Глава 3
Ингел покинул медионеметон в окружении королевской свиты. Король пребывал в отчаянии и шёл, понурив голову. Увы, но его надежды на мирное будущее королевства не оправдались…
Бастарду доставляли удовольствие страдания отца, в этот момент ему казалось, что беды, которые предрекал оллам – расплата Конайре за то, что он не удалил от себя Фиону и не женился на Моргаузе, его матери.
Проходя мимо лэрда Маона, Ингел невольно встретился с ним взглядом и без труда увидел в нём нескрываемую ненависть…
«А вот и ещё один человек, жаждущий моей смерти! Ведь сколько раз я насмехался над ним. Маон – ничтожество. Король благоволит к Маону из-за золота и серебра, добываемых в Макгиппикадисе…»
Ингел вошёл в шатёр и тяжело опустился на волчью шкуру, лежавшую подле жаровни.
– Мальчик мой! – волновалась Моргауза. – Как ты себя чувствуешь?
Ингел зло посмотрел на мать.
– Как может себя чувствовать человек, у которого нет судьбы?! И который в любой момент может услышать крик баньши?!
Моргауза подсела к сыну и обняла его за плечи.
– Ты же знаешь, как я люблю тебя… Ты – мой единственный сын. А, если эту ночь провести в шатре короля? – неожиданно предложила она.
– Вряд ли это возможно. Отец слишком расстроен.
– Твоя кольчуга осталась в замке? – спросила Моргауза.
– Да…
Женщина откинула полог шатра и приказала оному из стражников приблизиться. Стражник, облачённый в добротный иберийский нагрудник, а также наплечники и поножи из дублёной кожи, по росту и фигуре примерно соответствовал Ингелу. Моргауза окинула его беглым взглядом и решительно приказала:
– Заходи в шатёр!
Стражник несколько замялся, но не смел ослушаться… Все прекрасно знали о бешеном нраве бастарда.
* * *
Кейд очнулся от сильного озноба. Он попытался оглядеться: новый день уже занялся. Солнце ещё не взошло, а лишь с востока окрасило небо в едва заметный розовато-золотистый цвет.
Лэрд попытался пошевелиться, но тело плохо подчинялось – холод сковал все члены. Наконец он с трудом встал, обнаружив, что сидел, облокотившись на один из камней дольмена.
– Помогите мне, Дану и Флидас… – едва слышно взмолился Кейд. – Надо уходить подальше от этого зловещего места… И впредь на Сайман быть осторожным.
Кейд медленно побрёл по роще и, миновав неметон, остановился. Он ещё раз огляделся, но, не заметив ничего сверхъестественного, продолжил свой путь.
Подойдя к шатру, лэрд тотчас наткнулся на спящего стражника. Он откинул полог и вошёл внутрь. Здесь царила полная тишина. Слуги спали вповалку, укрывшись одним шерстяным одеялом. В жаровне догорали угли…
– Проснитесь, бездельники… – попытался он прикрикнуть на слуг. Но видимо слишком тихо, ибо те сладко причмокивая во сне, вовсе не слышали своего господина.
Тогда Кейд подошёл к одному из слуг, мирно посапывающему с краю, и со всего размаху ударил его ногой в спину. Тот вскочил, ничего не соображая спросонья.
– Вставай, лентяй! Я промёрз до костей, а в шатре нет тепла…
Слуга, наконец, протёр глаза, увидев перед собой господина, посиневшего от холода.
– Великие боги! Так вы… Так где ж… – начал заикаться слуга.
Кейд махнул рукой, дабы тот прекратил всяческие расспросы.
– Налей вина и растопи жаровню, да посильней. – Приказал лэрд.
Слуга тотчас засуетился, за ним проснулась и другая челядь.
* * *
После возвращения из медионеметона Ингел облачился в нагрудник стражника и выпил несколько бокалов вина, пытаясь тем самым придать себе бодрости и храбрости. Но, увы, вино сыграло с ним злую шутку, почти сразу же он заснул.
Моргауза долго сидела рядом с сыном, охраняя его покой, из последних сил стараясь отогнать сон и не смыкать глаз. Но усталость взяла своё…
Да и потом Самайн заканчивался только с восходом солнца. По-прежнему в долине Маг-Слехт всё было подвластно потусторонним силам.
Женщине снился сон, словно она стоит рядом с сыном, его же коронуют по всем правилам Эргиала на священном камне Лиа Фаль. Она искренне радуется за Ингела, с трепетом ожидания, когда священный камень издаст крик одобрения. Но Лиа Фаль безмолвствует. Моргаузу охватывает страх: неужели смерть Конайре, Фионы и их дочерей напрасны? И Ингелу не суждено стать кролём Тары? Неужели Лиа Фаль отвергает его?
Моргауза застонала, на её лбу появилась испарина, несмотря на то, что в шатре было достаточно прохладно, ведь угли в жаровне никто не помешивал и не обновлял. Слуги также спали беспробудным сном.
С западной стороны шатра раздался едва различимый шорох. Некто приблизился и, затаив дыхание, прислушался: что же происходит внутри? Убедившись, что все спят, таинственный некто рассёк остро отточенным корнвенхау плотную ткань шатра, а затем и меховую подкладку.
В отверстии появилась голова. Кольчужная маска, свисавшая с металлического шлема, выполненного в виде простой шапочки, скрывала лицо непрошенного гостя.
Незнакомец огляделся, убедившись, что все действительно спят, рассёк шатёр почти до самой земли и осторожно пробрался внутрь.
Ингел лежал около жаровни на волчьей шкуре, заботливо укрытый тёплым меховым плащом, а сверху ещё и толстым шерстяным одеялом. Незнакомец одним прыжком достиг бастарда и со всего размаха вонзил нож ему в грудь. Ингел издал приглушённый стон…
Моргауза очнулась от тяжёлого сна, ворвавшийся морозный воздух тотчас же привёл её в чувства. И она увидела в груди сына длинный нож…
Женщина издала страшный крик. Проснулись слуги.
Ингел лежал с закрытыми глазами и стонал…
– Мальчик мой! Мальчик мой! – заметалась испуганная женщина. Один из слуг, сражавшийся в молодости с пиктами, не растерялся.
– Госпожа! Ингела пытались убить! – сразу же понял слуга. – Бегите в королевский шатёр! Сообщите обо всём! – прикрикнул он на обезумевших от страха слуг. – Шевелитесь! Ну, же!
Затем пожилой слуга приблизился к молодому господину. Тот по-прежнему стонал, глаза его были закрыты…
– Говорят, нельзя вынимать нож из раны. Иначе человек истечёт кровью. Надо бы позвать друидов, уж они в этом деле хорошо разумеют.
– Беги к ним… – задыхаясь от слёз, вымолвила Моргауза. – Или нет, останься, пошли стражника…
Король, подобно вихрю ворвался в шатёр Ингела. Почти одновременно с ним вошли Эоган и его помощники.
Увидев в груди бастарда корнвенхау, Эоган сказал:
– Вы правильно сделали, что не извлекли оружие из раны.
– Что с моим сыном? Он жив? – беспокоился король.
Рыдающая Моргауза бросилась к его ногам.
– О, повелитель! Кто вернёт мне моего мальчика, а тебе – наследника?!
Волосы её растрепались, казалось, она обезумела от горя. Конайре поднял наложницу и прижал к груди.
– Надеюсь, что ещё не всё потеряно… Но кому это понадобилось?!
В это время Эоган приказал все лишним удалиться из шатра. Он и его помощники встали вокруг Ингела и нараспев, речитативом, начали произносить заклинание, останавливающее кровотечение. Когда они закончили, Эоган вынул нож из груди Ингела. Тот издал глубокий стон.
Моргауза бросилась к сыну.
– Осмотрите рану, умоляю! Насколько она серьёзна?
Один из друидов откинул шерстяное одеяло, всё это время, укрывавшее бастарда, затем меховой плащ, следов крови на них не было видно… Конайре и Моргауза замерли в тяжёлом ожидании.
Наконец, когда тёплый плащ упал на землю, все с удивлением и некоторым облегчением увидели, что Ингел облачён в иберийский панцирь.
Эоган наклонился над ним и внимательно осмотрел.
– Панцирь пробит. Подобные корнвенхау я встречал лишь несколько раз… Невероятно, какая сила удара! Какой металл!
Друиды сняли панцирь с Ингела, его одежда на груди намокла от крови. Эоган присел рядом с бастардом и, аккуратно разрезав одежды тем же ножом, предательски воткнутым в его грудь, осмотрел рану.
– Рана неглубокая. Она не задела ни одного жизненно важного органа. Но…
Конайре и Моргауза, так и стоявшие сомкнув объятия, встрепенулись и одновременно воскликнули:
– Что? Говори!
– Жизненные силы покидают наследника. Либо на оружие был наложен гейс, либо клинок отравлен…
Эоган осторожно за рукоятку, украшенную богатой отделкой, взял нож и поднёс к горевшему факелу, дабы лучше рассмотреть.
– Такой нож не может принадлежать друиду или наёмнику. Он слишком хорош. Скорее подобное оружие подходит лэрду…
Король оставил Моргаузу и потянулся за ножом. Эоган, видя такую реакцию короля, предупредил:
– Повелитель, не прикасайся к клинку. Думаю, он отравлен. Наследника надо срочно перенести в мой шатёр. Я постараюсь сделать всё необходимое…
Конайре принял оружие и тотчас обратил внимание на богато отделанную рукоять.
– Этот корнвенхау принадлежит лэрду Маону. – Уверенно сказал он.
– Маону?! – воскликнула Моргауза. – Да он ненавидит Ингела! Повелитель, этот человек заслуживает самого жестокого наказания!
– Да! Я прикажу принести его в жертву богу Тевтату, сегодня же!
* * *
Кейд постепенно согревался. Слуги развели костёр около шатра и вскоре жаровню наполнили пылающие угли. Лэрд допивал вторую чашу инаргуала, верное средства от всех болезней. Его ноги укутывала оленья шкура, которую он предпочитал шерстяному одеялу.
Затем, откушав жареного мяса, Кейд почувствовал себя гораздо лучше.
– А что оллам уже покинул долину? – спросил он у одного из слуг.
– Нет ещё, господин. Оллам отдыхает. Говорят, что он отправится в обратный путь после полудня.
– Хорошо… Время ещё есть.
– Господин! Тут такое произошло! – в шатёр ворвался один из слуг.
– Ну, что там? Говори. – Лэрд нетерпеливо воззрился на молодого слугу, почти ещё мальчика.
– Лэрд Маон пытался убить Ингела! – тотчас выпалил он.
Кейд округлил глаза от удивления.
– Что ты плетёшь? Зачем лэрду Маону смерть бастарда?
– Господин, весь лагерь жужжит, словно разбуженный пчелиный улей. Говорят, Маон ненавидел Ингела за его постоянные издёвки. Сейчас королевская стража – в шатре Маона. Оттуда доносятся такие звуки, кажется, Маон рыдает и умоляет о пощаде.
– А что с Ингелом?
Слуга замялся.
– Точно не известно. Эоган и друиды перенесли его в свой шатёр. Один из слуг шепнул мне, что без магии здесь точно не обошлось…
Кейд многозначительно хмыкнул.
– Лэрд Маон труслив как новорожденный щенок. Странно, как он решился на такой отчаянный шаг. Может, он подослал кого-то?
Слуга отрицательно покачал головой.
– Этого я не знаю, господин. Сейчас в долине много чего говорят.
– М-да-а-а… – протянул Кейд. – Маон купался в роскоши и наслаждался расположением короля, что с трудом верится в произошедшее… Что-то здесь не то…
В это время королевская стража обезоружила людей Маона, а пытавшихся сопротивляться обезглавила тут же на месте, в шатре лэрда. Его же самого связали и препроводили к королю. Маон рыдал, пытаясь убедить стражу, что произошла чудовищная ошибка, и он не имеет к покушению на Ингела ни малейшего отношения. Но его никто не слушал.
* * *
Королева Фиона и советник Мак Алистер наблюдали за происходящем в долине, откинув полог шатра.
– Корнвенхау сыграл отличную шутку с Маоном. – Заметила Фиона. – Это была твоя идея. Ты прибегал к подобным ухищрениям и раньше? – королева с улыбкой на устах посмотрела на своего возлюбленного.
– Прошу тебя, не спрашивай об этом. Не стоит ворошить прошлое.
– Насколько яд хорош? – продолжала расспросы Фиона.
– От него нет противоядия, можешь мне поверить. Едва он попадает в кровь, как тут же парализует тело и разум человека. – Заверил Мак Алистер.
Фиона удивлённо вскинула брови.
– Я знаю только одно место на земле, где готовят такие яды – это Дал-Риада.
Мак Алистер промолчал. Ему не хотелось выдавать свои тайные связи даже королеве.
– Мы не можем более оставаться в шатре. Надо выказать обеспокоенность состоянием бастарда. Впрочем, тебе не стоит спешить. Всем известно, что ты не питаешь родственных чувств к Ингелу.
– Разумеется, этот выродок для меня никто! – с жаром воскликнула королева.
– Прошу тебя, тише… – зашикал на неё осторожный Мак Алистер. – Не стоит привлекать к себе внимания. Страшно предположить, что король прикажет сделать с несчастным лэрдом Маоном. Я же направлюсь к королю, а затем к верховному друиду Эогану.
Советник подошёл к королевскому шатру. Стража, стоявшая вокруг него плотным кольцом, обнажила мечи. Мак Алистер сразу же, без лишних слов, догадался: Конайре отдал приказ его не беспокоить.
Советник осмотрелся: на небольшой площадке перед шатром никого не было, стало быть, всем любопытным приказали удалиться. Он постоял ещё некоторое время: до слуха донеслись крики командира королевской стражи, которые бесспорно предназначались лэрду Маону. Тот же отвечал сбивчиво и порой бессвязно. Несчастный Маон пытался объяснить, что корнвенхау у него украли…
Но командира королевской стражи такие объяснения явно не устраивали. Советник услышал удар и шум падающего тела…
Он глубоко вздохнул, насладившись морозным свежим воздухом, не испытывая ни малейшего сожаления или угрызений совести о содеянном.
Мак Алистер спустился с холма, у подножия которого стояли шатры друидов. Самый просторный шатёр темно-красного цвета принадлежал Эогану. Здесь не было королевской стражи, но, приблизившись, советник отчётливо увидел около входа в шатёр остро отточенные палочки, торчавшие из земли.
«Гейс… Они наложили гейс, дабы никто из посторонних не вошёл и не помешал им. Пожалуй, стоит остерегаться магии…» – подумал Мак Алистер. До него донеслись голоса друидов и запах горящих ясеневых веток. Друиды совершали тайный обряд, пытаясь вернуть Ингела к жизни.
* * *
Лэрд Тальтиу немного отдохнул после бурной ночи, проведённой в объятиях Этлин, привёл себя в порядок и решительно направился к шатру оллама.
Там уже вовсю кипела жизнь. Слуги укладывали имущество оллама в повозки, и намеривались разобрать шатёр.
– Приветствую тебя, оллам! – лэрд почтительно поклонился Катбаду, отдававшему распоряжения слугам.
Оллам оглянулся.
– Лэрд Тальтиу?!
– Да… Прости, мою дерзость, оллам, но я хотел бы поговорить с тобой.
Катбад внимательно воззрился на гостя.
– Я догадываюсь: о чём пойдёт речь. Ночью, в медионеметоне, от меня не ускользнул твой повышенный интерес к Дейдре.
– Да, оллам, истинно так. Я пришёл просить твоего дозволения жениться на Дейдре… Я молод и богат, твоя дочь отвечает мне взаимностью… И…
Катбад поднял руку, прерывая речь Кейда.
– Не трать слов лэрд Тальтиу. Всем известно о твоём богатстве. Я достаточно услышал и принимаю решение: ты посетишь меня в Армаге накануне праздника Имболк. – Сказал оллам и продолжил отдавать приказания слугам.
Лэрд пребывал в некотором замешательстве, ему хотелось спросить: знает ли Катбад о том, что произошло с Ингелом? Затем он отогнал эту мысль. В конце концов, он пришёл поговорить о сватовстве, а не о бастарде.
– Могу ли увидеть Дейдре, прежде чем вы покинете Маг-Слехт.
– Да. Она – в повозке.
Лэрд поспешил к повозкам, стоявшим недалеко от шатра, вокруг которых хлопотали слуги.
– Лэрд Тальтиу… – негромко окликнул Кейда женский голос. Он обернулся: перед ним стояла Мойриот.
– Ты, женщина-друид, из свиты оллама.
Мойриот кивнула.
– Верно. Ты хочешь повидаться с Дейдре? – спросила она.
– Да. На то мне дал дозволение сам оллам.
Мойриот не отрывала взгляд от Кейда. Он смутился.
– Почему, ты, так смотришь на меня?
– Ты провёл бурную ночь, не так ли?
Кейд вздрогнул.
– Не твоё дело! – внезапно взорвался он.
– Возможно. Странно, что оллам этого не заметил. Устал, наверное…
– Что ты хочешь от меня? – Кейд терял терпение.
– Не ходи к Дейдре. И прежде, чем явиться в Армаг к олламу – подумай! – настаивала Мойриот.
– О чём?
– О том, сколько времени ты и Дейдре будите делить супружеское ложе. Его у тебя осталось не так уж много…
Лэрд изменился в лице.
– Откуда ты узнала?
– Я чувствую гейс. Меня не обманешь. – Пояснила женщина. – Вот возьми амулет. – Она сняла с шеи медальон с огамическими знаками. – Он должен помочь. – Лэрд принял подарок и с удивлением взирал на Мойриот. – Возвращайся в свой шатёр. – Настаивала она. – Поверь мне, так будет лучше.
* * *
Ингел по-прежнему не подавал признаков жизни, пребывая в бессознательном состоянии. Его дыхание с каждым мгновением ослабевало.
Эоган прекрасно осознавал, что его магия и знания бессильны перед ядом, попавшим в кровь наследника Тары. Он испытал все возможные средства. Оставалось последнее: воззвать к жестокому и кровавому Тевтату во время принесения в жертву лэрда Маона. Эоган знал, как это опасно, но всё же решился на крайний, последний шаг. Ведь речь шла о его репутации и жизни наследника Тары.
Сначала он пожалел, что не обратился за помощью к всесильному Катбаду, и тот уже отбыл из Маг-Слехта в Уладу. Но затем решил, что сам сможет воздать жертвенные почести Тевтату и сотворить соответствующую молитву, ведь придётся просить за жизнь Ингела и неизвестно, что Бог войны потребует взамен.
И вот день близился к завершению. Король, его свита направились в медионеметон, освещенный кострами, дабы принять участие в кровавом действе. Стражники волокли связанного и обессилевшего лэрда Маона.
Вслед за ними шествовали: верховный друид Эоган, его помощники и замыкала процессию Моргауза, настоявшая на своём участии в кровавой церемонии. Она несла небольшой жертвенный котёл, в который предстояло упасть отрубленной голове Маона. Королева Фиона и её дочери под предлогом дурного самочувствия отказались присутствовать в медионеметоне.
Наконец окровавленного, избитого Маона положили на жертвенный камень. Эоган возвёл руки к Кром-Кройху.
– О, всесильный Кром-Кройх! – воскликнул верховный друид. Его помощники начали отбивать в тимпаны чёткий ритм. – Замолви за нас слово перед великим Тевтатом! Готов ли он принять жертву?
Тимпаны смолкли. Король и его свита, не отрываясь, смотрели на каменного идола, словно его губы, сомкнутые веками, должны изречь одобрение предстоявшему действу.
Но Кром-Кройх безмолвствовал. Король постепенно терял терпение, ему хотелось немедленно насладиться смертью лэрда Маона и умыть руки в его крови. Моргауза и вовсе теряла рассудок от нависшей тишины. Она смотрела в жертвенный котёл, в котором ей мерещилась окровавленная голова лэрда.
Неожиданно над святилищем пролетел огромный ворон, причём так низко, что все собравшиеся отчётливо различили его блестящее оперение. Он, не торопясь, описал круг и спланировал прямо на плечо Кром-Кройха.
Эоган почувствовал, как тишина наполнилась звуками… И это были звуки битвы. Друид отчётливо различал предсмертные крики людей.
– Вот он: знак Бога войны! – неистово воскликнул он, указывая на ворона. – Он направил к нам своего брата Еза, дабы тот насладился предстоящим зрелищем! Преступайте!
Друиды ударили в тимпаны. Эоган воздал хвалу Тевтату, а затем, вымаливая жизнь молодому бастарду, принял из рук помощника ритуальный меч. О, как давно его священный клинок не обагрялся кровью!
Моргауза поняла: настал её черёд. Она с нескрываемым удовольствием приблизилась к жертве, держа котёл таким образом, чтобы в него попали отрубленная голова и хлынувшая кровь.
Эоган ещё раз взглянул на идола, ворон сидел на прежнем месте, и занёс меч над головой жертвы.
Голова Маона скатилась в жертвенный котёл. В этот момент король испытал чувство морального удовлетворения. Моргауза же издала крик, более похожий на вой волчицы. После чего поставила котёл на землю и умыла лицо тёплой кровью Маона.
Ворон, неподвижно сидевший на плече идола, взлетел и исчез в вечерней дымке.
* * *
Ингел долго поднимался на высокий холм. Кругом виднелись окровавленные и изуродованные тела. Многие из них были обезглавлены или рассечены ударом муадалбейм. Бастард ощутил запах тления и смерти…
Наконец он достиг вершины. Перед ним открылось круглое сооружение из множества кромлехов, пространство между которыми было заполнено человеческими черепами и костями.
Ингел, не чувствуя страха, вошёл в это святилище смерти. По середине него возвышался каменный трон, окруженный грудой человеческих черепов, на котором восседал рыжеволосый мужчина. Его боевой нагрудник и наручи потемнели от крови.
– Приветствую тебя, смертный! – произнёс рыжеволосый воин.
Ингел поклонился.
– И тебя, о, воин!
– Назови мне своё имя! – приказал хозяин «святилища».
– Ингел. Иногда меня зовут Одноглазым из-за того, что я в детстве повредил глаз. Я – сын короля Тары и его наложницы.
Рыжеволосый разразился громким смехом, таким, что каменные глыбы «святилища» содрогнулись.
– Стало быть, ты – бастард! А за глаза тебя называют выродком!
Кровь прилила к щекам Ингела.
– И я даже знаю, кто меня так зовёт – королева Фиона и её высокородные дочери!
– Скажи, Ингел… Ведь ты ненавидишь королеву, не так ли?
Ингел встрепенулся.
– По какому праву, ты, задаёшь мне такие вопросы? – возмутился он.
Рыжеволосый воин снова разразился смехом.
– Так дерзко со мной ещё никто не разговаривал! Что ж, я – Тевтат, кровавый бог войны! И ты – в моих владениях.
Ингел не растерялся.
– Никогда не думал, что когда-нибудь воочию увижу тебя. Тогда объясни: почему я здесь?
– За твою жизнь принесли человеческую жертву. И я размышляю: внимать ли молитвам друидов? – Тевтат лукаво подмигнул Ингелу.
– Я не смею приказывать самому Тевтату, но…
– Говори!
Ингел начал медленно, обдумывая каждое сказанное слово:
– В Эргиал, да во всей Эрин, тебе давно не приносили щедрых человеческих жертв. Не так ли?
– Истинно так, смертный. – Подтвердил Тевтат.
– Так вот… Если ты даруешь мне жизнь, обещаю славную кровавую битву, а всех пленных принести тебе в жертву.
– Прекрасное обещание, смертный! И на кого же ты пойдёшь войной?
– Сначала я захвачу трон Тары, а затем покорю Уладу, Ульстер и плодородный Онейл. – Без колебаний ответил Ингел.
– Разве ты так силён, чтобы осуществить это? – удивился Тевтат.
– Пока нет. Но я умён и привлеку союзников, королей Фера-Морк. Они – братья моей матери.
– Хороший ответ, достойный настоящего воина! – одобрил Тевтат. – Давно я не слышал подобных речей.
* * *
Ингел услышал пронзительный крик ворона и открыл глаза. В горле пересохло, язык разбух, что был готов вывалиться изо рта.
– Пить… Пить… – прошептал он.
Молодая девушка, прислужница, сидевшая в изголовье Ингела, встрепенулась.
– О, благодарность богам! – воскликнула она, но не уточнила каким именно. – Вы очнулись… Сейчас я дам вам травяной отвар. Его приготовил сам Эоган.
Она поднесла к его губам чашу специальной формы, с удлинённым носиком, дабы поить лежачих больных. Бастард жадно припал к ней.
– Ещё… – попросил он, осушив чашу до дна.
Девушка колебалась.
– Отвара больше нет, господин, – только вода и вино.
– Тогда воды… – Ингел осушил ещё две чаши. – Скажи: где я? И что со мной?
– Как вы ничего не помните? – искренне удивилась прислужница. – Вы сейчас в шатре верховного друида… А он приносит жертву богу Тевтату…
Ингел встрепенулся.
– Тевтату?! И кого же?
– Лэрда Маона… – робко ответила она.
Ингел, недоумевая, округлил глаза.
– Маона? Любимца короля?
– Да. Но, господин, вы же ничего не помните! Это всё действие яда. Ведь Маон хотел вас убить!
У Ингела закружилась голова. Всё смешалось в сознании: Тевтат, Маон, Эоган, яд…
– Где моя мать? – спросил Ингел.
– Кажется она там, в медионеметоне… Но я точно не знаю…
Ингел отчётливо различил приближающиеся голоса и среди них голос матери. Он с трудом приподнялся с ложа. Прислужница испугалась, пытаясь остановить его.
– Вам нельзя вставать. Действие яда непредсказуемо!
– Оставь меня…
Не смотря на слабость во всём теле, Ингел почти уверенно стоял на ногах. Полог шатра откинулся: вошёл Эоган, за ним Моргауза и друиды. И каково же было их изумление, когда они увидели Ингела стоявшего посреди шатра.
Эоган потерял дар речи. Первой опомнилась Моргауза.
– Ингел! – она бросилась к сыну. – Мальчик мой… Ты жив…