Магическая стена между охранительными камнями пала.

Но тьма не перехлестнула через камни. Рован знал причину. Он порывался броситься к темноте. Гарель и Лоркан крепко держали его возле деревянных ворот.

Чудовища вместе с Нарроком захватили добычу, своей ценностью превосходящую всех полуфэйцев крепости, и теперь приступали к долгожданному пиршеству. Все остальное представлялось им второстепенным, словно они начисто позабыли о наступающих адарланских солдатах. Пир был гораздо важнее.

А во дворе крепости продолжалось сражение. Появление друзей Рована заметно изменило ход битвы, но адарланские солдаты по-прежнему имели численное преимущество. Рован, казалось, тоже забыл о происходящем за спиной. Его ветер и лед не могли сокрушить тьму. И все же, едва пала стена, он ударил по тьме ураганом и ледяной бурей. Рован продолжал свои атаки, силясь прорвать вечную черноту и увидеть, в каком состоянии принцесса. Его не остановил даже тихий, ласковый женский голос, зовущий из тьмы. Он потратил несколько столетий, чтобы забыть этот голос. И вот Лирия снова звала его, разрывая ему душу.

Пошел дождь.

– Рован, – негромко произнес Гарель, еще сильнее сжимая его руку. – Идем во двор. Там ждут нашей помощи.

– Нет, – сердито возразил Рован.

Он знал, что Аэлина жива. За долгие недели, что они провели вместе, между ними возникла связь, которая была крепче телесных уз. Аэлина жива. Правильнее сказать, пока еще жива. Но не есть ли это последние капли, последние всплески ее жизни, а потом от нее останется оболочка вроде тех, что они находили в ручьях? Понимая это, Гарель и Лоркан стремились его удержать. Если бы не их крепкие руки, он бы давно ринулся во тьму, на голос Лирии.

Нет, он не утратил рассудок. Он понимал: голос Лирии – ловушка тьмы. Но Аэлина жива, и ради нее он должен вырваться из рук излишне заботливых друзей.

– Рован, другие…

– Нет!

Перекрывая шум ливня, Лоркан выругался:

– Да пойми ты, дурень! Она мертва или при смерти. А в крепости остаются живые, и ты можешь их спасти.

Друзья поставили его на ноги и попытались увести к воротам.

– Если ты сейчас же не разожмешь руки, я оторву тебе голову! – пригрозил он Лоркану.

Лоркану. Своему командиру. Однажды, когда в сражении у Рована погибли все воины, Лоркан дал ему своих.

Гарель переглядывался с Лорканом. Рован напрягся, готовясь отшвырнуть обоих. Он понимал их опасения. Они скорее отколотят его до потери сознания, чем отпустят во тьму, из которой звала Лирия. Уже не просто звала, а умоляла прийти на помощь. Нет там никакой Лирии. Это все не настоящее. Уловки тьмы и ее хозяев.

Но Аэлина была настоящей и из-за благонамеренного упрямства его друзей сейчас могла распроститься с жизнью. Ровану требовалось, чтобы Гарель убрал свой магический щит, которым он заграждал магию Рована с тех самых пор, как они прижали его к земле. Но он должен пробиться во тьму и найти Аэлину.

– Отпустите! – снова потребовал Рован.

Страшный гул потряс землю, заставив всех оцепенеть. Казалось, где-то в недрах пробудился исполин и сейчас выбирается на поверхность.

Все трое повернулись в сторону тьмы. Рован мог поклясться, что видел там золотистую вспышку.

– Этого не может быть, – выдохнул Гарель. – Она исчерпала силы.

Рован боялся моргнуть. Он знал: это «исчерпание сил» всегда было вызвано ею самой. У нее внутри до сих пор существовала преграда, состоящая из страха и отчаянного желания быть «нормальной». Эта преграда и мешала ей принять истинную глубину ее магической силы.

Существа, накинувшие покров тьмы, питались отчаянием, болью и ужасом. А если жертва вдруг освобождалась от своих страхов? Если жертва, наоборот, шла навстречу страхам и принимала их?

Словно в ответ на его мысли, из тьмы вырвалось пламя.

Безудержный огонь, озаривший дождливую ночь и окрасивший ее в переливающиеся оттенки красного опала.

Друзья больше не пытались удержать Рована, когда он бросился в сторону тьмы. Пламя не опалило ни волоска на его голове. Оно парило над ним, огибало его: величественное, бессмертное и нерушимое.

А совсем невдалеке, за каменными воротами, между двумя человекоподобными существами стояла Аэлина. На ее лбу пылал странный знак. Волосы закручивались возле головы короной. Они стали короче и светлее, подобно ее огню. В ее глазах, хотя и покрасневших и припухших, переливалось живое золотое пламя.

Двое противников бросились на Аэлину, скрывшись под пологом тьмы.

Через мгновение Рован был уже рядом. Он видел, как она выбросила руки в стороны и почти вцепилась в безупречно красивые лица двух демонов. Ее ладони застыли над их открытыми ртами. Она резко выдохнула.

Огненное дыхание передалось и им. Пламя струилось у них из глаз, ушей и пальцев. Оба не успели даже вскрикнуть. Через мгновение от них остались две горстки пепла.

Она опустила руки. Ее магическая сила продолжала бушевать. Дождевые капли, не успев попасть ей на ладони, превращались в пар. Она словно ковала свое новое магическое оружие.

Забыв про Гареля и Лоркана, Рован бросился к ней. Золотистые, красные и голубые языки пламени – это был ее огонь. Это были цвета наследницы огня. Только сейчас, заметив его, Аэлина слегка улыбнулась. Это была улыбка королевы.

Но Ровану улыбка сказала и о другом. Ее магические силы действительно были на пределе. Двух тварей она уничтожила. Но оставался Наррок и третий – тот, кого они пытались стравить с оборотнями. Оба окутывали себя слоями тьмы, явно готовясь напасть. Она повернулась к ним. Ее пошатывало. Кожа была болезненно-бледной. Эти твари кормились ее силой, а она и так немало потратила, испепеляя их собратьев. Теперь исчерпание сил было вполне реальным и неумолимо приближающимся.

Черная стена вздулась, пытаясь сбить ее с ног и раздавить. Но Аэлина держалась стойко – золотистый свет среди тьмы. Рован знал, как ему поступить. Ветер и лед были здесь бесполезны. Однако существовали другие способы.

Рован выхватил кинжал, полоснул лезвием по своей ладони и бросился к Аэлине.

Тьма ширилась, разрастаясь во все стороны. Она знала: будет больно. Тьма убьет ее и Рована. Но она не побежит.

Рован тяжело дышал. Из его ладони капала кровь. Она не посмела его оскорбить, предложив побыстрее бежать отсюда. Он протянул ей руку с окровавленной ладонью… Он предлагал ей свою магическую силу, когда своей у нее не осталось ни капли. Это поможет. Это обязательно поможет. С некоторых пор она подозревала, что карранам между ними возможен.

Он пришел ради нее. Не сводя с него глаз, она схватила свой кинжал и полоснула себе по ладони чуть выше места, где был шрам, ознаменовавший ее клятву на могиле Нехемии. Они сейчас могли обойтись и без слов. Все и так было написано у нее на лице. И тем не менее она спросила:

– Чем бы все ни кончилось?

Он кивнул. Они соединили руки. Кровь с кровью, душа с душой. Другой рукой он крепко обнял ее и прошептал на ухо:

– И я объявляю тебя, Аэлина Галатиния, своим другом.

На них опускалась волна непроницаемой черноты, готовясь поглотить.

Но это не было концом. Не было ее концом. Она пережила потери, боль и пытки. Она пережила рабство, ненависть и отчаяние. Переживет и схватку с демонами. Потому что тьма – не ее жизненное повествование. Она не испугается этой жадной, прожорливой тьмы. Особенно сейчас, когда рядом с нею – такой воин, как Рован. Новообретенный друг, предлагающий свою магическую силу. Рядом с ним жизнь кажется не такой уж страшной.

В нее вливалась магия Рована. Древняя, незнакомая и такая сильная, что невольно подгибались колени. Но рука Рована крепко сжимала ее талию, не позволяя упасть. Он открыл все заслоны, предоставив ей не то что колодец – целое море своей силы.

Черная волна не успела покрыть и половины расстояния, когда золотистый свет разметал ее в клочья. Наррок и бледнолицый изумленно таращились. Такого поворота событий они не ожидали.

Селена не дала им ни малейшей возможности снова закружить черный вихрь. Продолжая черпать магическую силу Рована, она зажгла неистовый огонь, вобравший в себя свет тысяч восходов и закатов. Если валги стосковались по солнечному свету, пусть насладятся напоследок.

Наррок и бледнолицый кричали от ужаса. Они не хотели возвращаться в свой мир безраздельной тьмы. Свет манил их. Они так долго ждали возможности увидеть его. Но Селена не собиралась их щадить. Она заталкивала свет в их глотки, заставляя вскипать черную кровь.

Не выпуская руки Рована, она оглянулась по сторонам. Потом невольно скрежетнула зубами. Вокруг стало совсем тихо. Наррок стоял, смотрел на нее и чего-то ждал. Селена почувствовала, как ей в голову вонзилось черное копье. Тьма послала ей новую картину. Не воспоминания, а видение ближайшего будущего. Краски, звуки и запахи были настолько реальными, что лишь крепкая рука Рована не позволила ей рухнуть на землю. Потом видение пропало, но свет не исчез. Он ширился, окутывая их всех.

Свет стал нестерпимо ярким. Селена направила его на двух оставшихся демонов. Те уже стояли на коленях. Ее свет добирался до самых потаенных мест внутри их, изгоняя тьму отовсюду. И вдруг чернота в глазах Наррока исчезла. На мгновение они стали карими глазами смертного человека. Более того, в них даже вспыхнула благодарность. Еще через мгновение не стало ни Наррока, ни демона, повелевавшего им.

Бледнолицый не успел сделать и двух шагов, когда испепеляющий огонь настиг и его. Безупречно красивое лицо сжалось в немом крике. Потом свет потускнел, языки пламени уменьшились и погасли. Тьмы больше не было. На мокрой траве валялись четыре ошейника из камней Вэрда – все, что осталось от Наррока и его спутников.