Глава 21
С того дня, как памятник Гвидо Гезелле был взорван каким-то неизвестным преступником или же группой преступников, прошла ровно неделя. На следующий день после выступления Моенса по телевидению правые силы Фландрии взбунтовались. На первых полосах газет появились громкие заголовки. В отличие от тех, прошлых лет журналисты развернули бурную деятельность. Они требовали немедленно прекратить денежную помощь Валлонии. Фламандские власти, в свою очередь, созвали экстренное совещание. Представители большинства фракций требовали принять решительные меры. Фландрия превратилась в бомбу замедленного действия, готовую взорваться в любой момент.
– Моенс со своим выступлением явно сел в лужу. Ничего не скажешь, – не скрывая сарказма, проговорил Версавел. – По его вине вся система дала сбой.
Ван-Ин отложил газету и закурил.
– Фламандцы многое могут вытерпеть, – сказал комиссар. – Но если кто-то покусится на их исторические ценности, тогда пиши пропало.
– Но почему вся эта шумиха развернулась именно сейчас? – удивился Версавел. – Ведь памятник взорвали неделю назад, и это давно уже не новость. Почему изначально они приняли известие о взрыве памятника вполне спокойно, а теперь готовы развернуть тяжелую артиллерию?
– Вчерашние новости не показались тебе несколько противоречивыми, Гвидо?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Версавел.
Ван-Ин вырвал из блокнота лист и записал на нем следующее: «Вандекерхове/Цибрюгге/миллиардер-Бостоен/Государственная служба безопасности-Крейтенс/Брюгге/судебный следователь-Х/Брюгге?/пресса».
Версавел внимательно прочитал написанное Ван-Ином.
– Ну и какая связь между всем этим?
Он пододвинул к себе телефон, набрал код Брюсселя, а потом номер телеканала.
Ван-Ин потушил недокуренную сигарету, бросил ее в пепельницу и закурил новую.
– Значит, мистера Лассенса нет на месте? Не могли бы вы дать мне номер его домашнего телефона? – Версавел нервно крутил в пальцах ручку, готовясь записывать номер. – Это очень срочно. Я звоню по поводу вчерашних новостей. Мы расследуем одно дело, и я уверен, что мистер Лассенс…
Версавел в волнении постучал по телефонной трубке.
– Нет, не нужно ничего ему передавать. Я хочу поговорить с ним лично.
Спустя минуту Версавел принялся записывать контактные данные Лассенса на клочке бумаги.
– О, они дали мне номер телефона, который находится в машине Лассенса, – сообщил Версавел. Он просто светился от радости.
Он забил номер телефона Лассенса в поисковик своего компьютера. Меньше чем через пять минут он узнал о Лассенсе все, что ему было нужно.
– «Лассенс родился и вырос в Брюгге. В 1968 году он переехал в Брюссель. До этого работал журналистом в «Каталоге Брюгге», – прочитал вслух Версавел.
– Значит, это он написал серию статей о деле Скаглионе? Как я раньше об этом не догадался? – задумчиво проговорил Ван-Ин. – Видишь, теория хаоса вполне себя оправдывает.
Версавел меланхолично кивнул. Теория хаоса, о которой постоянно твердил комиссар, уже не казалась ему такой нелепой.
Из задумчивости его вывел телефонный звонок.
– Алло! Говорит сержант Версавел.
Дальше Версавел заговорил на ломаном французском. Ван-Ин улыбнулся и закурил. Потуги Гвидо на правильное французское произношение выглядели довольно забавно.
– C’est tres gentil, – сказал Версавел. – Oui.
Затем последовало долгое молчание. Версавел в нетерпении крутил ус.
– Bien sur. Je vous donne le commissaire Van In, – презрительно усмехнувшись, проговорил Версавел. – Они нашли дело Скаглионе.
Последние слова были обращены к Ван-Ину.
* * *
Ханнелоре впервые в жизни пришла в полицейский участок, но никто и не подумал спросить у нее пропуск. Младший офицер, который в тот день дежурил, ни слова не говоря, привел ее в кабинет номер 204. Когда Ханнелоре вошла в кабинет, Ван-Ин разговаривал с кем-то по телефону.
– Au revoir, – сказал он и повесил трубку.
– Я разговаривал с инспектором из Нойфшато, дорогая, – улыбнувшись, объяснил Ван-Ин. Он был очень рад видеть Ханнелоре. – Инспектор сообщил нечто очень важное. Наш друг Луиджи Скаглионе в 70-х годах был отправлен на Сицилию. А его сын Энзо сейчас живет недалеко отсюда. Таких совпадений не бывает.
– У меня тоже есть для тебя интересная новость, – сказала Ханнелоре. – В субботу, 11 февраля, Фиддл арендовал самолет в компании «Джет Лизинг». Согласно расписанию рейсов, самолет вылетел в половине пятого вечера. Направлялся он в Ниццу.
– Попурри! – вскричал Ван-Ин.
Ханнелоре и Версавел в изумлении уставились на него.
– Попурри? – удивленно спросили они.
Ван-Ин улыбнулся, словно мать-одиночка, которая узнала, что суд принудил ее бывшего мужа выплачивать ей алименты в двойном размере.
– Я говорю о содержимом желудка Фиддла, – пояснил Ван-Ин. – Морской петух и судак. Суп из этих морепродуктов обычно едят в Средиземноморье. А называется этот суп «Попурри».
– Но такой суп можно заказать не только в средиземноморских ресторанах, – заметил Версавел. – Разве в Европе нет ресторанов, где подают подобные блюда?
– Конечно есть, – язвительным тоном проговорил Ван-Ин. – Но вы же не думаете, что такие рестораны в Брюгге на каждом углу?
Ханнелоре сняла пальто и села на край письменного стола Ван-Ина. Ван-Ин в очередной раз поразился тому, какая прекрасная у нее фигура.
– Самолет сел в аэропорту Брюгге и взлетел только в половине пятого утра. А из Бельгии он вылетел с одним-единственным пассажиром.
– Вандекерхове?
– Пилот сказал, что пассажир был пожилым и довольно полным мужчиной. Я послала ему фото Вандекерхове по факсу.
– И что?
– А ничего. Лицо этого пассажира было закутано шарфом. И он за все время перелета не сказал ни слова.
– Все равно. Скорее всего, этот пассажир и есть Вандекерхове. И если это действительно он, тогда наши подозрения подтверждаются. Зачем ему было лететь инкогнито ночью и скрывать факт своего пребывания в Брюгге? – резонно заметил Версавел.
– Думаю, все это является достаточным поводом для ареста, – задумчиво проговорил Ван-Ин. – Мы могли бы взять у него кровь и сделать экспертизу ДНК.
Ханнелоре кивнула и подумала, что если Крейтенс откажется сотрудничать, то она может пожаловаться на него прокурору.
– Значит, ты думаешь, что это Вандекерхове убил Фиддла? – спросила она напрямую.
Ван-Ин понимал, что уклончивым или шутливым ответом отделаться не удастся. Честно говоря, вся эта затея с арестом Вандекерхове не очень ему нравилась. Если тест ДНК даст отрицательный результат, Ханнелоре попадет в глупое положение. Молодые работники суда вроде Ханнелоре вообще уязвимы. Особенно в кабинете прокурора.
– Но я не могу его арестовать, – возразил Ван-Ин.
Версавел и Ханнелоре с удивлением на него посмотрели. Они не ожидали такого ответа.
– И я не думаю, что Вандекерхове стал бы убивать Фиддла своими руками. Да еще и в самом центре Брюгге, где всегда полно народу. Зачем ему светиться? К тому же вряд ли фигура такого масштаба станет утруждать себя грязной работой. Для этого он нашел бы подходящих людей.
– Но что ты тогда собираешься делать? – в отчаянии вскричала Ханнелоре. – Ты что, надеешься, что он добровольно согласится пройти экспертизу ДНК?
Ван-Ин тщетно пытался собраться с мыслями. Он не знал, как разъяснить Ханнелоре все детали этого запутанного дела.
– Подожди минутку. Я позвоню Тжепкеме.
Джаспер Тжепкема как раз сам собирался звонить Ван-Ину и очень удивился звонку комиссара.
– Привет, Джаспер. Это Питер.
– И после этого говорят, что телепатия – полная ерунда? – со смехом воскликнул Тжепкема. – Пятнадцать минут назад пришел отчет о вскрытие тела Андриана Френкеля.
– И что?
– Причиной смерти Френкеля стала черепно-мозговая травма. А пожар устроили, чтобы замести следы. Все точно так, как вы и думали.
– А группа крови и резус? – нетерпеливо спросил Ван-Ин.
– Резус положительный, группа…
– Можете не продолжать, Джаспер, – перебил его Ван-Ин. – Ткань, найденная под ногтями Фиддла, принадлежала человеку с отрицательным резусом.
– Очень жаль, Питер. Я думал, что смогу вам помочь.
– В любом случае спасибо вам, Джаспер.
– Не знаю, поможет ли вам это, – неуверенно проговорил Тжепкема. – Соседи Френкеля, которых допросили мои коллеги, сообщили, что в четверг вечером какой-то человек спрашивал, где можно его найти. И один из соседей дал ему адрес летнего домика Френкеля.
– Соседи Френкеля описали вам внешность этого человека?
– Конечно, – радостно ответил Тжепкема. – Это мужчина, довольно худощавый. Ему от тридцати до тридцати пяти лет. У него черные прямые волосы. Он хорошо одет и похож на уроженца юга Европы.
– Под это описание больше всего подходит Скаглионе, – прошептал Ван-Ин.
– Что, простите, я вас не расслышал?
– Вы просто гений, Джаспер. Вы просто представить не можете, как вы нам помогли!
– Очень рад, что моя информация оказалась полезной, Питер. Я позвоню, если еще что-нибудь узнаю. До свидания!
Во время этого телефонного разговора Ханнелоре, сильно нервничая, в волнении теребила пуговицу блузки. Версавел слушал разговор затаив дыхание.
– Если у Вандекерхове не отрицательный резус, значит, он ни при чем, – сказал Ван-Ин.
– Но ты ведь сам говорил, что Вандекерхове не стал бы убивать собственноручно. Конечно же они наняли киллера, – легкомысленным тоном напомнила Ханнелоре.
– Кто «они»? – спросил Версавел.
– Не знаю, – со вздохом ответил Ван-Ин. – Мне нужно взять тайм-аут часа на два.
– Тогда я пойду с тобой, – прощебетала Ханнелоре. – Надеюсь, ты не против, дорогой?
Когда они пришли к Ван-Ину домой, огонь в камине все еще тлел. Комиссар подбросил в камин дров.
– Картон обязательно начнет тебя искать. Что будет, если он узнает, что ты самовольно ушел домой? – насмешливо улыбнувшись, спросила Ханнелоре.
– Ну, ты ведь тоже самовольно ушла с работы. Тебе тоже придется отвечать за прогул, – парировал Ван-Ин.
– В отличие от полицейских заместителям прокуроров разрешаются отлучки на пару часов, – заявила Ханнелоре. – А вот их мужьям никаких поблажек не дают. Даже беременность их жен не служит уважительной причиной.
– Знаешь, вчера я почти поверил в твою беременность, Ханнелоре, – усталым голосом произнес Ван-Ин. – Но сегодня утром я просмотрел пару книг на эту тему и понял, что ты никоим образом не могла узнать о своей беременности через неделю после близости.
Пропустив его замечание мимо ушей, Ханнелоре подошла к холодильнику.
– У тебя осталось что-нибудь солененькое? – спросила она.
– Нет, дорогая. Если хочешь корнишонов, можешь сама сходить за ними в магазин за углом.
– Как жаль, что я еще не стала миссис Ван-Ин, – посетовала она.
– Прошу тебя, Ханне, перестань дурачиться. Я пришел домой, чтобы все как следует обдумать, а твоя болтовня меня отвлекает, – сказал он.
– Ладно, не сердись! Хочешь, я заварю тебе кофе, чтобы стимулировать работу твоего серого вещества не первой свежести? – лукаво улыбнувшись, проговорила Ханнелоре.
– В шкафу остались пирожные, – сказал Ван-Ин. – А я пройдусь и заодно куплю тебе чего-нибудь солененького.
Когда в половине седьмого Ван-Ин вернулся домой с двумя баночками соленых корнишонов, он застал Ханнелоре в гостиной с каким-то болезненно бледным молодым человеком.
– Это Ксавьер Вандекерхове, – сказала она, лучезарно улыбнувшись.
Ван-Ин был ошеломлен этой встречей. Он сразу же узнал ассистента Вероники в этом бледном, худом, невзрачном юноше. Он вспомнил, как Ксавьер с огромным трудом тащил сумки с покупками Вероники. «Это конец», – тяжело вздохнув, подумал Ван-Ин. А вот у Ханнелоре, судя по всему, было отличное настроение.
– Этот молодой человек избавит тебя от долгих и бесплодных раздумий. Не так ли, Ксавьер? – спросила она.
Молодой человек неуверенно кивнул. Ван-Ин поставил баночки с корнишонами в холодильник и налил себе чашку кофе. Хотя сейчас он с гораздо большим удовольствием выпил бы бокал «Дювеля».
– Добрый вечер, комиссар Ван-Ин, – сказал Ксавьер. – Думаю, мой приход стал для вас неожиданностью.
«Ты совершенно прав», – подумал Ван-Ин. Его бросило в холодный пот.
– Я долго не решался прийти к вам домой, но обстоятельства в конце концов вынудили меня это сделать, – признался Ксавьер.
Молодой человек тщательно проговаривал каждое слово. Казалось, он пришел сюда прямо из кабинета логопеда.
– С вашей стороны это очень смелый поступок, Ксавьер, – заметил Ван-Ин и бросил на Ханнелоре полный отчаяния взгляд. Но выражение лица у Ханнелоре было таким же равнодушным, как у королевы острова Саба.
Молодой человек не стал ходить вокруг да около.
– Я хотел рассказать вам о моем отце и о «Туле», – сказал он.
Ван-Ин сделал глоток кофе из своей чашки.
– Я вас внимательно слушаю, – кивнул он.
– Почти никто не знает, что у моего отца на самом деле двое сыновей. Он всеми силами скрывает от всех мое существование. Отец всегда любил Рональда. А меня считал неудавшимся ребенком. Потому мало кто знает, что я его сын.
Ксавьеру, судя по всему, было нелегко об этом говорить. Нижняя губа его дрожала, словно он был на грани нервного припадка.
– Отец всегда говорил, что я не могу ни на чем сосредоточиться. И потому отказался принять меня в свой бизнес. Но, надеюсь, вы понимаете, что я не умственно отсталый?
– Ну разумеется, – поспешил заверить его Ван-Ин. – Мне это и в голову не могло прийти!
– Мой отец был в «Итальянской вилле» 11 февраля. Это я попросил Веронику рассказать вам об этом, – сказал Ксавьер.
При упоминании о Веронике Ван-Ин похолодел.
– Да, она мне об этом рассказала, – не зная, куда девать глаза, смущенно сказал он.
«Если Ксавьер продолжит разговор на эту тему, в Брюгге станет на одну мать-одиночку больше», – подумал он.
– Вероника – замечательная девушка. Конечно, она спит со всеми подряд, но меня это совсем не волнует. Я уже давно люблю ее. Хотя никто этого не знает.
Ксавьер умел накалять обстановку. В этом ему, похоже, не было равных.
– Я думал, что вам удастся раскрыть это преступление благодаря информации, которую я передал. Но я не знал, что отец обеспечил себе железное алиби.
– Не такое уж оно и железное, – возразил Ван-Ин. – Мы заметили в истории, которую он рассказал, кое-какие несоответствия.
– Слава богу, – облегченно вздохнув, проговорил Ксавьер. – А я-то уже испугался, что ему, по обыкновению, все сойдет с рук.
На лбу Ксавьера показались капельки пота. В свете огня, горевшего в камине, его землистого цвета лицо казалось желтым, как пергамент.
– А теперь расскажите мне о «Туле». Вы что-то упомянули об этом, – попросил его Ван-Ин.
Он надеялся, что Ханнелоре не заметит, как отчаянно он пытается увести разговор от тем, так или иначе касающихся Вероники, и перевести его в безопасное русло.
Ксавьер покорно кивнул.
– Электроника – мое хобби, – гордо сказал он.
Ханнелоре посмотрела на Ван-Ина, а он поспешил отвести взгляд. Они оба подумали об одном и том же. Отец Ксавьера был не так уж и не прав. Ему действительно было сложно сосредоточиться на конкретной мысли.
– Пожалуйста, наберитесь терпения, комиссар. Сейчас вы поймете, к чему я клоню, – будто прочитав их с Ханнелоре мысли, попросил Ксавьер. – Мой отец давал мне достаточно денег, грех жаловаться. Так что зарабатывать на жизнь у меня не было необходимости. Но я совсем не знал, чем себя занять.
Ван-Ин закурил. Ханнелоре уютно устроилась в углу дивана, положив ногу на ногу. История, которую начал рассказывать Ксавьер, очень ее заинтересовала.
– Я был одинок в своей родной семье. Наверное, это и было причиной, почему я установил по всему дому прослушивающие устройства. Мне не позволяли участвовать ни в одном семейном мероприятии. Когда приходили гости, меня всегда отсылали в свою комнату. А когда с помощью прослушивающих устройств я слышал разговоры, то у меня создавалась иллюзия того, что я хоть как-то участвую в семейной жизни. Таким образом я и узнал о «Туле», – устало улыбнувшись, признался Ксавьер.
– Насколько я понимаю, «Туле» как-то связано с Фиддлом? – спросила Ханнелоре.
– Конечно, связано, мадам. Общество «Туле» существует уже достаточно давно, ему почти сто лет. Оно берет свое начало от пангерманского рыцарского ордена. Этот орден влиял на политическую и экономическую ситуацию в стране. В 1919 году один из основателей этого ордена, Дитрих Эккард, сказал своему другу: «Нам нужен человек, которого не смутят массовые расстрелы. Пусть эти негодяи, – он имел в виду коммунистов и евреев, – живут в постоянном страхе. Нам не нужны чиновники. Нам нужен рабочий класс, который сможет громогласно провозглашать наши лозунги. Человек, который нам нужен, не должен быть женат. В этом случае мы сможем получить поддержку женщин».
– Разрази меня гром! – проворчал Ван-Ин. – Кажется, им удалось найти подходящего кандидата на эту роль.
Ксавьер бросил на Ван-Ина предостерегающий взгляд.
– Согласно некоторым записям, Эккард был советником Гитлера. Он вдохновил его написать Mein Kampf и помог организовать Ванзейскую конференцию. Именно на этой конференции нацисты приняли окончательное решение.
– Милая, веселая компания, ничего не скажешь, – проворчал Ван-Ин и поежился.
Истории о фашистах всегда навевали на него ужас.
– Я прочитал в энциклопедии, что общество «Туле» было расформировано в 1944 году, – продолжал Ксавьер.
– Вряд ли, ведь тогда… – недоверчиво глядя на своего гостя, начал Ван-Ин.
– Да, вы абсолютно правы. Тогда это движение было наиболее активно, но выполняло совершенно другую роль. Теперь их целью стало экономическое господство.
– Очень интересная теория, – в восхищении проговорила Ханнелоре. – Но как все это связано с событиями, которые произошли в Брюгге?
– Хороший вопрос, мадам. Я постараюсь все объяснить.
Ван-Ин встал с дивана и направился на кухню.
– Я принесу всем пива! – крикнул он на ходу.
– Ксавьеру лучше принеси колы! – отозвалась Ханнелоре.
Ван-Ин посмотрел в окно. Из-за туч выглянуло солнце, и его золотистые лучи заливали все вокруг ласковым нежным светом. Когда он вернулся в комнату, Ксавьер продолжил свой рассказ.
– «Туле» за эти годы превратилось в нечто вроде элитного клуба для богатых бизнесменов. И теперь их целью стало заработать как можно больше денег. У них есть связи с мафией. Они пытаются пробраться в Европейский парламент.
– Черт возьми! – воскликнул Ван-Ин. – И после этого ваш отец считает вас умственно отсталым!
Ксавьер пил свою колу, смущенно потупившись. Ему очень польстил комплимент Ван-Ина.
– Дайте мне закончить, – сказал Ксавьер. – В настоящее время общество «Туле» собирается прибрать Брюгге к рукам и превратить его в нечто вроде средневекового Диснейленда. Их план до смешного прост. Они скупят несколько земельных участков через агентство недвижимости, которое принадлежит моему отцу. На этих участках они планируют построить элитные жилищные комплексы, которые впоследствии продадут богатым бизнесменам.
– Боже мой! – воскликнул Ван-Ин. – Теперь понятно, почему «Инвест-банк» хотел отобрать у меня дом.
– Мой отец проворачивает свои сомнительные дела через этот банк, – сказал Ксавьер.
– Вот негодяй! – проворчал Ван-Ин. – Он мне сразу не понравился.
Ханнелоре улыбнулась. Как хорошо, что ей удалось решить проблему с долгом Ван-Ина.
– Все гораздо серьезнее, чем может показаться на первый взгляд, – продолжал Ксавьер. – Ради достижения своей цели они собираются устранить бизнесменов и владельцев крупных магазинов Брюгге. И переселить из города население, которое помешает их планам. Ведь местное население может стать для них досадной помехой, и его нужно вынудить покинуть город. Большие магазины и торговые центры тоже переместят за город. А мелкие бизнесмены разорятся благодаря их стараниям. Их вытеснят концерны, которые будут продавать «бельгийский» шоколад, шнурки и сэндвичи людям, приехавшим в Брюгге на экскурсию.
Ксавьер посмотрел на Ван-Ина и Ханнелоре, тяжело вздохнул и снова заговорил:
– Второй этап – это создание большого жилищного комплекса недалеко от Брюгге. Подобное было сделано в Венеции. Венеция теперь представляет собой своеобразный музей под открытым небом. Живописный парк, который посещают тысячи туристов. А обслуживающий персонал этого музея под открытым небом будет жить в искусственно созданном микрорайоне под названием Догес.
– Польдеры! – воскликнул Ван-Ин. – Помнишь фотографии, которые нашли в вещах Фиддла, Ханне? – спросил он и вытер ладонью пот со лба.
Ксавьер улыбнулся. Он был рад, что сумел заинтересовать комиссара своим рассказом.
– Мой отец хочет опять соединить Брюгге с морем. Как вы и сами знаете, сельскохозяйственное трудовое законодательство очень плохо сказалось на благосостоянии фермеров. И потому, обанкротившись, они продают свои земельные участки. Чтобы успокоить партию зеленых, общество «Туле» сделает в Бельгии несколько заповедников. А остальные участки, выкупленные у фермеров, превратятся в частные владения. Европейский консорциум планирует выстроить около трех тысяч новых домов под Брюгге.
– Так вот что они хотели потребовать от Моенса, – догадался Ван-Ин. – Получается, это они послали мэру письмо с угрозами.
– По словам Фиддла, мэр являлся серьезным препятствием в осуществлении их планов. Его влияние нельзя было недооценивать, – кивнул Ксавьер. – Предыдущий мэр подписал согласие на проект. И если бы мэра не переизбрали, то проект уже был бы реализован. А Моенс сразу же начал вставлять им палки в колеса.
– Значит, памятник Гвидо Гезелле взорвали и Моенсу угрожали расправой только для того, чтобы он согласился на сотрудничество с ними. Невероятно! – покачав головой, сказала Ханнелоре. – Эти негодяи действуют с размахом.
– Они сделали все это не только для того, чтобы запугать мэра, мадам, – сказал Ксавьер. – Эти взрывы должны были посеять панику среди населения Брюгге. Кроме того, ни для кого не секрет, что основным бизнесом нашего города является туризм. Они знали, что после этих взрывов туристы перестанут ездить в Брюгге, и большинство туристических компаний разорится. Тем более что они и так уже довольно сильно пострадали от экономического кризиса. Перед этим новым испытанием они просто не выстоят. «Туле» таким образом подомнет под себя бизнесменов Брюгге.
– Невероятно! Я просто не могу в это поверить! – передернула плечами Ханнелоре.
Ван-Ин закурил. От всей этой информации у него голова шла кругом.
– Крейтенс тоже член общества «Туле»?
Ксавьер вынул из кармана записную книжку.
– Крейтес, Лассенс и Бостоен участвуют в одном большом заговоре.
– А Валлонское революционное движение имеет к этому хоть какое-то отношение? – собравшись с мыслями, спросил Ван-Ин.
– Не думаю, комиссар. Свалить все эти преступления на якобы возродившееся Валлонское революционное движение было идеей Бостоена. Если бы им удалось доказать, что все эти взрывы устроили валлоны, их план удался бы. Организация «Туле» всегда занималась охотой на ведьм. И в таком деле членам этой беспринципной организации не было равных.
– Да уж, в изобретательности этим ублюдкам не откажешь, – проворчал комиссар.
Ван-Ин взял кочергу и поворошил дрова в камине. Потом он задумчиво посмотрел на бледного молодого человека. Рассказ Ксавьера как нельзя лучше сочетался с теорией хаоса. Ведь ничем не связанные между собой на первый взгляд события и люди оказались частью одного коварного, тщательно продуманного плана. Ван-Ин понял, что информацию об Андриане Френкеле передал членам общества «Туле» не кто иной, как Крейтенс. И они убили Френкеля.
