Книга: Свидание в Санкт-Петербурге
Назад: 13
Дальше: 15

14

Отдав лучшие годы жизни своей службе в Тайной канцелярии и возненавидев это заведение всей душой, Лядащев Василий Федорович пять лет назад вышел в отставку, женился и зажил барином. Вдова подполковника Рейгеля была не только богата, но и красива, добра, щедра, а если и глуповата, то где их взять — умных. Но уж что совсем непереносимо — обожала давать советы и неукоснительно следила за их исполнением. Словом, брак не дал Василию Федоровичу истинного вечного блаженства, но он на него и не рассчитывал.
Вначале жили в Москве, потом в Кашире в огромном, богатом и несколько запущенном имении. Оно могло давать доходы вдвое больше обыкновенных, но управляющий был разгильдяй, староста — плут, крестьяне нерадивы — обычная русская история. Лядащеву и в голову не пришло вмешаться каким-то образом в эту систему, пытаясь ее улучшить. Он уговорил жену не расстраиваться попусту и поехать посмотреть свет.
Уж поездили по Европам, поездили. Лядащев вошел во вкус вольной жизни, понравилось ему и расточительствовать, тратя деньги на «безделки», как называла их супруга Вера Дмитриевна.
Началось все с того, что в каширском доме все часы либо спешили, как неуемные торопыги, либо вовсе не шли, являя собой как бы скульптуры, украшенные зачем-то циферблатами. Василий Федорович приступил к их осмотру и к своему величайшему удивлению починил, затикали. Красота механизма, вот что его поразило! Как все ловко придумано, а пружина не иначе как спрессованное время. Ослабляясь, она дарит нам секунды жизни, высочайший божественный дар!
Он побывал во многих часовых мастерских Германии и Франции, ездил в Руан, где творил свои часы мастер Легран, посмотрел круглые карманные часы — «нюрнбергские яйца», и всюду покупал, торговался, выменивал, а потом упаковывал замечательные творения механики и, не доверяя оказиям в Россию, а тем более почте, возил часы с собой в специальных, самим сконструированных ящиках. Любимая супруга никак не мешала увлечению мужа, и уже за одно это Василий Федорович с радостью прощал ей любые издержки характера.
По возвращении домой богатства были распакованы, выставлены в библиотеке, заведены, и зазвучал вселенский перестук — симфония времени. Лядащев и в России не оставил собирательства, потому что часов из Европы было завезено много, а людей, готовых расстаться со своими механизмами — настольными, напольными и карманными, было тоже достаточно. Он брался теперь за починку самых сложных часов, и поэтому с гордостью говорил жене, что он не только граф и барин, но еще и часовщик.
Каждый часовщик в душе еще и философ. Время — загадка вселенной. Ум человеческий не может постичь, что есть бесконечность, но, вот, пожалуйста, время… Оно всегда было и не может кончиться. Но, простите, время может кончиться в нашем сознании. Вот я уже труп, и нет времени, потому что время — это движение. Но ведь и труп не пребывает в покое, его гложут черви, он станет потом почвой, зато душа бессмертна. Есть здесь о чем подумать и вкусить философического чтива, можно развлечься еще книгами по истории часов от древних, библией помянутых, гномов до маятников.
В каждом циферблате Лядащев находил сходство с человеческим лицом, тут были и мудрецы, и праведники, простаки с шепелявым боем, а про розовые часы с ангелочками и розочками он говорил:
«Экая мордашка!»…
Лядащев оставил Москву и переехал в Петербург по настоятельному совету супруги: она хотела быть близкой ко двору. Это только называлось постно — советом, а на самом деле было капризом, неумеренным желанием настоять на своем. Да черт с тобой, женщина! Поехали, часы вот только упакую. В конце концов не так уж это плохо, переехать в столицу. Опять же по настоятельному совету Веры Дмитриевны он возобновил отношения с Беловым. Головокружительная карьера молодого человека, который всего пять лет назад был у нее в доме репетитором, не давала ей покоя. «Дружи с ним, я тебя умоляю! Анастасия Ягужинская, говорят, теперь первейший человек при государынею.
Приятно выполнять советы, если они соответствуют твоим желаниям. Встретились, поговорили, словно и не было этих пяти лет. Саша всегда был симпатичен Василию Федоровичу, кроме того, не считая себя мистиком, Лядащев тем не менее полагал, что они связаны с Беловым самой судьбой — ведь не кто иной как Саша устроил когда-то его женитьбу. При десятилетней разнице трудно дружить, но Василий Федорович говорил себе с иронической усмешкой, что испытывает к Саше отцовские чувства. Это так естественно при Сашином уважении, хотя порой трудно разобраться, к чему Белов испытывал больше почтения — к Тайной канцелярии или к самому Лядащеву.
Почему-то Саша решил, что Василий Федорович вернулся на службу в прежнее ведомство. Пусть его, зачем разубеждать, оправдываться, тем более, что представился случай помочь — если не делом, то хотя бы советом.
Без особой натуги Василий Федорович внял Сашиным уговорам и нанес визит милой девочке Софье, Просто удивительно, что она мать двоих детей. Разговор против ожидания получился интересным. Здесь было о чем подумать. По возвращении домой Лядащев на цыпочках, дабы избежать забот супруги, прошел в библиотеку и заперся там на ключ. Успокаивающе тикали часы. Он сел к столу, положил перед собой чистый лист бумаги, запалил свечу и надолго задумался, глядя на огонь. Пламя горело ровно, только кончик его поминутно делился натрое, образуя зубцы прозрачной короны. Вокруг фитиля скоро вытопилась ямка, воск капнул на бумагу и застыл в виде носатого профиля. Лядащев ткнул пером в еще мягкий воск, наметив глаз. Потом перо его пошло само бродить по бумаге.
Говорят, что по бессознательным рисункам можно определить характер человека. Характер Василия Федоровича выражал себя в виде кущ длинных, словно на болоте выросших листьев и примитивных цветков, которые все прилепились к одному крайне вертлявому, изгибистому стеблю. Вокруг кущ выросли какие-то кубики, ромбы, табакерки или домики, потом пошли легкие, как птицы, женские профили.
Наконец он перевернул лист и украсил его римской цифрой I, легкая заминка, и цифра облачилась в юбку, потому что была великой княгиней Екатериной Алексеевной. Как говорил этот умник? Думаем, что живем в настоящем, а на самом деле в прошедшем, забывая о будущем. Можно, конечно, предположить, что Оленев убит. Шел нарядный на свидание, а кто-нибудь из шайки Ваньки Каина его дубиной по голове… Чушь! Семь часов, центр города… Скорее всего он благополучно дошел, и все приключилось во дворце. Надобно объяснить Белову, что главное сейчас выяснить, что случилось в этот вечер в покоях Екатерины.
Римская цифра II обозначала убитого. Никита с Сашей его обнаружили, Оленев его помнил, потому что паспорт ему оформлял, здесь ничего предумышленного быть не может, простое совпадение. Можно, конечно, тряхнуть стариной, пойти по прежним сослуживцам, порасспрашивать — кто мог убить и зачем… Но не только идти по старым связям, вспоминать-то о них было тошно. Сашка человек ушлый, сам разберется, что к чему. Во дворце сплетен как сквозняков.
III — это двойник. Как говорил милейший юноша князь Оленев — закон парности. Может быть, и случайное совпадение, но что-то в этом есть. Если их Софья на маскараде чуть было не перепутала, то мог и еще кто-то перепутать, тот, кому Оленев не нужен, а в двойнике как раз есть надобность. Это Сашке хорошо надо в голову заложить — узнать имя и отчество двойника.
Еще нельзя отметать, что Оленев служит в Иностранной коллегии, а там, как он сам говорил, шпионов ищут. Инстинктивно Лядащев чувствовал, что эта линия самая опасная. Если Оленев угодил в неприятность по иностранным делам, то это гаже всего, потому что попахивает Тайной канцелярией. Пальцы давно нащупали проступившее на бумаге восковое пятно. Лядащев обвел его контур, пририсовал парик, и получился Бестужев.
Главным занятием Тайной канцелярии в настоящее время было искать болтунов, порочащих славное имя государыни, как-то: говорящих, что рождена до брака, что наследник Петр Федорович имеет более прав на престол, чем она, и прочая, прочая… Это не работа, это так… семечки. Болтунов было мало, потому что Елизавету любили в народе, а Петра Федоровича только терпели, куда ж недоумку на трон, лучше подождать, пока сына родит. Болтунов мало и работы мало, но был в Тайной канцелярии круг людей, которые имели дополнительные обязанности и дополнительных начальников, чья иерархическая лестница восходила к самому канцлеру Бестужеву. Этот круг людей, может, их там и было-то всего три-четыре человека, занимался поисками антигосударственных людей не столько в России, сколько в недрах прилегающих к ней иностранных государств. Если Оленев пропал из-за усердия этих трех-четырех, тогда дело плохо. Тогда и убитый немец имеет отношение к делу, тогда следствие, розыск и Сибирь.
Лядащев зачеркнул трижды бестужевский профиль, сломал вконец затупившееся перо и потянулся за новым. Часы на разные голоса пробили десять. Кажется ему или Пренстон и впрямь фальшивит? Часы английского мастера Луиса Пренстона были гордостью его коллекции, а теперь — надо же такому случиться — отстают чуть ли не на минуту.
Василий Федорович ни в коем случае не мог позволить себе копаться в механизме при свечах, но проверить-то необходимо. Ничего серьезного, просто почистить и смазать надо утром.
Потом он ужинал, весьма благодарный жене, что она не заметила его длительного отсутствия, была за столом мила и предупредительна, велела даже приготовить грог, зная, что муж до него большой охотник.
Поленья в камине, трубка, горячий грог, книга, рядом жена нанизывает бисер на нитку, вышивая ему кошелек — кажется, время остановилось. Василий Федорович и думать забыл о молодом князе, а вспомнил о нем уже в кровати, и то потому, что не мог сразу заснуть. Рядом в кружевном чепце посапывала сладко Вера Дмитриевна. С улыбкой, вызванной приятным сновидением, она повернулась на бок и крепко обхватила мужа рукой. В жесте этом была и нежность, и уверенная власть собственницы.
Да куда ему деться, князю Оленеву? Ну работает в Иностранной коллегии, и что? Ясное дело, этот стихоплет близко не придвинется к каким-либо шпионским делам. Либо он объявится через день-два и сообщит самую банальную причину своего отсутствия, либо… Да не может быть никакого «либо» — у бабы прохлаждается! Лядащев попробовал освободиться от тяжелой, горячей руки жены, но это ему не удалось. Так и заснул…
Назад: 13
Дальше: 15