Книга: Ковчег Могущества
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

Вернувшись в Небехт, Мермос первым делом поделил военную добычу: по одной четверти оставил себе и Нахмину, а половину, как и полагается, отправил на двух торговых кораблях в Инебу-Хедж, в Казначейское ведомство. Каждый из кораблей, трюмы которых были доверху наполнены золотом, серебром, драгоценными камнями, коврами, тканями, дорогой посудой, пряностями, благовониями и предметами роскоши из оникса, травертина и алебастра, сопровождался вооруженным отрядом, специально выделенным с целью их охраны все тем же Мермосом. На одной из торговых судов в столицу отправился и Хафра – с надежно укрытым на груди плотно свернутым листком папируса, скрепленным личной печатью наместника Нубии и помещенным для верности в крепкий кожаный чехол.
Отбытие Хафры в столицу и ходатайство за него Мермоса не вызвало у эрпатора ни беспокойства, ни подозрений. Несмотря даже на то, что накануне, перед отплытием к месту дислокации своего гарнизона, его навестил Нахмин.
Старого вояку, проявившего себя в нубийском походе с самой лучшей стороны, Тутмос принял радушно. Впоследствии он даже намеревался хлопотать перед отцом о его награждении, ибо не сомневался, что верных и отважных людей следует поощрять.
По окончании светских формальностей начальник гарнизона, не умевший юлить и ходить вокруг да около, сразу же озвучил цель своего визита:
– Прости меня, око солнца, но я хочу предупредить тебя…
– О чем же? – насторожился эрпатор.
– Я не умею говорить столь складно, как придворные сановники…
– Говори, как умеешь, Нахмин! – перебил его Тутмос, сгорая от любопытства, граничащего с беспокойством.
– Просто вся эта история с твоим Посвящением и провозглашением твоей божественной сущности… Словом, око солнца, многим эти обстоятельства не дают покоя, вот. Посему и прошу тебя: будь осторожен!..
«Видимо, Фарбис не зря одолевают дурные предчувствия», – подумал эрпатор. Вслух же спросил:
– А сам-то ты, что думаешь о моей новой ипостаси, Нахмин?
– Я верю, око солнца, что ты – новый Гор! – не задумываясь, ответил начальник гарнизона. – Верховный жрец Элефантины не мог ошибиться. Только дело-то не во мне, а в том, как эту новость воспримут при царском дворе!..
«Вероятно, кто-то возрадуется, кто-то испугается, а кто-то, несомненно, испытает и жгучую зависть», – пронеслось в голове Тутмоса. Помолчав, он снял с запястья массивный золотой браслет и протянул его гостю:
– Возьми, Нахмин! Это тебе за преданность и верную службу.
* * *
На изготовление копии Золотого нагрудника ушло около десяти дней, и все это время Тутмос терпеливо ждал, пока ювелир закончит своё дело. Наконец в один из вечеров фаменота[101], когда жара перестала уже докучать обитателям Небехта, он посетил, в сопровождении верного Камоса, ювелирную мастерскую. Придирчиво осмотрев доспех, представленный искусным мастером, эрпатор остался доволен: тот практически не отличался от оригинала (правда, был чуть тяжелее, но непосвященный, никогда не державший в руках настоящий доспех, ничего бы не заподозрил).
Ювелир в накладе не остался: Тутмос щедро заплатил ему и за работу, и за молчание, которое в данной ситуации было ему жизненно необходимо. Впрочем, сам небехтский ювелир нисколько и не подозревал об истинной цели заказа наследника: он полагал, что копия божественного доспеха потребовалась эрпатору для украшения одной из статуй великого Гора.
* * *
Фарбис решила покинуть Небехт вслед за Нахмином – на одном из торговых судов, курсировавших между Напатой и Аварисом. По настоянию эрпатора она облачилась в Золотой доспех, надев поверх него просторный хитон из плотного хлопка. Теперь, в несколько «располневшем» виде, женщина выглядела дородной матроной, произведшей на свет не менее двух-трёх детей. Роскошные пышные волосы Фарбис собрала на затылке в пучок, закрепила его множеством шпилек и водрузила сверху нубийский женский тюрбан из яркой ткани, преобразив тем самым себя почти до неузнаваемости.
Ковчег же и эбеновый футляр с жезлом-уреей Тутмос собственноручно уложил на самое дно дорожного сундука, после чего закидал многочисленными отрезами тканей и предметами женского туалета.
Эрпатора по-прежнему чрезвычайно беспокоило, сможет ли Фарбис добраться до Авариса одна, без какого бы то ни было сопровождения? Однако женщина заверила, что как только сойдет с корабля, непременно первым делом наймет себе носильщика, а затем и служанку.
В завершении сборов, утром следующего дня, эрпатор застегнул на «располневшей» талии жрицы пояс, отяжелённый кошельком, полным серебряных и медных дебенов и женщина покинула их временное совместное пристанище. На улице её ждали два провожатых нубийца с осликом, нанятые за умеренную плату, чтобы помочь почтенной матроне погрузиться со своим скарбом на торговый корабль.
Проводив Фарбис, эрпатор испытал тягостные минуты. Его охватил страх, неуверенность в завтрашнем дне и даже… сожаление о том, что он осмелился пройти через Врата. Ибо все последующие события были именно расплатой за содеянную дерзость. Никто не смеет безнаказанно проникать в тайны богов…
После отъезда Фарбис, эрпатор почти не покидал своих покоев.
Камос же находился подле своего господина, не смея удовлетворить мучавшее его любопытство на протяжении последних дней: куда же делась Фарбис? Неужели эрпатор пресытился ею и отправил обратно в нубийскую глушь? В глубине души Камос сожалел: молодая женщина была на редкость красива и вполне могла бы стать жемчужиной Инебу-Хеджа.
Тутмос, казалось, не вспоминал про Фарбис, столь внезапно появившуюся в его жизни и столь же внезапно исчезнувшую. Но это было далеко не так…
Посовещавшись с другом детства, эрпатор решил более не задерживаться в Небехте, а в самое же ближайшее время отбыть со свитою на корабле «Маат» в Инебу-Хедж, где и предстать пред очами солнцеподобного родителя. А заодно и поведать ему о своём жгучем желании возвести в Аварисе грандиозный храм в часть Ра– Гора, где потом и возложить на себя обязанности Хранителя божественных реликвий.
* * *
Хафра, как умный и дальновидный человек, умевший просчитать все «за и против» сошёл с корабля, доставившего военную добычу в столицу. Чиновник наместника с сопроводительным письмом направился в Казначейское ведомство, дабы отчитаться о прибытии нубийских ценностей.
Хафра же, хорошо постигший в Ону и Аварисе бюрократические тонкости, направился в храм Осириса, где Эйе некогда был верховным жрецом до своего возвышения, как доверенного лица самого фараона и служителя Ра – Атума.
При встрече с пожилым жрецом, служителем культа Осириса, Хафра намекнул ему, что желает встретиться с достопочтенным Эйе по весьма важному делу, но, увы, не знает, как это сделать. И в подтверждении своих слов Хафра «пожертвовал» храму несколько серебряных дебенов. При виде серебра, служитель Осириса оживился.
– По всему видно, ты – приличный человек, – поклонился он. – И, судя по одеянию, такой же жрец, как и я.
– Я служу культу Ра в Ону, – коротко ответил Хафра.
– Я помогу тебе встретиться с достопочтенным Эйе, – благосклонно кивнул жрец, опуская серебряные монетки в добротный напоясный кошель. – Идем, я провожу тебя в приёмную, к первому писцу…
– Прости меня великодушно, почтеннейший, – перебил его Хафра, – но дело, по которому я прибыл к Верховному жрецу Инебу-Хеджа, не позволяет мне тратить время на бессмысленное ожидание в приёмной. – В подтверждение своих слов он предъявил служителю свиток, увенчанный печатью наместника Нубии.
Вряд ли тому доводилось когда-нибудь видеть как самого наместника, так и оттиск его печати, однако наличие столь солидного документа у нежданного и весьма назойливого посетителя возымело своё действие.
– Хорошо, я замолвлю за тебя словечко перед Первым писцом. Его приёмной, к сожалению, избежать не удастся, но… У тебя найдется для него три серебряных дебена? – осведомился жрец на всякий случай.
– Об этом можешь не беспокоиться, – Хафра недвусмысленно похлопал рукой по своему увесистому напоясному кошелю.
Несмотря на ходатайство услужливого жреца и три серебряных дебена, незаметно перекочевавших на стол первого писца, тот оказался не очень сговорчивым.
– Прежде чем пропустить вас к Верховному жрецу, я должен ознакомиться с целью вашего визита, – важно произнес он, обращаясь к Хафре.
– Прости меня, первый писец, но дело, по которому я прибыл, касается слишком важных государственных особ. Если Верховный жрец Эйе прочтёт мой папирус, то вскоре ты сможешь подняться по служебной лестнице ещё выше.
Первый писец непритворно вздохнул: визитёр затронул его сокровенные чаяния – он давно уже мечтал занять место Хранителя печати при Верховном жреце Инебу-Хеджа. Да и соперник-то, чего греха таить, довольно стар – пора бы уже, как говорится, уйти на покой и освободить дорогу молодым и более дееспособным.
В этот момент престарелый жрец Осириса шепнул писцу на ухо:
– Проситель имеет при себе свиток, скрепленный печатью самого наместника Нубии. Я видел собственными глазами…
– Хорошо, – «сдался» бюрократ, – я постараюсь сделать всё, что в моих силах, но… это будет стоить вам десять серебряных дебенов, – изрек он, обращаясь к визитёру.
Хафра, не раздумывая, извлёк из кошеля и передал первому писцу требуемую сумму. Служитель Осириса проводил монетки жадным взглядом.
* * *
Первый писец сдержал обещание: незамедлительно передал свиток просителя могущественному, успевшему распространить своё влияние на всю столицу Верховному жрецу. Ознакомившись посланием Мермоса, Эйе охватили противоречивые чувства, смешавшие в себе и гнев, и страх, и божественный трепет. «Неужели то, о чём пишет наместник Нубии, – правда?! А, с другой стороны, зачем ему лгать? Дабы выслужиться перед фараоном и, опорочив эрпатора, заполучить новые милости? Что ж, возможен и такой вариант…»
Когда Эйе приказал позвать человека, доставившего свиток от Мермоса, Хафра смиренно вошёл в его кабинет и преклонил колена.
– Известно ли тебе содержание послания наместника Нубии? – сурово вопросил Верховный жрец.
– Не читал, но догадываюсь, о, могущественный! И в подтверждении своих слов могу рассказать, как воочию видел действие Ковчега Могущества, – подобострастно ответил Хафра.
– Правда ли, что все подданные Верхнего царства считают отныне эрпатора земным воплощением Гора? – не унимался Эйе.
– Истинная правда, о, могущественный…
Верховный жрец жестом указал на выход:
– Останешься пока под охраной моих стражников. Возможно, ты мне ещё понадобишься.
– В полном твоём распоряжении, о, могущественный, – поклонился Хафра. И добавил пылко: – Моя цель – верой и правдой служить фараону во благо Та-Кемета!
– Я учту это, – милостиво кивнул Эйе.
Когда визитёр удалился, он еще раз бегло прочитал послание Мермоса и погрузился в тревожные размышления: «О, великие боги! Что творится на земле Та-Кемета?! Разве мог я подумать, что желание эрпатора принять священный сан заведёт его столь далеко? Что, если он, воспользовавшись своим новым статусом, попросту заставил жреца Элефантины провозгласить себя Гором? Но тогда объяснение сему поступку может быть только одно: жажда популярности и… власти. И что же я теперь должен предпринять в связи с открывшимися мне обстоятельствами? Доложить обо всём фараону? Но он и без того уже пережил один заговор – стоит ли беспокоить его раньше времени?.. А может, мне просто самому допросить Тутмоса? Но что, если я ошибаюсь, и он и впрямь намерен занять трон отца? Что тогда? Кем я стану при нём? Сумею ли сохранить своё нынешнее влияние? Завистников-то вокруг предостаточно… Вдруг Тутмос пожелает окружить себя сплошь молодыми соратниками?..»
Эйе долго еще колебался, не зная, как поступить: доложить ли обо всём фараону? Или всё же пока умолчать? И попытаться переговорить с эрпатором лично… Однако вскоре в душу закрались сомнения: а захочет ли Тутмос, наследник трона, отвечать на его вопросы? Если нет, тогда он бессилен: пока эрпатор не обвинён в измене действующей власти официально, Верховный жрец Инебу-Хеджа не вправе допрашивать его как государственного преступника.
Эйе тяжело вздохнул: письмо наместника Нубии окончательно вывело его из душевного равновесия. Правда, лично он с Мермосом знаком не был, однако рассказов о непревзойденном умении наместника плести интриги был премного наслышан. Недаром, видно, тот сумел получить практически в безраздельное владение столь огромную провинцию, как Нубия! С золотоносной Эритреей Нубии, конечно, не сравниться, но и оскудевшей Ливии она не чета.
Да и Аменхотеп, как известно, всегда доволен положением дел в южных землях: изворотливый Мермос умел вовремя не только отчислять в казну положенные налоги, но и присылать фараону и его семейству редкостные по щедрости дары.
После долгих размышлений Эйе всё же пришел к выводу, что у наместника нет причин клеветать на эрпатора. «Но где и каким образом эрпатор смог завладеть Ковчегом? – задумался он, наполняя золотую чашу вином. – Вряд ли тот хранился в абидосском храме «Миллионов лет» – эрпатор не первый, кто прошел там ритуал Посвящения. Вероятно, он разыскал и присвоил его в Нубии… – Несколько глотков хмельного напитка перевели мысли Верховного жреца в иное русло: – А этот Хафра, судя по всему, умен и, что важнее, предан фараону. Если изложенные в послании наместника сведения подтвердятся, следует, пожалуй, наградить его и приблизить…»
Осушив две чаши вина подряд, Эйе пришел к выводу, что выход у него сейчас только один: обвинить эрпатора в заговоре и лишить тем самым возможности использовать Ковчег во вред существующей власти.
* * *
Старания Эйе сохранить суть послания наместника Нубии в тайне не увенчались успехом. Стражники Мермоса, сопровождавшие корабли с военной добычей, в первый же день прибытия в Инебу-Хедж посетили несколько столичных увеселительных заведений, где и поведали в красках всем оказавшимся поблизости горожанам и о нубийском мятеже, и о новоявленном Горе.
Именно поэтому о причислении эрпатора верховным жрецом Элефантины к земному воплощению бога Гора судачил уже – по прошествии суток – весь Инебу-Хедж от мала до велика. И именно поэтому Тутмоса, спускавшегося в окружении свиты по сходням «Маат», встречала на пристани огромная толпа любопытных, жаждавших воочию лицезреть на нём Золотой доспех самого Гора.
Знатные девушки, разодетые в пух и прах, собрались на пристани в сопровождении компаньонок задолго до прибытия «Маат», лелея в душе надежду, что могущественный наследник обратит на них своё божественное внимание. А почтенные столичные матроны, возмечтавшие пристроить своих дочерей в гарем эрпатора, щедро осыпали его путь лепестками роз вплоть до тех пор, пока он не сел в специально присланный за ним паланкин и не отбыл в окружении свиты и маджаев-телохранителей во дворец.
Польщенный столь многолюдной и доброжелательной встречей соотечественников, Тутмос и предположить не мог, сколь противоположный приём ожидает его во дворце.
* * *
Едва эрпатор покинул паланкин, пересекший дворцовые ворота, дабы размяться и пройтись пешком, как его недавняя эйфория сменилась чувством безмерного удивления. В главной дворцовой галерее, обычно переполненной в это время дня придворными сановниками, царили непривычные тишина и пустота. Прошествовав в приёмный зал дворца, Тутмос уже насторожился: здесь тоже было пугающе тихо и безлюдно.
– Что случилось?! – громко крикнул он, нарочито демонстративно нарушая давящую тишину. – Если во дворце траур, то кто же тогда, позвольте узнать, ушёл в царство Осириса, покинув сей бренный мир? И почему отсутствует на посту Главный дворцовый распорядитель?
Надеясь услышать хоть что-то вразумительное объяснение от следовавшего за ним Камоса, эрпатор оглянулся и замер в изумлении: доверенный сегер таинственным образом куда-то исчез. В тот же момент из-за стилизованных под лотосы колонн приёмного зала раздались приглушенная возня и слабый вскрик, и четыре подоспевших телохранителя плотно окружили эрпатора, готовясь отразить любое возможное нападение. Не успел Тутмос осознать, что происходит, как в зале появился отряд дворцовой стражи, возглавляемый Джером.
– Наконец-то, Джер! – воскликнул эрпатор с радостью, ибо всегда испытывал к начальнику стражи добрые чувства. – Может быть, хоть ты объяснишь мне, что здесь случилось? Куда все подевались – я не вижу даже прислуги?! И что я должен думать о странном исчезновении Камоса?..
Неожиданно Джер, на лице которого не дрогнул ни один мускул, холодно и жёстко отчеканил:
– Прости, эрпатор, но я должен разоружить тебя. Таков приказ фараона!
– Разоружают преступников! – вскипел Тутмос. – В чем, интересно, обвиняет меня фараон?! Я хочу видеть его немедленно!
Обнажив меч, он решительно шагнул вперед, однако дворцовые маджаи – по знаку начальника – тут же бросились на эрпатора и его свиту и, пользуясь численным превосходством, разоружили их в считанные секунды.
– Я лишь выполняю приказ солнцеподобного правителя, – отвел глаза в сторону Джер. – Следуй за мной, эрпатор!
Тяжело дыша, усилием воли подавляя гнев, Тутмос повиновался.
Несмотря на то, что мысли в голове нещадно путались, проследовав через нескольких залов и галерей, наследник трона понял, что Джер направляется к его покоям. Забрезжила слабая надежда: сейчас он увидит Нитоприс и получит от неё хоть какие-то объяснения происходящему кошмару. Однако супруга, вопреки ожиданиям Тутмоса, отнюдь не бросилась к нему с жаркими объятиями – напротив, поспешила укрыться в своих покоях. Суровые дворцовые стражники, храня молчание, ввели эрпатора в его покои и плотно затворили за ним дверь.
«О, великий Ра! Что все это значит?! – мысленно воскликнул Тутмос в смятении. – Неужели Фарбис оказалась права, и козни завистников опередили меня?..»
Слегка отдышавшись, он огляделся: стол был заставлен изысканными яствами, небольшой бассейн наполнен свежей ароматической водой, туалетная комната сияла чистотой, поперек ложа лежали две чистые туники тончайшего хлопка. Судя по всему, это означало, что ему уготовано провести здесь, в полной изоляции, довольно длительный период времени.
Есть не хотелось – аппетит от подобного приёма пропал напрочь. Сняв Золотой доспех и скинув несвежую дорожную тунику, Тутмос погрузился в бассейн, и аромат исходящих от воды благовоний постепенно успокоил его. Сосредоточившись, эрпатор пришёл к выводу, что остается только ждать, когда отец пожелает принять его.
С этими мыслями эрпатор вышел из бассейна, завернулся в чистую простыню и, усевшись за стол, осушил с горя целую чашу вина. Затем попытался припомнить череду событий, начиная с момента «прохождения» через Врата. Обо всех его мыслях и чаяниях знали только Камос с Хафрой и – частично – Нитоприс. Но жена не сопровождала его ни в Абидосе, ни на Элефантине, ни тем более в Нубии, так что ей вряд ли известно что-либо о Ковчеге. Разве что до неё дошли слухи о провозглашении супруга земным воплощением Гора…
Далее эрпатор принялся анализировать поведение Камоса и Хафры. С Камосом он дружил с детства, поэтому поверить в его предательство разум категорически отказывался. Тогда, методом исключения, под подозрением оставался лишь Хафра… А почему бы и нет? Хафра – единственный, кто был свидетелем путешествия Тутмоса в прошлое и, к тому же, был прекрасно осведомлен о его Посвящении в храме «Миллионов лет». Возможно, молодой жрец догадался и о том, что Неферхеб вручил там эрпатору жезл-урею…
Тутмос залпом осушил вторую чашу. «Видимо, именно Хафра и подкупил Хранителя драгоценностей, чтобы тот шпионил за мной! – осенило его внезапно. – А я-то, слепец, позволил ему отправиться в Инебу-Хедж заблаговременно! Но если за него хлопотал сам Мермос, тогда, выходит, они в сговоре… Однако почему Хафра решился на предательство? Только лишь из страха перед богами? Или всё же преследуя цель, оклеветав меня, снискать себе милости Эйе и фараона?..»
– Хафра не может знать всё наверняка – он может только догадываться, – забормотал Тутмос вслух под воздействием ударившего в голову хмеля. – Если бы знать, что конкретно наговорил он обо мне Эйе и отцу?! Можно было бы, конечно, попытаться опровергнуть все его обвинения, но Верховный жрец слишком умен и проницателен – от него ничего не утаишь. Лучше рассказать ему всю правду… Пусть фараон поймёт, что помыслы мои чисты… И что земным воплощением Гора меня провозгласили по воле богов…
Неожиданно мысли начали путаться, речь становилась все медленнее и бессвязнее. «Мне подмешали в вино сонное снадобье…» – вяло пронеслось в последнем проблеске уходящего сознания, и Тутмос провалился в темноту, уронив голову прямо на стол.
Почти тотчас в покои эрпатора вошли Эйе и его доверенные жрецы. Бросив беглый взгляд на спящего наследника и мысленно поблагодарив своего лекаря, изготовившего по его просьбе столь действенное снадобье, Верховный жрец неспешно приблизился к лежавшему у кромки бассейна Золотому доспеху.
– Неужели это и есть доспех самого Гора, Бога света?! – не удержался он от восклицания, подняв доспех.
В этот момент к нему подошли два жреца, успевшие заглянуть в каждый уголок покоев, и доложили:
– Ничего подозрительного и необычного не обнаружили, о, досточтимый Эйе!
Верховный жрец досадливо поморщился: в дорожных сундуках эрпатора тоже не нашлось ни одного из тех предметов, коими он рассчитывал завладеть. «Жаль, – подумал он, – это всё усложняет… Видимо, эрпатор спрятал жезл и Ковчег в другом месте, а без них Золотой доспех – всего лишь красивая игрушка…»
…Очнувшись по истечении довольно продолжительного периода времени ото сна, эрпатор тотчас обнаружил пропажу доспеха. Однако поскольку ещё почти двое суток пребывал под домашним арестом, предпринять, разумеется, ничего не мог.
На третий день его вынужденного заключения входная дверь, наконец, распахнулась, и в покои вошёл Мемес – первый советник фараона и тесть эрпатора – в сопровождении двух мускулистых маджаев из дворцовой стражи.
– Мемес, может, хоть ты соизволишь объяснить мне, почему меня держат взаперти в собственных покоях?
– Увы, я не уполномочен отвечать на твои вопросы, эрпатор, – холодно ответил тот. – Следуй за мной, и вскоре сам всё узнаешь…
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3