Встречи с великим князем Ярославом византийский посланник ожидал с особым нетерпением. У него было несколько неотложных вопросов, которые он намеревался тут же обсудить. В то же время Визарий уже знал, что и князь тоже заинтересован был в общении с человеком, который многое мог поведать ему о Византии.

Когда посланник прибыл в посольскую палату, в одной из комнаток которой, в шутку именуемой «посольской исповедальней», князь обычно вел переговоры с иностранцами, то обнаружил, что там уже находится инок Киево-Печерского монастыря Иларион. По тому, сколь недобро и подозрительно византиец взглянул на монаха, князь понял, что тот хотел бы переговорить с ним с глазу на глаз, однако не мог же он в угоду иноземцу выставить из комнаты старшего воспитателя своих детей. И потом, для князя важно было, чтобы какие-то сведения Иларион получал из первых рук, задавая собственные вопросы. Тем более что на Илариона у него уже были особые виды.

— Все познания в этом мире начинаются с книг, — молвил князь, как только слуга поставил перед гостем кружку хмельной медовухи, точно такой же, какая была преподнесена правителю и черноризцу.

— Истинно так, — вежливо склонил голову Визарий и тотчас же взялся за колокольчик, которым обычно вызывал собственных слуг. Вот и сейчас один из них внес небольшой, обшитый кожей сундучок, поставил перед хозяином и тотчас же открыл его.

— Мне сказали, что вы привезли несколько книг.

— Я не сомневался, что прежде всего вас заинтересуют византийские книги, а уж затем станете интересоваться придворными и политическими интригами.

— О которых вы безо всякой оглядки можете говорить в присутствии отца Илариона, благочестивейшего из церковных мужей Руси.

— Благочестивейшего? — неожиданно спросил Визарий, оценивающе присматриваясь к монаху-книжнику, но тут же поспешно подтвердил: — Истинно так, истинно. Прежде всего, я привез вам сочинение патриарха Фотия «Мириобиблион», которое вы давно желаете видеть в своем личном собрании фолиантов, великий князь, — выложил он перед правителем толстую, украшенную всевозможными рисунками книгу в массивном кожаном переплете, с двумя серебряными застежками. — Есть также сочинения императора Константина Багрянородного «О церемониях» и «Об управлении империей». А еще — новый список сочинения болгарского черноризца Храбра «Рассуждение о славянском языке», который надобно перевести на язык Руси, — мельком взглянул он на Илариона, рассчитывая, что уж он-то, монах-книжник, должен оценить появление в княжеской или монастырской библиотеке столь ценного трактата. В эти минуты он вел себя, как купец, которому следует сбыть особый товар, значение которого понятно только человеку знающему.

— Эта книга нас тоже заинтересует, — заверил его Иларион, мысленно прикидывая, сколько этот хитрый ромей отважится запросить за болгарский фолиант.

— И наконец, — лукаво улыбнулся Визарий, — в ваших руках, великий правитель, может оказаться только что появившийся в Константинополе эпос «Сказание о Дигенисе Акрите», который способен увлечь всякого, кто восхищается рыцарскими поэмами.

Князь удостоил беглым вниманием каждую из книг, условился с посланником, что о цене с ним будет договариваться монах Григорий, который являлся скупщиком рукописей и фолиантов для монастырской библиотеки, и сказал:

— Я умею вознаграждать откровенность людей, чьи сведения для меня очень важны. Точно так же умею держать в тайне имя человека, который на эти сведения расщедрился.

— Это делает вам честь, правитель, — вновь почтительно склонил голову Визарий, давая князю понять, что готов перевоплотиться в его ромейского агента.

— Мне бы хотелось знать, чем озабочены сейчас при дворе византийского правителя.

Ромей прекрасно понял, что князь имел в виду, поэтому медленно сложил книги обратно в сундучок, выигрывая таким образом несколько минут, чтобы сосредоточиться.

— Для начала я хотел бы сказать о том, что должно тревожить могучих соседей Византии, в том числе и Русь.

Князь Ярослав и монах понимающе переглянулись. Именно это интересовало их прежде всего.

— Говори, как есть, — обронил правитель Руси. — Коротко и понятно, разъясняя все то, что требует разъяснений.

— Истинно так, истинно… Все идет к тому, досточтимый, что борьба за престол в Константинополе все еще не завершена.

Визарий выдержал паузу, наблюдая за тем, какую реакцию это произведет на князя.

— В мире не существует ни одной державы, в которой эта борьба была бы завершена или изжита, — покровительственно улыбнулся Ярослав.

— Достаточно окинуть взором то, что происходит на Руси, — поддержал его Иларион.

— Вы имеете в виду битву с князем Мстиславом? — кивнул ромейский посланник. — Сейчас все идет вот к чему: или к власти, реальной, «коронованной» власти, придет императрица Зоя, или же Македонская династия Византии вообще будет отстранена от трона. Уже в 1028 году, в предсмертные дни императора Константина Македонянина, когда стало ясно, что у него нет наследников по мужской линии, враги Македонской династии требовали привести к власти представителей влиятельного рода Комнинов. Но Константин выдал свою дочь Зою за аристократа Романа Аргира, вступившего на престол под именем Романа III, рассчитывая, что реальной властительницей будет она, Македонянка. На самом же деле Роману досталась всего лишь корона, а властвовать стал его ближайший сподвижник евнух Иоанн.

— …Который, зная нелюбовь народа к евнухам, сумел заинтриговать пятидесятилетнюю Зою своим братом Михаилом.

— Именно он, после убиения императора Романа, унаследовал не только тело его вдовы, но и трон.

— Теперь он правит под именем Михаила IV Пафлагона, но уже пытается избавиться от властной, основательно состарившейся Македонянки, чтобы основать собственную династию. Но пока он безуспешно интригует против изворотливой супруги, вся правительственная власть вновь оказалась в руках группы евнухов во главе с Иоанном. Это счастье, князь, что у вас при дворе не заведено плодить евнухов.

— Вот я и думаю: может, мне превратить в евнухов всех своих удельных князей, вместе с их сыновьями? Тогда, наконец, раздробленная Русь тоже сумеет стать полноправной империей.

Визарий понимающе осклабился и, со склоненной головой выдержав глубокомысленную паузу, продолжил:

— Но трагедия династии Македонян в том и заключается, что Зоя так и дожила до старости, оставаясь бездетной. Чтобы как-то выйти из этого династического тупика, все тот же «царствующий евнух» Иоанн настоятельно посоветовал ей усыновить племянника императора Михаила Калафата.

— И теперь она размышляет над тем, — прервал его повествование князь, — как бы отстранить от власти своего супруга Михаила Пафлагона и передать корону приемному сыну.

— Ибо такова логика борьбы за трон в этой империи.

— Однако монархи появляются и исчезают, а империя продолжает свое существование.

— Истинно так, истинно.

— Поэтому скажи мне, посланник империи, как в Константинополе воспринимают мою Русь? Чего от меня ждут? Чего опасаются? Что пытаются предотвратить?

— То есть вас интересуют все тайны византийского двора? — Спрашивая об этом, Визарий улыбался наивной улыбкой, которой позавидовал бы самый изощренный в пророческих делах юродивый.

— Об оплате ваших откровений мы поговорим отдельно, — попытался развеять эту улыбку монах Иларион.

— Так что же вашим высокопоставленным ромеям, в частности, императору и патриарху, известно о моих собственных планах и помыслах?

— Им известно все то, о чем сообщают из Киева, Чернигова и Вышгорода византийские агенты.

— Даже из Вышгорода?! — недоверчиво пробасил Ярослав.

— Прежде всего их беспокоит то, что киевский князь намерен учредить свой собственный патриархат, который был бы независим ни от Рима, ни от Константинополя.

Князь откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел в пространство за окном. Визарию трудно было определить: то ли он вспоминает, с кем откровенничал по поводу патриарха, то ли воспринял его сообщение как очень своевременную идею.

— Возможно, — молвил правитель, — когда-нибудь мы решимся и на такой шаг.

— А пока что вы твердо намерены назначить своего собственного митрополита. То есть того, кого выберете вы, а не того, кто будет прислан вам с берегов Босфора. Правда, в патриархии еще не знают, кого именно вы решитесь рукоположить на митрополита, — сообщил ромей и при этом почти вызывающе посмотрел на Илариона, давая понять, что лично для него претендент на чин митрополита Киевского сомнений не вызывает.

— Мы хотим видеть в стольном граде такого первосвященника, который бы знал русский язык и русские беды, и служил Руси, а не Византии, — не стал разочаровывать его в правдивости этих слухов князь. — Я никогда не скрывал, что попытаюсь ослабить церковную зависимость своей земли от Византийской империи.

— К тому же после вашего возвращения в Константинополь, досточтимый Визарий, при дворе императора сразу же узнают, кто станет первым русским митрополитом, — учтиво добавил Иларион.

— До сих пор сведения из Киева императоры получали не от меня, — жестко парировал Визарий. — Или, может, вы в этом сомневаетесь? Кстати, вы собираетесь назначать своих митрополитов, даже не советуясь с патриархом?

— Когда патриарх назначал своих митрополитов, он ведь не советовался с великим князем Руси, — ответил монах, понимая, что только что византийский гость задал тот вопрос, который неминуемо задаст ему при первой же встрече сам патриарх или его личный секретарь.

— Что еще тревожит императора Византии? — напрямик спросил князь, решив, что беседа слегка затянулась, а значит, слишком много чести для понтийского грека.

— При его дворе убеждены, что Русь намерена вернуться на Дунай, на землю Русов.

— И могут не сомневаться в этом: мы действительно собираемся вернуться на землю предков.

— А еще там опасаются, что киевский князь станет добиваться этого, развязав большую войну против Византии. Возможно, даже решится на осаду Константинополя. Там помнят походы на земли империи князя Олега, других князей и воевод.

— Это хорошо, что помнят, — проворчал князь. — Но вы сами видите, что в поход против Византии здесь никто не собирается. Наоборот, мы помогаем принцу Гаральду формировать большой отряд норманнов, который бы значительно усилил армию империи. Разве стали бы мы усиливать армию императора воинами-наемниками, которые охотно согласились бы воевать против самой Византии?

— Надеюсь, этот аргумент способен убедить императора.

— И даже принцессу Зою, — добавил Иларион, заставляя Визария думать, что для свершения переворотов противникам князя не обязательно обзаводиться евнухами. Достаточно иметь несколько надежных монахов с Иларионом во главе.

— Тем более что отряд викингов прибудет в его столицу вместе с вами, — завершил свою мысль правитель Руси. — И выглядеть это будет так, словно это вы его привели в страну.

— Если бы тайные планы правителей были связаны только с походами наемных викингов, мир выглядел бы слишком примитивным, — артистично развел руками Визарий.