке Густав.

Танька сверкнула на него глазами. Под щитком у нее был надет шлемофон, закрывавший лоб, нос, щеки.

– Ну, приоделись, прямо как на ограбление! Нет, девчонки, сегодня грабежи и разбои отменяются, – балагурил Густав, не забывая проверять подключение оборудования, – сегодня мы полетаем только в целях разведки, для обеспечения беспрепятственного прибытия в бункер высокой комиссии Объединённого генералитета. Хотя так и бросил бы на них бомбочку сверху, будь они неладны! Как приедут, так и шмыгают, так и шмыгают!

– Ну, давай, – Николаев прервал его трёп и подтолкнул Бобра, занимая место рулевого. – Ты у нас сегодня командир.

– Всем внимание! – оглядываясь на Володьку, скомандовал Бобр. – Проверка всех систем. Штурман?

– Высота три метра. Оборудование работает исправно, – голос Виолетты звучал глухо.

– Рулевой?

Володька подвигал рычаги, «шарик» послушно наклонился взад-вперед.

– Рулевые тяги исправны.

– Двигатель?

– Полные обороты, – Танька показала язык Густаву.

– Приготовиться к взлёту.

Густав открепил крюки и стал быстро сматывать канаты. Аэростат начал медленно подниматься вверх. Закрепив канаты на катушках, Густав проверил пулемёт, открыл и осмотрел ящики с зажигательной смесью, проверил все задвижки на люках. Потом достал из-за пазухи бинокль и стал вести наблюдение. Наверху был ветер и кабину болтало.

– На периметре анклава всё спокойно, – доложил он. – Вижу с юго-запада танк. По всей видимости, кремлёвский. Гады, подорвал бы, кабы не приказ охранять!

С высоты они наблюдали, как танк подкатил к воротам Рынка, остановился. Через некоторое время из машины показались люди в ОЗК и противогазах, стали сдавать оружие дежурному офицеру анклава. Обычно эту процедуру проделывали уже в бункере, но сегодня поступил приказ генерала Николаева забирать всё оружие уже при въезде на территорию Рынка.

– Даже отсюда видно, что очень недовольны. Вы ещё, голубчики, не знаете, что вас ожидает обыск в бункере! Вот где взвоете, когда фляжечки со спиртным отберут. Нынче на трезвую голову инспектировать будете. – И добавил со злорадством: – Послабления, господа, закончились!

Густав замолчал, что-то на горизонте показалось ему странным. Он открыл окно и высунулся наружу, впустив волну морозного воздуха, пытаясь рассмотреть, что там такое.

– Командир, возьми на север. Там что-то происходит.

– Курс норд.

Аэростат изменил направление.

– Командир, вижу танк. Отбиваются от мутантов. Откуда только по такой погоде взялись? Судя по модели танка, Капотня.

– К бою! – скомандовал Бобр.

– Как у нас в кругах интеллигенции говорят, уконтрапупим! – Густав откинул крышку нижнего люка, собравшись метать горючую смесь.

Виолетта, оставив приборы, склонилась к пулемёту, выискивая цель. Аэростат снизился и стал плеваться огнём.

– Виолетта, глянь справа – Взрослый, выцеливай его!

Виолетта дала очередь, но Взрослый мут отпрыгнул в сторону, что-то крича и указывая рукой на аэростат.

– Володя, можно я? – закричала Танька.

– Спрашивай у Бобра, он командир.

– Бобрик, миленький!

Бобр молча подменил Таньку. Она быстро выхватила из крепления винтовку с оптическим прицелом. Высунулась в окно, прицелилась и выстрелила. Густав увидел, как Взрослый стал заваливаться назад – голова его превратилась в кровавую массу, – и прокомментировал:

– Прямо в глаз! Молодец, Танюшка, добилась своего, стала снайпером!

– Уши! Рулевой– вверх! – закричал Бобр.

Аэростат рванул ввысь, уходя от пронзительного визга танка. Муты попадали на землю.

– Полагаю, Капотня справится теперь сама. Вон как палить начали на радостях. Как полагаешь, Володя, необходимо сделать кружок?

Густав рассмеялся:

– Всё правильно делаешь, Бобр, молодец.

– Да я бы лучше две смены рулевым отпахал, чем командиром.

– Привыкай, нас с Володькой скоро не будет, пересядем на дирижабль, и в путь.

Сверху было видно, что муты, похватав куски своих бывших товарищей, рванули к метро. Танк поехал по дороге, выпуская клубы пара.

– Курс ост-ост! Пройдём кружочек, проконтролируем дороги.

– Густав, закрой окна, задувает, – Виолетта похлопала руками по туловищу и стала натягивать толстые рукавицы, которые снимала, когда нажимала гашетку пулемёта.

– О, сеньорита, с радостью!

Густав выхватил из угла два армейских тулупа и набросил их на плечи Виолетте и Татьяне. Затем быстро закрыл все окна.

– Сейчас, дамы, станет тепло, – он отодвинул Таню чуть в сторону. – Смотри и учись! Несколько модернизированная под условия зимы корзина. – Он покрутил какие-то вентили. Из раструба в углу подуло горячим воздухом.

– Господи, как хорошо-то! – Виолетта протянула к теплу озябшие руки.

Таня потянулась за ней.

– Пусть погреются, – остановил командирский порыв Бобра Густав. – Я за них подежурю, не впервой.

– Командир! – окликнул Бобр Володьку и переместился в нос аэростата.

– Что?

– Расскажи, как тебе новый экипаж? Как твоё мнение об их подготовке?

– Ты же с ними уже летал.

– Я-то летал, вроде нормально. Но у тебя же опыт намного больше.

– Ты их, Бобр, должен сплотить возле себя. Когда они поймут, что ты их командир, то и слушаться будут беспрекословно. Но и доверять надо друг другу, без этого никак. Обязательно в полёт бери одного или двух человек из старых экипажей. Помни, что Виолетта и Таня хорошо работают в паре. Им лучше летать вместе. А Серегу и Витька лучше раздели по разным экипажам, иначе они друг перед другом будут фигурять, ничего хорошего не выйдет. И если кто заразится, не нарушай инструкций, следи в оба. Помни, что иначе потеряешь весь экипаж.

– Ну а как же.

– Ты на меня, Густава и Ингу не смотри, Васин говорит, что это исключительный случай, который подтверждает правило. Мы оказались редкими экземплярами, которых вирус признает своими. Мы заражены, но не мутируем. А если и мутируем, то в относительно далёком будущем…

– Самое главное, Бобр, не дрейфь. Ты будешь хорошим командиром. Не забывай гонять своих бойцов в хвост и в гриву, потому как без труда не вытащишь и рыбки из пруда, помни об этом! – закончил за Володьку Густав и тут же закричал: – Командир, вижу ещё два танка! Оба Соколиной Горы!

– Чего это они на пару? – удивилась Виолетта.

– Свяжись с экипажами, – отдал приказ Бобр.

Виолетта настроилась на общую частоту:

– Крылатский вызывает экипажи Соколиной Горы. Прием.

– Соколиная Гора один здесь.

– Соколиная Гора два – Крылатскому. Прием.

– Прошу сообщить информацию о цели визита.

– Соколиная Гора один – Крылатскому. Везу членов делегации для приёмки дирижабля.

– Соколиная Гора два – Крылатскому. Везу товар для обмена на Рынок.

– Крылатский – Соколиной Горе два. С кем согласовано время?

– Со Смирновым.

– Вас нет в графике.

– Крылатский, спросите у начальника Рынка. Он сообщил, что всё согласовал.

Виолетта вопросительно посмотрела на Бобра. Бобр махнул рукой – выясни. Виолетта вновь закрутила настройки, связываясь с антенной дальней связи МГУ.

– Крылатский Шарику. Приём.

– Слышу тебя, Шарик, – раздался весёлый голос Мальвины. После длительных метаний она решила, что лучшего места, чем связь, ей не найти, и вот уже две недели стажировалась.

– В направлении анклава движутся два танка Соколиной. Утверждают, что второй визит согласован со Смирновым.

– Сейчас выясню. – Мальвина сделала паузу. – Шарик Крылатскому. Есть бумага от Смирнова.

– Мальвина, доложи руководству. Всё, отбой.

Все остальные представители Объединённого генералитета прибывали как обычно. «Шарик» отследил их путь и пошёл на посадку на территории анклава.

Сверху был отлично виден дирижабль. Со всех сторон он был огорожен высоким забором, поэтому увидеть его можно было только с воздуха.

Первые испытания вакуумного дирижабля состоялись месяц назад. За этот месяц было совершено несколько полётов для проверки работоспособности всех систем, но в целях конспирации проводились они на большой высоте и в безлюдных местах. Однако слухи о полной готовности дирижабля тем не менее просочились в Объединенный генералитет, и последний забрасывал Крылатский запросами.

«Шарик» пришвартовали к эллингу. Ему предстоял сегодня ещё один полёт, но уже с другим экипажем.

– Ребята, вам всем удачи. Бобр, девчонки, мы обязательно вернёмся. Не рассчитывайте, что отделаетесь от нас.

Виолетта и Танюха уткнулись щитками шлемофонов с двух сторон в плечи Володьки и ревели в голос.

– Вот уж чего не ожидал от вас, небесные валькирии, так это такой сентиментальности! Ну, ну, рыдать не надо, а то стёкла запотеют, как найдёте дорогу в бункер? – попытался пошутить Густав.

Танька отлепилась от Володьки и припала к груди Густава.

– Густав, родненький! Как же мы без вас-то?

Плечи её сотрясались. Густав растерянно смотрел по сторонам и успокаивающе похлопывал её по плечу.

– Девчонки, кончай разводить сырость! – вмешался на правах командира Бобр. – Никуда они не денутся, вернутся! Дайте и мне проститься с товарищами.

Вначале Густав, а потом Володька обнялись с Бобром.

– Нет-нет, – пресёк Бобр попытки Тани вновь прильнуть к плечу Николаева, – кругом и шагом марш в бункер. А то потом будем ждать два часа следующей смены.

Бобр, приобняв обеих за талии, немного подталкивая, повёл их к входу в бункер.

– Ну, пойдём, брат. Нам пора собираться.

Дома навстречу им бросилась счастливая Инга.

– Я тоже еду!

Она расцеловала Густава в обе щеки, потом повисла на шее у мужа. Следом за ней на Густава стала прыгать Ямка, пытаясь лизнуть в щёку и радуясь вместе с хозяйкой. Густав потрепал Ямку по загривку.

– Как мать?

Инга сразу помрачнела.

– Плакала.

– Мда, небывалый случай!

– Теперь собирает нам вещи.

– Вещи?

– Она считает, что мы должны взять с собой, как минимум, чемодан.

– Ладно, разберёмся.

Густав направился в свою комнату. Вот что действительно нужно, так это собрать кое-какой инструмент. Он стал выкладывать необходимые вещи на стол.

Танк остановился перед воротами Рынка. Соломон ждал, когда же их досмотрят и впустят на территорию. Очень хотелось снять эту холодящую резину, отодрать её от щёк и носа и согреться. В танке на ходу было ещё относительно тепло, а вот в таком ожидании, когда двигатель для экономии дров приглушён, холод пробирал до костей. Соломон хотел оказаться в тёплом общежитии Рынка, похлебать в харчевне горячего супчика, поговорить с Сычом или послушать байки других водителей.

«Как-то сегодня всё долго! И вообще всё как-то странно!» – Соломон не мог понять, в чём дело, но с самого начала поездки его что-то грызло, что-то неуловимое.

Наконец отворилась дверь сбоку от ворот, но появился не Смирнов, которого Соломон успел изучить за год его начальства над Рынком, а высокий и худой мужчина, одетый, как все в Крылатском, в собственного производства КБЗ. Он постучал в люк танка:

– Ну, братаны, покажите, что привезли.

Соломон открыл люк. Из двери в воротах Рынка вышли человек десять бойцов и грамотно рассредоточились вдоль танка.

– В связи со съездом большой делегации генералитетов у нас сегодня всё в полном наборе, поэтому прошу не возмущаться и набраться терпения: ребята – профессионалы, работу свою знают. И попрошу всех сразу сдать оружие.

Высокий повёл рукой, и в дверях сразу появился рыночный оружейник, который в течение многих лет собирал оружие перед входом в Комендатуру, а потом выдавал его. Сегодня оружие забирали уже при въезде на территорию Рынка.

Соломон, конечно, был в курсе того, что завтра состоится отлёт дирижабля на Готланд, и связывал с этой экспедицией свои надежды. Его сын заразился и пропал где-то среди общин заров, пристрелить его не успели. Если бы это произошло на территории их анклава, шансов уйти у мальчишки не было бы. Но ему повезло, заразился он, когда они были в лесу на заготовке дров. Охранников было мало, поэтому он сумел уйти. Где он теперь и что с ним, Соломон не знал.

– Эй, водила, уснул, что ли? Давай загребай на разгрузку, – вырвал его из нерадостных раздумий грубый голос нового торговца, с которым Соломон ехал в первый раз. Этот торговец сразу не понравился Соломону, ещё в Соколиной Горе, но предложенное вознаграждение было так велико, что разрешило все его сомнения.

Соломон завёл танк в ворота Рынка, проехал на площадку для разгрузки товаров. Рабочие стали споро разгружать ящики и канистры. Грузчики, все как на подбор, были в хороших ОЗК и последней модели противогазах.

– Соломон, ты видел? Наш купец явно не жмот! Вон как одевает своих ребятишек! Давай, что ли, займёмся делом? Охота чего-нибудь горяченького хлебнуть.

Соломон обернулся, на ступенях стоял его техник Сидор.

– Может, и лучше, что сегодня это сделаем. Завтра будем свободны.

Они занялись техосмотром танка. Завтра был свободный день, и они могли бы спокойно осмотреть машину. Но приказ, полученный перед выездом, требовал готовности выехать в любой момент, даже ночью. Осмотрев танк снаружи, проверив цепи, колёса, фартуки, Соломон снова залез внутрь. Нужно было отогнать машину на стоянку, заглушить двигатель и осмотреть все тяги.

– Эй, начальник, – Соломон высунулся наружу, – а эти ящики будете выгружать?

Новый торговец вернулся в танк:

– Чё орёшь? Если оставили, значит, так надо. Не твоё собачье дело! Не лезь куда не следует! – потом решил всё же сменить тон: – Этот товар мы решили пока попридержать. Посмотрим, как завтра пойдёт торговля. Ты давай отгоняй танк на стоянку. В харчевне и гостинице я за тебя и Сидора рассчитаюсь, так что не парьтесь, набирайте себе всего побольше.

– Спасибо! – поблагодарил Соломон в спину торговца, сразу повернувшегося, чтобы уйти.

– Я тебе чё говорил? – в двери появился Сидор. – Дядька совсем не жадный. Кто ещё за нас платил? Не припомнишь? Я тоже не припоминаю. Не было таких! Давай, Соломон, двигай! Охота раздеться и поесть.

– Ну, тогда давай за кочегара. Где этот мальчишка носится? Каждый раз одно и то же!

Сидор двинул к топке. Соломон повёл танк к стене Рынка, справа от Комендатуры. Стал глушить двигатель.

В дверь постучали, Соломон открыл. В щели появилась голова кочегара.

– Где ты был, паршивец? – стараясь, чтобы в голосе была строгость, вопросил Соломон. После заражения и пропажи сына он успел привязаться к этому сироте, старался его опекать и помогал чем мог.

– Ой, дядя Соломон, я такое слышал! – глаза мальчишки под стёклами противогаза блестели. Видно было, что ему не терпится поделиться информацией.

– Что же ты слышал, лишенец?

– Разговор рабочих!

– Да мало ли что работяги болтают.

– Да нет, дядя Соломон, они вовсе не рабочие! Один другого называл капитаном. И обсуждали они, как лучше спрятать оружие…

– Какое оружие? При въезде у всех отобрали!

– Уж не знаю какое! Но один говорит другому: «Капитан, а не лучше ли нам оружие перепрятать, а то не ровен час этот мудак наткнётся на него. Он и так возмущался, что выгрузили не всё», – мальчишка старательно изменил голос, очевидно, подражая взрослому. – Дядя Соломон, как вы думаете, они привезли его на продажу?

– Ты вот что, Иван… Про этот разговор забудь. Сказал мне, и больше чтоб никому, ясно? Я сам всё проверю. Но если что ещё услышишь, то не подавай вида, что слышал. Потом потихоньку мне расскажешь. Но лучше не смей к ним приближаться и подслушивать! Всё понятно?

Мальчишка согласно затряс головой.

– А теперь иди, догоняй Сидора. И никому про это ни гу-гу!

Иван побежал по направлению к Комендатуре, догоняя неторопливо шагающего Сидора. А Соломон огляделся вокруг. Закрыл двери танка, прошёлся по нему, будто проверяя оборудование. На самом деле он мучительно размышлял: заглянуть ли в оставшиеся в танке ящики или не соваться куда не следует. По размышлении пришёл к выводу, что за танк, хоть и не собственный, он всё же несёт ответственность. Решительно подошёл к ящикам. Ящики были закрыты на замки. Соломон повертел их, но открыть не было никакой возможности. Рассмотрел ящики – обычные, в таких торговцы постоянно возят товар. Попытался приподнять: тяжело. Немного потряс, отметил про себя: «Такое ощущение, что там что-то металлическое. Ладно, разберёмся попозже! Надо будет переговорить с Сычом», – и зашагал в сторону Комендатуры.

Густав стоял за рычагами управления в кабине дирижабля.

Накануне руководством анклава было решено вылететь на день раньше. Клён сообщил, что это необходимое решение. Для команды дирижабля это не стало неожиданностью. Они были готовы лететь в любой день. А для представителей других анклавов, Объединённого генералитета, да и для большинства населения бункера и Внешнего города это было сюрпризом.

Гаргар рассказал, что, когда утром членам делегаций объявили об отлёте дирижабля, они стали возмущаться и требовать отложить отлёт, придумывая всяческие причины. В срочном порядке стали требовать включения в состав экспедиции представителей своих анклавов. Амбициозный генерал Романов и Нариман Фархатов, возмущаясь больше всех, составили ноту в адрес Клёна. Нота была рассмотрена, но решение не изменено. Поскольку ранее анклавы отказались включать в списки экспедиции своих представителей, Клён предложил полететь тем, кто сейчас находится в Крылатском. Желающих не нашлось. А учитывая, что у всех делегаций, их охраны, водителей и техников ещё на въезде вчера было отобрано оружие, то они стали заложниками Клёна и вынуждены были подчиниться его требованиям.

Густав бросил взгляд через лобовое стекло на провожающих. Вот они стоят чуть в стороне. Через противогазы не видно выражений их лиц, но позы говорили об оскорблённом достоинстве.

Густав перевел взгляд дальше. А вот Виолетта, Танюшка, Игорь Эдуардович, Алиса.

Вот его друзья из Внешнего города.

Вот родители Володьки, тесно прижались друг к другу. Ольга положила голову на плечо мужа и держит его за руку.

Рядом мать, вся в чёрном. На голову выше Ольги, но какая-то сникшая и потерянная. Густаву до слёз стало её жаль. Как же она теперь одна? Конечно, пока рядом есть Аиша. Но если она мутирует, матери придётся самой пристрелить лучшую подругу и наперсницу.

Ряды провожающих раздвинулись, пропуская худого даже в КБЗ человека. Клён! Учитель, воспитатель, наставник. Он что-то сказал матери. Та покачала головой. Он опять стал ей что-то говорить, она улыбнулась, подняла голову и помахала рукой, скорее угадывая, в каком месте дирижабля её дети. Густав, будто мать могла его видеть, тоже помахал ей. Сзади всхлипнула Инга.

– Не плачь, сестрёнка, – он повернулся к ней, обнял за плечи, – прорвёмся!

– Отставить сырость, едрёна вошь, не на похоронах! Ещё вернёмся! – голос учителя Воронова был весел. Его будто покинула вся та тяжесть, которая навалилась на него после смерти сына, он вновь почувствовал себя тем Вороном, каким был до его смерти. – Работаем, ребята. У нас всё впереди!

– Всем занять свои места, – голос Володьки был сухим и требовательным. – Начинаем проверку систем.

– Иди, – Густав подтолкнул Ингу к её месту. – Работаем.

Голос друга и командира заставил собраться. Началась привычная проверка.

– Взлёт!

Гаргар нажал кнопки на пульте. Раздалось жужжание, и дирижабль плавно взмыл в воздух.

– Направление – норд-вест. Штурман, координаты!

– Широта пятьдесят градусов сорок минут, долгота восемнадцать градусов двадцать одна минута.

– Рулевой – курс!

– Курс проложен.

Густав кинул взгляд вниз. Анклавовцы махали им руками, прощаясь. Представители Объединённого генералитета стояли на другом конце луга и недобро смотрели вверх.

запел торжественно Ворон.

Дирижабль уносил их в неизвестность, но они были полны надежды и веры.

Ни в этот вечер, ни на следующий день Соломон Сыча не встретил.

Вместе с Иваном и Сидором он наблюдал, как важно и торжественно взмыл в небо дирижабль. Аэростат был чудной формы: огромная гондола в форме ладьи была прикреплена к четырём серебристым шарикам. Как им пояснил кто-то из крылатских, и гондола, и шары имели отражающее металлизированное покрытие, а их внутренние оболочки имели черное покрытие. А уж потом аккумуляторы перерабатывали солнечную энергию в энергию движения и создавали внутри шаров вакуум, позволяющий взлететь. Направление дирижаблю давали четыре мотора, связанные с рулём.

У всех, кто наблюдал отлёт экспедиции, настроение было приподнятым. Все они верили, что эта экспедиция добьётся успеха. Соломон радовался вместе со всеми.

– Что-то я не понял! Ведь старт планировался на завтра. Как нам теперь связаться с шефом? – вдруг услышал Соломон рядом.

Он повернул голову. Рядом стоял их наниматель и двое рабочих.

– Да ты не парься! У нас есть чёткое указание, мы его и будем выполнять, – ответил один из рабочих. – Пойдём-ка лучше займёмся делом.

Соломон наблюдал, как троица скрылась за углом здания Комендатуры.

Он не расстроился даже тогда, когда, осматривая вечером танк, не обнаружил тех ящиков, что оставались в нём накануне. Сидор сказал, что видел, как их выгружали их же рабочие и уносили куда-то. Возможно, нашли покупателя.

Вечером, когда Соломон уже собрался ложиться спать, к нему неожиданно пришёл их торговец. Настроение у него было приподнятым, и он сообщил Соломону, что прекрасно расторговался и через несколько часов они возвращаются в Соколиную Гору.

– Ночью? – удивился Соломон. – Мы никогда не ездим ночью под угрозой потерять работу! Это запрещено!

– Чтобы ты не сомневался, вот тебе приказ хозяина танка, – торговец протянул Соломону свернутую вчетверо бумагу.

Соломон развернул её. Действительно, это была рука его нанимателя. В письме тот сообщал, что танк поступает в распоряжение подателя бумаги, а в случае отказа Соломона выполнить его распоряжения он будет немедленно уволен. В случае же успешного выполнения задания его заработная плата увеличивается в три раза.

– Ну ладно, – Соломон спрятал письмо в карман. – Ехать так ехать. Но кто нас выпустит с территории Рынка ночью?

– А вот это уже совсем не твоё дело! – Глаза торговца нехорошо блеснули. – Есть договорённость. Твоё дело быть готовым к отъезду через три часа.

– Поужинать хоть могу?

– А это сколько угодно. Я всё оплачу. Можешь их долбаным квасом накачаться, если не боишься… – Торговец не договорил, повернулся и вышел из комнаты.

Соломон в раздумье пошёл в харчевню. Он взял привычный суп, тушёных овощей и уселся за столик. Подкрепиться не мешало.

Когда он приканчивал овощи, к нему за столик подсел Сыч.

– Привет, земеля. Что такой задумчивый?

– О! Здравствуй, Сыч! Где ты пропадал два дня?

– Да были дела на большой территории. С делегацией Генералитета и отлётом дирижабля было много работы. Сейчас, слава богу, все удалились в бункеры, а я решил навестить старого друга. Как ты? Как твой кочегар? Я ему подарочек приготовил, утром занесу.

– Не будет нас тут уже утром, Сыч.

– Как не будет?

– Уходим через два часа. На, почитай, – Соломон достал из кармана письмо.

Сыч развернул его и стал читать.

– Значит, и зарплата в тройном размере?

– Да, Сыч, в тройном. Ты знаешь, друг, мне эта поездка как-то с самого начала не понравилась. Новый торговец. Правда, не жадный. И моё, и Сидора, и Ванькино пребывание тут оплатил. Ну там, гостиницу, еду в харчевне. Перед поездкой аванс выплатил. И рабочие у него хорошо одеты…

– Как это – хорошо одеты?

– Ну, ОЗК у них у всех хорошие. Из хорошей резины. Да ещё этот их товар. То оставят его в танке, то он пропадёт… Да ещё и Ванька неизвестно что придумывает…

– Ну-ка, ну-ка, притормози и расскажи подробно.

Соломон долго и обстоятельно рассказывал Сычу все перипетии этой поездки, чувствуя, что освобождается от неопределённости, и не понимая, как он мог быть таким слепым.

– Что же это получается, Сыч? По всему выходит, что это никакие и не торговцы?

– А скажи-ка, Соломон, где сейчас твой Ванька?

– Так, поди, в комнате обретается.

– Давай-ка, найди его и приведи сюда. Ему тоже поесть надо.

Соломон отнёс посуду и вышел из харчевни.

Ваньку он нашёл сладко спящим на втором ярусе коек. Растормошил и приволок в харчевню.

– Садись, сынок, покушай, – Сыч пододвинул ему поднос, уставленный тарелками, – да расскажи мне, что ты видел и слышал.

Ваня вопросительно посмотрел на Соломона.

– Ему можно, – разрешил тот.

Ваня стал увлечённо рассказывать, не забывая уплетать еду.

– А скажи-ка, Иван, ты случайно не видел, куда ящики из танка сегодня уносили?

Ваня задумался.

– Нет, дядя Сыч, не видел, но думаю, что снесли они их в торговые ряды, что перед выездом с территории Рынка.

– А почему так думаешь?

– Так если там оружие, то его оттуда взять удобнее всего. И из Комендатуры не видать, и от ворот близко. А в кружке – молоко?

– Молоко, сынок, молоко. Специально для тебя разжился. Ты пей да беги собираться. Побыстрее, и никому ни слова.

– Это куда?

– Потом узнаешь.

Оставшись вдвоём, Соломон и Сыч помолчали, думая каждый о своём.

– Думаю, вам с Ванькой лучше пойти со мной. Полагаю, скоро тут такое начнётся, что делать вам тут будет нечего. Скажи, кроме тебя, водители есть?

– Честно скажу, не знаю. Я этих ребят позавчера первый раз увидел.

– А Сидор?

– Сидор, конечно, может. Он же техник.

– Он надёжный?

– До настоящего момента не подводил.

– Пойдёт с тобой?

– Думаю, что да.

– Ну, тогда поспеши. Жду вас в коридоре у лестницы вниз к санпропускнику.

Когда Соломон, Сидор и Ванька подошли к лестнице, Сыч что-то тихо говорил в переговорное устройство.

– Хорошо, я понял, – закончил он разговор и повернулся к ним: – Пошли быстрее.

Но повернул не на лестницу, по которой они поднимались всегда, а открыл ключом дверь в конце коридора.

– Давайте, ребята, вниз, и побыстрее.

Они спустились по лестнице и оказались в раздевалке, минуя охрану.

– Одевайтесь быстрее.

Он открыл шкаф, достал КБЗ для себя и такие же для них.

– Вроде эти вам по размеру подойдут. Давай, Ванька, быстро надевай. Я пока не одет, затяну костюм по тебе. Здесь у нас нет маленьких комбезов. Вот эти штуки заткните в ухо…

Сыч раздал им по маленькой кнопке, показал, как вставить её в ухо, помог надеть незнакомые КБЗ, затянул ремни по размеру. Затем быстро облачился сам.

– Пошли, у нас мало времени, – раздался прямо в ухе голос Сыча.

Пройдя незнакомым коридором, они вышли из Комендатуры с другой стороны. Соломон никогда не догадывался, что здесь есть выход. Он был искусно замаскирован – и снаружи была простая стена. Они быстро перебежали площадь, и Сыч повёл их между торговыми рядами.

– Ванюшка, эти ряды?

– Да.

– Сейчас посмотрим!

Сыч быстро свернул к деревянным настилам и оторвал несколько досок.

– Тут, Соломон, твоя пропажа. Вот она, нашлась. Ладненько, побежали.

Петляя между рядами, он припустил в сторону, противоположную воротам. Затем остановился:

– Здесь придётся по-пластунски. Будьте осторожны, голову держите как можно ниже.

Он упал на утоптанный снег и пополз. Через пять минут все четверо выползли с территории Рынка недалеко от дороги в анклав. Неизвестно откуда перед ними вдруг появился человек в КБЗ.

– Здравствуй, Александр.

– Привет, Нарден.

– Это те, о ком ты говорил?

– Да.

– Гришка!

Из ниоткуда появился ещё один человек.

– Отведи их в убежище к Ивлеву. Ты, Александр, в коттедж. Сейчас должен появиться Клён. А мы на Рынок. Ты поставил метку?

– Поставил.

– Тогда работаем, ребята.

– Сейчас бежим за мной, когда окажемся на территории анклава, вы следуете за Гришкой. Он отведёт вас в убежище.

Соломон, следя за тем, чтобы Ванька не отстал, побежал за Гришкой. На удивление, бежать в КБЗ было легко, дышалось тоже без затруднений.