Глава 7
Римский Папа Иннокентий IV, искоренив учение катаров и вернув юг Франции в лоно истинной католической церкви, обратил свой взор на Германию, где простой люд упорно не желал верить в крещение и причастие.
Особенно католичество не приживалось в Вестфалии. Иннокентий IV регулярно получал доносы из Страсбурга от настоятеля Константина, который описывал ересь вальденсов и её возможные последствия для всей «безбожной Германии».
Папа Иннокентий был крайне возмущён таким положением дел и поставил цель – наставить германцев на путь истиной веры. Для этой трудно выполнимой задачи он привлёк инквизитора Конрада, вручив ему специальную буллу:
«К великому прискорбию нашему, дошёл до нас слух, что в Вестфалии, Тюрингии и прилегающей к ней Саксонии множество лиц обоего пола, забывая о собственном спасении, уклоняются от католической веры, распутничают с демонами и разной нечистью. Эти люди заклинаниями и нашёптываниями губят младенцев в чреве матерей, урожай на полях, плоды на деревьях, домашнюю скотину и всяких животных, а также все земные произрастания: сады, луга, хлеба.
Колдуны и ведьмы терзают людей болезнями как внешними, так и внутренними, не позволяют мужчинам производить потомство, а женщинам его рожать.
Возлюбленные наши сыны Людвиг Штутгардский и Константин Страсбургский из ордена братьев-проповедников, профессора богословия, назначены в силу нашей апостольской грамоты по делам о еретическом нечестии, не могут полностью охватить всевозрастающие территории, подвергшиеся ереси. Мы волею Божьей посылаем верным сынам церкви в помощь прославленного борца с различными еретическими течениями отца Конрада, дабы вершил он справедливый суд по всей Германии.
Я, Иннокентий IV, волею Господа нашего повелеваю всем верным католикам, населяющим Германию, помогать человеку, предъявляющему сию буллу.
Наделяю отца Конрада правом совершать суд Божий над еретиками, применять пытки, нежели в таковых будет необходимость, а также заключать подозреваемых в тюрьму и вершить очищающий от скверны обряд аутодафе.
Да будет так, Иннокентий IV
8 апреля месяца, года 6750»
Прочитав этот документ, отец Конрад понял, что отныне наделён неограниченными правами, получив фактически статус «свободного судьи».
* * *
Через неделю отец Конрад пересёк границу Вестфалии со стороны Бургундского королевства, где принимал участие в инквизиционном процессе в Дижоне, и приближался к Страсбургу со своим преданным сподвижником Иоанном Одноглазым. Рано утром Конрад – верхом на коне, Иоанн – на муле, въехали в город.
Первое, что сделал инквизитор, – отправился на центральную площадь города. Было девять часов утра, бойко шла торговля. Конрад принюхивался и прислушивался ко всему. Обойдя торговые ряды, Конрад заметил поодаль двух шептавшихся женщин. Он приблизился к ним, сделав вид, что выбирает капусту. К нему тут же подскочил торговец:
– Что вам угодно, святой отец, я помогу вам выбрать!
Конрад отбросил кочан, подумав: «Уж больно рьяный торговец, видать, совесть нечиста…» Пройдя мимо женщин, он уловил обрывки разговора:
– И не говори, всё богатеет и богатеет! Неспроста всё это…
– Ему нечистый помогает, – поддакнула вторая.
«Вот он город – рассадник ереси! Помоги мне, Господи, извести её под корень», – подумал Конрад, направляясь к Иоанну.
Тот, в свою очередь, тоже времени даром не терял.
– Святой отец, мы попали в гнездо нечисти. Вы только послушайте, о чём они говорят!
– Я уже слышал, брат мой. Направимся же наконец к дому отца Константина.
…Отец Константин, отслужив заутреннюю службу, пребывал дома. Он лично встретил важных гостей и воскликнул:
– Слава богу! Отец Конрад, вы здесь. Теперь я спокоен за город!
Конрад предъявил буллу, подписанную самим Папой Иннокентием. Отец Константин внимательно прочитал свиток.
– Да с ними, именно так и нужно – пытки и аутодафе! Тогда эти еретики научатся почитать Господа нашего! Я сообщу магистрату о вашем прибытии. Надо организовать специальный ящик для доносов, и найдутся порядочные люди – верные католики – и многое нам сообщат. Причём поставить его надо около ратуши и на ночь не забирать. Многие почтенные горожане, опасаясь мести ведьм и еретиков, получат возможность безопасно всё изложить в письме и доставить нам. Город кишит ведьмами.
– Хорошо, это разумно. Ну а вы, отец Константин, что думаете о тех, кто посещает ваш приход?
– Те, кто проявляет чрезмерные набожность и усердие, видимо, нагрешили много и совесть мучает. А вы знаете, отец Конрад, что Сатана коварен и учит людей делать вид, что они веруют, а на самом деле, они стоят в храме божьем и мысленно изгаляются над богослужением в угоду нечистому! – эта мысль давно приходила Константину и не давала покоя. Дай ему волю, он бы всю свою паству запытал до смерти, лишь бы увериться в чистоте помыслов.
– Да, ваш город нуждается в очищении и устрашении! – подытожил Конрад.
* * *
На следующий день по согласованию с магистратом выставили ящик для доносов около ратуши. Рядом стояли два стражника. Глашатай, читая указ магистрата, надрывался:
«Добропорядочные горожане!
Вам предоставлена возможность сообщить магистратуре о недовольствах и подозрительных вещах, участившихся в нашем славном городе. Напишите письмо, опустите его в ящик, и справедливость восторжествует!»
Перед ратушей собралась кучка народу. Иоанн – глаза и уши отца Конрада – слушал разговоры в толпе.
– Не иначе из инквизиторов кто-то пожаловал! – брякнул молодой парень, похожий на мастерового. – Делать мне больше нечего, как доносы писать. Работать будет некогда!
Мастеровой ушёл своей дорогой. Иоанн хорошо запомнил его лицо. Рядом шептались две молодые девушки, одна другой говорила:
– Помнишь Агнессу, что жила по соседству?
– Да, а что с ней случилось?
– Умерла бедняжка родами неделю назад. Наверняка это всё Роза, старая зазноба Инвара подстроила. Не могла ему простить, что не женился. Вот и извела Агнессу. Надо обо всём написать да и бросить в этот ящик. Пусть с ней разберутся.
Девушки ещё пошептались и, схватив свои корзинки с овощами, пошли дальше. Иоанн заприметил трёх старух.
– Говорю тебе: чёрная кошка, которая поселилась на нашей крыше, никакая не кошка. Это соседка моя в неё превращается и шастает: всех подслушивает, а потом сплетни распускает, – сказала одна из них.
– Точно, а я-то думаю, откуда она вперёд всех узнаёт новости? – поддержала вторая.
– Надо про неё написать и бросить в ящик, пусть ей кошачьи усы подрежут.
Старухи немного потоптались и ушли. Подошли два молодых мастеровых.
– Ганс совсем зазнался – сапоги стал шить для знатных горожан. Да из какой кожи! А раньше башмаки сделать приличные не мог. Вот и думай теперь, откуда чего берётся!
– Да и не говори, неспроста всё это! Надо написать, вор он, наверняка кожу украл в кожевенных мастерских.
Иоанн был поражён, насколько глубоко заражён Страсбург грехом.
Днём около ратуши толпились горожане, обсуждая ящик для доносов и различные новости. Писем прилюдно никто не бросал – боялись. Наконец наступил вечер, стемнело. К двенадцати часам ночи к ратуше стали стекаться тёмные фигуры в длинных плащах и капюшонах, надвинутых на глаза. Каждая фигура подходила к ящику и бросала в него донос.
В два часа ночи сменились стражники. Фигуры пошли чаще, к трём часам ночи перед ящиком стояли одновременно по два-три человека, тщательно прячущие друг от друга лица под капюшонами плащей.
Утром ящик забрали и под присмотром отца Конрада вскрыли в специально оборудованной для этого дела комнате в городской магистратуре. Доносы из ящика повалили валом. Отец Конрад решил, что на подмогу требуется писарь. Почтительный отец Константин выделил своего младшего клирика, обладающего усидчивостью и разборчивым подчерком. В десять часов утра инквизиторы приступили к разборке писем.
Клирик зарегистрировал на чистом листе пергамента: ящик вскрыли в десять утра, двадцать первого апреля месяца, года 6755, писем сорок пять штук. Конрад вскрыл первое письмо и начал читать. Иоанн последовал его примеру. Чем больше доносов читал Конрад, тем больше его худое жёлтое лицо обретало схожесть со старым пергаментом. Иногда оно вытягивалось от крайнего удивления…
Доносы он раскладывал на две стопки. Те, что лежали по правую руку, он перечитывал по несколько раз с безумным огнём в глазах. Если бы из его глаз «выскочила» хотя бы одна искра – сгорели бы все бумаги, настолько отец Конрад был потрясён и возмущён.
Иоанн как верный соратник отца Конрада последовал его мудрому примеру и так же разложил письма на «возмутительно-вопиющие» и «безбожные деяния». В первой стопке, «возмутительно-вопиющих», лежали жалобы на торговца, обвесившего на рынке или продавшего жухлую зелень; на соседку, постоянно выливающую помои на порог дома обиженного, написавшего донос, и далее в таком же духе.
Во второй стопке, «безбожных деяний», преобладали порча, повлекшая за собой болезнь семьи; тяжёлые роды по вине завистливой соседки или соперницы; излишний достаток в доме, взявшийся неизвестно откуда; слишком красивая девушка, у которой отбоя нет в женихах, не иначе как ведьма; женщина, которая любит в грозу стоять на пороге дома и смотреть на сверкание молнии – бесовское занятие, нормальному католику и в голову такое не придёт; соседка-оборотень, принимающая вид чёрной кошки по вечерам, чтобы удобней было подслушивать разговоры людей.
К вечеру в городе начались аресты. Стражники под руководством отца Конрада врывались в дома горожан и хватали их без предъявления обвинения «именем закона», но какого именно, не указывалось. Тюрьма Страсбурга была переполнена, история города не помнила такого, даже кандалов не хватало на всех. В первую очередь кандалы надели на всех обвиняемых в «безбожных деяниях», остальные дожидались своей участи со свободными руками и ногами. Всех, содержавшихся ранее за мелкие нарушения закона: хулиганство в пьяном виде или оскорбление личности без злого умысла – отпустили за ненадобностью.
Отец Конрад лично осмотрел тюрьму, оставшись недовольным условиями пребывания вероотступников. Они показались инквизитору слишком мягкими, можно сказать, комфортными. Тут же на следующий день сформировали инквизиционный суд, в который вошли отец Конрад, его помощник Иоанн, два шефена и фрайшерен Грюнвальд, известный городу как справедливый и строгий блюститель королевских законов. За двадцать лет пребывания в почётном звании «свободного судьи» Грюнвальд отправил на виселицу или же приказал обезглавить сотни людей.
Конрад же не стал утруждать себя и фем бумажной волокитой и высылать предупреждения, как было принято в подобных случаях, а воспользовавшись своим правом «свободного судьи», приказал хватать людей из постелей.
Он считал, что именно так ведьмы и колдуны будут лишены возможности лишний раз совершать нечистивый обряд и призывать демонов на выручку. «Неожиданность на нашей стороне, а значит, так угодно Богу», – высказался Конрад на замечание одного из шефенов о незаконности проведённых арестов.
