Переправившись на лошадях через Рейн вброд, друзья ступили на полудикие территории, где вперемешку с саксами обитали алеманы, признавшие власть короля Хлодвига лишь формально: сами же продолжали жить привычной для них жизнью, не меняющейся испокон веков. Жили эти племена разрозненными, отстоящими друг от друга на достаточно приличное расстояние хуторами. Жители занимались в основном тем, что раскорчевывали лесистые участки, отвоевывая тем самым все новые территории у леса, и засевали их потом неприхотливыми зерновыми культурами: ячменем, просом, сорго, чечевицей и бобами. Жизнь «лесных» людей была нелегкой, ибо напрямую зависела от прихотей непредсказуемой погоды. Часто случались неурожаи: тогда крестьянам приходилось из землепашцев превращаться в охотников и рыбаков. Лесные люди – в домене их называли колонатами – почти не общались с внешним миром. Некоторые мужчины покидали родные места лишь в тех случаях, когда, например, требовалось сопроводить в Ахен дефенсора с телегами, груженными подушным налогом.

На преодоление владений колонатов могло уйти два-три дня пути, после чего путешественников ждали уже земли Саксонского королевства. «Но что потом? – думал с тревогой Теодорих. – Как встретят нас саксы? Пожелают ли принять?»

Хотя саксы из-за непрерывных войн то с Хлодвигом, то с королем Бургундии и потеряли почти половину мужчин рода, однако, тем не менее, продолжали оставаться гордым и своенравным народом. С потерей Ахена и прилегающих к нему территорий владения саксов уменьшились за последние двадцать лет почти втрое, поэтому им пришлось уйти вглубь лесов и отстроить там новую столицу – Падеборн.

…Неожиданно дорога, по которой следовала троица неразлучных друзей, вывела их к хутору колонатов. В отличие от франкских селений он оказался не только никем не охраняемым, но и вообще не имеющим никаких ограждений. «Видимо, колонаты не особо заботятся о своей безопасности, – подумал Теодорих. – Да и кому, собственно, придет в голову отправлять вооруженные отряды в такую глушь?» Поскольку же спутники его были изрядно уже утомлены дорогой, он предложил:

– Давайте остановимся здесь на ночлег. Попросим приюта и еды, благо расплатиться нам, по счастью, есть чем.

Возражений не последовало, и все трое приблизились к одному из домов, наиболее зажиточному с виду. Юноши спешились, а Клерет осталась в седле, положив на всякий случай руку на навершие меча.

Крепкого телосложения колонат колол в это время возле дома дрова, а мимо него взад-вперед сновали женщины, явно хлопотавшие по хозяйству. Завидев же пришельцев, все как по мановению волшебной палочки замерли и насторожились. Мужчина поднял топор на уровень плеч, недвусмысленно намекая, что готов, если понадобится, дать достойный отпор любому.

Теодорих и Эйнар вежливо ему поклонились, давая понять, что прибыли исключительно с мирными намерениями. Неожиданно дверь жилища отворилась и на порог шагнула женщина средних лет весьма внушительных габаритов с воинственно выставленным вперед гонделаком. За ее мощной спиной маячили два мальчика лет десяти-двеннадцати, тоже вооруженные гонделаками.

– Я – Эрминетруда, вдова бывшего здешнего дефенсора, – представилась женщина с заметным саксонским акцентом. И тотчас сурово осведомилась: – Зачем пожаловали?

Теодорих вышел вперед и низко поклонился:

– Приветствуем вас, почтенная Эрминетруда! Мы – мирные путники. Хотим попросить у вас приюта всего лишь на одну ночь.

Вдова внимательно оглядела пришельцев, задержавшись взглядом на Клерет, и спросила уже более миролюбиво:

– Как же вас занесло в нашу глушь?

– Мы направляемся в Падеборн, – пояснил Теодорих.

– Стало быть, к саксам, – уточнила женщина. – Впрочем, это не мое дело. Главное, на разбойников вы и впрямь вроде бы не похожи. Посему прошу пройти в дом, места всем хватит… Только учтите: мое гостеприимство обойдется вам в три медных денье.

Охотно откликнувшиеся на приглашение гости вскоре уже усердно уплетали чечевичную кашу и овечий сыр, запивая их пахтаньем. Покончив с трапезой, гости поблагодарили хозяйку за гостеприимство и немедленно расплатились за ужин.

Эрминетруда сгребла большой мозолистой рукой монетки со стола, явно оставшись довольной порядочностью и пунктуальностью гостей.

– Что ж, вижу, вы действительно честные люди. А с такими всегда приятно иметь дело, – одобрительно молвила она.

– Скажите, а как называется ваше селение? – поинтересовалась Клерет. После плотного ужина девушку потянуло на задушевную беседу.

– Бребьер, – коротко ответила вдова. – Теперь уж, конечно, никто и не вспомнит, что означает это слово и какого оно происхождения: франкского или саксонского…

– А почему возле вашего хутора нет не только охраны, но даже мало-мальского ограждения? – полюбопытствовал в свою очередь Теодорих.

Женщина усмехнулась.

– Мы, колонаты, работаем с землей – оружием пользуемся лишь в случае крайней необходимости. К нам сюда никто не заглядывал уже лет десять, ежели не больше… Так что вплоть до недавнего времени жили мы тихо и мирно, только вот… – хозяйка осеклась и замялась.

Друзья насторожились.

– Что-то случилось, почтеннейшая хозяюшка? – озабоченно поинтересовался Теодорих.

– Ну, если вам приключившаяся у нас история действительно интересна, – вдова окинула гостей тяжелым взглядом, – тогда слушайте…

Сидевшие на скамье у печи юные сыновья хозяйки отложили наконец гонделаки в сторону: раз матушка мирно разговаривает с гостями, значит, тревожиться не о чем. Эрминетруда же, накрыв ноги шерстяным одеялом и положив натруженные руки на колени, приступила к рассказу:

– За последний год из нашего селения бесследно исчезли пять молодых девушек. И, как чуть позже выяснилось, из соседнего селения Дуэр – столько же. Мы, потомки саксов и алеманов, издревле поклоняемся силам природы, поэтому пришли к выводу, что прогневали чем-то лесного духа Ньёрба. Возможно, слишком много отвоевали у него лесных земель, вот он и наслал на нас своего верного слугу – вервольфа. А тот, как известно, облик волка принимает лишь в полнолуние – в остальное же время ничем не отличается от нас, людей. На окраине нашего хутора жил тогда охотник Диц, и мужчины почему-то решили, что именно он и есть вервольф. Словом, ворвались они однажды в хижину Дица… – рассказчица смолкла, переводя дух. Стало отчетливо слышно потрескивание поленьев в очаге и похрапывание лошадей у входа в дом. – …и убили его. – Тяжело вздохнув, женщина незряче уставилась на языки пламени в очаге, словно забыв о слушателях.

– Но похищения девушек меж тем продолжались… – высказал предположение Теодорих.

– Да, – подтвердила хозяйка, выйдя из состояния кратковременного оцепенения. – Причем теперь уже не только в полнолуние… Конечно же, мы тщательно охраняем всех девушек хутора! Они даже работают ныне только под присмотром родных или соседей. Но, увы, все наши усилия зачастую оказываются совершенно напрасными… Видимо, Ньёрб решил извести род колонатов под корень…

– А вы уверены, что именно дух леса наслал на вас такую напасть? Да и вервольф ли похищает девушек на самом деле? – вкрадчиво поинтересовался Теодорих.

– Да сама-то я, признаться, не уверена. Вот и в Дуэре селяне придерживаются другого мнения…

Теодорих многозначительно взглянул на спутников. Эйнар тотчас отвел глаза: принимать участие в поимке очередного «злого духа» ему отнюдь не желалось. Клерет же в ответ на выразительный взгляд Теодориха кивнула утвердительно.

– Мы постараемся помочь вам избавиться от так называемого «вервольфа», хозяюшка, но, разумеется, за определенную плату, – громко объявил Теодорих.

Эрминетруда вздрогнула и обвела гостей тяжелым испытующим взором.

– Вы хоть понимаете, на что идете?

Все трое, в том числе Эйнар (а что ему оставалось делать?), молча кивнули.

– Какую же плату желаете получить за труды? – перешла вдова к делу.

– Поскольку мы не осведомлены о ваших возможностях, – немедля подключился к «торгу» Теодорих, – предлагаю такой вариант: пока мы занимаемся поимкой «злого духа», вы обеспечиваете нам в вашем хуторе сносное проживание и стол. А когда мы изловим злыдня, кем бы он ни оказался, пусть хуторяне сами решат, какой награды мы достойны.

– Что ж, условия вполне приемлемы, – в знак согласия Эрминетруда припечатала столешницу мощной ладонью. – Что вам потребуется для охоты за «вервольфом»?

– Надо сперва осмотреться. Пока трудно что-либо сказать по этому поводу.

Вдова дефенсора одобрительно кивнула: рассудительность гостя по имени Теодорих ей явно импонировала.

– Договорились. Оставайтесь все трое в моем доме. Спать можете рядом, на сеновале – там тепло. Я выделю вам три шерстяных одеяла и дополнительно – меховую накидку для девушки. А завтра с утра объявлю односельчанам, что вы вызвались помочь нам изловить вервольфа-похитителя.

На следующее утро Теодорих и Клерет отправились пешим ходом в соседнее селение Дуэр. Эйнар остался в Бребьере под предлогом чистки лошадей. Теодорих не возражал: конечно же, уход необходим даже таким убогим клячам, какими приходилось пользоваться им. Клерет же и вовсе была рада побыть наедине с бывшим возлюбленным, надеясь втайне на возобновление отношений. Однако сам Теодорих во время непродолжительной прогулки менее всего думал о прелестях спутницы – его одолевали иные мысли: как доказать самому себе и наместнику Ахенского домена, что он достоин руки Эстер, пусть даже является всего-навсего бастардом?

С такими вот разными мыслями оба и достигли Дуэра. Глазам открылась знакомая уже картина: ни охраны, ни крепостной стены не было и в помине. Правда, деревянные дома, выстроенные в саксонскрм стиле, выглядели здесь несколько добротнее, чем в Бребьере. В частности, имели затянутые бычьими пузырями оконца и пристройки – конюшни и хлева для домашней скотины, – обнесенные невысокими плетнями с целью разграничения территории с соседями. Перед каждым домом простирался земельный надел, предназначенный для выращивания овощей и злаковых культур.

– Нет, все-таки колонаты – отчаянные люди! – не удержался от замечания Теодорих. – Жить в глухом лесу, оградившись одним лишь плетнем?! На мой взгляд, это верх безрассудства.

– А чего им бояться? Сплошные леса кругом! – добродушно возразила Клерет.

– Да хоть тех же волков, к примеру! – не унимался юноша.

– Ну, вряд ли хищнику удастся добраться до скотины в столь добротных загонах, – резонно заметила Клерет.

– Может, ты и права, – Теодорих решил положить конец бессмысленной по сути пикировке. – Просто, как часто убеждает нас жизнь, повышенная бдительность никогда и никому не мешает. Ведь если бы в этих хуторах имелись стражники, вряд ли кто-то осмелился бы похищать девушек.

– Ты веришь, что в этом замешан духа леса? – охотно сменила тему и девушка.

– Я – арианин, Клерет. Впрочем, как и ты. Так что вряд ли мы с тобой поверим сказкам, поведанным нам вчера почтенной вдовой. Думаю, здесь кроется нечто другое… Потому и надеюсь, что после разговора с дефенсором Рихаром хоть что-то прояснится. Полагаю, нам сюда, – Теодорих указал на самый большой дом хутора, возле которого хлопотала моложавая женщина.

Та же, завидев чужаков, уверенно направлявшихся прямо в ее сторону, истошно заголосила:

– Морвакс!!!

Из дома мгновенно выскочил молодой мужчина, вооруженный гонделаком (видимо, то было единственное оружие, используемое в этих краях). Он принял угрожающую позу, а женщина, воспользовавшись моментом, тотчас нырнула в дом. Тем не менее, из соседних хуторов уже высыпали, привлеченные ее криком, вооруженные мужчины-колонаты в домотканых рубахах и кожаных штанах.

У Теодориха мелькнула мысль, что, пожалуй, эти дикари способны изрубить на куски кого угодно, даже глазом не моргнув при этом. Поэтому быстро достал из-за пазухи письмо Эрминетруды и протянул его стоявшему на пороге дома мужчине с гонделаком. Тот, не двинувшись с места, кого-то позвал. Из-за его спины тотчас вынырнул мальчишка, подбежал к Теодориху, выхватил у него письмо и быстро юркнул обратно в дом.

– Гостеприимные люди, ничего не скажешь! – проговорила Клерет с явным неодобрением в голосе.

Однако пока на пришельцев никто не нападал – все чего-то выжидали. Наконец на пороге вновь возник знакомый уже мальчишка и зашептал что-то на ухо вооруженному мужчине. Тот, несколько удивившись, нехотя опустил оружие. Однако, сменив гнев на милость, сам подошел к непрошеным гостям.

– Приветствую вас, славные воины, – проговорил он, с трудом справляясь с галло-римским наречием. Гости меж тем поняли его без труда и поклонились в ответ. – С некоторых пор нам приходится проявлять осторожность, граничащую с агрессивностью, – извиняющимся тоном пояснил колонат. – Проходите в дом, дефенсор Рихар ждет вас.

Теодорих и Клерет шагнули внутрь жилища. В углу они увидели лежавшего на покрытых тюфяком сдвинутых двух скамейках старика-дефенсора: тот выглядел безмерно слабым и явно готовился к скорой кончине. Морвакс – по всей видимости, сын дефенсора, – подошел к его ложу и что-то шепнул. Старик открыл глаза и неожиданно внятно произнес:

– Пусть подойдут ближе…

Теодорих и Клерет повиновались.

Морвакс приподнял подушку старика, чтобы тому лучше было видно гостей.

– Вас ко мне прислала Эрминетруда? – Гости утвердительно кивнули. – Да-а, она всегда была толковой женщиной. И после смерти мужа правит Бребьером не хуже его… – Неожиданно Рихар закашлял и захрипел. – Я умираю… Скоро мое место займет Морвакс… Но вот что я вам скажу, юные воины: девушек похитил разбойник, поселившийся в лесных развалинах замка. Эрминетруда считает, что похищение связано с проклятьем Ньёрба, но это чушь… – Дефенсор снова забился в приступе кашля.

Морвакс немедленно опустил подушку и бережно накрыл отца меховым одеялом. Теодорих догадался, что продолжать беседу придется уже с самим Морваксом. И не ошибся. Будущий дефенсор жестом пригласил гостей к столу, на котором стараниями знакомой уже женщины, заголосившей при их появлении в селении, были выставлены три чаши с ржаной брагой – излюбленным хмельным напитком саксонцев.

Теодорих отхлебнул из чаши скорее из вежливости, нежели от большого желания: сей напиток всегда казался ему не в меру крепким и излишне отдающим запахом хлеба. Клерет тоже пригубила чашу, но с непривычки сразу поперхнулась и громко закашлялась. Однако, быстро справившись с собой, улыбнулась Морваксу с самым благодарным выражением лица.

– Мы хотим положить конец похищениям девушек, – перешел Теодорих к делу, дабы не тратить драгоценное время на пустые разговоры. – Насколько я понял, в Бребьере виновником считают вервольфа, посланника духа леса, а у вас – злого разбойника, поселившегося в развалинах какого-то лесного замка. Высказывались ли еще какие-нибудь предположения?

После некоторой заминки Морвакс, заметно смущаясь, ответил:

– Ну, если вас это заинтересует, я готов поделиться еще одним мнением. Своим личным. Дело в том, что, согласно древней саксонской легенде, обитавшие некогда в здешних лесах волки превратились в свое время в людей и даже основали собственное племя под названием ульфы. Но потом в эти края нагрянули саксы и истребили ульфов. Но не всех: уцелевшие ульфы просто ушли вглубь лесов и затаились. Много лет назад моему отцу довелось увидеть одного из них, да и то по чистой случайности: лесной человек-ульф умирал прямо на тропе от неизвестной болезни. А так ульфы неуловимы… Одно слово – волки…

– А обычные волки нападали когда-нибудь на ваши селения? – спросил Теодорих.

– Нет, никогда. Да в наших лесах их почти и нет. Недаром же легенда гласит, что все они превратились в ульфов, – развел руками Морвакс.

– Оттого колонаты и не обносят свои селения крепостными стенами?

– Отчасти и по этой причине тоже. Впрочем, здесь вообще некого бояться. К тому же дома наши крепки, равно как и все хозяйственные пристройки.

– Однако теперь незримый враг все-таки появился, – констатировал Теодорих.

– Увы… – сокрушенно кивнул Морвакс и, залпом осушив чашу с брагой, небрежно стряхнул капли напитка с роскошных светло-русых усов. – Надеюсь, воин, ты обладаешь достаточным опытом, чтобы создать из нас, мирных колонатов, боеспособный отряд. Люди устали жить в страхе, а большинству наших мужчин и оружием-то толком пользоваться не приходилось – необходимости такой даже не возникало.

Теодорих задумался: с чего начать? Когда же рука его непроизвольно коснулась «Разящей молнии», решение пришло само собой: небольшая ложь во благо – не грех. Раз уж колонаты столь суеверны, что трепещут перед каким-то мифическим вервольфом, значит, надо помочь им побороть их страх.

– Могу ли я поговорить с жителями вашего селения? – спросил он Морвакса.

– Устрою, – твердо заверил тот. – Надеюсь, воин, ты найдешь убедительные слова для них, иначе у нас скоро не останется женщин. О награде не беспокойся – слово дефенсора!