Неудача – это эмоциональный эквивалент простуды: подхватив ее, все себя неважно чувствуют. Обычно люди излечиваются от простуды без особого труда, потому что принимают своевременные меры: соблюдают постельный режим, пьют горячую жидкость, тепло одеваются. Если бы мы не обращали на простуду никакого внимания, то, возможно, нам стало бы хуже, а при неблагоприятном стечении обстоятельств у нас развилась бы пневмония. Когда мы сталкиваемся с неудачей, наше психическое здоровье подвергается аналогичному риску. Тем не менее лишь немногие из нас пользуются психологическими эквивалентами постельного режима, горячего питья и теплой одежды. Поэтому неудачи нередко влекут за собой существенный психологический урон и мы страдаем гораздо больше и дольше, чем должны.

Неудачи наносят нам три психологические раны, которые нуждаются в срочном лечении. Они бьют по самооценке, заставляя делать неправильные и извращенные выводы о наших способностях и умениях. Неудачи ложатся тяжким грузом на нашу уверенность в себе, мотивацию и оптимизм, из-за чего мы чувствуем себя беспомощными и загнанными в угол. Наконец, они рождают подсознательные страхи, которые сильно затрудняют наше продвижение к цели.

Одна из причин, по которой неудачи часто причиняют нам серьезный психологический вред, заключается в следующем: чтобы попасть в порочный круг, достаточно одного-двух неприятных происшествий. Более того, если мы потерпели неудачу в чем-то действительно значимом (что бывает не так уж редко), то отсутствие своевременного лечения грозит такими психологическими осложнениями, как чувство стыда, ухудшение эмоционального фона и даже развитие клинической депрессии. Поэтому даже одна неудача – небольшая эмоциональная простуда – может перерасти в психологическую пневмонию, которая сильно ухудшит общее состояние и нанесет заметный вред душевному здоровью.

Игроки в бейсбол часто утверждают, что, когда у них хорошо идет удар, мячик кажется им необычайно большим (а значит, по нему легче попасть). Неудивительно, что, когда в их форме наступает спад, мячик уменьшается в размерах и попасть по нему становится труднее. Многие психологи не относились к таким утверждениям всерьез, возможно, потому, что бейсболисты известны своими суевериями. Например, некоторые игроки отказываются стирать свое нижнее белье после победного матча, чтобы не «смыть» удачу, а другие ложатся спать со своими битами, чтобы поскорее выбраться из полосы неудач. Неизвестно, насколько эти ритуалы эффективны, но можно с уверенностью утверждать, что жены бейсболистов часто ночуют на диване.

Когда психологи решили проанализировать заявления игроков с использованием научных методов, они столкнулись с проблемой. Оказалось, что судьи, обслуживающие матчи ведущих американских лиг, крайне неодобрительно относятся к просьбам об остановке игр ради того, чтобы спортсмены могли заполнить психологический вопросник. Тогда ученые решили проверить это явление на обычных людях и поменяли бейсбол на американский футбол.

Каждому участнику эксперимента дали десять попыток на то, чтобы забить мяч в ворота с десятиярдовой линии. Перед тем как бить, испытуемые на глаз оценивали высоту и ширину ворот. Оказалось, что люди, которым не удалось справиться с поставленной задачей (цели достигли всего два удара или менее), изначально видели ворота более узкими, чем те, кто успешно выполнил задание. Так что, похоже, бейсболисты были правы: неудача действительно делает цель труднодостижимой.

Неудача не только превращает цель в Эверест, взобраться на который по силу немногим, но и «уменьшает» нас самих. Мы начинаем казаться себе менее умными, менее привлекательными, менее умелыми и менее компетентными, чем раньше. Это серьезно подрывает нашу уверенность в своих силах и делает нас неспособными добраться до цели. Например, если студент плохо сдает зимнюю сессию, он начинает сомневаться в своих навыках, а субъективная сложность учебной дисциплины повышается. В итоге неуверенность может вылиться в исключение из университета после еще одного провала на сессии. Возможно, одних неудача заставит прикладывать еще больше усилий, а другие испытают сильное разочарование в своих академических навыках.

Но что, если неудачная зимняя сессия окажется одновременно и первой? Но что, если не только хорошая успеваемость по конкретному предмету, но и университетский диплом начинают казаться студентам несбыточной мечтой? Они не знают, что плохая оценка на экзамене исказила их восприятие (из-за чего предмет и учеба в целом представляются им более сложными, чем на самом деле), поэтому велика вероятность принятия неправильного и преждевременного решения. Многие первокурсники решают прекратить учебу после неудачной сессии (особенно если в детстве они вели себя как первый младенец).

Влияние неудачи на нашу самооценку оказывается еще значительнее. Многие из нас реагируют на провалы, делая неправильные выводы о своем характере и способностях. Хотя эти заключения кажутся нам очевидными, но на самом деле они очень далеки от истины. Потерпев неудачу, многие думают или говорят нелепые фразы вроде «Я такой неудачник», «У меня все идет наперекосяк», «Бог обделил меня умом», «Я круглый идиот», «Я просто смешон», «Я заслуживаю всего самого худшего», «Такие, как я, никогда ничего не достигнут», «С чего бы кто-то хотел взять меня на работу/встречаться со мной?» и т. п.

Большинство людей согласятся с тем, что подобные деморализующие утверждения не имеют никакой положительной ценности. Однако мы не только слышим их от других, но и нередко произносим сами, вслух или про себя, причем на полном серьезе. Если бы наш шестилетний сын провалил тест на правописание и назвал себя последним неудачником, у которого ничего не выходит, мы немедленно опровергли бы его слова и запретили бы произносить их в дальнейшем. Мы были бы совершенно уверены в том, что эти негативные мысли только ухудшат настроение нашего ребенка и обрекут его на неудачи в будущем. Тем не менее мы редко используем ту же логику и проявляем такую же мудрость, когда речь идет о нашей собственной жизни.

Нежелательные обобщения, которые мы так часто делаем, когда терпим неудачу, не только неправильны, но и причиняют нашей самооценке гораздо больший вред, чем сама неудача. То же самое справедливо относительно наших шансов на успех: ничто не уменьшает их так, как негативные заключения о наших способностях. Огульная критика обостряет чувствительность к будущим неудачам, рождает чувство стыда и ухудшает эмоциональное состояние. Кроме того, мы не можем объективно оценить причину своей неудачи и, следовательно, будем совершать одни и те же ошибки бесчисленное количество раз. К примеру, если нам не удается достичь целей в сфере самосовершенствования и мы обвиняем в этом «изъяны характера», то не сумеем выявить и исправить стратегические просчеты в планировании и постановке целей, которые, скорее всего, являются истинными причинами отсутствия прогресса.

Каждый Новый год мы составляем список обещаний в надежде, что нам удастся изменить себя и свою жизнь. Но эти обещания, как правило, не доживают до февраля, а зачастую нарушаются уже на следующий день. Вместо повышения самооценки за счет достижения поставленной цели мы испытываем разочарование и делаем поспешные выводы, сводящиеся к отсутствию желания или умения: «Наверное, я просто не хочу меняться» или «Я слишком ленив, чтобы сделать что-то серьезное». В итоге мы начинаем относиться к себе еще хуже, чем накануне Нового года.

Почему же мы так редко выполняем свои собственные новогодние обещания? Все дело в отсутствии планирования. Без детально разработанного плана наши благие устремления очень скоро сойдут на нет независимо от уровня нашей мотивации и наличия требуемых умений. Отсутствие начальной даты – одна из самых распространенных ошибок постановки целей.

Другая типичная ошибка, которая ставит крест на новогодних обещаниях, – обилие целей. Если ваш список получился длиннее, чем список новогодних желаний вашего сына или дочери, его необходимо уменьшить. Паулина, которая недавно развелась и вынуждена в одиночку воспитывать двоих детей школьного возраста, влетела в мой кабинет в первый рабочий день нового года и с гордостью протянула листок бумаги. «Это мои обещания, – объяснила она. – Вы советовали мне вернуть себе контроль над собственной жизнью и двигаться в том направлении, которое мне больше всего по душе. Я так и сделала!» Я взглянул на листок Паулины и глубоко вздохнул. В нем были перечислены такие вещи, как посещение тренажерного зала четыре раза в неделю и похудение на десять килограммов, улучшение трудовых показателей, монтаж новых шкафов, покраска стен в спальне, обретение пяти новых друзей, регистрация на сайте знакомств и посещение как минимум двух свиданий в месяц, запись в книжный клуб, посвящение одного дня в месяц волонтерской работе, посещение курсов сомелье, обучение игре на фортепьяно и выделение достаточного количества времени на общение с детьми.

«Что вы об этом думаете?» – энергично спросила она. «Мне кажется, что так вы не только не вернете себе контроль над собственной жизнью, но и окончательно его утратите, – ответил я. – По-моему, это слишком амбициозные планы для мамы с двумя детьми».

Я объяснил, что когда мы ставим чересчур много целей, то редко достигаем хотя бы одной из них. Список Паулины представлял собой гремучую смесь различных ошибок постановки целей. Одни планы вступали в конфликт друг с другом (например, посещение тренажерного зала четыре раза в неделю и выделение достаточного количества времени на общение с детьми), другим явно не хватало определенности (улучшение трудовых показателей), а третьи были слишком сложными (обретение пяти новых друзей, посвящение одного дня в месяц волонтерской работе и посещение как минимум двух свиданий в месяц – очень оптимистичные планы, особенно для матери, воспитывающей двоих детей).

Наличие нескольких целей не было бы такой проблемой, если бы мы расположили их по срочности и достижимости с учетом обстоятельств своей жизни. Мы также забываем разбивать долгосрочные цели на более мелкие и осязаемые. Неудивительно, что многие из них пугают нас своей масштабностью и объемностью. Наконец, мы редко составляем план действий для преодоления препятствий и последствий неудач, без которых не обходится ни одно начинание. В итоге мы оказываемся неготовыми к трудностям.

В общем, мы так часто нарушаем новогодние обещания (и терпим неудачи в других сферах) потому, что ставим неправильные цели, чем только наносим урон своей самооценке.

Неудачи подтачивают нашу уверенность в себе, отбирают у нас мотивацию и надежду. Из-за них мы хотим бросить начатое и поставить крест на будущих достижениях. Общее правило таково: чем хуже мы думаем о себе, своих умениях и способностях, тем ниже наша мотивация, поскольку никто не станет из кожи вон лезть ради достижения цели, в которую не верит. В конце концов, если мы убеждены, что потерпели неудачу из-за того, что недостаточно умны, талантливы или удачливы, зачем тогда продолжать?

Разочарование и уязвленное самолюбие не дают нам понять, что выводы и предположения, которые мы делаем, когда что-то идет не так, и которые побуждают нас сложить руки и сдаться, неверны по своей сути.

Ленни, тридцатилетний офис-менеджер торговой компании, пришел ко мне на прием, потому что был недоволен своей карьерой. Хотя его зарплаты хватало на содержание жены и маленького ребенка, работа не приносила ему удовлетворения. Настоящей страстью Ленни были фокусы. Он был высоким молодым человеком с угловатыми чертами лица и густыми усами (мне довелось консультировать нескольких иллюзионистов, и почти все они, непонятно почему, носили усы). Он был одет в широкие брюки и пиджак, так что у меня иногда возникало впечатление, будто он вот-вот достанет из кармана голубя, пушистого кролика или вереницу разноцветных платков. Но, увы, за все время он не достал ничего, кроме леденца от кашля.

Ленни начал показывать фокусы еще в средней школе, но так и не добился успеха, позволяющего уйти из торговой компании и жить только за счет гастролей. Хотя Ленни был безумно рад, когда у него родился сын, он также осознавал, что теперь ему придется проститься с надеждами на карьеру иллюзиониста. Что касается меня, я тогда не очень хорошо представлял себе, чем живут профессиональные фокусники, поэтому не понимал, почему все стало настолько плохо.

«Иллюзионист не может заработать себе на жизнь без агента, – объяснил Ленни, – а я никогда не мог позволить себе такую роскошь. Пару лет назад я разослал нескольким агентам видеозаписи со своими трюками, но никто не откликнулся. Да, я знаю». Последние слова он произнес так, словно я выразил сомнение в его мастерстве. Но у меня и в мыслях не было его критиковать. Ленни объяснил, что агенты работают только с теми иллюзионистами, чей коронный номер включает в себя «убийство». У Ленни такого номера не было.

«Последние два года я усердно работал над постановкой коронного номера, – продолжил Ленни. – Но вот пару месяцев назад мне стукнуло тридцать. Да, я знаю». На сей раз слова «да, я знаю» относились к моему предполагаемому ответу, что «тридцать лет – не возраст». «Я понял, что пришло время завязать с фокусами и начать думать о семье, – сказал Ленни. – Я больше не ищу помещений, не пытаюсь собрать публику, а мои принадлежности для фокусов пылятся в чулане. Но жизнь без чудес – это не жизнь. Я знаю, неважно, что я чувствую, ведь уже ничего не изменишь. Я очень хотел стать иллюзионистом, но не сложилось. Я никогда не стану профессиональным фокусником: надо принять это и двигаться дальше. Вот почему я здесь, док. Мне нужна ваша помощь. Вы должны научить меня жить без этого. Возможно, тогда я перестану так страдать».

Всю свою жизнь Ленни увлекался фокусами. Но неудачные поиски агента и отсутствие зрелищного коронного номера убедили его в том, что он исчерпал все возможности. Ему казалось, что единственным выходом было прощание с мечтой. И это логично. Неудача парализует нас, лишает надежды и загоняет в угол. В результате нам остается только отказаться от цели. Мы становимся жертвами такого пораженческого мышления гораздо чаще, чем думаем. Не получив повышения, перестаем усердно работать, потому что верим: как бы мы ни старались, нас все равно не повысят. Мы не участвуем в выборах, так как считаем, что наш кандидат все равно проиграет. Мы решаем не идти на повторный прием к психиатру, когда антидепрессанты не приносят нам облегчения, полагая, что, раз не сработало одно лекарство, не помогут и другие. Мы записываемся в тренажерный зал, получаем небольшую травму и заключаем, что не можем заниматься спортом по состоянию здоровья. Мы нарушаем диету и констатируем, что никогда не похудеем. Когда жена отвергает наши заигрывания, мы решаем, что она нас больше не любит, и перестаем говорить с ней о сексе.

В каждом из этих случаев неудача убеждает нас в том, что мы не имеем шансов на получение желаемого, поэтому нет смысла и пытаться. Неудача бывает очень убедительной.

Кроме того, она очень искусно вводит нас в заблуждение.

Какими бы правильными ни казались нам наши выводы, в большинстве случаев отказ от усилий инициирует лишь самореализующееся пророчество. Не прилагая усилий, мы снижаем вероятность достижения цели до нуля. Мы объясняем итоговую неудачу не тем, что недостаточно старались, а тем, что изначально не могли рассчитывать на успех. От нас совершенно ускользает тот факт, что наш отказ от борьбы и стал причиной разочарования. Кроме того, мы не понимаем, что пессимизм скрыл от нашего взора возможности и пути, которые существуют на самом деле.

Например, мы стояли вторыми в списке на повышение, а значит, в следующий раз повысили бы именно нас, если бы мы продолжили хорошо работать. Если бы мы верили в успех своего кандидата и проголосовали за него на выборах, наш голос мог бы стать решающим. Мы могли бы попробовать другой антидепрессант, потому что для нахождения оптимального препарата нужно идти путем проб и ошибок (то же самое относится к обезболивающим, продаваемым без рецепта). Чтение литературы, посвященной тренировкам с отягощениями, позволило бы нам составить план занятий, соответствующий уровню нашей физической подготовки. Если диета давалась нам с трудом, мы могли бы принять меры для повышения мотивации. И наконец, если супруга отвергла наши заигрывания, можно было бы просто обсудить с ней этот инцидент. Возможно, вскрылись бы и другие проблемы, нуждающиеся в решении.

Если мы впадаем в уныние, становимся чересчур пассивными и теряем надежду, то подвергаем свое душевное здоровье такой же опасности, какую игнорирование простуды представляет для здоровья нашего тела. «Психологическая простуда» Ленни усугубилась в тот момент, когда он решил бросить фокусы. Его захлестнуло чувство безысходности, беспомощности и отчаяния, и на горизонте замаячила «психологическая пневмония» – депрессия.

Когда мы терпим неудачу в вещах, в которых не особо рассчитываем на успех, нам нужно не так много времени, чтобы прийти в себя. Например, проиграв в лотерее, люди редко впадают в депрессию. Точно так же подавляющее большинство непрофессиональных певцов недолго грустят после провала на шоу талантов (хотя они и испытывают разочарование). Но, если мы обладаем навыками и способностями, необходимыми для достижения успеха, и рассчитываем на положительный результат, нам обычно приходится работать под давлением. Подобное давление может быть полезно в малых дозах, а в больших оно только мешает, так как влечет за собой тревогу, страх провала и риск падения перед самым финишем.

Многие люди нервничают, когда им предлагают пройти тест, даже если они хорошо знакомы с материалом и чувствуют себя прекрасно подготовленными. Волнение перед тестом или экзаменом встречается так часто, потому что спровоцировать его не составляет труда. Достаточно один раз перенервничать, чтобы постоянно испытывать тревогу в аналогичных ситуациях. Тестовая тревожность – настоящая проблема, ведь она значительно снижает концентрацию внимания и ухудшает способность ясно и четко мыслить. В итоге мы показываем куда худшие результаты, чем могли бы. Как правило, тревога – злейший враг концентрации. Создаваемый ею внутренний дискомфорт так отвлекает наши мысли и расходует интеллектуальные ресурсы, что мы перестаем различать оттенки смысла, не можем извлечь нужную информацию из памяти, правильно сформулировать ответ или выбрать наиболее подходящий вариант из списка. Чтобы продемонстрировать, насколько сильно стресс влияет на наши умственные способности, приведем такой факт: сильная тревога лишает нас в среднем пятнадцати баллов в тесте на определение уровня интеллекта. Вот почему испытуемые с высоким IQ иногда показывают средние результаты.

Одно из наименее известных проявлений тестовой тревожности касается негативных стереотипов в отношении нашего пола, расы, этнической принадлежности и так далее. Явление, известное как угроза подтверждения стереотипа, состоит в том, что прямое или косвенное указание на стереотип рождает в нас подсознательное беспокойство, что негативные ожидания могут оправдаться, даже если к тому нет никаких предпосылок и мы не верим в шаблоны. Эти беспокойства, присутствия которых мы обычно не замечаем, также способны снизить концентрацию внимания и ухудшить результаты нашей деятельности.

Чтобы понять суть этого явления, представьте себе девочек, сдающих экзамен по математике. Если в классе нет мальчиков, их оценки будут значительно выше. Даже в XXI веке присутствие мальчиков напоминает девочкам, пусть даже только на подсознательном уровне, что женщины якобы хуже разбираются в точных науках, чем мужчины.