20

Держась позади колонны, Тамас прислушивался к урчанию в животе. Перед ним солдаты Девятой бригады еле волочили ноги под громыхание единственного барабана. Даже под покровом высоких сосен стояла удушающая жара. Мундир Тамаса пропитался испарениями, превращая каждый вдох в тяжелую работу.

Он присмотрелся к одному пехотинцу в колонне. Это был высокий солдат с грязными светлыми волосами, собранными в хвост над плечом. Примерно двадцать минут назад его руки подозрительно задрожали. Он совсем ослабел. Тамас готов был поставить на это любые деньги.

Время от времени солдаты бросали голодные взгляды на лошадь Тамаса. Точно так же они смотрели вслед каждому разведчику или офицеру, все еще скакавшему верхом. Это был тревожный знак.

Последних кезанских лошадей они прирезали два дня назад и разделили мясо на всех. До Тамаса доходили слухи, будто некоторые квартирмейстеры придерживали драгоценное мясо и продавали его. Он попытался докопаться до истины, но никто ни в чем не сознался. Каждый раз, когда они пересекали какой-нибудь ручей, он видел, как десятки солдат покидали строй и бросались в грязь в поисках крошечной рыбешки или раков. Сержантам приходилось силой возвращать нарушителей в колонну.

– Они надеются, что скоро получат еду, – заметил Олем.

Тамас встряхнулся, выходя из задумчивости. Он тоже ослабел и сделался рассеянным. Четыре дня ничего не ел. Солдаты в пешем строю нуждались в пище больше, чем он. По крайней мере, здесь был хотя бы подножный корм для лошадей.

Олем показал на пару канюков, круживших высоко над деревьями.

– Ах вот ты про кого! – сказал Тамас.

– Они следуют за нами уже пятьдесят миль, – добавил Олем.

– С чего ты взял, что это те же самые?

– У одного красные отметины на кончиках перьев.

Тамас лишь хмыкнул в ответ. Слова медленно выползали изо рта. Жара не располагала к долгим разговорам.

– Тот канюк с красными перьями полетел за нами, когда большинство других осталось на той стоянке, где мы два дня назад прирезали лошадей. – Олем скривил губы. – Думаю, он рассчитывает на богатую добычу.

Тамас посмотрел на стервятников. Не хотелось говорить о них. Он слишком часто видел их на слишком многих полях сражений.

– За последнюю неделю я ни разу не заметил, чтобы ты курил, – поделился он своим наблюдением.

– Обосраться как жарко, простите за выражение, сэр. – Олем похлопал по нагрудному карману. – Кроме того, я берегу то, что еще осталось.

– Для какого-то особого случая?

Олем продолжал следить за канюками.

– Гэврил сказал, что у Пальцев нас ждет последний привал. Полагаю, будет приятно умереть с сигаретой в зубах.

– Ты говорил об этом с кем-нибудь? – Тамас невольно нахмурился. – О последнем привале, я имею в виду.

– Нет, сэр.

– Будь он проклят, этот Гэврил. Держи рот на замке.

– Значит, это правда?

– Олем, я не собираюсь устраивать последний привал. Я собираюсь победить кезанцев. Последний привал ожидает лишь тех, кто заранее смирился с поражением.

– Совершенно верно, сэр.

Тамас вздохнул. Солдаты испытывали чувство обреченности. Большинство не понимали, что правильным маневром можно преодолеть любые трудности.

– Олем… – окликнул телохранителя Тамас.

– Да, сэр?

– Насчет того, что я видел на днях…

На скулах Олема заходили желваки.

– Что вы видели, сэр?

– Думаю, ты знаешь, о ком я говорю. О Влоре. Приди я на несколько минут позже, подозреваю, что обнаружил бы вас в более неловком положении.

– Я и сам на это надеялся, сэр.

Тамас удивленно заморгал. Он не ожидал подобной тупости.

– Неужели нельзя придержать язык ради спасения своей репутации?

– Даже ради спасения жизни, сэр.

– Олем, у меня в армии не должно быть таких близких отношений.

– Каких отношений, сэр? – Олем прищурился.

– Между тобой и Влорой. Она капитан, а ты…

– Тоже капитан, – закончил за него Олем. – Вы сами сделали меня капитаном.

Он с готовностью коснулся золотого значка на отвороте мундира.

Тамас откашлялся и поднял глаза к небу. Проклятые канюки все еще кружили там.

– Я хотел сказать, что она пороховой маг. Ты же знаешь, что мои маги – особый контингент в армии. Я не допущу, чтобы ты переступил эту черту.

Олем, казалось, хотел что-то сказать, но лишь задвигал челюстью, пожевывая воображаемую сигарету.

– Да, сэр. Как прикажете, сэр.

В голосе телохранителя явно проступал сарказм, как вода просачивается сквозь бумагу. Тамас не поверил собственным ушам. Олем всегда был преданным солдатом и четко исполнял приказы. Фельдмаршал открыл рот, слова упрека уже срывались с языка.

Солдат с «хвостом» вдруг пошатнулся и вывалился из строя, сильно ударившись о землю. Двое товарищей остановились, чтобы помочь ему.

– Оправляйся в голову колонны, – распорядился Тамас. – Объяви привал. Людям нужно отдохнуть.

Обрадованный возможностью уйти от разговора, Олем погнал лошадь вперед, выкрикивая на скаку:

– Фельдмаршал объявил привал! Разойдись!

Тамас слышал, как приказ передали дальше по колонне. Постепенно все остановились. Некоторые солдаты отправились на поиски ближайшего ручья, другие углубились в лес, а третьи опустились на землю прямо там, где стояли, слишком обессиленные, чтобы еще куда-то двигаться.

Тамас открыл флягу и выпил все до последней капли. Вода была теплой и отдавала металлом.

– Солдат! – подозвал Тамас одного пехотинца, выглядевшего не таким измученным, как остальные. – Найди мне чистой холодной воды и заполни флягу, а потом скажи своему сержанту, что сегодня вечером ты освобожден от рытья выгребной ямы.

Солдат взял флягу:

– Будет сделано, сэр.

Тамас слез с лошади и повесил поводья на ветку дерева. Прошелся поперек дороги, разминая ноги, затекшие за полдня тряски в седле. Затем замер и взглянул на юг. Никаких признаков врага. Лес был слишком густым. По последним донесениям, передовые части кезанцев отстают на десять миль. Небольшие отряды драгун по-прежнему рыскали вдоль дороги, пытаясь поймать выбившихся из сил адроанцев или нагнать хвост колонны. Но для Тамаса было важнее, где находятся основные силы противника.

Он понимал, что трудное решение неизбежно.

– Сэр?

Тамас обернулся и увидел возле своей лошади Влору. Ее мундир был испачкан, воротник расстегнут, темные волосы схвачены в узел на затылке. На мгновение перед ним промелькнула картина, как она стоит голая под водопадом и наклоняется, чтобы поцеловать Олема. Он отогнал видение прочь, стараясь, чтобы смущение не отразилось на лице.

– Да, капитан.

– Как ваша нога, сэр?

Тамас расслабил мускулы и тут же почувствовал укол боли. Долгая езда верхом не позволяла ей совсем затихнуть, но все же она была не слишком сильной.

– Все хорошо, спасибо. Охота прошла удачно?

– Олени держатся вдалеке от колонны. А если мы отойдем от дороги больше чем на две мили, то не сможем принести добычу назад. Подстрелили несколько белок и кроликов. Хватит, чтобы накормить пороховых магов.

Что ж, по крайней мере, его маги сохранят силы. Но при одном лишь упоминании кролика в животе у Тамаса все перевернулось.

– Если бы наши солдаты оставались на месте чуть дольше чем на одну ночь или хотя бы шли чуть медленнее, мы смогли бы добыть оленя.

– Сожалею, капитан, но я не могу допустить этого. Мы должны выйти к Пальцам намного раньше кезанцев.

– Разведчики говорят, что мы будем там через два дня, сэр.

– Правильно. Как только мы переправимся через первую реку, мы подожжем мост и остановимся на несколько дней. Отдохнем и пополним запасы.

– Я, конечно же, очень надеюсь на это, сэр. Люди выглядят сильно уставшими.

Тамас оглянулся на солдата, недавно упавшего в обморок. Он сидел на земле, пил воду из фляги и разговаривал с кем-то из товарищей. Тамас сжал руки за спиной и повернулся к Влоре:

– Капитан, мы оба знаем, что случившееся на днях было нарушением порядка.

Влора и глазом не моргнула.

– Вы имеете в виду тот случай, когда вы застали меня купающейся?

Тамас готов был отшлепать ее за это. Проклятая девчонка. Она прекрасно знала, что он хотел сказать, но даже и не подумала облегчить ему задачу.

– Вы с Олемом…

– Не думаю, что это должно вас касаться, сэр. При всем моем уважении.

– Я ваш командир…

– Да, сэр. И вы всегда очень ясно давали понять, что два солдата могут делать в свободное время все, что захотят, пока это не нарушает субординацию.

– Это особый случай.

«Раньше был особый», – мысленно поправил сам себя Тамас.

– Я не допущу, чтобы моя Отмеченная крутила шашни с моим телохранителем, понимаете? Я не допущу, чтобы мой телохранитель спутался…

– Со шлюхой?

Она произнесла это слово спокойно, зато у Тамаса перехватило дыхание.

– Разве вы не это хотели сказать, сэр? Вы хотели назвать меня шлюхой из-за того, что у нас вышло с Таниэлем? Или проституткой? Я слышу, как эти слова вертятся на кончике вашего языка, даже если вы не произносите их.

– Следи за своим тоном, солдат, – предупредил Тамас.

– Разрешите сказать откровенно, сэр?

– Не разрешаю.

Влора словно и не слышала запрета.

– Вы думаете, я не помню о Таниэле? Вы думаете, меня не мучает сознание того, что я сама уничтожила все, что было между нами, ради нескольких месяцев страсти с одним никчемным идиотом?

– Я не разрешал говорить, капитан.

– Вы просто не слышите, что говорят обо мне люди, – повысила голос Влора. – За моей спиной и даже в лицо. Вы не замечаете их насмешек: «Влора теперь перед любым ножки раздвинет». Вы не слышите, о чем они шепчутся по ночам, вдали от вашей палатки, делая ставки на то, кто первым на меня заберется.

– Я не разрешал говорить!

Тамас шагнул вперед. Любой другой солдат сжался бы в комок, увидев, как покраснели от ярости глаза Тамаса, но Влора не отступила.

– Я полтора года была одна, пока Таниэль оставался в Фатрасте, куда вы же его и послали. Таниэль стал героем войны. Люди говорили, что каждая женщина в Фатрасте готова ему отдаться. А затем появились слухи об этой маленькой дикарке, которая повсюду следует за ним. Что я, по-вашему, должна была подумать? В университете ни один мужчина не посмел дважды взглянуть в мою сторону. Они знали, кто я такая. И слишком боялись Таниэля, чтобы сказать мне хоть один комплимент.

Дрожа от гнева, Влора выплевывала слова в лицо Тамасу, ее голос был переполнен горечью.

– И тут появился мужчина, которого не заботило, чья я невеста. Он очаровал меня, уверял, что любит и никакая другая женщина в мире не сможет сделать его таким счастливым. Я поверила ему. – Лицо Влоры исказилось от отвращения. – Потом я узнала, что он затащил меня в постель только для того, чтобы навредить вам.

В глазах Влоры пылала такая боль, такое отчаяние звучало в ее голосе, что Тамас больше не мог этого выносить. Когда-то он был ее отцом, другом, наставником. Но теперь стал для нее объектом ненависти, презренным врагом.

– Прочь с моих глаз, капитан. Если бы не война, тебя судили бы военным судом.

Влора подалась вперед, ближе, чем посмел бы кто-либо другой, не знавший Тамаса так же хорошо, как она. Достаточно близко, чтобы схватить его. Чтобы при желании вонзить нож ему под ребра.

– Убейте меня сами, если уж вам так хочется, – прошипела она. – Не передавайте эту работу подчиненным.

Она развернулась на каблуках и зашагала вдоль колонны. Солдаты с открытыми от удивления ртами смотрели, как она проходит мимо, а затем оборачивались, чтобы взглянуть на Тамаса, ожидая вспышки гнева, словно раската грома вслед за ударом молнии.

Влора уже почти исчезла за поворотом дороги. Затем резко остановилась, увидев Олема. Телохранитель наклонился в седле и что-то сказал ей. Она положила руку ему на бедро. Он мягко отодвинул ее и многозначительно посмотрел на Тамаса.

Влора ухватила Олема за ремень, стащила с лошади и увела с дороги в лес. Фельдмаршал выругался шепотом и сделал два шага вперед.

Кто-то кашлянул у него за спиной. Тамас обернулся.

Это был тот солдат, которого он послал за водой.

– Ваша фляга, сэр.

Тамас схватил флягу. Когда он снова посмотрел на дорогу, Олем и Влора уже ушли.

Он несколько раз глубоко вдохнул и вернулся к своей лошади.

– Сэр, вы позволите узнать, когда мы двинемся дальше? – спросил тот же солдат.

Тамас сделал долгий глоток. Вода была настолько холодной, что обжигала горло и ломила зубы.

– Через полчаса, будь оно все проклято. Отдыхай.

Адамат снова пришел на текстильную фабрику и постучал в дверь кабинета старшего мастера. Десятки паровых ткацких станков безостановочно грохотали под ним, заглушая все прочие звуки, кроме самых громких выкриков. Сотни рабочих сновали вокруг, словно насекомые.

Адамат вошел в кабинет. Внутри было значительно тише.

– Марги! – позвал инспектор.

Она появилась из дальнего угла комнаты и улыбнулась, увидев Адамата. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

Она в испуге шарахнулась от него:

– Во имя Девятиземья, что ты с собой сделал?

– Упал с лестницы, – солгал Адамат.

Он все еще гнусавил, а лицо по-прежнему оставалось опухшим, как будто он сломал нос всего час назад.

Марги хмыкнула:

– Больше похоже на то, что тебя избили. А я ведь предупреждала, что тебе когда-нибудь сломают нос, чтобы не совал его в чужие дела.

Адамат шутливо поднял руки, признавая капитуляцию:

– Марги, я только на минутку. Зашел узнать, не отыскала ли ты какую-то зацепку по этому ковру.

– Хорошо-хорошо. – Марги подошла к столу с микроскопом и принялась перебирать бумаги. – Я послала Фей письмо на прошлой неделе.

– Я спрошу, получила ли она его.

Адамат прислонился к дверному косяку и прикрыл глаза. Лицо болело, спина болела, руки и голова тоже болели. Любое движение причиняло муку, и он не мог толком уснуть. Он не помнил, когда в последний раз съел что-то более серьезное, чем тост с чашкой чая. Ощутив, как Марги сунула ему в руку листок бумаги, снова открыл глаза.

– Это покупатель, – объяснила она. – Не удалось узнать его имя, только адрес на квитанции.

– Спасибо.

– Передай Фей, чтобы зашла ко мне поскорее, хорошо?

– Конечно.

Адамат не взглянул на бумагу, пока не вышел с фабрики. Без имени покупателя он будет возиться с этим делом намного дольше. Придется пробираться сквозь несколько слоев фальшивых имен и адресов, прежде чем он определит личность Владетеля.

Он остановил экипаж и посмотрел на адрес.

Затем проморгался и прочитал второй раз, чтобы убедиться, что глаза не сыграли с ним злую шутку.

Адрес был ему знаком.

Утро разгоралось, но погода портилась. Адамат зашел в свою тайную квартиру на западе Адопеста, чтобы прихватить зонтик. Остановился в прихожей. Дверь в комнату была открыта.

Внутренний голос кричал, что нужно просто развернуться и уйти. Он не переживет еще одной стычки с громилами Ветаса.

Адамат достал пистолет и проверил, заряжен ли он, затем тихонько подошел к двери.

На диване сидел Соу-Смиз, сложив руки на животе и свесив подбородок на грудь, словно внезапно задремал. Его сорочка была покрыта кровью.

– Соу-Смиз?

Кулачный боец вздрогнул и очнулся:

– Ох!

– Что случилось?

Соу-Смиз приподнял бровь, словно удивляясь, почему Адамат интересуется его окровавленной сорочкой.

– А с тобой что случилось? Тебе сломали нос?

Адамат крикнул хозяйке, чтобы та поставила чайник на огонь, и закрыл за собой дверь.

– Ты весь в крови.

– Это не моя кровь, – уточнил Соу-Смиз. – Разве что самую малость. Так что́ с твоим носом?

– Кое-кто из громил Ветаса поджидал меня в моем старом доме. Ударил по лицу дубинкой. Теперь рассказывай, что с тобой? Ты не можешь сидеть весь в крови у меня в гостиной, ничего не объясняя.

– Четверо парней Ветаса ворвались в дом моего брата, – хмуро сообщил Соу-Смиз. – Застрелили племянника. Мы с Давиэлем… мы убили всех четверых.

– Бездна, Соу-Смиз! Мне очень жаль. Твой племянник…

– Парнишке было двенадцать лет. Давиэль как раз собирался отдать его в обучение.

Соу-Смиз встал и потянулся. Кровь на его сорочке почернела и засохла, – вероятно, прошло несколько часов. Его маленькие поросячьи глазки вспыхнули гневом.

– Я пойду с тобой, – заявил он. – Хочет того Владетель или нет, я должен увидеть, как умрет Ветас. Только тогда я смогу посмотреть в глаза своим родным.

Адамат хотел спросить, что они сделали с телами, но вспомнил, что брат Соу-Смиза был мясником. Пожалуй, не следует интересоваться подробностями. Он настороженно кивнул.

Мог ли он доверять Соу-Смизу? Что, если громилы Ветаса перетянули его на свою сторону? Что, если родные Соу-Смиза, как и семья самого Адамата, попали в руки Ветаса?

Мог ли он хотя бы позволить себе такие вопросы? Адамату пригодится любой союзник.

– Сходи умойся, – сказал он. – Ты оставил здесь кое-какую одежду.

– Мы куда-то отправляемся?

– Я должен поговорить с одним человеком о сумме в пятьдесят тысяч кран.

Адамат вышел из экипажа в Роутсе – респектабельной части города, застроенной большими кирпичными домами. Широкие улицы были вымощены ровной брусчаткой и обсажены высокими вязами. Адамат приподнял шляпу и поискал взглядом нужный дом.

Там, между двумя огромными особняками богатых банкиров, пристроился небольшой строгий дом с ухоженным садом. В сопровождении Соу-Смиза Адамат направился к нему.

– Это дом ревизора, правильно? – спросил Соу-Смиз.

– Да.

Ревизор Ондраус. Участник и организатор заговора по свержению Манхоуча и член комитета Тамаса. Это был угрюмый, неприветливый старик. Адамату не слишком хотелось снова с ним встречаться. Инспектор постучал в дверь.

Пришлось колотить целых десять минут, пока наконец засов отодвинулся и дверь чуть приоткрылась.

– Удивительно, – сказал Адамат, – что такой богатый человек, как вы, сам открывает дверь.

Прищурившись, ревизор Ондраус взглянул на инспектора:

– Убирайтесь прочь с моего порога – или вас посадят в тюрьму за назойливое приставание.

Ондраус был одет в халат и домашние туфли. Его волосы растрепались.

– Мне нужны деньги, – заявил Адамат. – Ваши бухгалтеры сказали, что я вычеркнут из ведомости.

– Тамас мертв, – усмехнулся Ондраус. – Что бы он ни обещал вам, с этим покончено. Я бы посоветовал поискать другую работу.

– Послушайте, у меня к вам важное дело. Я могу войти?

– Нет.

Адамат надавил на дверь. Ондраус отступил в крошечную прихожую.

– Подожди здесь, пожалуйста, – велел Адамат Соу-Смизу.

Кулачный боец кивнул.

Ондраус метнулся к своему кабинету. Адамат достал из кармана пистолет и откашлялся.

Увидев оружие, ревизор замер.

– Что это значит?

Адамат окинул взглядом комнату. Она мало изменилась с его прошлого визита несколько месяцев назад. Каминная доска была начисто протерта, сам камин тоже приведен в порядок, но ковер и запахи остались теми же самыми. Дом казался почти нежилым.

– Я заметил за дверью в кабинет шнур от звонка, – начал Адамат. – Когда я был у вас в прошлый раз, то не придал этому особого значения. Но теперь задаю себе вопрос: зачем вам, живущему в доме всего с тремя комнатами и без прислуги, понадобился шнур от звонка?

Инспектор направился к единственному креслу возле камина. Ондраус тоже сел.

– Вы хотите меня ограбить? – спросил ревизор. – Все мои деньги вложены в инвестиции. Как видите, здесь нет ничего ценного. Я не держу дома даже чековую книжку.

– Слушайте дальше, – продолжал инспектор, не обращая внимания на его слова. – Я предполагаю, что шнур от звонка ведет в подвал, где постоянно дежурят четверо крепких, внушительного вида мужчин, готовых явиться, как только вам понадобится защита. А за этими комнатами находится тоннель, вероятно ведущий в какой-то из соседних особняков, которым вы владеете под вымышленным именем. Разумеется, вы не живете там. Просто используете его, чтобы незаметно уезжать отсюда и возвращаться обратно.

Ондраус наблюдал за Адаматом, молча сидя в кресле. Его взгляд сделался не таким сердитым, а скорее… оценивающим. И теперь почему-то казался куда более опасным.

– Вы до сих пор не сказали мне, что я покойник, – заметил Адамат, бросив быстрый взгляд на Ондрауса. – Это не похоже на вас.

– Вы ведь подстраховались?

– Да, написал письма нескольким друзьям из полиции.

– И сообщили в них, что я – Владетель?

Было странно слышать, как Ондраус произносит это имя вслух. Ничего не отрицая, не хватаясь за отговорку «предположим». Просто признается, и от этой прямоты волосы на затылке у Адамата встали дыбом.

– Нет. Конечно нет. Я лишь подсказал, что в случае моего исчезновения труп нужно искать в подвале вашего дома. Никто не захочет связываться с Владетелем. Но для моих друзей из полиции не составит труда обыскать дом одного скромного бухгалтера. Вы известны как затворник. А затворники всегда вызывают интерес. Мои друзья могут даже посчитать это забавным. И когда они узнают о комнатах в подвале, о телохранителях и особняке, а также об огромных суммах на ваших счетах, они действительно крайне заинтересуются.

– Думаете, это спасет вас? – скривился в усмешке Ондраус.

– Думаю, да.

Инспектор почувствовал, что его уверенность дала трещину. Что, если Ондрауса просто не волнуют такие пустяки? Человек с его связями может просто исчезнуть, когда начнется расследование.

– Думаю, вам будет проще сберечь мою никчемную жизнь, чтобы избежать многомесячных неудобств, связанных с расследованием и финансовой проверкой. Если же нет, – добавил Адамат, – то в другом письме знакомому издателю я сообщил, что знаю, кто такой Владетель. Если я погибну, он услышит, что в моей смерти подозревают вас, и сделает нужные выводы. Позвольте заверить, что он не очень мудрый человек. Он ценит броские заголовки в газетах намного больше, чем собственную жизнь.

Ондраус сухо рассмеялся, словно закашлялся.

– Очень умно, – согласился он.

– Если бы вы сразу предложили мне помощь, а не оставили самостоятельно разбираться с Ветасом, я бы не стал даже задумываться, кто такой Владетель.

– Но вы все же задумались, – произнес Ондраус и равнодушно махнул рукой. – Чего вы хотите?

– Пятьдесят… нет, семьдесят пять тысяч кран наличными и ваше содействие в ликвидации лорда Ветаса и спасении моей жены.

Ондраус сцепил пальцы и откинулся на спинку кресла.

– Вам следовало попросить больше, раз уж вы решились меня шантажировать. Я из числа самых богатых людей в Девятиземье.

– Меня не интересуют ваши деньги. Я просто хочу вернуть Фей.

– У Ветаса есть Избранный.

– Поэтому мне и нужны деньги. Если вы дадите их мне, у меня появится свой Избранный.

Ондраус задумался.

– Разумно. А что будет, если я позволю вам остаться в живых, после того как Ветас умрет?

– Я забуду о вашем существовании.

– Адамат, вы удивляете меня, – признался Ондраус. Он больше не выглядел ни напряженным, ни рассерженным. Просто расслабленно сидел в кресле со сложенными лодочкой ладонями. – Тем, как упрямо идете к цели. Несколько лет назад меня предупреждали, что вы самый несговорчивый полицейский в Адопесте. Порой мне приходилось двигаться на цыпочках, чтобы избежать встречи с вами.

– Поверьте, если бы дело не касалось моей семьи, я ни за что не пришел бы сюда.

– Что ж, в таком случае у меня есть предложение. Вы обещаете, что по окончании этого дела будете работать на меня, когда у меня возникнет такая потребность.

– Нет.

Ондраус поднял руку, предупреждая возражения:

– Я буду хорошо платить вам. Вероятно, работа будет опасной. Но вам лучше согласиться, иначе я просто убью и вас, и Соу-Смиза. А потом посмотрю, что произойдет дальше.

Адамат заглянул в глаза Ондраусу и увидел там железную решимость. Ревизор сделает то, о чем говорит. А еще, возможно… оттенок иронии? Легкую улыбку? Неужели Ондраус способен на это?

– Согласен, – сказал Адамат.

– Замечательно. – Ондраус помолчал и задал еще один вопрос: – Соу-Смиз знает?

– Он думает, что я пришел сюда просить денег.

Адамат совсем забыл, что рассказал Соу-Смизу о своих планах шантажировать Владетеля. Возможно, Соу-Смиз сделал выводы, а возможно, и нет. Если сделал, то он достаточно умен, чтобы сохранить хладнокровие. Нет никакой необходимости сообщать об этом Ондраусу.

– Завтра вы получите деньги, – пообещал Ондраус. – Их доставят вам…

– Я встречусь с вашим человеком на площади Выбора. Возле пятен.

– Вы никогда больше не появитесь здесь, – предупредил Ондраус. – Мы будем поддерживать связь через Евнуха. А теперь можете идти.

Адамат убрал пистолет в карман с внезапным пониманием, что он больше не управляет ситуацией.

– И еще одно, – проговорил на прощание Ондраус. – Если я когда-нибудь пожалею об этом соглашении, то все, кто вам дорог, тоже пожалеют.