Глава 6
Мы призываем вас и ваших сержантов неустрашимо сражаться против врагов Креста; и дабы вознаградить вас, Мы позволяем сохранить вам всю добычу, что вы захватите у сарацин, из которой никто не имел бы права требовать у вас какой-либо части.
Булла «Omne Datum Optimum»
папа Александр III, 1162
20 июня 1207 г.
Горная Аравия, замок Села
Ночь не была темна, и в первую очередь из-за рассыпанных по бархату ночного неба звезд. На востоке восходящий месяц лениво разлегся над холмами. Жить ему оставалось немного. Пройдет меньше недели и придет новолуние
На юге лежала почти невидимая в темноте Петра, городишко, заселенный в основном христианами-сирийцами, не брившими бороды и крестившимися через правое плечо. Кроме них, жили там мусульмане и даже иудеи.
Теплый, постепенно остывающий ветер нес резкие запахи пустыни. Робер успел к ним привыкнуть, хотя в первые дни они сильно раздражали обоняние.
Молодому рыцарю даже нравилось ходить в ночной караул. Днем было слишком жарко, и от зноя можно было спастись только за толстыми стенами донжона, которые укрывали от него не хуже, чем от стрел. После повечерия шумный в остальное время замок – овал с периметром около двухсот туазов, составленный из каменных стен высотой в четыре человеческих роста – затихал. Слышны были только шаги караульных да свист ветра, пролетавшего над укреплением.
Передача замка от одного владельца к другому произошла на удивление буднично. Наутро после прибытия отряда тамплиеров коннетабль, присланный Жосленом, огласил указ короля. Было спущено знамя Храмовника – золотые башня, ключ и меч на синем поле, шателен вывел гарнизон, состоящий всего из двух десятков человек, после чего воины Храма заняли замок. Припасов в его подвалах оказалось на несколько дней, а сами стены изрядно обветшали. На следующий же день брат Анри отправил гонцов в Иерусалим, прося магистра прислать каменщиков.
Странный звук, прилетевший снизу, из долины, отвлек Робера от воспоминаний. Пост молодого рыцаря был в башне около ворот, и если слух не подводил нормандца, то по дороге, ведущей к этим самым воротам, во весь опор скакал всадник.
Недоумевая, что могло заставить кого-либо пуститься в путь через ночную тьму, Робер поступил строго по уставу – дернул за веревку. В недрах башни, в караульном помещении мягко зазвонил колокол.
Стук копыт все приближался, а в ночную тишину вплелся новый звук – шум шагов и едва слышное полязгивание от нескольких поднимающихся по лестнице людей.
– В чем дело, брат Робер? – спросил возглавляющий ночную смену брат Андре, и тут же сам замер, прислушиваясь.
– Всадник, сир, – ответил Робер, хотя в его словах уже не было никакой необходимости.
Дорога лежала внизу, чуть более светлая по сравнению с окружающей ее почвой, и вскоре стал виден силуэт всадника, быстро приближающийся к воротам.
– Приготовьте луки, братья, – приказал брат Андре сержантам, а сам, дождавшись, пока всадник достаточно приблизится, спросил громко: – Кто ты, и что тебе нужно, во имя Господа?
– Не стреляйте, во имя Матери Божьей, – отозвался ночной путник хриплым голосом. – Я от Жослена, к командору Анри!
– Киньте ему факел, – сказал брат Андре. – А ты подними его так, чтобы было видно твое лицо!
Кремень ударил о кресало, и загоревшийся факел полетел вниз, где ударился о землю и зашипел, грозя погибнуть. Но ловкая рука подхватила его, раздула тлеющую головешку, и вскоре багровый, колышущийся свет вырвал из тьмы угловатое лицо одного из воинов Храмовника, не так давно сопровождавшего тамплиеров в свите коннетабля.
– Хорошо, мы впустим тебя, – проговорил брат Андре, и, повернувшись к товарищам, добавил: – Брат Мэтью и ты, брат, откройте калитку. Вы, братья, не опускайте луки и цельтесь хорошо, во имя Господа. Вдруг это ловушка. А ты, брат Робер, разбуди командора. Гонец прибыл к нему.
Молодой рыцарь кивнул и вслед за братьями, отправленными отпирать узкую и высокую калитку, сделанную в воротах специально для таких случаев, принялся спускаться по лестнице.
Брат Анри жил в точно такой же маленькой комнатке, как и остальные братья. Новый гарнизон был значительно больше старого, и многие помещения храмовникам пришлось очищать от мусора и пыли. Крепко сжав в руке захваченный в караулке факел, Робер постучал и распахнул дверь в комнату командора.
От стука де Лапалисс проснулся.
– Что такое? – спросил он, зевая.
– К вам гонец, сир. От сеньора Жослена.
Когда командор в сопровождении Робера спустился во двор, гонец уже был там. Его коня один из оруженосцев медленными шагами водил по двору, а сам посланец жадно пил из поданного стражниками кувшина. Вода стекала по его подбородку, прозрачной струйкой бежала под одежду.
– Слушаю вас, мессир, во имя Господа.
От этого голоса гонец вздрогнул. Поспешно вернул кувшин, и рука его скользнула за пазуху, чтобы извлечь скрученный лист пергамента, запечатанный печатью Жослена Храмовника.
Брат Анри с треском сломал печать. Лист с шуршанием развернулся.
– Так, – сказал командор, пробежав глазами послание. – Сеньор, примите наше гостеприимство до утра. Брат Рауль, проводите сеньора в гостевую келью.
После того, как гонец в сопровождении одного из оруженосцев ушел, де Лапалисс продолжил:
– Всем остальным братьям собраться в часовне, немедленно. Будите всех.
Вскоре зевающие и моргающие со сна рыцари и сержанты собрались в замковой часовне. Не было только тех, кто остался на постах. Робера, к его несказанному облегчению, с поста сменили.
На брата Анри смотрели тридцать пар недоумевающих, полных любопытства глаз. Все хотели узнать, в чем дело.
– Во имя Господа, братья, – сказал де Лапалисс. – Простите мне, что нарушил ваш ночной отдых, но сделал это только из-за важных вестей. Сосед наш и союзник, благородный Жослен известил нас, что в ближайшие дни мимо Петры проследует, направляясь на юг, в Мекку, богатый караван, идущий из Хамы. Воистину, Господь послал в наши руки обильную добычу! И благородный Жослен предлагает взять ее вместе.
Среди тамплиеров разразилась буря восклицаний. Робер сидел и не мог понять – неужели благородные воины Храма собираются заняться грабежом, словно обыкновенные бароны откуда-нибудь с берегов Луары?
Брат Анри тем временем продолжал говорить.
– Сами знаете, что командорство наше бедно, что оно нуждается в укреплении, во славу Господа и Матери Божьей, и что на это нужны деньги. Где взять их, как не у врагов веры Христовой? Но без решения капитула отдать приказ о pillage я не могу. Решайте, братья, стоит нам рискнуть, во славу Господа, или нет…
Несколько рыцарей заговорили разом. По возбужденным лицам и сверкающим взорам нетрудно было догадаться, что идея нападения на караван изрядно воодушевила воинов Храма. Если и были противники такого поступка, то они молчали.
Не без труда де Лапалиссу удалось навести порядок.
– Тише, братья, во имя Господа! – сказал он. – Я вижу, что вы все готовы обнажить мечи ради веры Христовой.
Рыцари и сержанты ответили слитным гулом одобрения.
– Но нам нужно посоветоваться с наиболее опытными братьями, – продолжил речь командор, – чтобы сделать все наиболее достойным для Ордена образом. Брат Готье, брат Тома, прошу вас, за мной… Братья, ждите здесь!
Старший из сержантов и довольно молодой рыцарь с круглым улыбчивым лицом вслед за братом Анри вышли из часовни. Среди оставшихся тут же начались оживленные разговоры.
– Ничего не понимаю, – повернулся Робер к сидящему рядом брату Андре, – мы что, собираемся напасть на караван? Точно обыкновенные разбойники?
– Совсем нет, – покачал головой брат Андре. – Обыкновенные разбойники грабят всех подряд, мы же нападаем только на сарацин, да и то не на всех. Тем самым мы наносим вред врагам Спасителя и укрепляемся сами.
Рыцарь благочестиво перекрестился.
– Кроме того, – продолжил он, – сидя в этих каменных стенах, одуреешь от скуки. Обычный сеньор может развлечься охотой, нам же Устав запрещает охотиться. Так что набег – лучшее снадобье от уныния.
– А почему брат Анри позвал на совет именно этих двух братьев? – поинтересовался Робер. – Ведь обычно он советуется со многими достойными мужами из нашего командорства. Среди них есть более опытные в военных делах, чем брат Тома…
– Я так понимаю, что ему нужен особый совет, – ответил брат Андре. – Такой могут дать только брат Готье и брат Тома.
– А что это за совет?
– Ну, я думаю, – на лице брата Андре легко читалась неуверенность. – Брат Анри сам тебе скажет, когда придет срок…
– Ладно, – вздохнул Робер. Он уже начал привыкать к тому, что в Ордене есть свои тайны, которые не положено знать рыцарям, надевшим плащ с крестом не так давно.
Дверь скрипнула, впуская командора. Идущий за ним брат Тома выглядел изнуренным, а лоб брата Готье, идущего последним, избороздили глубокие морщины. Похоже, воинам Ордена только что пришлось нелегко.
– Братия, во имя Господа, – проговорил де Лапалисс, выждав, пока установится полная тишина. – Клянусь Святым Маврикием, покровителем рыцарей, судьба благосклонна к нам. На рассвете мы выступаем. Командовать остающимися назначаю брата Андре. Я назову тех, кто будет под его началом охранять замок. Всем прочим необходимо до утра собраться в путь. Нам понадобятся…
20 июня 1207 г.
Горная Аравия, замок Села – горы к юго-востоку от Крак де Монреаль
Они выехали, когда нестерпимо горящий краешек солнца, похожий на кусок раскаленного металла, высунулся из-за гор на востоке. Десять рыцарей, среди них Робер, два десятка сержантов, несколько оруженосцев и дюжина туркополов.
С одной из башен на уезжающих смотрел брат Андре, назначенный шателеном. Под его началом остался гарнизон достаточный, чтобы охранять замок, но слишком маленький, чтобы оборонять его в случае нападения.
Жара стояла такая, что двигаться в доспехах было бы просто невозможно. Посему кольчуги и шлемы, заключенные в сетки, сплетенные из кожи, мягко позвякивали на спинах вьючных животных. Чтобы защититься от зноя, брат Анри велел рыцарям и сержантам завернуться в накидки.
Скакали до полудня, остановившись лишь, чтобы помолиться и напоить лошадей у маленького, скрытого среди гор источника. Все время в пути брат Анри молчал и Робер не решался беспокоить его вопросами.
Примерно на середине дороги до Крак де Монреаля рыцари наткнулись на воинов Жослена Храмовника. С десяток спешившихся конных сержантов во главе с рыцарем устроились в тени небольшой рощицы. При появлении тамплиеров они повскакали на ноги.
– Прошу вас, сеньоры, следуйте за нами, – проговорил рыцарь, кланяясь брату Анри. – Сеньор Жослен велел мне проводить вас.
С дороги свернули на восток, на почти незаметную узкую тропку. Она прихотливо вилась среди холмов, под копытами коней хрустели камни, среди голых вершин протяжно свистел ветер.
Жослен Храмовник устроил лагерь в длинной расселине, потянувшейся с запада на восток. Тропка входила в нее с одной стороны, а с другой была видна плоская, как стол, равнина. Высокие стены расселины неплохо прикрывали от полуденного солнца. Большая часть ее дна была в тени.
– Располагайтесь, сеньоры братия, во имя Божие! – возгласил брат Анри, и воины Храма начали спешиваться.
– Монсеньор Анри! – из-за палаток своих воинов появился Храмовник. Глаза его возбужденно сверкали, а речь была торопливой. – Клянусь мечом архангела Михаила, я рад вашему прибытию!
– Взаимно, монсеньор Жослен, – ответил де Лапалисс. – Когда ожидается караван?
– Мои друзья из рода Абу Тайи обещают, что не позднее завтрашней ночи. Так что в худшем случае нам придется проскучать здесь пару дней!
– Ничего страшно, – брат Анри улыбнулся. – Надеюсь, что вода тут есть?
– Конечно! – Жослен аж подпрыгнул. – У меня три десятка рыцарей! А в вашем отряде сколько?
И ухватив собеседника за руку, неугомонный правитель Горной Аравии практически потащил его за собой.
Рыцари стучали молотками, вколачивая колышки своих палаток, в то время как оруженосцы развьючивали лошадей. Сержанты, которым по уставу положено ночевать под открытым небом, помогали и тем и другим.
Лагерь, в центре которого расположилась чуть большая по размерам палатка командора, возник с ошеломляющей быстротой. Снаряжение было помещено внутрь палаток. Но бездельничать братии не дал де Лапалисс. Узнав все, что нужно, от Храмовника, он вернулся к воинам Храма со словами:
– На молитву, братья, на молитву!
Ворча и зевая, невыспавшиеся рыцари и сержанты собирались к палатке командора.
21 июня 1207 г.
Горная Аравия, горы и пустыня к юго-востоку от Крак де Монреаль
Ночь опустилась на пустыню мягко, точно огромная черная сова – на жертву. Скрылось за горизонтом яростное светило, и только скалы пыхали теплом, отдавая собранный за день жар.
После повечерия де Лапалисс собрал рыцарей и сержантов.
– Во имя Господа, братья, – сказал он. – Днем стражу несли воины сеньора Жослена. Сейчас наша очередь. Нам нужно выставить пять дозоров…
Робер, к собственному удивлению, оказался в паре с братом Готье. Им выпало идти на восток, к самой дороге, на которой рано или поздно должен появиться караван.
Пожилой сержант критически осмотрел молодого рыцаря с головы до ног.
– Меч и щит брать не стоит, – сказал он, хмыкнув. – Ограничься кинжалом и турецкой палицей . Возьми также у кого-нибудь из сержантов легкую кольчугу без рукавов. Для ночного дозорного главное – не вооруженность, а подвижность.
Вздохнув, Робер отправился выполнять распоряжения ветерана. Пусть он всего лишь сержант, но зато выжил в десятках стычек с неверными. Вскоре молодой рыцарь был готов.
– Хорошо, – на этот раз во взгляде брата Готье оказалось несколько больше дружелюбия. – Иди за мной…
Ступая след в след, они вышли из лагеря и двинулись вниз по склону. Пожилой сержант шагал почти бесшумно, под сапогами же Робера то и дело скрипели камни. Ему приходилось прилагать усилия для того, чтобы перемещаться тихо. Когда ступили на песок, стало немного полегче. Но здесь обнаружилась новая трудность – ноги стали увязать.
– Тихо! – неожиданно сказал брат Готье, останавливаясь. Робер прислушался: откуда-то с юга, из невообразимой дали донесся странный полувой-полуплач.
– Кто это? – спросил молодой рыцарь.
– Шакалы! – и брат Готье пошел дальше.
За горизонтом готовилась взойти луна, и они шли навстречу вырывающемуся из-за края земли призрачному, бледному сиянию. Но свет этот скорее мешал, чем помогал. Тени от барханов бежали по пустыне, делая ее пейзаж обманчивым. Там, где глаза видели яму, могла быть ровная поверхность, а там, где должна быть возвышенность, вдруг обнаруживался провал.
– Зрению лучше не доверять, – сказал брат Готье, когда воины Храма добрались до дороги и залегли около нее за грядой круглых, обточенных ветром, камней. – Как и слуху. Песок все время движется, и шорох его под ногами мало отличен от шороха под ветром.
– Как же быть?
– Развивать чутье, – ответил сержант, небрежно опершись спиной о камень. Он, казалось, совсем не обращал внимания на окружающее. – Оно всегда подскажет тебе, что вот тот камень – это камень, а не затаившийся лазутчик, а что шум за тем барханом – оттого, что там ползет змея, а не сарацин.
– А если у меня нет чутья? – Робер усмехнулся.
– Тогда твои шансы на выживание не очень велики, – сержант улыбнулся, в полутьме блеснули его на удивление хорошо сохранившиеся зубы. Ровесники брата Готье обычно могли похвастаться разве что несколькими сточенными пеньками, старый воин же сохранил практически все, чем наделил его Бог.
Некоторое время лежали молча. Робер упорно пытался определить, есть у него чутье или нет, вслушиваясь и вглядываясь в окружающий мир. Все было тихо, барханы равнодушно серебрились под звездами, и тянулась мимо дорога, мертвая и пустая, словно по ней не ездили уже сотни лет.
Признаков чутья не находилось.
Наконец Робер сдался. С шумным вздохом он уселся на песок и, копируя позу старшего товарища, привалился спиной к камню, который среди ночной прохлады показался почти горячим.
– Не беспокойся, – проговорил брат Готье чуть насмешливо. – Нам нужно следить только за дорогой, а если на ней кто появится, я услышу издалека. Из песков же к нам никто не подкрадется, кроме ящериц и пауков…
Он сделал молниеносное движение рукой. Тускло сверкнул, отражая звездное небо, кинжал, и когда лезвие стало видно вновь, на его кончике бессильно дергал лапами огромный мохнатый паук.
– Ничего себе, во имя Господа! – сказал Робер, глядя, как сержант аккуратно кладет паука на камень и придавливает другим.
Несмотря на то, что во тьме могли скрываться и другие, еще более опасные твари, тихая пустынная ночь дышала покоем. Невероятным казалось, что в любой момент придется обнажить оружие и с кем-то сражаться. Равнодушно светили звезды, медленно поднимался к зениту умирающий месяц, тихо-тихо посвистывал ветер. Поддавшись общему умиротворяющему настрою, Робер набрался смелости:
– Брат Готье, а что за советы ты даешь брату Анри? – спросил он, и тут же напрягся, готовясь к гневному или, может быть, равнодушному отказу.
Сержант посмотрел на молодого рыцаря с интересом.
– Клянусь Храмом, ты задаешь интересные вопросы, брат, – сказал он. – Пожалуй, я ошибся в тебе.
– И все же, что это за советы?
– Милостью Божией я обладаю некоторыми познаниями, которые могут быть потребны на пользу Ордену нашему, – брат Готье некоторое время молчал, но Робер ни о чем не спрашивал, боясь даже дышать – вдруг собеседник не пожелает говорить дальше. – Очень давно я пять лет провел в сарацинском плену. Не скажу, что там было очень хорошо, но моим соседом по узилищу был старый византиец по имени Андроник. Он умер у меня на руках за год до того, как я смог бежать, но до смерти успел научить меня тому, как через движение и расположение звезд открывать волю Отца Небесного.
– Через движение звезд? – в восклицании Робера был ужас перед святотатством. – Разве это не диавольская прелесть?
– Мой наставник был добрый христианин, хоть и схизматик, – пожал плечами брат Готье. – Изучая его науку, я не совершал никаких богомерзких обрядов. После бегства добравшись в Орден, я исповедался на капитуле перед тогдашним магистром, Жильбером Эралем. Ни он, ни прочие братья не нашли греха во мне. Я причащаюсь и молюсь, как и все, а крестное знамение совершаю много раз на дню…
В подтверждение своих слов старый тамплиер перекрестился.
– Как ты думаешь, прелесть это Сатаны или Божий промысел?
– Но если магистр и капитул признали, что здесь нет греха, – после некоторых размышлений сказал Робер, хотя внушаемые с детства истины – что все, непонятное христианину, есть от дьявола – призывали немедленно отречься от брата, оказавшегося чуть ли не колдуном. – То не мне с ними спорить…
От внутренней борьбы молодой рыцарь вспотел. С одной стороны, благочестие и верность Ордену брата Готье не вызывали сомнений, с другой – убежденность в том, что все тайные знания пришли к людям от князя мира сего, кричала, что даже общение с колдуном есть грех…
– Не мучайся так, брат Робер – в голосе сержанта звучало сочувствие. – Искушение – не в знании, а в том, ради чего его применяешь. Я использую умение, доставшееся мне от Андроника, только для нужд Ордена, и лишь по просьбе кого-либо из бальи… И кроме того, разве движение звезд, по которому я делаю предсказания, не направляется Господом?
– Наверное, да, – согласился Робер, который никогда не был силен в богословии. На душе у него стало немного спокойнее. – И в чем состоит твоя наука?
– Даже если я буду говорить до утра, то не смогу рассказать тебе всего! – брат Готье усмехнулся. – Но кое-что – попробую. Посмотри вверх.
Робер послушно уставился в угольно-черную, набитую звездами чашу. Лужицей разлитого молока блестел Млечный Путь, месяц затмевал находящиеся рядом звезды. Ничего, указывающего на перст Божий, видно не было.
– Волею Господа, – заговорил старый сержант, и даже голос его изменился, стал глубоким и гулким, – в небесах созданы семь движущихся тел, называемых планетами: Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн. Сейчас из всех них видна только Луна, остальные прячутся под горизонтом. Их пути по небесной сфере четко очерчены и всегда пролегают через одни и те же созвездия. Арабы, которые первыми стали следить за звездами – греки научились уже от них, нашли двадцать восемь таких созвездий и назвали их маназилями или домами Луны.
Робер слушал, как зачарованный.
– Сейчас, например, Луна находится в четвертом маназиле, который носит название Аль-Дебаран, или, иначе – Око Господа.
– И что это означает?
– Что наступило время, благоприятное для любой торговли, но опасное из-за возможных раздоров. Но, кроме Луны, остальные шесть планет занимают места в разных маназилях. Из их положения в определенный момент и связей между ними я и делаю прогноз на определенный момент.
– А что было на небе вчера, когда брат Анри просил совета?
Брат Готье улыбнулся.
– Постараюсь вспомнить, – сказал он. – Луна была в третьем маназиле, Аль-Турайя, а сразу четыре планеты – в восьмом, именуемом Аль-Нафрах, иначе Ясли. Но поскольку вопрос командора касался набега, особо нужно упомянуть Марс, который отвечает за все, что связано с войной. Он расположился в маназиле Аль-Симак. Ни один из упомянутых лунных домов не сулит неудачи отважным людям, решившим добыть славу с помощью оружия, но ни один не сулит и удачи.
– Как же толковать такое?
– Прочие знаки, а именно – аспекты между планетами, говорят о том, что предприятие, задуманное в этот момент, будет непростым, но изрядно обогатит того, кто его затеял. Выслушав такое предсказание, брат Анри принял решение участвовать в набеге, во имя Господа!
– А брат Тома?
– Что брат Тома? – сержант взглянул на Робера слегка изумленно.
– Он тоже умеет читать знаки, скрытые среди звезд?
– Нет, – брат Готье покачал головой. – Его дар иного рода. Но я не имею права рассказывать про него. Если захочешь – спросишь сам. Может быть, он тебе ответит…
Они помолчали. Робер смотрел в небо, в котором точно так же, как и ранее, сверкали звезды. Но теперь они казались молодому нормандцу чуть ли не живыми. Он почти видел, как крошечные светлячки складываются в исполинские фигуры созвездий, распростертых над миром по велению Божественной силы. Созвездия медленно перемещались, и неторопливо, словно огромный корабль, влекомый ангелами, плыл месяц.
– Брат Готье, а остальные звезды? Они тоже имеют какое-то значение? – любопытство Робера оказалось удовлетворено не до конца.
– Да, каждая из них имеет свое имя и приносит особую судьбу тому, кто родился под ее лучами, – сержант поднял руку, указывая в зенит. – Вон, смотри, вон та, белая, называется Аль-Таир, по-другому – Сердце Орла. Любому, кто родился под ее светом, надлежит быть рыцарем. Он получит смелость, отвагу и страсть к путешествиям. Вон та, – сержант показал на крупную оранжево-красную звезду, мрачно мерцавшую над самым горизонтом, – называется Аль-Дебаран. Именно она дала название тому маназилю, про который я тебе говорил. Эта звезда связана со злом, с дьявольской жестокостью и насильственной смертью.
Братья дружно перекрестились.
– И ничего нельзя избежать? – спросил Робер. – Если тебя при рождении осветила какая-то звезда, то уже все?
– Не знаю, – на лице брата Готье, которое в полумраке казалось белым как мел, появилась неуверенность. – На все воля Божья. Но я думаю, молитвами можно отвести от себя злую судьбу. Но, с другой стороны, если Господь судил кому-либо что-то, то как этого избежать? Как начинаешь думать на эту тему, голова пухнет… Так что лучше не думать об этом совсем.
Молодой рыцарь зевнул, неожиданно обнаружив, что совершенно не хочет спать. Пустыня уже остыла, от камней тянуло холодом, на их поверхности появились капельки воды. Скоро, совсем скоро из-за восточного горизонта покажутся первые лучи восхода.
– Можешь поспать, – проговорил брат Готье, с хрустом в позвоночнике потягиваясь.
– Нет, я не хочу, – честно ответил Робер.
Они дождались момента, когда раскаленный диск светила выбрался из-за горизонта, и только после этого отправились назад к лагерю. Ночные дозоры сменят дневные, из туркополов на быстроногих конях.
Когда они уже подходили к лагерю, брат Готье неожиданно остановил Робера, взяв того за рукав.
– Во имя Господа, брат Робер, – сказал он. – И во имя Матери Божией, коия есть покровительница нашего Ордена, прошу тебя никому не говорить о том, о чем мы беседовали сегодня ночью. Не все разумно относятся к науке чтения звезд, многие считают ее бесовской.
– Я понимаю, брат Готье, – ответил Робер, кивнув. – Если пойдут разговоры, то это сильно повредит Ордену. Ведь среди людей невежественных и так ходит немало слухов о том, что рыцари Храма на своих капитулах занимаются колдовством…
– Воистину так, – покачал головой сержант.
22 июня 1207 г. Горная Аравия, горы и пустыня к юго-востоку от Крак де Монреаль
Крик "К оружию!" раздался в лагере вскоре после молитвы девятого часа . Робер, истомленный ночным бодрствованием, спал, когда заглянувший в палатку оруженосец сказал громко:
– Вставайте, сир, во имя Господа! К оружию!
Продирая слипающиеся со сна глаза, молодой рыцарь выбрался из палатки. Вокруг бегали люди, слышался храп спешно седлаемых лошадей, перекрываемый выкриками Жослена, который за что-то распекал своих людей.
Несколько заторможенный после дневного сна, который на царившей жаре принес мало облегчения, Робер с помощью оруженосца облачился в доспехи. Осмотрел Вельянгифа, который при виде хозяина фыркнул и оскалил крупные желтые зубы. Чалдар сидел на нем идеально, и подпруга была подтянута в меру.
– В седла! – сквозь шлем донеслась слегка приглушенная команда брата Анри.
Взобравшись на коня, Робер принял в руку тяжелый щит, другой ухватил копье. Никакого волнения не ощущалось, хотя умом нормандец понимал, что должен быть взбудоражен перед боем…
Но все же он оставался каменно спокоен.
Таившийся ранее в расселине отряд выбирался на равнину, точно готовящийся к прыжку хищник. Вдалеке виднелся двигающийся по дороге, похожий на огромную змею караван.
– В шпоры! – скомандовал брат Анри, и рыцари одновременно сдвинулись с места. Медленным шагом, чтобы зря не утомлять боевых коней, отряд перемещался вниз по склону. Впереди воинов на белом, без единого темного пятнышка, жеребце, ехал Жослен Храмовник. Над его шлемом колыхался султан из белых перьев, а на котте синел герб рода де Шатийонов.
Когда всадники выбрались из тени, солнце обрушилось им на плечи и головы. Роберу почти сразу стало душно, по спине, скрытой под толстым подкольчужником, потекли ручейки пота. Невыносимо хотелось почесаться, но такой возможности рыцарь, держащий в одной руке щит, а в другой – копье, был лишен.
Под копытами скакунов гремели камни. Песчаные холмы, по которым Робер и брат Готье ходили ночью, остались справа. Дорога и застывший на ней караван приближались. Там уже заметили атакующих всадников – бегали всполошенные люди, ветер доносил испуганные крики.
Но отдавать свое добро просто так неверные не собирались. Караван, как и положено, имел охрану, и она готовилась к схватке. Несколько десятков всадников в легких доспехах становились в боевой порядок, лучники занимали места за повозками, которые поспешно выстраивали кругом. Ревели верблюды, ржали лошади.
Брат Анри подал сигнал к атаке, опустив копье. Прочие тамплиеры тотчас сблизили лошадей. Образовался ощетинившийся копейными остриями стальной клин, направленный на сарацинских всадников. Воинам Жослена, как понял Робер, досталось разбираться с теми, кто укрылся за телегами.
Робер ткнул Вельянгифа в бока шпорами. Тот послушно ускорил шаг. Сарацины бросились навстречу. Робер видел, как развеваются плащи из тонкой ткани, слышал команды на гортанном наречии неверных.
Укрывшиеся за повозками дали залп. Воздух наполнился свистом летящих стрел. Одна из них ткнулась в шлем Робера и отскочила, разочарованно звякнув. Другая стукнулась в доспехи, прикрывающие бок Вельянгифа, но пробить их не смогла.
– Кровь Христова! – выругался молодой рыцарь, на мгновение испытав дикий, леденящий ужас при мысли о том, что его боевой конь может быть ранен.
– За Храм! За Храм! – выкрикнул брат Анри, и тамплиеры нанесли удар. Яростно оскалившись, Робер нацелил копье в ближайшего из сарацин.
Неверные, понимая, что прямого столкновения не выдержат, постарались уйти из-под таранного удара, но удалось это не всем. Слышался треск, звон стали и истошные вопли. Копья рвали плоть, убивая людей и сбрасывая их с седел.
Противник Робера, гибко извернувшись, сумел уйти от удара. Свистнула его сабля, и отрубленный копейный наконечник шмякнулся на землю.
Отшвырнув бесполезную палку, рыцарь потянулся за мечом. Пока смог его вытащить, пришлось отражать удары верткого и быстрого сарацина щитом.
Вокруг кипела схватка. Таранный удар заставил конных язычников рассеяться. Но они, пользуясь преимуществом в маневренности, атаковали рыцарей сбоку. Появились первые жертвы. Кони с пустыми седлами со ржанием убегали прочь, а их хозяева недвижно лежали на земле. Рыцарские белые плащи с алыми крестами на фоне желто-серой земли выглядели особенно яркими.
Яростно скаля блестящие зубы, сарацин атаковал. Глаза его бешено сверкали, на смуглом лице выступали, чтобы тотчас же высохнуть на солнце, капли пота. Робер отражал удары с некоторым трудом. Рука, держащая щит, гудела, в черепе, который, как казалось, сейчас лопнет от жары, тяжелыми толчками пульсировала кровь. Нательная рубаха, похоже, стала мокрой насквозь.
Разозлившись на себя, молодой нормандец сам пошел в атаку. Мощно размахнувшись, он обрушил на противника могучий удар сверху. Закрыться тот не успел. Тяжелое лезвие с хрустом пробило шлем, рассекло череп до середины и там застряло.
Робер выдернул меч. С противным скрипом тот вышел из раны. Сарацин медленно откинулся назад и рухнул наземь. Кровь полилась на землю, превращая желтую пыль в липкую темную грязь.
Робер осмотрелся. Схватка разбилась на отдельные поединки. Более тяжелое вооружение и выучка рыцарей брали верх. Большинство сарацин были повержены, несколько человек отчаянно нахлестывали лошадей, уходя на север. Сопротивлялись только самые упорные или отчаянные.
У повозок схватка еще продолжалась. Жослен, чей конь сверкал, словно посеребренный, что-то яростно орал, подбадривая воинов. Его спешившиеся рыцари и сержанты сумели преодолеть заслон из повозок и теперь сражались внутри, добивая последних защитников каравана.
Чуть в стороне один из братьев, изловчившись, вонзил клинок в живот последнему оставшемуся в седле сарацину. Тот тонко, по-заячьи, заверещал, и упал с коня.
– Вот и все, – проговорил появившийся откуда-то сбоку брат Анри. На его щите виднелась здоровенная вмятина.
К месту битвы спешили оруженосцы. Не дожидаясь их, Робер стащил с головы шлем и кольчужный капюшон. Горячий ветер взлохматил слипшиеся от пота волосы, шершавым языком слизнул с лица пот.
– Поехали, посмотрим, что там у сеньора Жослена, – сказал брат Анри, отдавая подоспевшему оруженосцу щит и шлем.
Робер тоже избавился от наиболее неудобной части снаряжения, и последовал за командором. Вельянгиф, хоть явно устал, шел бодро, перебирая длинными мускулистыми ногами.
– О, монсеньоры! – приветствовал подъехавших Жослен. Он тоже снял шлем, но держал его в руке, так что султан из перьев торчал около самого лица Храмовника. – Поздравляю вас с победой!
– Взаимно, – ответил брат Анри. – Силой Господа одолели мы неверных! Но что это за человек?
Перед сеньором Горной Аравии двое крепких сержантов держали пожилого сарацина. Халат его покрывала грязь, но роскошную ткань можно было рассмотреть сразу.
– Похоже, это хозяин каравана, который мы с Божьей помощью захватили! – ответил Жослен. – Сейчас я побеседую с ним…
И хозяин Трансиордании перешел на арабский. Перепачканный старик, на лице которого наливался свежий синяк, в ответ на первый же вопрос разразился длинной речью. Борода его тряслась, а в темных глазах видно было отчаяние.
– Что он говорит? – не сдержал любопытства Робер.
– А, просит не убивать, обещает выкуп, – ответил Храмовник. – Ладно, отпустим одного из его людей, а дед пока посидит у меня в подвале. Эти денежки будут мои, а остальную добычу, как и договаривались – пополам!
– Хорошо, во имя Господа, – ответил брат Анри. – Брат Готье и кто-то из ваших людей должны произвести дележ…
Старый сержант тут же явился, а командор в сопровождении Робера вернулся к своим. Погибших братьев, а таких оказалось пятеро, уже освободили от шлемов и положили в ряд. Среди них был брат Тома. На круглом лице его застыла гримаса странного удивления, словно рыцарь не мог поверить в собственную смерть.
– Упокой Господи их души, – пробормотал командор, а Робер вдруг с содроганием осознал, что уже не сможет спросить невысокого рыцаря про тот дар, который позволял ему давать особые советы де Лапалиссу.
Смерть лишила брата Тома возможности советовать вообще.
