Вечером того же дня Алехандро и Родриго отправились, как обычно, в таверну. Родриго заметил, что друг чем-то удручен, но решил не задавать лишних вопросов: захочет ― сам расскажет.

Машинально осушив бокал вина, Алехандро вдруг спросил:

– Скажи, Родриго, ты хорошо помнишь свое детство?

Вопрос показался Бахесу немного странным, но он, не задумываясь, ответил:

– Да, примерно с трехлетнего возраста. Помню, как именно тогда обжег в первый раз руку…

– А о том, что было до трех лет, ничего не помнишь? – допытывался альгвазил.

– Да нет… А что?

Алехандро умолк, мучительно размышляя: стоит делиться с другом детства последними новостями или нет? А вдруг и семейство Бахесов – перекрещенцы? Ведь фамилии Родриго он тоже не встретил в фолианте! С другой стороны, род Бахесов никогда и не претендовал на знатность, скромно довольствуясь статусом обедневших кабальеро.[64]

– А я вот почти не помню своего детства, ― вздохнул он после затянувшейся паузы. ― Все мои воспоминания связаны исключительно с юностью…

– И, разумеется, с Бланкой, – разочарованно подхватил Родриго.

Алехандро усмехнулся:

– Увы, мой друг, но ты снова прав: несмотря ни на что, я продолжаю любить ее! А вот графа де Сория с каждым днем ненавижу все больше! И его происхождение, кстати, здесь совершенно ни при чем, – невольно сорвалось с языка.

Бахес насторожился:

– Разве происхождение мужа Бланки небезупречно?

Алехандро спохватился:

– Я оговорился… Похоже, выпил лишнего. Пора по домам, Родриго, на сегодня вина достаточно…

Альгвазил с трудом поднялся из-за стола, и Родриго подхватил друга под руку:

– Я тебя не узнаю, приятель! Сколько себя помню, ты никогда так не напивался! Что с тобой сегодня? Идем скорее, я провожу тебя! Представляю, как донна Изабелла начнет сейчас ворчать…

На следующее утро Родриго ворвался в кабинет патрона с криком:

– Алехандро, в городе совершено преступление! Собирайся, едем!

Альгвазил всполошился.

– Что-то с алькадом? Его убили? Ранили? – вопрошал он, натягивая на ходу плащ и шляпу.

– Успокойся, с твоим дядей все в порядке! Сегодня утром обнаружены трупы четы де Альмасан!

У Алехандро похолодело в груди:

– Как ты узнал?

– Сообщил их управляющий… Он страшно напуган! А самое странное, что никто из прислуги ничего не слышал…

– Действительно странно, – буркнул альгвазил. – Так поторопимся же!

…Альгвазил и его помощник стремительно вошли в дом графа де Альмасана. Бледный как смерть управляющий проводил их на второй этаж, в господскую спальню.

Труп графа с перерезанным горлом лежал посреди комнаты, ковер под ним пропитался кровью. Когда-то белое шелковое постельное белье, поверх которого безжизненно разметалась графиня, стало красным…

Алехандро обратил внимание, что женщина была облачена в ночную сорочку, тогда как граф, видимо, еще не успел переодеться. Может, он услышал шум в спальне и поспешил к жене на помощь? Впрочем, теперь о том, что произошло на самом деле, оставалось только догадываться…

«Кому нужна была смерть Альмасана? Неужели дяде? Но зачем, если он и без того уже пришел к власти? Может, у всесильного графа Альмасана появились новые враги?.. Например, кто-то узнал его тайну и, скажем, начал шантажировать? Но зачем тогда убивать?!» ― терялся альгвазил в догадках.

Оставив Родриго в доме Альмасана, Алехандро поспешил к дяде и застал того обедающим в компании друзей. Атмосфера за столом царила оживленная: домашний шут корчил забавные рожицы, а гости дружно заливались смехом.

Алехандро подсел к дяде как можно ближе и на ухо поведал об убийстве. Сальвадор де Антекера резко побледнел:

– Я чувствовал, я знал, что в городе что-то случится! И вот… свершилось…

– Вы догадывались, что может произойти убийство? Что вам известно, дядя? Расскажите, и тогда я найду убийцу!

– К сожалению, мой дорогой, мне нечего рассказать тебе. Могу лишь заверить, что смерть Альмасана очень некстати, ибо теперь его сторонники обвинят в ней именно меня! Представляешь, что сейчас начнется?! Для них это ― отличный повод для кровной мести!

– А если сие убийство и совершено лишь для того, чтобы стравить вас со сторонниками графа? ― предположил молодой альгвазил.

Алькад пристально посмотрел на племянника:

– Найди убийцу, мой мальчик! Заклинаю тебя!

Оседлав лошадь, Алехандро отправился домой, и всю дорогу его не покидало тягостное чувство, что он ничего уже не может исправить…

Донна Изабелла пригласила сына к столу, но Алехандро, сославшись на отсутствие аппетита, от обеда отказался.

– Ты так сильно переживаешь из-за смерти супружеской четы де Альмасан? – поинтересовалась донна.

Алехандро в ответ попросил:

– Мама, расскажите мне о графе Альмасане подробнее. Вы же знаете его лучше, чем я…

Донна Изабелла задумалась.

– Не знаю, право, с чего и начать, ― смущенно заговорила она, наконец. ― Граф появился в Талавере примерно тридцать лет назад. Я тогда была еще молода, и он, помню, даже оказывал мне знаки внимания. Однако мои родители выдали меня за твоего отца, и Мигель вскоре тоже женился. Катарина де Альмасан, его жена, была не из наших краев, кажется, из Гвадалахары. В общем, откуда-то издалека… Пост альгвазила занимал до тебя племянник Мигеля, Антонио де Альмасан. Незадолго до твоего возвращения в Талаверу он погиб. Вроде бы от несчастного случая на охоте…

– И вскоре рехидоры избрали нового алькада, коим стал ваш брат и мой дядя, ― подытожил за мать Алехандро.

Донна Изабелла встрепенулась:

– Я догадываюсь, куда ты клонишь. Но Сальвадор не имеет никакого отношения к гибели Антонио! Я в этом уверена!

Убедительный тон матери несколько успокоил Алехандро.

– А что вы скажете об отце Доминго, мама? ― продолжил он разговор.

Донна Изабелла фыркнула:

– Отец Доминго! Да он уже и сам, наверное, забыл, когда был святым отцом! Запугал весь город, кругом его соглядатаи! Только и делают, что пишут доносы на добропорядочных горожан!..

– А инквизитор тоже появился в Талавере тридцать лет назад? ― остановил Алехандро очередным вопросом поток возмущенных реплик матери.

– Кажется, да… Да, да, точно! Они тогда приехали все вместе: и он, и Мигель, и Ранфильеро, и Саграрес… Но почему ты спрашиваешь об этом, Алехандро? – удивилась донна Изабелла.

– Не обращайте внимания, мама, простое любопытство.

Поблагодарив мать за беседу, и еще раз извинившись за отказ от обеда, Алехандро, обуреваемый тяжелыми мыслями, отправился в доминиканский монастырь.

Отец Доминго встретил альгвазила по обыкновению сурово и неприветливо:

– Зачем пожаловал, сын мой? Не слишком ли ты зачастил в мою обитель?

– Меня привело важное дело, святой отец, – скромно потупил взор Алехандро.

– Что ж, тогда проходи. Поделись со мною своими проблемами, и, я уверен, с Божьей помощью мы сумеем прийти к истине.

Алехандро перекрестился:

– Да будет так, святой отец.

Инквизитор указал гостю на кресло напротив себя. Альгвазил кивком поблагодарил, занял предложенное место и, не желая тянуть время, без обиняков заявил:

– Сегодня в своем доме была убита супружеская чета де Альмасан. Убийство, признаться, весьма странное…

– Убийство, сын мой, всегда странное, ибо носит противоестественный характер.

– Безусловно, святой отец. Однако поскольку в данном случае из дома ничего не украдено, получается, что убийство совершено преднамеренно: кому-то очень хотелось избавиться от графа и графини де Альмасан, ― от пристального взгляда Алехандро не укрылось, что у инквизитора нервно дернулась правая щека.

– Надо искать того или тех, кому выгодна смерть графа и его супруги, ― хладнокровно промолвил старик.

– Я тоже так считаю, святой отец. И, поразмыслив, пришел к выводу, что их смерть выгодна прежде всего… вам!

От столь дерзких слов инквизитор на какое-то время оцепенел. Алехандро даже показалось, что отца Доминго вот-вот покинет душа…

– Как смеешь ты позволять себе такие речи, мальчишка?! – воскликнул инквизитор, едва придя в чувство.

Алехандро резко поднялся и отошел к окну:

– Советую вам не упорствовать, святой отец. Хочу сообщить, что я – доверенное лицо архиепископа де Нойя. Вряд ли в свете последних деяний он посмотрит на ваш священный сан и прежние заслуги.

Отец Доминго побледнел и впился в деревянные ручки кресла:

– Я всю жизнь служил Богу верой и правдой!..

– Какому Богу? – перебил альгвазил. – Христианскому или иудейскому? Только не говорите, что Бог один и не важно, какими путями приходишь к нему. За это, осмелюсь напомнить, предают аутодафе.

– Ты… ты не посмеешь… – еле слышно прошептал инквизитор.

Алехандро подошел к распятию, перекрестился.

– Святой отец, назовите свою настоящую фамилию!

– М-мендоса, – пролепетал старик.

– Нет, я имею в виду прежнюю ― ту, что вы получили при рождении.

Инквизитор вскочил с кресла неожиданно резво.

– Вон отсюда! ― неистово вскричал он. ― Поди прочь! Убирайся! Или я прикажу телохранителям вышвырнуть тебя, как собаку!

– О, было бы забавно посмотреть на сию сценку! Вы собираетесь выпроводить силой меня ― представителя власти?!

Инквизитор пошатнулся и начал медленно оседать, но Алехандро успел подхватить его.

– Святой отец, да прекратите вы, наконец, упорствовать, ― спокойно продолжил он, усадив старика обратно в кресло. ― Я тщательно изучил «Генеалогию Кастилии» и сравнил ее с более ранней книгой, с «Историей известных семейств Кастилии». Так вот, сии труды, как выяснилось, сильно разнятся. В «Истории», например, я не нашел порядка восьми известных талаверских фамилий, в том числе Альмасана и Мендосы… Вы снова вздрогнули, святой отец? Что, тоже знали о поддельной «Генеалогии Кастилии»?

Инквизитор предпринял очередную попытку подняться, но Алехандро, уже без излишних церемоний, вернул старика на место:

– Не торопитесь, святой отец, я еще не услышал вашего признания! Сразу оговорюсь, что кое-что мне уже известно. Например, что примерно тридцать лет назад вы обосновались в Талавере одновременно с семействами де Альмасан, де Ранфильеро, де Саграрес, де Сория и некоторыми другими. Откуда же вы прибыли? И какую веру исповедовали до этого ― иудейскую или мусульманскую?

Инквизитор сдался.

– Иудейскую, – тяжело вздохнув, признался он. – Это я написал «Генеалогию Кастилии» и генеалогическую грамоту себе тоже составил сам. Все перечисленные тобой семейства прибыли сюда из Гвадалахары. Мы хотели лишь одного – обосноваться в таком тихом городке, как Талавера, и жить спокойно…

– Отчего же решились на убийство?

– Страх! Мне мешал жить страх! Как я знал об истинном происхождении «знатных» семейств, так и они о моем. Я боялся, что нашему молчанию, долгое время служившему круговой порукой, рано или поздно придет конец, что кто-нибудь из них случайно или намеренно проговорится…

– Но почему же страх разоблачения появился лишь спустя столько лет после переезда из Гвадалахары?!

– Тебе не понять этого, сын мой, ― вздохнул отец Доминго. ― Ты ― чистокровный кастилиец, христианин от рождения, племянник главы города, да еще и доверенный человек самого архиепископа. Столько почестей в такие-то молодые годы! А я… Я всю жизнь прожил под чужим именем, всю жизнь исповедовал чуждую мне веру… Я устал бояться!..

Алехандро ужаснулся:

– И лишь поэтому решили избавиться от посвященных в вашу тайну людей, начав с четы де Альмасан?!

– Да! Мне захотелось стать достойным членом ордена «Второе пришествие»…

– И убить ради этого с десяток марранов, – грустно заключил Алехандро.

Глаза инквизитора сверкнули злобой:

– Тебе ничего не удастся доказать! Я буду все отрицать!

– Я всего лишь передам вас в руки толедской инквизиции, отец Доминго.

Старик медленно сполз с кресла и опустился перед альгвазилом на колени:

– Только не это, сын мой! Умоляю тебя!..

Алехандро усмехнулся:

– Других вы отправляли на пытки без сожаления…

– Я хочу предложить тебе сделку, Алехандро! У меня есть одна вещь, которая, я уверен, заинтересует тебя! С ее помощью тебе удастся овладеть древней реликвией, и ты станешь самым могущественным и влиятельным человеком королевства!

Алехандро воззрился на инквизитора с недоверием:

– А почему же вы сами не воспользовались ею?

– Во-первых, слишком поздно узнал, а во-вторых, все тот же проклятый страх… Твое же происхождение, сын мой, безупречно, и ты сможешь…

– Вы чересчур многословны, отец Доминго, ― нетерпеливо перебил старика заинтригованный альгвазил. ― Не изволите ли изложить самую суть?

Инквизитор поднялся с колен:

– Идем, Алехандро. Эта вещь хранится в моем кабинете.

Алехандро проследовал за инквизитором в соседнее помещение, где тот, сняв с шеи ключ, открыл дверцу потайного шкафа.

– Вот, убедись сам, сын мой, – с этими словами старик протянул альгвазилу древний пергаментный свиток.

Алехандро развернул пергамент, испещренный каллиграфически выведенными буквами.

– На вид документу лет сто, написано по-французски, – пробормотал он и углубился в чтение.

Дочитав до конца, альгвазил в смятении вскричал:

– Вы хоть понимаете, что здесь написано?! И вы хотите сказать, что это ― правда?!

– Прошу тебя, сын мой, не так громко! И у стен есть уши… Сей свиток написал мой прадед. Он бежал из Франции более ста лет назад, когда начались гонения на тамплиеров. Обосновался в Гвадалахаре, женился на иудейке… Впрочем, это не важно… К сожалению, всю свою жизнь я даже не подозревал о существовании этого свитка ― отец передал мне его только перед своей смертью… А теперь я передаю его тебе. Если ты найдешь описываемый в свитке ларец, то возвысишься над самим папой римским!

Алехандро задумался: а что, если таинственный ларец и впрямь дает безграничную власть над людьми?

– Что вы хотите взамен, святой отец? Мое молчание?

– Не только… ― позволил себе довольно улыбнуться инквизитор.

– Говорите конкретней! И не дай Бог, если этот кусок пергамента окажется фальшивкой! Я лично привяжу вас к столбу и запалю костер!

– Ты так же горяч, как и твой отец, ― с ноткой неодобрения заметил старик.

Алехандро прекрасно знал, что его отца в свое время погубили именно излишние горячность и несдержанность, но тон собеседника ему не понравился:

– Отставьте моего отца в покое! Вернемся к свитку!

– Мой прадед был тамплиером, а не мошенником, сын мой, так что в подлинности свитка я не сомневаюсь. А взамен хотелось бы получить не только твое молчание, но и… избавление от страха. Я уже далеко не молод, Алехандро, и хочу прожить остаток дней спокойно, не опасаясь, что меня отправят на костер как маррана.

– Даю вам слово альгвазила! ― пообещал Алехандро.

Инквизитор горько усмехнулся:

– Я безмерно ценю ваше слово, господин альгвазил, но… хотелось бы каких-то гарантий.

– Гарантий?! – возмутился Алехандро. – Вы хотите, чтобы представитель закона оставил письменную гарантию преступнику?! Ну, отец Доминго, это уже слишком!

– Я просто хочу довести начатое дело до конца: люди, прибывшие вместе со мной из Гвадалахары тридцать лет назад, должны исчезнуть… Так будет лучше всем, сын мой, ― старик многозначительно взглянул на собеседника.

Алехандро понял инквизитора с полуслова, и сердце его учащенно забилось: «Боже мой! Бланка!.. Она же – де Сория! Жена маррана! Мне необходимо срочно выбросить ее из головы!..»

– Хорошо, святой отец… Будем считать, что сделка состоялась.